Человечество сильно поглупело за последние полстолетия. Никого уже не удивляет, что на смену Рузвельту, Черчиллю и Кеннеди пришли Проди, Баррозу и Медведев; что вместо Менделеева, Эйнштейна и Капицы учёное звание «доктор наук», а то и «академик» запросто получают Жириновский и Петрик, да и сама наука быстро вырождается в отрасль маркетинга подгузников. Впрочем, ещё Лукиан писал во II веке: «Настоящего философа отличают прежде всего красивая борода и умение эффектно заворачиваться в длинный плащ». Какой-нибудь Латунский, приписанный по разнарядке к обозу «Единой России»,
в меру упитанный, румяный и энергичный, «чей узкий лоб, волшебно чуждый интеллекта, являл намёк, что он искусствовед», глядя на очередной выставленный в галерее как предмет искусства писсуар, снисходительно улыбнётся и скажет вам, что ничего страшного в этом нет, что Фидии и Кановы, Рафаэли и Модильяни, Моцарты и Фолкнеры, Мусоргские и Есенины никуда не делись, что они живут и творят великое искусство среди нас, и мы ничего не знаем об их присутствии ровно по той же причине, по которой Моцарта современники закопали в общей могиле, Пушкин умер затравленный и в долгах, Баха при жизни ставили много ниже Телемана, а Модильяни тщетно пытался продать рисунок, чтобы выручить несколько франков на обед. Заряженный здоровым позитивом Селигера критик не соврал, он просто сказал вам лишь часть правды.
Подобно Лукиану, мы живём в эпоху быстрого и глубокого упадка западной цивилизации и культуры. Римскую империю и унаследованную ею эллинистическую культуру смели в пятом веке не переселение народов и связанные с ним этнические потрясения. Империя к этому времени глубоко прогнила изнутри политически и разложилась культурно. Что касается памятников античной науки и культуры, то их сохранности мы во многом обязаны арабам. Не окажись в своё время у античных текстов этих добросовестных и любознательных читателей, - мы, может быть, так и изучали бы в школах и университетах «тривиум» и «квадривиум», а то и вовсе пару предметов – «Закон божий» да «Патриотизм как любовь к чиновничеству», что назойливо навязывает и, похоже, навяжет-таки нашей школе «Единая Россия». Если Грызлов и Миронов, завернувшись в плащи спикеров Парламента и Сената, насаждают в России ЕГЭ, Сколково и фильтры Петрика, не встречая жёсткого отпора со стороны общества, то Российское государство обречено. Когда высшие магистратуры становятся предметом продвижения на рынке, когда они торгуются авантюристами за стенами лагеря преторианцев или у Суркова на Селигере (куда регулярно выезжает с отчётами министр Нургалиев), они неизбежно сначала профанируются подхалимами, затем узурпируются военными, и наконец вырождаются. Готы и гунны, вандалы и лангобарды, Ульяновы и Гитлеры приходят на подготовленную сцену уже потом, как санитары леса. Если в Сенате заседает лошадь, за Адрианополем дело не станет.
Современников Тиберия и Калигулы извиняло незнание законов Дарвина. Они творили историю методом проб и ошибок. Начав с даровых хлебных раздач и нелегального захвата частными лицами из знати общественных земель в порядке молчаливой привилегии, античный Рим незаметно прошёл скорбный путь с вершины величия к бесславному финалу и распаду. В двадцатом веке тот же путь прошли Германская империя (дважды) и Российская империя (и тоже дважды). Государства, созданные великими историческими потрясениями (в Германии Фридрихом Великим, Наполеоном и Бисмарком, в России – реформами Петра), как и древний Рим, пали жертвами противоестественного политического отбора. Имя этому процессу дал в начале прошлого века Ортега-и-Гассет. Он первым заговорил о «восстании масс», о заявленной агрессивно-послушным малокультурным большинством современного общества претензии навязывать свою политическую волю и свои культурные предпочтения просвещённому меньшинству, не обнаружившему вовремя в своих рядах героя, посылаемого в мир несколько раз в тысячелетие и способного в одиночку увести за собой большинство из-под носа у разжиревшей и поглупевшей коррумпированной элиты. Инструментом и средством к осуществлению этой нелепой претензии, ложно приписываемой большинству серостью, дорвавшейся до власти (эту безликую серость глубоко презирали Шопенгауэр, Флобер и Ницше, а затем Тухачевский и Роммель, испившие за это из рук фюреров «восставших масс» цикуту подобно Сократу) служат формальные механизмы буржуазной демократии, поднимаемые на щит бездарями и воришками, делающими из внешних форм фетиш, но не имеющими ничего за душой, чтобы наполнить эти формы содержанием. Пока во главе демократии стоят Перикл, Сулла, Август, Линкольн или Рузвельт, имеющие мудрость и силу осуществлять под видом демократии просвещённый авторитаризм, опираясь на сильные стороны демократии и ненавязчиво, в открытую исправляя и минимизируя демократическим же путём неизбежные губительные издержки народоправства, - мы видим творения Фидия в древних Афинах и глубокие реформы экономики и финансов, вытянувшие Америку из Великой депрессии. Но стоит лишь уйти Периклам и Рузвельтам, - и вот уже вокруг их наследия разворачивают возню и толкотню локтями энергичные, наглые, невежественные и беспринципные Баррасы, Скалозубы, Чичиковы, Смердяковы, Шариковы, Швондеры, Лысенки, Бурбулисы, Юмашевы, Петрики, Сурковы и Сечины с