ДОЗА

Они идут по Земле, как миллионы влюблённых. Он обнимает её за плечи, поддерживает, нежно целуя, на ходу, в щёчку, что-то ласковое шепча на ушко. Она идёт прямо, на её лице застыла маска отрешённости. Она переставляет механически ноги, как автомат, внутренне не участвуя ни в движении, ни в маленькой любовной сцене, словно нет её сейчас здесь, в этом месте, а где она - неизвестно…
Он, обнимая её, настороженно оглядывается по сторонам, встречая каждый взгляд, останавливающийся на них, почти гневным встречным взглядом, его движения порывисты, взвинчены, он, как будто, ожидает опасность ежесекундно, и потому так напряжён, он готов защитить её от всего мира. Она ни на кого не смотрит, её огромные карие бархатные глаза с потухшим взором не освещают бледное лицо с прозрачной кожей, а подчёркивают неподвижность маски, сковавшей живую юную плоть. Изящная шея, великолепная волна каштановых кудрей, спадающих на девичьи плечи, стройное грациозное тело, вызвавшее такую открытую страсть, всё, что дала ей Природа, всё, что могла дать Природе она, всё отторгнуто, отставлено ею.
Почему? Этого не дано знать мне, случайному прохожему, увидевшему их в потоке обтекающей толпы, днём, на людной улице, где они были одни, абсолютно, особенно, она, пребывающая вне окружающего мира…
И пусть ещё свежа кожа лица, и прекрасна фигурка, и страшный порок ещё не разрушил её плоть, но печать его уже легла на юное лицо приставшей к нему маской оцепеняющего безразличия, сковал разум и жизнь саму превратил в существование, единственным смыслом коего стала только – доза!
Даже нормальные человеческие инстинкты Он вытравил из организма несчастной, даже инстинкт самосохранения, заменив его одной пагубной страстью к наркотику!
Полнейшее безразличие ко всему миру и ко всем в этом мире, в том числе и к себе, оцепенение, в коем пребывает и душа, и тело, прерывается только с наступлением срока получения дозы, ибо тогда оживает тело, возвращаются краски на лицо, начинают лихорадочно блестеть глаза неистовым нечеловеческим блеском, а руки и ноги, хаотически дёргаться, заставляя изгибаться в конвульсиях несчастное тело, и лишь получив желаемое, тело медленно-медленно успокаивается, отступает страх, ужас ожидания ломки уходит, разглаживается лицо, сведённое гримасами боли, руки и ноги перестают подёргиваться, наползает оцепенение, а с ним и блаженство забытья, как смертельный сон, охватывает обездвиженную, почти безжизненную плоть…
И дай Б-г, чтобы доза, на этот раз, не оказалась слишком большой для столь хрупкой девочки, так как, в противном случае, она уже никогда не выйдет из этого наркотического забытья, перейдя прямо в мир иной, как многие из её знакомых собратий по несчастью.