ОБЩЕЛИТ.COM - ПРОЗА
Международная русскоязычная литературная сеть: поэзия, проза, критика, литературоведение. Проза.
Поиск по сайту прозы: 
Авторы Произведения Отзывы ЛитФорум Конкурсы Моя страница Книжная лавка Помощь О сайте прозы
Для зарегистрированных пользователей
логин:
пароль:
тип:
регистрация забыли пароль

 

Анонсы
    StihoPhone.ru



Кампания 1941 года. Глава 33

Автор:


Глава XXXIII


Начавшиеся проливные дожди предотвратили немедленную катастрофу Юго-Западного фронта. Дороги, и без того приведённые в негодность отступающими русскими армиями, после ливней на несколько дней сделались непреодолимым препятствием на пути идущих по пятам авангардов группы армий «Юг», и на многих участках фронта контакт между воюющими сторонами временно был потерян.
Чтобы максимально затруднить противнику переброску резервов с Южного фронта на Юго-Западный, Гальдер двинул наконец в наступление 11-ю армию, до тех пор ждавшую своего часа и занятую главным образом форсированием Прута и удержанием захваченных плацдармов и предмостных укреплений. Но и она теперь застряла в грязи.
Дожди и грозы прошли почти повсеместно и на других участках Восточного фронта. 56-й танковый корпус Манштейна был застигнут ими по дороге на Себеж, старинный русский городок, затерянный среди болот и озёр на границе с Латвией и Белоруссией. Корпус Манштейна возобновил наступление из Дюнабурга 2 июля, дождавшись, когда из тыла подтянется дивизия СС «Мёртвая голова», а слева, в Екабпилсе, к Двине подойдёт с юго-запада танковый корпус Рейнхардта, вышедший победителем из продолжавшегося несколько дней танкового сражения на подступах к Шяуляю. Уже во время затянувшейся почти на неделю остановки в Дюнабурге, когда корпусу Манштейна, ушедшему далеко вперёд от остальных сил группы армий «Север», пришлось отразить несколько яростных контратак противника, генералу стало ясно, что лёгкой победы на Востоке не будет. В одной из контратак русские захватили перевязочный пункт 3-ей мотодивизии. Выбив их оттуда, солдаты Манштейна нашли своих раненых товарищей заколотыми штыками. И сейчас, когда наступление наконец возобновилось, каждый новый рубеж обороны противника приходилось преодолевать, затрачивая всё больше сил, и потери корпуса росли. Особенно большими они были в дивизии СС. Её солдатам и офицерам, всегда отличавшимся храбростью в бою, сильно недоставало военной выучки солдат и офицеров регулярной армии, многому им приходилось учиться уже на поле боя. Командир дивизии в первые же дни боёв был ранен, а вскоре затем убит. Машина Манштейна, неизменно находившегося на острие наступления, несколько раз попадала под артобстрел, его шофёр был дважды ранен. Генерал, во время летней кампании 1940 года привыкший останавливаться на ночлег в родовых замках французской аристократии, теперь привыкал проводить ночи в походной палатке, как это делал за два столетия до него Фридрих Великий. Правда, у Манштейна, в отличие от прусского короля, не было походной кровати, зато у него был спальный мешок, который в дни Силезской войны ещё не был изобретён. Ночевать в деревенских избах ни Манштейн, ни офицеры его штаба решительно не желали после двух-трёх опытов знакомства с «домашними зверьками», неизменными обитателями деревянных жилых помещений здесь, на Востоке. Не всем офицерам, сопровождавшим машину Манштейна в двух штабных автобусах с радио и телефонной станцией, улыбалась перспектива проводить ночь на земле, забравшись в спальный мешок. Начальник штаба спал на сиденье легковой машины, его ноги свешивались за дверцу, и теперь, когда начались дожди, он не мог по утрам снять размокшие за ночь сапоги. О стремительных рейдах первых дней кампании вскоре пришлось забыть. Многочисленные речушки, взорванные мосты, болота и непроходимые леса, раскисшие от дождя дороги, не говоря уже о неприятельской артиллерии, огонь которой становился всё ощутимее по мере приближения линии фронта к знаменитой «линии Сталина», всё более замедляли продвижение. Когда дожди прекратились и вновь засияло солнце, 8-я танковая дивизия, двигавшаяся в авангарде, оказалась на узкой дороге, намертво забитой транспортом, брошенным противником при отступлении. Справа и слева от дороги была непролазная топь. Дивизия остановилась. Танкисты и сапёры принялись за расчистку дороги, на что должно было уйти два, а то и три дня. Искупавшись рано утром в озере, на берегу которого была разбита в лесу штабная палатка, Манштейн выехал в штаб 3-ей мотодивизии. Теперь, когда наступление в восточном направлении застопорилось, он получил приказ командования группы «Север» передать мотодивизию Рейнхардту, чей корпус продолжал наступление по хорошей дороге на Остров. Развернув мотодивизию, Манштейн двинул её по узкой лесной дороге, ещё не разбитой гусеницами танков и уже просохшей после дождей под ярким июльским солнцем. Машина Манштейна, сопровождаемая двумя связными мотоциклистами, медленно двигалась в походной колонне бронетехники. Водитель, уже оправившийся после недавнего легкого ранения, то и дело сигналил, пытаясь обойти идущий впереди танк, поднимавший густое облако пыли, в котором дышать было почти так же трудно, как и разглядеть что-нибудь дальше своего носа. Однако дорога была такой узкой, что разъехаться на ней до ближайшей деревни не было никакой возможности. Уже при въезде в деревню на перекрёстке возникла пробка, колонна остановилась, и облако пыли, наконец, стало рассеиваться. Только тут выяснилось, что танки, поднимавшие столько пыли, были не танками, а советскими бронемашинами, в хвост к которым пристроился на узкой дороге шофёр Манштейна. К счастью для генерала и его водителя, водители двух советских бронемашин были удивлены не меньше, а когда убедились, что в этой колонне они в меньшинстве, первым делом повернули в сторону и дали полный газ. Спустя полминуты броневики скрылись за поворотом боковой дороги. Когда вечером Манштейн, чёрный от пыли как негр, вернулся в расположение штаба корпуса, расчистка дороги ещё продолжалась. Не удалось расчистить её и на следующий день, а когда движение всё же возобновилось, авангард вскоре наткнулся на линию дотов, обойти которую через болота и озёра не представлялось возможным, а ураганный огонь артиллерии противника делал попытку атаковать в лоб совершенно бесперспективной. Манштейну пришлось поворачивать теперь уже и 8-ю танковую дивизию и возвращаться на шоссе Дюнабург-Резекне-Остров.
Когда Манштейн на закате дня во главе танкового корпуса следовал через Резекне, здесь уже базировался бомбардировочный полк Люфтваффе, и лейтенант Ганс-Ульрих Рудель, служивший в нём, поднимал тяжести и метал диск на краю лётного поля. На следующее утро Руделя разбудил вой советских штурмовиков, прилетевших бомбить аэродром. Немецкие пилоты прозвали их «Железными Густавами». Выскочив из палатки, лейтенант успел нырнуть в щель, отрытую на краю лётного поля, прежде чем с неба посыпались бомбы. К счастью, ни он, ни его бомбардировщик не пострадали. Сбросив бомбы, «Железные Густавы» на предельно малой высоте ушли из зоны зенитного огня, а Рудель и его бортовой стрелок, ефрейтор Шарновски, сев в заправленный и подготовленный за ночь к вылету «Ju-87», взлетели и взяли курс далеко на северо-восток: им предстояло бомбить железнодорожную станцию Чудово, транспортный узел на дороге Москва-Ленинград. Накануне Рудель бомбил Великий Новгород и Старую Руссу. В утреннем небе не было ни облачка, но когда самолет Руделя на высоте 3000 метров пролетал над искрящимися под жарким солнцем тёмно-синими водами озера Ильмень, прямо по курсу далеко впереди показалась чёрная грозовая туча. Идя вторым в девятке «Юнкерсов», Рудель вплотную приблизился к командирской машине и заглянул в её кабину. Командир эскадрильи, держа перед собой карту местности, внимательно её изучал, не обращая внимания ни на стремительно выраставший впереди грозовой