Для широкого круга читателей творчество воронежского поэта Алексея Кольцова олицетворяется стихотворением "Косарь". На¬писал он его в 1836 году в возрасте 27 лет. За плечами у Кольцова уже было к этому времени девять лет служения поэзии.
Если бы Алексей Васильевич оставил после себя одно это сти¬хотворение, то уже и тогда он с полным правом считался бы выдающимся мастером слова. Кто не знает эти пронзительные строки?.. Кто их не повторял во время работы?
Раззудись, плечо!
Размахнись, рука!
Ты пахни в лицо,
Ветер с полудня!¹
Но в школьных хрестоматиях знаменитый стих фигурировал по¬чему-то в весьма усеченном виде. Оставлено было суровыми редакторами в основном восхище¬ние природой:
Ах ты, степь моя,
Степь привольная,
Широко ты, степь,
Пораскинулась...²
Между тем стихотворение это довольно большое и многоплановое. Ко¬сарь в нем преклоняется не только перед донской степью, а и перед теми, кто в ней замечательно живет:
Ты прости, село,
Прости, староста:
В края дальние
Пойдет молодец -
Что вниз по Дону,
По набережью,
Хороши стоят
Там слободушки!³
И уж чтоб совсем было ясно, о ком же тут идет речь, Алексей Кольцов устами своего героя говорит:
Нагребу копен,
Намечу стогов,
Даст казачка мне
Денег пригоршни (4).
Кому-то может показаться, что тема казачества возникла здесь чисто случайно. Ведь поэт писал в своей жизни о многом. Вот, дескать, непроизвольно задел и эту специфическую тему. Но ведь еще в 1829 году Кольцов сочинил два стиха о казаках. Они появились на страницах тетради «Начальные опыты в стихах Алексей Кольцова, 1829 г., февраля 3 дня». И это явно не случайность. Четвертого мая появилось стихотворение "Престарелый казак" (по одной из версий это стихотворение посвящено отцу, отличавшемуся безукоризненной честностью). 20-летний Алексей Васильевич с тоской вопрошает:
Зачем так скоро скрылась ты,
Казачья юность удалая?
О жизнь залетная, драгая,
Где ты теперь, где ты?
Бывало, смелая рука
Сверкнуть булатом не робела,
И в буйной груди казака
(1,2) А.В. Кольцов. Сочинения. М., 1955, стр. 108.
(3) Там же, стр. 107.
(4) Там же, стр. 108.
Отвага бурная горела
Неугасаемым огнем.(1)
Отца и сына Кольцовых связали непростые отношения. Но когда Алексей умер, Василий Петрович каждый день приходил на могилу и горько плакал.
Потомки представляют себе большого русского поэта и прасола (торговца скотом, своего рода ковбоя) Алексея Кольцова грустным, меланхоличным юношей с надушенным кружавчатым платочком в руке, которым он вытирает горючие слезы, умиляясь от лицезрения порхающих бабочек и стрекоз. Голова скло¬нена на бок, глаза опущены долу. Скромность, мягкость, ранимость чувствуется в том облике поэта, который воплотили скульпторы в двух воронежских памятниках.
Первый памятник певцу свободы стоит с 1868 года в самом центре города, в лучшем воронежском сквере, носящем имя поэта. Деньги на бюст собирали всем миром. Его не тронули даже немцы во время оккупации в годы Второй мировой войны. Высокий постамент с вифлеемской звездой венчает бюст работы итальянского масонского ваятеля Августино Трискорни-младшего. Певец степей, любивший простор, неоглядные дали, предстает здесь кем-то вроде монаха, смотрящего недоумевающе куда-то вниз на шестиконечную звезду с прожилками в лучах, не смеющим поднять взор, взглянуть прямо в лицо про¬тивостоящему.
