Последняя электричка с Жилкино на Обухов вышла по расписанию, в 23.20. Время в пути со всеми остановками занимало всего три часа. Подходил конец летнего сезона, но ещё было довольно тепло. Ехали в последнем поезде, в основном, припозднившиеся дачники, да и просто случайные люди. Электричка притормозила, запищала всеми своими железными колёсами и остановилась. - Что за остановка? - спросил усатый мужчина средних лет у своей половины. - Елохово, следующая конечная, наша, через двадцать минут будем в Обухове. Кроме супружеской пары в одном из вагонов находились два молодых мужчины в чёрных солнцезащитных очках и белых футболках, молодая девушка с ребёнком пяти-шести лет и строгая дама бальзаковского возраста в белом брючном костюме. Словно боясь друг друга, пассажиры расселись по разным углам пустого вагона. Вдруг мирное спокойствие вагона нарушил звонкий разливистый смех зашедшей в вагон молодёжи. Совсем молодую девушку сопровождали два кавалера-студента. Один из них играл на гитаре. - Ой, слава богу, успели, - тяжело дыша, сказал чернявый юноша. - Да, - ответил подстриженный наголо его товарищ. - Дай сигарету. - Щас, пивка бахнем, а потом покурим, Маша, сколько тебе сегодня исполняется? - Шестнадцать, - чётко ответила рыжая девушка в короткой джинсовой юбчонке. Молодые люди открыли пиво, и единственная банка пошла по кругу. Когда со спиртным было закончено, Лысый чиркнул зажигалкой и подкурил три сигареты, торчащие наготове из трёх ртов. - В вагоне не курят, - строго и громко заметила дама, сидящая недалеко от молодёжи. - Не вопи, дура, - выпуская дым кольцом небрежно сказал Чернявый. - Будешь вякать, - выкинем из вагона. С этими словами он ударил по струнам, и молодая троица загорланила известный блатняк. Неожиданно межвагонная дверь распахнулась, и в вагон вошёл худощавый жилистый парень с шеей гуся. Все руки его покрывала татуировка, даже шею на затылке украшал какой-то рисунок. Компания "музыкантов" ему пришлась по душе, и он сразу занял место с малолеткой, сидящей напротив своих двух кавалеров. - Сигарету, быстро, - обнажая ряд зубов с золотыми коронками, рявкнул Гусь. Пока перепуганный Лысый искал пачку с сигаретами, разрисованный незнакомец обнял Машу за плечи. Девушка отстранила Гуся, но он сильней прижал её к себе. - Не кипятись ты, всё будет в ажуре. Ты, чурка, играй, что вылупился? Брюнет выпучил свои лупатые глаза на наглеца. - Что замолк? Хочешь замолкнуть навсегда? - Нет, - робко ответил музыкант. - Тогда валяй, мне скучно! Чёрный заиграл мелодию известной баллады. - Класс! Это Скорпы, - весело сказал любитель тату, приподнял Машу и посадил ей к себе на колени. - Так, тёлка, как приедем, пойдём ко мне, поняла. - Нет, я не хочу, - робко сказала рыжая, с надеждой глядя на своих кавалеров. Гусь с силой залепил девушке звонкую пощёчину. - Будешь пререкаться, ещё получишь. В это время в это купе подбежала пятилетняя девочка, она украдкой сбежала от спящей мамы. - Привет, подруга, как тебя зовут? - выпуская дым, спросил Гусь. - Лена, - тихо ответил ребёнок. Мать проснулась и обнаружив пропажу, уже спешила на помощь своему чаду. - Ленчик, пойдём, видишь, взрослые заняты. - Во, чувиха! Как тебя зовут? Не слушая, мать схватила ребёнка и отнесла в своё купе. Туда же переместился и Гусь. - Нехорошо так с детьми поступать. Он схватил ребёнка и посадил к себе на колени. - Не трожь ребёнка, - закричала молодая мать. Когда она оторвала дочь из цепких лап уголовника, Гусь успел запустить руку внутрь женской футболки. - Что ты себе позволяешь? Девочка закричала, а Гусь повалил свою жертву на деревянное сиденье вагона. Никто и не думал помочь им. Все смотрели в окно, посматривая на часы. Мужчины даже не повернули головы, они так же мирно и спокойно беседовали. Усатый было встал, чтобы вспугнуть насильника, но жена его сказала. - Боря, он отрежет тебе уши, не ходи. Мужчина покорно сел. Музыканты замолчали, коленки их дрожали. Где-то в глубине души они были благодарны, что беда нашла другую жертву, не их. Никто не нажал кнопку экстренной помощи, все в глубине души считали себя героями, и, чтобы показать другим, что они не боятся, не переходили в другой вагон. Детский и женский крик раздавались всё громче. Дама демонстративно достала зеркальце и пудру. Жертва не молила о помощи, не звала людей, она защищалась, как могла: кусалась, хватала Гуся за волосы. Такая картина, как будто всё происходило в глухом лесу. - Дайте, кто сколько сможет. Не хватает на жизнь, - раздался красивый мужской баритон в районе дверей. На тележке сидел безногий светловолосый мужчина лет сорока. Лицо его было чисто выбритым, волосы причёсаны набок. Во взгляде его карих немигающих глаз чувствовалась военная выправка, дисциплина и смелость офицера. Нательную морскую майку покрывала защитная военная куртка. На шее висела сумочка для милостыни. Мужчина, помогая себе руками, отталкиваясь от пола, поехал по вагону. Гусь бросил свою жертву и преградил путь калеке. - Стоять! - заорал уголовник. - Вот и денежки подъехали. Офицер, не мигая, вупор смотрел на Гуся. - Знаю, какие вы калеки. Отморозят по пьянке ноги, а потом выделывают из себя афганцев и чеченцев. Давай деньги, я выпить хочу. - Возьми, урод, - чётко и громко сказал офицер. Гусь с силой ударил офицера, который сразу упал, оголив культи, тележка перевернулась. - Ну, что, кончился твой выпендрёжь? Гусь подошёл к калеке, нагнулся, чтобы взять сумку с деньгами. Офицер только этого и ждал. Своими сильными мускулистыми руками он зажал тонкую шею Гуся. Захват был таким быстрым и неожиданным, что уголовник не успел среагировать, он упал, сначала на колени, потом полностью растянулся на полу. Гусь извивался, бил ногам, пробовал ударить офицера по голове. Ничего не помогало: стальные руки всё сильней и сильней сжимали шею противника. Гусь хрипел, бил рукой о пол, давая знак, что проиграл. Глаза убийцы ни разу не моргнули, они продолжали холодно смотреть вдоль вагона. Сцена убийства затронула пассажиров. Они встали со своих мест и окружили дерущихся. Никто даже и не пробовал разнять их, никто не воспользовался кнопкой экстренного вызова. Никто. Судорога прошла по всему телу Гуся, внезапно он перестал сопротивляться и замолк. Замолк навсегда. Глаза его выпучились и застыли в холодном безмолвии, а язык как-то неестественно высунулся А за окно начали появляться огоньки станции. Поезд замедлил ход. Пассажиры бросились к выходу. Теперь у них появилась новая опасность: соучастие в преступлении, вызовы в прокуратуру, суд. Нет, никто не хотел туда идти и, тем более, давать какие-то показания, как свидетель. Все хотели просто ИСЧЕЗНУТЬ. И они сделали это, как только поезд остановился, и открылись двери. Офицер спокойно, помогая себе руками, перевалился на платформу и покатил в глубину летней ночи. Локомотив свистнул, двери закрылись, и длинная зелёная кишка медленно потянулась в тупик.
|