фронт, ни на зависшего у него на хвосте ведомого. Очевидно, он заранее перебирал возможные цели и готовил запасной маршрут на случай, если атаковать главную цель не позволит грозовая туча. Вскоре земля скрылась из виду за пеленой облаков. Самолёты, следующие за Руделем, также стали менять строй, чтобы не потерять из виду своего ведущего в условиях быстро ухудшающейся видимости. Наконец командир оторвал голову от карты и только тут заметил, что летит прямо в грозовое облако. Он резко положил самолет на крыло, делая разворот, и Руделю, чтобы не протаранить командира, пришлось сделать такой крутой вираж в сторону, что его «Юнкерс» с 700 килограммами бомб на борту перевернулся фонарём вниз и стал быстро проваливаться в чёрную глубину грозовой тучи. Вокруг кабины сделалось темно, словно была уже ночь, струи дождя хлестали по стеклу, просачиваясь в кабину вместе с завыванием ветра, зигзаги молний один за другим прорезали мглу, на несколько секунд озаряя её призрачным светом. Не видя линии горизонта, нельзя было определить, где верх, а где низ, альтиметр показывал стремительное падение, индикатор скорости зашкалило на отметке 600 километров в час, до земли оставалось 1300 метров – около десяти секунд «полёта» по прямой. Обливаясь холодным потом, мешающимся с брызгами дождя, Рудель изо всех сил тянул на себя штурвал, пытаясь выйти из пике. Двигатель ревел, самолёт вибрировал в потоке воздуха, не теряя скорости: по крайней мере, опасности сорваться в штопор на такой скорости не было, и у экипажа до последней секунды оставалась надежда на чудесное спасение. Когда альтиметр показал 400 метров, кровь прилила к голове пилота, и он мысленно простился с жизнью. Спустя всего две секунды стрелка показывала уже 200 метров, и лейтенант зажмурился, вцепившись руками в штурвал и вдавив себя в спинку кресла. Прошла ещё секунда, за ней другая, раздался громкий удар, затем сквозь непрекращающийся рёв двигателя прозвучал невозмутимый голос бортового стрелка: «Похоже, мы с чем-то столкнулись». Приоткрыв глаза, Рудель определил по приборам, что самолёт летит строго на запад, постепенно набирая высоту. Над головой сияло яркое солнце, словно и не было вокруг всего пару секунд назад бушующей грозы. Невозмутимым голосом ефрейтор Шарновски доложил о повреждениях: «Мы потеряли кусок элерона и закрылок. Кроме того, у нас две дыры в крыльях, и в каждой торчит по берёзе». Бросив взгляд через плечо, Рудель убедился, что стрелок его не разыгрывает: в каждом из крыльев примерно посредине образовались трещины, они доходили до главного ланжерона, и из них торчали срезанные верхушки двух берёз, между которых пролетел «Юнкерс», выходя из пике. Самолёт спасло то, что удар пришёлся по обоим крыльям одновременно, что ветки не задели пропеллер, что скорость была очень велика, а 700 килограммов бомб сообщали машине, уже выходившей из пике, достаточную инерцию. Скорость повреждённой машины заметно упала. Сбросив бомбы в 50 километрах от линии фронта, Рудель заставил машину лучше слушаться рулей, но у него совсем не было уверенности, что он сможет её посадить. К счастью, рядом не было советских истребителей. Над Сольцами «Юнкерс» встретили «Мессершмитты». Они проводили Руделя до аэродрома. Заходя на посадку в Резекне, Рудель издали увидел личный состав эскадрильи построенным на лётном поле. Последние сто метров посадочной полосы рядом с самолётом бежали люди, они махали руками и что-то кричали. Наконец «Юнкерс» остановился на самом краю лётного поля. Протиснувшись сквозь толпу встречающих к командиру эскадрильи, Рудель доложил: «Пилот Рудель с задания вернулся. Особый инцидент – контакт с землёй в районе цели». Часом позже он уже летел на другом «Юнкерсе» бомбить цель в районе Луги. Ефрейтор Шарновски, сидя к нему спиной, с обычной невозмутимостью обозревал сектор обстрела хвостового пулемёта.











Читатели (476) Добавить отзыв
 

Проза: романы, повести, рассказы