Когда земля сомкнулась у него над головой, Вар попытался освободиться из ее плена, но быстро понял всю тщету своих усилий и успокоился. Он закрыл глаза и стал ждать Случая.

- Мы просим вас стать правителями Феодосии и принять в дар дворец, построенный по личному повелению Вара, - сказал, обращаясь к Воинам Бога, бывший городской голова.
Шестеро друзей посовещались, и Танаис сказала от имени остальных:
- Мы сердечно благодарим вас за оказанную честь и с удовольствием принимаем ваше предложение поселиться в Феодосии. Только не в качестве правителей, а в качестве граждан. Каждый должен заниматься тем делом, которое ему по душе. Лично я хотела бы попробовать свои силы в искусстве.
- Я люблю землю и хотел бы стать хлебопашцем, - сказал Глеб.
- Я давно уже мечтаю посвятить себя наукам, - сказал Артакс.
- Я хочу открыть приют для всех одиноких, больных и слабых, - сказала Мария.
- А я намерен защищать город от внешнего врага, - сказал Ставер.
Все выжидающе посмотрели на юную мать. Коринна немного смутилась под этими пристальными взглядами и сказала:
- Я согласна стать правительницей города. Мне кажется, что я сумею справиться с обязанностями, налагаемыми властью. Дворец, построенный для узурпатора, я предлагаю отдать под приют Марии. А себе мы построим дом на новом месте.
- Это неплохая мысль, - поддержал ее Ставер. - Мы построим свой дом своими руками, но если кто-нибудь захочет нам помочь, мы не станем отказываться.
Утром на выбранном для строительства месте собралось почти все взрослое население Феодосии, и сразу же завязался ожесточенный спор о том, какой глубины следует рыть котлован. Так и не придя к согласию, спорщики разделились на два враждебных лагеря и принялись с азартом уличать другу друга во всех смертных грехах.
Танаис воткнула лопату в землю и сказала довольно зло:
- Вас никто сюда не звал. Вы пришли по доброй воле. Но если вы явились для того, чтобы выяснять отношения, лучше вам поискать другое место для этого. Кто не хочет помогать, пусть не мешает.
Ее слова несколько погасили страсти, но еще долго то здесь, то там вспыхивали короткие перебранки.
Наконец, котлован был готов, и разгорелся спор об архитектуре дома. Одни считали, что это должна быть неприступная крепость, другие считали, что это должен быть роскошный дворец, третьи считали, что, это должен быть молитвенный дом, а четвертые соглашались со всеми одновременно.
- Всего этого можно было бы избежать, если бы мы заранее позаботились о плане, - сказала Танаис, которой уже изрядно надоело разнимать спорщиков. - Лично я думаю, что нам нужен красивый и просторный дом, в котором удобно и приятно жилось бы каждому из его обитателей.
С помощью отца она набросала на бумаге план будущего жилища, и строители приступили к работе, но к вечеру, когда строительство дома было завершено, все с разочарованием обнаружили, что новый дом недостаточно просторен, не слишком красив и, в общем, совсем не таков, как на плане.
Заметив, что вновь начали образовываться группировки, каждая из которых считала, что дом не удался потому, что остальные не прислушивались к ее советам, Танаис нахмурилась и сердито сказала:
- Дом нехорош. Но это - наш дом. Мы построили его своими руками и нам некого винить в его несовершенстве. Поэтому мы поселимся в нем и постараемся со временем сделать его таким, в котором можно жить. Мы благодарим за сотрудничество всех, кто принял участие в строительстве. До свидания.
Когда помощники разошлись, Воины Бога критически осмотрели свое новое жилище, и Мария сказала в утешение:
- Конечно, это не самый лучший дом на свете, но по крайней мере, теперь у нас есть крыша над головой.
- Ошибаешься, - возразила ей Танаис. - У нас есть нечто гораздо большее. У нас есть опыт.
Подойдя к стене, она стукнула по ней кулаком. Посыпались кирпичи и штукатурка.
- Она сошла с ума от горя, - поставил диагноз Артакс, но, увидев, что Танаис принялась возводить разрушенную стену заново, к ней присоединились остальные...
Когда они закончили стену и принялись за паркет, во двор въехала груженая домашней утварью повозка.
- Мы ничего не заказывали! - высунувшись по пояс из окна, крикнула Танаис.
- Это подарок от горожан! - ответил сопровождавший повозку человек, а во двор между тем въезжала вторая телега.
Ставер, Глеб и Артакс перенесли выбранные Марией вещи в дом, а Танаис немного задержалась, расплачиваясь с возчиком.
