С Валентиной Михайловной я познакомилась в городской библиотеке, где работала библиотекарем.
К кафедре подошла маленькая, опрятная старушка и назвала свою фамилию: Уланова. И в самом деле, она чем-то напоминала великую балерину: тоненькая, прямая, даже статная, с красивыми, глубокими, ясными глазами. И еще я увидела в ней свою маму, которая живет далеко. Она почти такого же возраста.
С тех пор, Валентина Михайловна стала нередко наведываться в библиотеку, и я узнала о ней столько, что поняла: история ее жизни, как история страны. История настоящая, невыдуманная и достойная того, чтобы о ней узнали миллионы.

* * *

Когда-то Шуйское, что на Вологодчине, было поместьем одного из многочисленных представителей знаменитого боярского рода. А в начале 20-х годов прошлого века представляло собой большой райцентр с почтой, школой, милицией и даже тюрьмой. Здесь, 13 февраля 1924 года родилась девочка, которую назвали Валентиной.
Она была уже третьим ребенком в семье, кроме старшей сестры Кати и брата Бориса. А еще через два года родился последний ребенок Улановых, Варвара.
Семья жила в большом двухэтажном доме. Скорее всего, он достался отцу , Михаилу Кельсеевичу, по наследству. Отец имел хорошее образование, служил морским офицером, судомехаником. Из-за этого часто отлучался из дома.
Хозяйство вела мать, которая, в отличие от отца, образования не получила, была из деревенских, и умела только читать и писать. Не смотря на это, семья жила дружно, однако светским воспитанием и образованием детей занимался отец.
Там же, в Шуйском, Валя пошла в первый класс. А читать она научилась еще до школы, самостоятельно. Причем, не по букварю, а по газете «Правда», которую выписывал отец. Подходила, спрашивала, что за буквы в заголовке, а потом научилась составлять слова.
В тот год на семью обрушилось несчастье. Из очередной поездки отец вернулся тяжело больным. Требовалось серьезное лечение. Пришлось ехать в Ленинград. Постепенно отец начал поправляться, но ему требовался постоянный уход, и семья перебралась к нему, в Ленинград. Дети ходили в школу, и Валя в том числе. Она была отличницей, каждый год неизменно получала похвальную грамоту.
С одобрения отца занималась танцами, проявив себя способной ученицей. В третьем классе поступила в балетный класс Дома художественного воспитания детей, который находился на 4-ой Линии. А потом и в класс художественного движения Театральной студии Айседоры Дункан. Основана она была еще в 1921 году, располагалась на Пречистенке, в бывшем владении чайного плантатора Ушакова и его жены, балерины Балашовой.
Годы спустя, уже работая в Калининградской области, Валентина Михайловна нашла в местной библиотеке Школы искусств книгу, по которой обучалась сама в то незабываемое время. Воспитанницы выступали в самых престижных местах: Академии художеств, театрах, филармонии… Исполняли все, от лезгинки до танца маленьких лебедей.
Так прошло четыре года. Окончание восьмого класса пришлось на 1941-й год.
Нас уверяют, что война свалилась неожиданно, но эту «неожиданность» ждали. Многие догадывались, что война неизбежна, но по-настоящему власти к ней не готовились. А простых людей могли обвинить в паникерстве и провокации. Чем это грозило, понятно.
Семья получила предупреждение от мужа старшей сестры, военного летчика, за полтора месяца до начала грозных событий, и Валя сразу, отложив мысли о продолжении образования, начала искать работу. Отец к тому времени уже умер. Надо было рассчитывать только на себя.
Ей повезло, удалось устроиться на завод механических игрушек. Собирали прыгающих лягушек, заводных слонов и другие подобные игрушки. Но проработала Валя недолго. Как только началась война, почти всех уволили. Остались только опытные старые кадры, а завод вместо игрушек начал выпускать военную продукцию.
Валину школу почти сразу переоборудовали под госпиталь, а всех гражданских, в том числе и их с сестрой, мобилизовали рыть окопы, противотанковые рвы под Старой Руссой, потом под Питером, в Царском Селе. Все делали вручную, из «техники» - лопата.
Немцы быстро двигались к Ленинграду. Мобилизованных вернули по домам. Вражеская авиация бомбила постоянно. Стало по-настоящему страшно.
Осенью 1941-го ввели карточную систему. Валентина Михайловна вспоминает, что мама работала на витаминной фабрике до тех пор, пока не кончилось сырье. Потом работы не было никакой, а значит, и рабочей карточки.
К этому времени Ленинград уже голодал. Полностью выгорели бадаевские склады. Валина семья жила на Васильевском острове, но семьи, собственно уже не было. Она осталась вдвоем с мамой. Очень экономно заваривали дрожжи с лавровым листом, но и эти «продукты» быстро закончились.
В декабре норма хлеба составляла 125 граммов. Очередь занимали с ночи. Холод стоял нестерпимый. От голода и холода шатало из стороны в сторону.
Однажды случилась настоящая беда. Валя так устала от невзгод, что, проходя мимо кинотеатра, не удержалась и зашла. До начала сеанса играл духовой оркестр. Немного странно для блокадного города. Но так власти «отвлекали» от ужасов войны население, а музыканты зарабатывали свой паек.
Люди сидели в холодном фойе и слушали Штрауса. Многие дремали. Валя заслушалась и не заметила, как у нее вытащили продуктовые карточки и паспорт.