Не менее загадочен громадный десятиметровый монумент из серого гранита поэту, стоящий с 1976 года рядом с новым зданием драмтеатра. Скульптор П.И. Бондаренко, крупный специалист по памятникам Сталину, изобразил прасола одетым то ли в офицерскую шинель до пят, то ли в рясу, то ли в рубище, то ли в необъятный солоп... Раньше, в советские времена этот памятник стоял напротив Покровского собора. Такое соседство с памятником поэту, который в своей жизни не произнес ни одного доброго слова о церкви, видимо, кому-то очень не понравилось. Но и нынешняя позиция, отстоящая от прежней на значительную дистанцию, наверное, не последняя. Несмотря на массивность скульптуры, ее постоянно куда-то перемещают, поворачивают и задвигают...
Каким же был поэт и прасол Кольцов на самом деле? Почему он писал о лихих казаках? Самая достоверная информация по этому поводу содержится в ценной книге М.Ф. Де-Пуле "Алексей Васильевич Кольцов, в его житейских и литературных делах и в семейной обстановке", изданной в 1878 году в Санкт-Петербурге. На стр. 62-й читаем:
"… В занятиях и в образе жизни прасола было много увлекательного, выдающегося, много было трудов и опасностей, одно преодоление которых закаляло характер человека. В прасольстве было много казацкого, удалого, что так нравится всегда русскому человеку".
И дальше:
"Прасол прежде всего - лихой наездник. Он вечно на лошади, на лихом донском коне, который смело перепрыгивает через овраги, плетни и через всякую деревенскую огорожу и несется вихрем в степях. Прасол такой же и джигит, как казак..."²
Носили прасолы не солопы, не рясы или рубища, а самую что ни на есть казачью одежду: черкески, опоясанные казачьими ремнями с серебряным набором; широкие шаровары; сапоги и папахи. Все это имел и Кольцов. Михаил Федорович свидетельствует: "У него и походка, и фигура чисто - казацкие: сутуловатый, он ходит увальнем, с перевалкой и как бы с вывернутыми ногами".³
Для жителей деревни, в которой появляется прасол, - это праздник. Начинаются угощения, песни, пляски, хороводы, верховые скачки, гулянья. Веселые дни потом долго вспоминают, рассматривают недешевые подарки, обсуждают увиденное и услышанное от дорогого гостя.
Но, может быть, такими были все прасолы, кроме Алексея Кольцова? Может быть,
(1) А. Кольцов. В мечтах не разуверюсь я… Воронеж, 2001, стр. 57
(2) М.Ф. Де-Пуле. Алексей Васильевич Кольцов, в его житейских и литературных делах и в семейной обстановке. С-Пб., стр. 62.
(3) Там же, стр. 62.
он относился к самым плохеньким, неказистым, бедным? А отец его не выбивался из
нужды? Да, нет... Из 20-ти хозяев-прасолов, живших в 30-е годы XIX века в Воронеже,
отец поэта Василий Петрович Кольцов был одним из самых видных, самых лучших. Кольцов-старший построил для своей семьи, в которой родилось 18 детей, но выжило только пятеро: дочери Анна, Мария, Александра, Анисья и сын, дом в центре Воронежа (сейчас это №46 на проспекте Революции) на улице Большой Дворянской. На Марии женился богач Иван Сергеевич Башкирцев.
"А.В. Кольцов прежде всего прасол, - рассеивает всякие сомнения Де-Пуле, -
прасол в душе, по призванию. Это доказывает самая его фигура, - его походка, его сутуловатость, которую он мог нажить скорее от постоянной верховой езды".¹
Выходит, не случайно в письме к издателю Андрею Александровичу Краевскому
15 декабря 1837 года Алексей Васильевич употребляет поговорку "Бог не без милости, казак не без счастья". Прасол - тот же казак, только живущий не только в среде казаков, но и среди не казаков.
Прасольским делом Алексей Кольцов начал заниматься с 11 лет.