Когда она вошла в гостиную, мебель была уже расставлена.
- Это никуда не годится. Начнем сначала, - сурово произнесла она.
- Тебе не кажется, что нам есть, о чем поговорить? - спросил Ставер.
- Я слушаю.
- Не кажется ли тебе, что ты чересчур уверовала в собственную непогрешимость?
- Я предложила что-то, что причинило вред?
- Нет, все твои предложения разумны и правильны, но ты нравилась мне гораздо больше, когда говорила, что человек имеет право на ошибку.
- Человек имеет. Но мы давно уже не люди.
- Разве это отменяет прежнюю дружбу между нами?
- Мне очень жаль, если со стороны все это выглядит таким образом... Ну что ж, раз вы считаете, что в нашем доме все устроено наилучшим образом, пусть все остается, как есть...
- Ты не поняла, Танаис... Я и сам прекрасно вижу, что это никуда не годится. Но мне бы хотелось, чтобы прежде, чем предлагать пусть даже самое разумное и справедливое решение, ты интересовалась бы и моим мнением на этот счет...
- Ставер, как ты смотришь на то, чтоб произвести здесь небольшую перестановку? - спросила Танаис.
- Я смотрю на это с наслаждением, - ответил Ставер, и, смеясь, они хлопнули друг друга по плечу.
Вчетвером они принялись перетаскивать мебель, перестилать ковры, перевешивать картины, и, когда, наконец, несколько часов спустя все передвижения были закончены, единодушно заявили, что дома лучше, чем у них, и представить себе невозможно.

КОММЕНТАРИЙ К ГЛАВЕ 1

«Природа человека как такового представляет три основные формы бытия: чувство, мышление, деятельную волю; каждая из них имеет две стороны - исключительно личную и общественную. Отдельное, чисто субъективное чувство, отдельная мысль или фантазия без всякого общего необходимого предмета, наконец, непосредственная животная похоть, очевидно, не могут служить образующими началами или факторами общечеловеческой жизни как такой; значение положительных начал для этой жизни могут иметь: только такое чувство, которое стремится закрепить свое непосредственное состояние объективным его выражением, только такое мышление, которое стремится к определенному предметному содержанию, только такая воля, которая имеет в виду определенные общие цели; другими словами - чувство, имеющее своим предметом объективную красоту, мышление, имеющее своим предметом объективную истину (следовательно, мышление познающее, или знание), и воля, имеющая своим предметом объективное благо. Из этих трех факторов первым непосредственным началом общественной жизни является воля. Как образующее начало общества, воля определяется тремя основными отношениями, или, иначе, проявляется на трех степенях. Для достижения какого бы то ни было объективного блага прежде всего необходимо обеспечить существование его элементарных субъектов, то есть отдельных людей, что зависит от их отношения к внешней природе, от той деятельности, которую человек направляет на эту природу для получения от нее средств существования. Общественный союз, имеющий в виду эту цель и основанный на трудовой, деятельной обработке внешней природы, есть экономическое общество; его первичною элементарною формой является семья. Семья, как доказывается сравнительной филологией, имела первоначальное значение главным образом экономическое, будучи основана на элементарном разделении труда. Это значение преобладает в семье и теперь, хотя, разумеется, оно усложняется, а иногда почти совсем закрывается нравственным элементом. Вторая основная форма общества, неразрывно связанная с первою, определяет отношения людей не к внешней природе, а друг к другу непосредственно, имеет своим прямым предметом не труд людей, обращенный на внешнюю природу, а самих людей в их взаимодействии, как членов одного собирательного целого. Это есть общество политическое, или государство. Задача экономического общества есть организация труда, задача общества политического есть организация трудящихся; разумеется, что государство имеет сторону экономическую, так же как экономическое общество имеет сторону политическую, и различие состоит лишь в том, что в первом преобладающее, центральное значение имеет интерес политический, а во втором - экономический... Основной естественный принцип политического общества есть законность, или право, как выражение справедливости, причем разумеется, что частные формы или проявления этого принципа, то есть действительные права и законы в действительных политических обществах имеют характер относительный и временный, так как необходимо определяются различными изменяющимися историческими условиями. Все действительные правовые учреждения, подвергаемые критерию абсолютных начал правды и блага, являются ненормальными, и все политическое существование человечества представляется какой-то наследственной болезнью. Третья форма общества определяется религиозным характером человека. Человек