МОЖНО СЛУШАТЬ: https://yadi.sk/d/_EYLbF5QdVLCj

ΙΙΙ

Мало кто может похвастаться, что видел настоящую степь, потому что, кроме заповедника, настоящей уже попросту нигде нет. А если спросить, как она выглядит, начинают вспоминать «Тараса Бульбу» и, отправляясь в заповедник «Стрелецкая степь», я тоже, минуя сознанье, ждал, что окажусь среди трав выше роста, в невиданных цветах над головой – ведь первобытная... Вообще допускались волшебства и музыка сияющих небес, может быть, вроде «Голубой рапсодии» Джорджа Гершвина.

В заповедник просто так не попадёшь, но журналистское удостоверение моей спутницы Ирины открывает любые заслоны, и нас ждали, несмотря на выходной день.

Мы ещё не знали, что в степи грязно не бывает и что жизнь эфемеров здесь просыпается ещё под снегом, под кровлей голубых от весеннего неба крупинок фирна. Поэтому, приехав сюда в конце апреля, мы уже многое пропустили, хотя ещё зимою представляли, как будем наблюдать степную жизнь от самого начала до осенних холодов.

Нам ехать с Южной автостанции. Когда-то недалеко отсюда стояли так называемые Херсонские ворота, а теперь город растянулся на юг и к западу гораздо дальше Сейма, включил в себя железнодорожную станцию Рышково и дальше, у комбината химического волокна, имеет только официальную границу. Практически же до самой Лукашёвки, где атомная станция, дома вдоль трассы километров тридцать не прерываются и никакой степи тут, конечно, нет. А в заповедник надо повернуть от Рышково на южную дорогу к Обояни. Это и есть самое весёлое в мире Симферопольское шоссе, которым при удачном расположении звёзд и совпадении жизненных обстоятельств счастливцы попадают в Крым. Трасса посвободней от цивилизации, широкая, свежая, уже степная. Раньше по этой дороге шли дикие орды кочевников.

Таких дорог вблизи Курска несколько – Журавский, Изюмский, Синявский (бывший Татарский) шляхи. Этот – вроде Синявский, раз Синявский соединял Курск с Обоянью. Правда, я читал, что соединял он их как-то странно – через Рыльск, стоящий довольно далеко к западу. Не ходили же татары зигзагами? Впрочем, фураж для коней и вода... Критерии были другими. Может быть, через Рыльск им было удобней, но, всё равно, нам приятно думать, что едем Татарским шляхом.
Шляхи сейчас – обычные шоссейные дороги. А Чехов говорил о дороге великанов, ещё Бунин удивлялся их ширине, объясняя её тем, что тут прогоняли стада, шли бесконечные обозы, – животным надо было много травы по обочинам. Трудно представить мир без машин и железных дорог. Кстати, сколько мне помнится, Бунин ходил одним из таких шляхов в Святогорский монастырь, в районе которого, как сейчас думают, и был центр формирования среднерусских степей.

Через двадцать километров по шляху наша остановка – Селиховы дворы. В названии что-то кудеярское, но и по-старинному милое. А Медвенка? А Обоянь? – куда ж милее? Тут множество таких. Влево от трассы, за дорожными посадками, тихое село и дирекция заповедника. Нам показали музей, дали книжку про степь и сделали мою жизнь полней и значительней, подарив местный значок.

Значок квадратный, с надписью по всем сторонам, в середине звёздочка из восьми красных лепестков. Как-то в Курском краеведческом музее устроили выставку значков заповедной тематики. Моего цветка среди тигров, лотосов и пеликанов там не было.

На опытной плантации, рядом с музеем, есть весьма оригинальная клумба, своеобразный календарь, где растения подобраны с расчётом постоянного цветения в течение всего лета: одни отцветут – начинают другие. И клумба с мая по сентябрь меняет вид и цвет. Казалось бы – это курьёз, но именно так и живёт степь. Здесь на одном квадратном метре может одновременно обитать до тысячи растений более чем восьмидесяти видов. Природа разместила их на разных этажах по вертикали и предписала цвести строго по очереди. И это выражается в смене двенадцати красочных фаз степи, её физиономических обликов или аспектов.
Пока мы собирались сюда ехать, степь уже успела прожить два из них – прострела и горицвета, ибо каждый аспект называется по преобладанию того или иного цветка. А фазы эти – голубые, жёлтые, фиолетовые, белые... Конечно, тут свои причины, но всё же удивительно, что некоторая толкотня при смене аспектов всё же бывает. Всем хочется цвести и жить на приволье степной стихии со средним климатом, аспекты появились не случайно, а анархисты просто не смогли прижиться. Спасение было только в порядке, прочно определившемся за десять тысяч лет.

Пока же на плантации – только садик табличек с названьями цветов, которым ещё предстоит появляться здесь до глубокой осени. Но сами по себе названья ничего не говорят и даже имеют для нас вовсе не ботанический смысл, потому что уж очень заманчивы по звучанию.

Вот Эспарцет, это нечто двумерное, острое, с пикой-стрекалом, зелёное. Туидиум – с вытаращенными глазами и Тонконог Степной, наверняка прыгающий, как на пружинах. Проломник Северный, кого никто не любит, бяка – Скабиоза. И грустный неутешный Опущенный Овсец. Старушка-Юринея, ведунья и затворница, и симпатичные Ветреница Лесная с Вероникой Дубравкой. Все явятся нам в волшебной траве? О, Вейник Наземный! О, фиолетовый сон!

Вообще-то, чуть не как правило, – чем поэтичней название, тем невзрачней ему соответствующая травина. Запоминать названья бесполезно, да мы и не стараемся. Вот только Волчеягодник Юлии выделяется из общего потока. Это один из реликтов, та самая «тень прошлого» Курской растительной аномалии. Волчеягодник часто встречается на юге области, и ближе к июню меловые холмы скрываются красным цветеньем его вечнозелёных полукустарников.