Как они пережили эту потерю, страшно вспоминать до сих пор. Чтобы выжить, надо было вырваться из города, найти работу. Как? Где? Ей уже исполнилось 16 лет, и под эвакуацию она не попадала. И работы тоже не было.
Отчаявшись, Валя пошла в райисполком, где работала знакомая девушка. А незадолго до этого, в свой день рождения,13 февраля, загадала: если не умрет в эту ночь, будет жить долго. Днем они с мамой сидели перед совершенно пустым столом…
На работу устроиться удалось, умерла женщина-счетовод. Еще Валя там же работала курьером, разносила «жировки».
Наступил март. Но весна не принесла облегчения, люди продолжали умирать от голода. При их доме, во дворе, была прачечная. Очень скоро она превратилась в покойницкую. Туда сносили трупы со всего дома. Зимой у людей не было сил и возможности похоронить умерших.
Паек был очень маленький, Валя совсем доходягой стала.
Однажды увидела объявление, что идет набор на курсы трактористов для работы на торфоразработках. Главным и решающим была приписка – с КОТЛОВЫМ ПИТАНИЕМ!
Чудом удалось попасть на эти курсы. Уже на следующий день на товарняке она отправилась на станцию Рахья. Их привели в барак, где стояли две пустые кровати. Темно. Холодно. Сразу набросились клопы. А вскоре выяснилось, что попала она не туда.
Снова побрела на станцию. Чемодан, казалось, весил целую тонну. Выбиваясь из сил, волоком тащила его на веревке.
…Валя оказалась в группе самой маленькой и худой. А трактор!.. И все-таки, освоила все, сдала экзамены на «отлично». К работе ее допустили и дали самый легкий трактор «У-2».
Но и он был для нее очень тяжелым. Случалось, затягивало в торф.
Добыча продолжалась до осени. Пошли туманы, разработка торфа остановилась. Работниц с больших тракторов определили на завод, а Валя осталась не у дел. Шла осень 1942-го года. Чтобы выжить, надо было искать новую работу. Любую…
В отделе кадров случайно встретила военных, которые набирали людей для работы на складах. И Валя, недолго думая, поехала в неизвестную ей Борисову Гриву. Очень боялась, что другого может и не быть. Впереди вновь маячил голод. А она осталась совсем одна: осенью удалось эвакуировать маму через Ладогу. Уезжая, она оставила ей единственную ценную вещь – теплое пальто.
Хрупкую, но грамотную девушку отправили работать в канцелярию, выписывать накладные. Часто, на ледяном ветру, стояла она на отгрузке продуктов. Считала, принимала. Работа была ответственная, рассчитанная на честных и добросовестных. У Вали, не смотря на постоянную нужду, недоедание, даже мысли никогда не возникало воспользоваться своим «положением», что-то утаить, указать неправильно.
Бомбили все время, но даже налеты не были для нее причиной бросить работу, уйти в укрытие. Однажды ее силой загнали в бомбоубежище, когда начался сильный обстрел. А шестерых работавших рядом женщин, убило. Они несли мешки с продуктами и не могли их бросить.
На складах с военными Валя проработала до прорыва фронта. Потом надобность в этих складах отпала, а значит, и в ней тоже.
Узнала, что неподалеку стоял строительный батальон, туда был нужен курьер носить депеши на радиостанцию. Валю взяли.
Радиостанция находилась в лесу. Для передвижения ей дали лошадь. Но управлять ею девушка не умела, поэтому на немалые расстояния ходила пешком. Простудилась, сильно заболела, попала в госпиталь.
В Ленинград, в свою совершенно пустую квартиру, Валя вернулась осенью 1943-го года. Из одежды не было, практически, ничего. Перед увольнением ей дали тяжелые солдатские башмаки, брюки и немецкую шинель из зеленого сукна.
В 1944 году Валя вышла замуж. С будущим мужем она познакомилась еще на Ладоге. Он был моряком. Разговорились, понравились друг другу. Валя оставила свой ленинградский адрес. И они разошлись, больше тогда не встречались.
В тот год Сергея послали в Питер на курсы минеров. Адрес Вали он сохранил, вспомнил их встречу, зашел в гости. Постепенно отношения сложились в более близкие, молодые подали заявление в ЗАГС.
Еще до встречи с Сергеем, Валя поступила в энергетический техникум, и после отъезда мужа вновь пошла учиться. Вскоре поняла, что ждет ребенка.
Но с учением не получилось. Пришла разнарядка на отправку студентов на лесозаготовки. В это трудно поверить, но беременную Валю вместе с другими отправили на лесоповал. Лес валила до тех пор, пока ребенок не зашевелился.
Только на пятом месяце беременности, ее перевели на «легкую» работу. Но, чтобы ее получить в Управлении, она дважды пешком прошла 25 километров через лес и обратно… Деваться было некуда.
11 июля 1945 года родился первенец, сын Александр. Сейчас он живет в Латвии, но хотел бы вернуться в Россию, куда изредка приезжает навестить маму.
А потом были непростая жизнь в Клайпеде, где родились еще двое детей, дочь Надежда и сын Михаил, и переезд в Калининградскую область.
На следующий год будет ровно полвека, как Валентина Михайловна живет здесь. Ей на долю выпала жизнь, полная трудностей и испытаний. Испытаний, на грани человеческих возможностей.
Ее «мирная» жизнь тоже потребовала от нее немало мужества и стойкости.
Но это уже другая история.
* * *
Заканчивая «блокадную» страницу ее биографии, с высоты сегодняшнего времени я не могу не поразиться нравственному подвигу простого человека, сохранившего, не смотря ни на что, себя, свое лицо, свою душу…
При всех обстоятельствах, она оставалась ЧЕЛОВЕКОМ!
И я уверена, что настоящую историю страны, своего народы делают такие, как эта маленькая, несгибаемая женщина.


.