Новый литейный переулок в нашем городе называют не иначе, как гетто. Шесть малосемейных общежитий когда-то были построены местным металлургическим заводом, чтобы обеспечить своих сотрудников дешевым жильем. Теперь же эти дома уже не принадлежат предприятию. Тот, кто имел возможность и деньги, давно уехал отсюда, купил квартиру, поменялся с доплатой. Остались те, кому деваться некуда, много алкоголиков, наркоманов, деградировавших элементов.

А я увлекаюсь оригами. Это такое искусство, складывать фигурки из бумаги.

В былое время я работал журналистом в газете «Рабочее знамя», писал статьи про съезды партии, коммунистический путь и трудовой подвиг советского народа. Я описывал то, во что сам не верил. Поначалу я вел подшивки газет. Когда же стремления к коммунизму сменились периодом дикого капитализма, я стал делать из собственных статей кораблики, самолетики и журавликов.

Вдохнуть жизнь в бумагу мне хотелось всегда. Оригами в отличие от журналистики, позволяет это делать честно.

Комната в малосемейке мне досталась после развода с женой. Я оставил ей жилье в центре города, а сам переехал в литейный переулок.

Берешь квадратик бумаги и начинаешь из него конструировать. Авось что-то и получится. Плевать, что тебе уже слегка за пятьдесят, что соседи невыносимо кричат за стеной, кто-то снова подрался в коридоре.

У тебя перед глазами красивая ракушка.

Дверь в квартире напротив часто на распашку. Там живет мой ровесник, Сидор Виссарионович.

Вот, где коммунист с большой буквы. Он готов пригреть у себя весь не только весь Новый литейный переулок, но и бомжей всех окрестных кварталов. Как они помещаются в его маленькой коморке, остается загадкой.

Утром Сидор уходит на промысел: собирает бутылки, торгует цветами, срезанными с городской клумбы, добывает металлолом, ловит рыбу. А вечером у него начинается праздник.

Самогон Виссарионович покупает у соседки этажом ниже. И все счастливы.

Однажды он притащил мне старые, вышедшие из обращения банкноты.

- Купи, - говорит, – за пару пузырей отдам тебе чемодан с рублями и червонцами..

Вот она, истинная суть денег! Деньги – это бумага! А бумага – отличный материал для оригами.

Стоишь возле барной стойки и крутишь в руках купюру, пока бармен обслуживает других. Через время купюра превращается в симпатичный цветок. Это называется – манигами.

Сколько может стоить доллар? Ровно доллар. А паучок, сделанный из доллара, стоит значительно больше, ибо деньги превратились в произведение искусства. Если бы бармен не разворачивал купюры, можно было бы организовать выставку..

Там, в баре, Виссарионович и прознал о моем увлечении, что, собственно, не удивительно. Удивительно другое: как коммунист Сидор умудрился не пропить чемодан с деньгами раньше, чем они обесценились? Вот где загадка природы.

Забрал я у него чемодан. Из рублей и червонцев с дедушкой Лениным получаются замечательные пепельницы, унитазики и мужские половые органы с вождем вместо головки - моя память о советском прошлом.

А в гетто мне хорошо. На прошлой неделе на третьем этаже случился пожар. Из-за короткого замыкания электропроводки сгорели две квартиры. Я даже и не заметил, узнал о случившемся из газет.

В свое время страна, в которой я жил, исчезла в одночасье. И кто видел процесс ее исчезновения? Опомнились, когда на месте старой страны появилась новая.

Так и сгоревшие квартиры отойдут в другие руки, и ремонт будет, и новые жильцы.

Какое мне дело до мелочной суеты?

Ты делаешь из денег черепашек и бабочек, а бармен снова превращает их в лист бумаги.

Сидор как-то пропал. Его не было неделю, и всю неделю из квартиры шел подозрительный запашок. Тухлятиной пахло. Друзья к нему на порог, а дверь – заперта. Они – ко мне с вопросами:

- Ты соседа не видел?

Я говорю, что не слежу за соседями.

- А запах слышишь? – спрашивают.

- Слышу, - говорю, - а что толку?

- А может он, того?

- Ну, того, и того…Я-то причем?

Вонь в подъезде усиливалась. Сначала только в коридоре слышно было. Но постепенно тухлятиной стало тянуть и в соседние квартиры.

Даже через запертые двери.

Я перед сном в подушки стал закапываться, чтоб нос ничего не слышал.

Вдруг, звонок дверь. Открываю – участковый милиционер. Он мне на полном серьезе заявляет:

- Будете свидетелем. Мы намерены дверь в квартире Вашего соседа взломать.

А сам нос пальцами закрывает.

- Нет, - отвечаю, - не буду я свидетелем. Вы потом меня по судам таскать начнете. Я же на эти суды класть хотел с приборчиком.

Сам - зырк ему за плечо. В проходе четыре мента в респираторах стоят.

- Все, - говорю, - я спать пошел.

И захлопнул дверь.

Они какое-то время стучали, гремели, копошились. Я же думаю: «Зря не согласился в понятые пойти. Сейчас труп Виссарионовича достанут, а на меня убийство повесят. Интересно, разрешат ли мне в тюрьме заниматься оригами?».

Когда в дверь позвонили снова, я был полностью собран ехать в тюрьму.

- Рыба у Вашего соседа завонялась. Полная ванна рыбы. Он ее туда запустил, а сам исчез. Мы ему записку оставили. Как вернется, пусть обязательно зайдет в милицию, - сказал участковый.

Тогда и родилась у меня идея оригами: рыба, лежащая в гробу.

Сидор появился на днях. Он к брату в деревню ездил.

Сейчас за его дверью гужбан идет. Обмывают воскрешение Виссарионовича, его возвращение из царства мертвых.