хочет не только материального существования, которое обеспечивается обществом экономическим, и не только правомерного существования, которое дается ему обществом политическим, он хочет еще абсолютного существования - полного и вечного. Только это последнее есть для него истинное верховное благо, summum bonum, по отношению к которому материальные блага, доставляемые трудом экономическим, и формальные блага, доставляемые деятельностью политической, служат только средствами. Так как достижение абсолютного существования или вечной и блаженной жизни есть высшая цель для всех одинаково, то она и становится необходимо принципом общественного союза, который может быть назван духовным или священным обществом (церковь)». В. Соловьев
«Три ангела отправляют священные, иначе говоря, благодетельные функции, а четвертый воинствует, так как обязан отгонять Сатану». К. Юнг
«Енох видит четыре «лица» Бога. Из них трое заняты славословиями, молитвами и ходатайствами, четвертое же гонит прочь сатанинские орды и не позволяет им предстать перед Господом духов, дабы обвинить обитателей суши». К. Юнг
«Пусть нас страшит наш враг грозой своей ночной рати, пусть он предвкушает торжество того дня, когда его сила с безмолвных недр, в которых он ее копит, взойдет на Божий свет - мы не будем с ним бороться его оружием. На такую борьбу у нас сил не хватит, и всякая попытка будет бесполезной тратой времени. Нет, но мы будем усердно, не покладая рук, строить здание нашей радости, нашей красоты, нашей любви». Ф. Зелинский
«Постройка дома прежде всего является внутренней целью и намерением. Этой внутренней цели противопоставляются как средства отдельные стихии, как материал – железо, дерево, камни. Стихиями пользуются для того, чтобы обработать материал: огнем для того, чтобы расплавить железо, воздухом для того, чтобы раздуть огонь, водой для того, чтобы приводить в движение колеса, распилить дерево и т.д. В результате этого в построенный дом не могут проникать холодный воздух, потоки дождя, и, поскольку он огнеупорен, он не подвержен гибельному действию огня. Камни и бревна подвергаются действию силы тяжести, давят вниз, и посредством их возводятся высокие стены. Таким образом, стихиями пользуются сообразно с их природой, и благодаря их совместному действию образуется продукт, которым они ограничиваются. Подобным же образом удовлетворяются страсти: они разыгрываются и осуществляют свои цели сообразно своему естественному определению и создают человеческое общество, в которому они дают праву и порядку власть над собой. Далее, из вышеуказанного соотношения вытекает, что во всемирной истории благодаря действиям людей вообще получаются еще и несколько иные результаты, чем те, к которым они стремятся и которых они достигают, чем те результаты, о которых они непосредственно знают и которых они желают; они добиваются удовлетворения своих интересов, но благодаря этому осуществляется еще и нечто дальнейшее, нечто такое, что скрыто содержится в них, но не сознавалось ими и не входило в их намерения». Г. Гегель
«Все ли постройки человеческой истории стоят на договоре? Чем торжественнее коллективное соглашение, чем окончательнее план, чем многословнее взаимные обещания, которые дают друг другу люди, сознательно решающиеся никогда не отступать от начатого предприятия, тем глуше молчание человеческого камня, и кажется, что его можно заговорить, если говорить достаточно много. Заговариванием бездны, заговариванием особенного камня, который лежит на дне человеческого существа, образует это дно, делает его неприступным, мы занимаемся чаще, чем мы думаем. На камне, однако, построена и сама наша речь, которая не создана никем другим, кроме как человеком, но законы которой неприступны для человеческого вмешательства. Поэтому наш язык часто говорит не то, что мы рассчитывали в него вложить». В. Бибихин
«Строя себе дом, человек создает себе оплот телесного существования и средоточия духовной жизни, он устраивает себе лично-интимный угол на земле, свой священный очаг, как бы свое внешнее «я». И. Ильин
«Духовное понимание человека видит в нем творческое существо с бессмертною душою; живое жилище Духа Божия, самостоятельного носителя веры, любви и совести. Жизнь этого существа есть таинственный, внутренний процесс, процесс самоутверждения и самостроительства. Этот творческий центр нуждается в свободе и заслуживает ее; он есть самостоятельный субъект права и правосознания. Он есть живая основа семьи, родины, нации и государства; ответственный источник духовной культуры: церковной жизни, науки, искусства, нравственности, политики, труда и хозяйства. Безумно и преступно гасить этот творческий очаг на земле. Заменить его нечем; обойтись без него невозможно». И. Ильин
