МОЖНО СЛУШАТЬ: https://yadi.sk/d/BNeGyt30dVKzv


I

Казалось бы, что в курском черноземье давно прошли времена «пустыни велию и зверей множества». Между тем совсем недалеко от южных ворот города, по древней дороге кочевников – Симферопольскому шоссе – с ледниковых времён сохранились клочки первобытной степи, где никто не пахал и не сеял и где всё растёт в такой же первозданности, как и десять тысяч лет назад.
Курск некогда стоял на линии пограничных крепостей, охранявших Московское государство с юго-востока. И чтоб как-то закрепить в этих местах служивых людей, им навечно выделялись земли для пастбищ и сенокоса. Специфика жизни исключала здесь всякое земледелие, так что относительная нетронутость степных участков возникла благодаря постоянным угрозам нападения.
Со временем всё изменилось. Потомки стрельцов, казаков и ямщицкой вольницы всё же взялись за плуг, чаще, однако, сдавая свои земли в аренду. Курский край стал крупнейшим производителем высококачественной пшеницы и сахарной свёклы, и к началу тридцатых годов 20-го столетия лишь крошечные, случайно оставшиеся нераспаханными участки степи были взяты под защиту заповедником.
Степи в Курской области существовали не всегда. Сравнительно недавно зверьё и растения, холмы и долины, даже климат были настолько другими, что геологическая история этих мест заслуживает описания.

Не трогая космических причин образования нашей планеты, историю рождения степи можно начать с некоего момента, когда, по свидетельству Библии, «земля была пуста и Дух Божий носился над водами». Это выражение скорее всего относится к морю докембрия, в котором не было ещё ничего живого, кроме безглазых червей, копошащихся в кварцевожележистом иле будущей Курской магнитной аномалии.

Потом, в палеозойское время, кое-где появляется суша. Обнажившееся дно заселяют гигантские хвощи и древовидные папоротники, а в тёплых водах уже живут кораллы, морские лилии и всяческие плеченогие, даже небо смотрелось иначе, потому что и состав воздуха был другим. «Тропическая» идиллия продолжалась около четырёхсот миллионов лет, после чего палящий зной пустыни пермо-триаса высушил моря и сжёг хвощи и папоротники, больше никогда не появившиеся на лике планеты в таком гигантском виде.

В мезозое, новой эре, протяжённостью тоже примерно двести миллиончиков лет, климат постепенно смягчается, хотя по суше бродят ужасные ящеры и летают зубастые птицы. Вновь появились моря, где идёт образование мела, известняка, трепела, то есть, горных пород, которые повсеместно можно встретить сейчас в Курской области. Но рельеф ещё был совершенно иным, как на другой планете.

Что-то похоже на современные условия возникает уже в кайнозое, длящемся до наших дней около семидесяти миллионов лет. Обширные заливы тёплых морей вначале доходят до севера области, а на меловых породах суши растут самые невероятные для Курска деревья – секвойи и лавры, пальмы и фикусы, араукарии. Так что на месте какой-нибудь Мурыновки или Барнышовки можно представить поросший фикусами белый остров в индиговых волнах тропического моря. Вся эта благодать была убита похолоданием, предвестником уже близкой ледниковой эпохи. А море отошло отсюда навсегда.
Правда, до настоящих холодов ещё далеко и всюду распространяются широколиственные бук, граб и липа, а в основном – дубовые леса. На сколько обхватов стояли деревья? Рубить их было некому – тысячелетние бескрайние дубравы. Четвертичное, уже наше время из кайнозоя, тоже сначала было мягким по климату, пока широким фронтом из Скандинавии до Северного Урала на юг не двинулись три мощные волны Великого оледенения.

Первая из них на курских местах почти не отразилась – дубы процветали и в чащах, как прежде, бродили слоны и олени. Второе по счёту, днепровское, оледенение уже не было таким безобидным.

Наступающий с Кольского полуострова ледник имел по центру мощность до двух километров. Сметая и срезая всё на пути, бледные горы несли на себе немыслимый груз морены, до сих пор устилающей весь север гранитными валунами. Однако, взобраться на Средне-Русскую равнину оказалось не под силу даже такому титану, и она осталась полуостровом, обтекаемая языками льда по долинам рек Днепра и Дона.

Но этот свободный от ледяного черепа полуостров был уже тундрой. Леса здесь погибли. Носороги и мамонты, песцы и пещерные медведи стали хозяевами унылых мест. Где раньше росли пальмы и араукарии, теперь только низкие берёзки возвышались над мхами и пушицей, как где-нибудь в Норильске или даже на Новой земле.

Но после опять что-то включается в небесной механике, ледник отполз в свою Скандинавию, и в звонких капелях хлынувшие на юг стремительные потоки талых вод, шириною подчас в несколько раз превышающие Амазонку, закрыли песчаным плащом почти всю Европейскую часть России и запрудили устья рек так, что они потекли в обратном направлении.

Весело думать, как во всё больше теплевшем сиянии солнца освобождавшаяся от сумрачной тяжести льда суша стала медленно подниматься. Реки опять потекли по-старому, размывая наносы от таяния и образуя уступ второй надпойменной террасы, но по времени она была первой – ведь счёт террас геоморфологи ведут обычно снизу, от воды. Следы берегов тех бывших потоков можно видеть и сейчас – они отстают друг от друга порой на десятки километров, свидетельствуя о размахе рек в весёлую межледниковую эпоху.

Третье, последнее, обледенение на Курской области сказалось лишь в многоводности. Формируются две остальные террасы и весь современный рельеф. Уже, как и сейчас, тёк Сейм по своей широченной долине, и при слиянии Кура и Тускари возвышался меловой полуостров, на котором скоро возникнет Курск. Реки тогда ещё никак не назывались, но счёт времени шёл уже не миллионами, а тысячами лет.

В открывшейся пустыне, наверное, долго носились песчаные вихри, навевая дюны и барханы, пока на них не начала формироваться лесостепь. Леса были хвойные, северного уже вида. А в свободные от леса пространства, по мере потепленья, устремились растения мягкого юга и засушливого юго-востока. Сообщества растений-эмигрантов десять тысяч лет назад образовали ту самую степь, которая теперь имеет место в Центрально-Чернозёмном заповеднике имени профессора В. В. Алёхина. Так что она всего лишь в десять раз старше самого Курска. Но ведь и эти тысячи лет – тоже очень много сравнительно с бегом секундной стрелки на наших часах.