Путиными, Медведевыми, Лавровыми, Фурсенками, Якеменками и Януковичами на подхвате и на обслуге. Интеллигентных очкариков с либеральными бородёнками оттесняют локтями на коммунальную кухню. Проявляющим непонятливость и настойчивость разбивают очки. Особо настойчивым Гракхам ломают рёбра дубьём, спрятанным под белёной тогой. Честных и популярных Сципионов из элиты, пытающихся напрямую обратиться к народу и помочь ему избавиться от шарлатанов, находят утром убитыми в постели. Семью Кеннеди убирают с дороги. Схваченных убийц убивают, заказчиков не хотят искать и не находят. Кто приходит на смену, кто наследует великим теням, усилиями которых и получила свой авторитет западная демократия? Место Вашингтона занимает какой-нибудь хилый Кащей с Лубянки. Мучимый комплексом неполноценности, он пытается скрыть свою слабость, окружая себя огороженными высоким частоколом садами. Там, где сильный действует в открытую, не скрывая своих взглядов и доказывая поступками своё право называться лидером нации, Кащей предпочитает действовать втихаря, через подставных лиц, прячась за ширмами рюмочных и селигеров. Рядом с Кащеем всегда какой-нибудь Бурбулис, Юмашев, Волошин или Сурков выполняет роль главного евнуха и Великого везиря, подменяя патрона при принятии ответственных решений, а то и в постели, как Гиг - царя Кандавла. Место Рузвельта занимает Обама. Вместо болезненных, жёстких и глубоких реформ экономики и финансов он выкупает у банков и инвестфондов дурные активы, злоупотребляя гигантским всемирным кредитом, оказанным доллару и бумагам Федерального казначейства. Америка и весь финансовый мир в одночасье становятся заложниками нежелания серого чиновника, получившего право решать судьбы миллионов, видеть опасную болезнь мировой финансовой системы за её внешними симптомами. Как будто Рузвельт не мог в своё время напечатать побольше денег, занять остальное в лондонском Сити и выкупить у проигравшихся лохотронщиков обесценившиеся голубые фишки во славу западной демократии, во имя торжества политкорректности и гуманности и для поддержания спроса на внутреннем рынке. Рузвельту не позволили поступить так ответственность, мужество и ум, роднившие его с отцами-основателями США. Теперь эти качества в мировой политике – редкость, экзотика. Регистрируй себе по звонку с Лубянки рюмочную для распила активов «Юкоса», качай газ, впаривай его старушкам-пенсионеркам втридорога, не забывая при этом повысить им пенсию на три рубля; не упускай случая обмахнуться по праздникам крестом в телекамеру и попозировать на торжественном открытии стадиона, при строительстве которого было украдено чиновниками и посредниками ещё пять таких же, – и ты лидер нации, несменяемый вождь, любимый товарищ, кумир всех девушек-активисток, участниц кремлёвских молодёжных движений, открыто исповедующих фашизм в его «мягком» итальянском варианте.
Дайте племени каннибалов парламент, президента и евроконституцию – и на другой день там съедят сограждан вдвое больше обыкновенного, при строгом соблюдении буквы закона, в обстановке самой гуманной политкорректности и в присутствии иностранных наблюдателей на местах. Убыль населения возместят «материнским капиталом» и скупкой скальпов съеденных сограждан для поддержания платёжеспособного спроса. Нефть дорожает – экспортёрам ума не надо. Чекисту ум вообще вреден. Не сработают «38 критериев эффективности чиновника», придуманные Козаком, - Сурков и Шувалов придумают «материнский капитал», ЕГЭ и Сколково, а Козака пошлют на Кавказ. Загорятся по всей стране леса – восстановят упраздненный походя лесной кодекс. Погаснет свет в центре России на Новый Год, пропадёт вода – заставят покупать ртутные лампочки и фильтры Петрика. Невежественный самодур, упразднивший взмахом руки лесной кодекс и неспособный свести с профицитом федеральный бюджет при нефти под 100 долларов за баррель и при курсе рубля 30 (sic!) к одному худеющему на глазах доллару, проведёт к каждому пепелищу кабель с телекамерой и преподнесёт это погорельцам как трогательную заботу о них всевидящего ока верховной власти. «Какой великий артист погибает!» - вспоминаются последние слова Нерона, когда Путин, скромно потупившись, кокетливо настукивает на публику одним пальцем «С чего начинается Родина».
Судя по волне ксенофобии и дымку костров средневекового мракобесия, поднимающимся у нас на глазах от Лондона и Парижа до Селигера, Манежной площади и кабинета Фурсенко, политкорректный и вполне демократичный Запад в очередной раз оправился после Версаля и Нюрнберга и вполне созрел для новых Мюнхена, Глейвице, Белграда, Цхинвала, а то и для Дахау с Хиросимой. Ему бы, Западу, с пиратами совладать у берегов Судана, пресечь наркоторговлю и контрабанду оружия, а главное научиться жить по средствам, а не в кредит у будущих поколений. Но тут уже рюмочными, чапменшами, подкупом МОК и Нобелевского комитета, гламурными тусовками на «восьмёрках» и «двадцатках» не обойдёшься. Птицегаданиями по выражению лица главы ФРС регулирование мировых финансов не заменить. Молитвой фарисея дождя в засуху не вызвать. Нужно что-то делать с механизмом противоестественного отбора, приводящего к вершинам власти ничтожеств, «придумывающих идеи» (цитата из Медведева) и поминутно просящих у сонной челяди, озабоченной лишь собственным прокормом, «подать предложения».