«Мы должны научиться чтить, и любить, и строить наш семейный очаг - это первое, естественное гнездо любви, веры, свободы и совести, эту необходимую, священную ячейку родины и национальной жизни». И. Ильин
«Есть, я знаю, души созидающие, есть другие - влюбленные в развалины, есть, наконец, и такие, которые всю жизнь бродят, ища защиты под чужим кровом. Но если и трудно переродить инстинкт души, то все же не бесполезно, чтобы души не созидающие отведали радость, которые испытывают другие, кладя беспристрастно камни на камни. Мысли, привязанности, чувство любви, убеждения, разочарования и даже сомнения, - все им годится для постройки, и то, что гроза ломает и отрывает, становится еще более удобным материалом; из него можно возвести несколько поодаль здание менее пышное, но более приспособленное к потребностям жизни. Какие печали, какие сожаления, какие разочарования могут еще потрясти дом того, кто, подбирая камни для своего жилища, воспользовался всем, что есть мудрого и крепкого в печалях, сожалениях и разочарованиях?» М. Метерлинк
«Наши страсти - это рабочие, которых природа посылает нам в помощь при возведении здания нашего сознания или, что все равно, нашего счастья. Тот же, кто не принимает этих рабочих и собственными силами хочет поднять все камни существования, может приютить свою душу лишь в узкой, холодной и обнаженной келье». М. Метерлинк
«Свободное общество? Да! Да! Но знаете ли вы, господа, из чего его строят? Из деревянного железа! Из прославленного деревянного железа! И даже еще не деревянного...» Ф. Ницше
«Строительная сила теперь парализована; исчезает мужество замышлять дальнобойные планы; дает о себе знать недостаток в организаторском гении: кто рискнет еще нынче на такие предприятия, завершение которых исчислялось бы тысячелетиями? Вымирает та старая вера, опираясь на которую, человек мог бы рассчитывать, обещать, предупреждать будущее в планах, приносить его в жертву своему плану, - вера в то, что человек лишь постольку имеет смысл, поскольку он оказывается камнем в каком-либо великом строении: для чего он должен прежде всего быть твердым, должен быть «камнем»... Прежде всего не-актером! Короче говоря, - ах! это достаточно долго будут еще замалчивать! - если что впредь не будет больше строиться, так это - общество в старом смысле слова: для постройки этого здания недостает уже всего, прежде всего материала. Все мы уже не представляем материала для общества: вот истина, которая вполне своевременна!» Ф. Ницше
«Народ собрался со всех сторон,
Работой был народ увлечен,
И не успел потемнеть небосклон,
Труд всенародный был завершен».
«Несу, дескать, кирпичик на всеобщее счастье». Перефразировка общепринятой формулы aporter sa pierre a l’edifice nouveau. Последователь Фурье Виктор Косидеран в своей книге «Судьба общества» утверждает, что именно этими словами формулируют свои задачи самые различные писатели, начиная от тех, кто занимается трансцендентальной философией, и кончая теми, кто пишет сказки для детей». К. Полонская
«Фальшивый человек создает религию? Как? Но ведь фальшивый человек не может построить даже простого дома из кирпича! Если он не знает свойств известкового раствора, обожженной глины и вообще всего, с чем ему придется иметь дело, и если он не следит за тем, чтобы все было сделано правильно, то он воздвигнет вовсе не дом, а груду мусора. Такое здание не простоит двенадцати столетий, вмещая в себе сто восемьдесят миллионов жильцов; оно развалится тотчас же». Т. Карлейль
«Каждый получит свою награду по своему труду. Ибо мы соработники у Бога, а вы Божия нива, Божие строение. Я, по данной мне от Бога благодати, как мудрый строитель, положил основание, а другой строит на нем; но каждый смотри, как строит». Апостол Павел, I-е к Коринфянам, 3:8-10
«Окончив постройку дома, замечаешь, что при этом незаметно научился кое-чему, что непременно нужно было знать, прежде чем начинать постройку». Ф. Ницше
«Но такова уж судьба человеческого разума в его умозрениях: он торопится поскорее закончить свое здание и только после этого начинает впервые исследовать, хорошо ли было заложено основание. При этом он подыскивает всевозможные оправдания, чтобы успокоить нас относительно его прочности или даже совсем отклонить такое запоздалое и опасное испытание». И. Кант
«Вся эта местность обросла великолепной, ненасытной горячкой обладания и добычи, и подобно тому как эти люди на признавали за далями никаких границ и в своей жажде нового воздвигали новый мир рядом со старым, так и у себя на родине каждый из них постоянно восставал на каждого, изощряясь в подчеркивании своего превосходства и полагая между собой и своим соседом водораздел личной бесконечности. Каждый наново завоевывал свою родину уже себе, превозмогая ее своими архитектурными затеями и переделывая ее как бы в собственный дом на заглядение». Ф. Ницше
«Опытом мы называем свои ошибки». О. Уайльд