В письме Белинскому 15 августа 1840 года Кольцов сообщает:
"А живя в Воронеже, кругом меня другой народ: татарин за татарином, жид на жиде; а дел беремя: торговля, стройка дома, которая кончилась с месяц, судебные дела, услуги, прислуги, угождения, посещения, счеты, расчеты, брани, ссоры. И я как еще пишу? и для чего пишу? Только для вас, для вас одних. А здесь я за писание терплю больше оскорблений, чем снисхождений. Всякий подлец так на меня и лезет: дескать, писаке-то и крылья ощипать. Это меня часто смешит, как какой-нибудь чудак петушится".²
В родном городе поэту явно не по себе. Гораздо привычнее ему в не таких уж и дальних краях. "...В южные донские станицы и далее, прасолы выезжали из Воронежа перед рождественскими святками и даже ранее, по первому зимнему пути",³ - пишет Де-Пуле. Вот почему появилось стихотворение "Возвращение запорозцов с Кавказа", приписываемое некоторыми исследователями перу Кольцова:
Видкиль запорозци,
Видкиль се ийдут?
Чи от туркив, ляхив?
Чи из Питенбурха?
Иль чи за Кубанью
Рубались дня со три,
Со чиркесом у горах?
Здоров, пане, хлопцы,
Здоров пробували;
А де ж вы казакив
Ще инших девали (4)...
Казаки постоянно воюют. Поэтому ответ таков:
Де Кубань мутная
Геть к морю несется;
Де лесы и горы,
Де дики черкисы
Свои сакли мают;
Там то ти козаки:
Там то вси удалы,
Порубани, мертвы,
Навеки остались (5)...
(1) М.Ф. Де-Пуле. Алексей Васильевич Кольцов, в его житейских и литературных делах и в семейной обстановке. С-Пб., стр.
(2) Там же, стр. 244.
(3) А.В. Кольцов. Сочинения. М., 1955, стр. 304
Да и в самом Воронеже казаки даже в самых высоких чинах появляются… 22 марта 1841
года в письме князю В.Ф.Одоевскому поэт пишет:
"Теперь Лодыгина нет, а вместо его, как говорят, будет у нас губернатором генерал-майор Молоствов, который был назначен наказным атаманом над оренбургскими казаками. Он теперь еще в Петербурге. Я вас покорнейше прошу, ваше сиятельство, попросить Молоствова, чтобы он меня принял под свою защиту".²
От кого же защищается Кольцов, кто ему так докучает? Вероятно, те, кому он в письме Белинскому от 20 февраля 1840 года дает не очень приятную оценку:
"Театр у нас есть, да такой гадкий, что тошно в нем быть: мужчины бесталанные, а
женщины и безобразные. Играют все одни и те же трагедии, драмы, комедии, водевили, оперы, мелодии (мелодрамы - А.Д.), балеты и всякие другие вещи. "Ревизоры" свои и "Гамлеты" - нипочем. И сборы идут хорошие. Как можно звонким риском да и в пору у нас много выигрывать! Особенно наводнение ощутительно в стихописателях; много их у нас развелось, не по месту: городишко маленькой, а есть штук двадцать пять, и чаще всего пописывают рифмованными стихами, и даже на разные случаи пакостные критики".³
Попробовал как-то Алексей Васильевич прочитать "Историю философских систем" А.И. Галича и вот что из этого вышло:
"Насилу дал бог храбрости одолеть этого гадкого идиота..." (4) - сообщает Кольцов в письме библиофилу, обладателю уникального собрания рукописей XVII века Алексею Николаевичу Черткову. Фольклор Кольцову гораздо ближе. В письме к Краевскому от 16 июля 1837 года поэт заявляет:
"А я петь большой мастак! Если бы кто послушал, нахохотался бы
досыта, по горлушко". (5)
15 октября 1838 года поэт создает стихотворение "Стенька Разин", посвященное уроженцу пограничного с казачьим Всевеликим войском Донским Богучарского уезда Андрея Серебрянского. Белинскому оно не понравилось. Не столько, видимо, само стихотворение, сколько тема атаманства, вольности. Он требует его переделать. "Поправки дело дьявольское, - сетует Алексей Васильевич, но обещает, - а "Стеньку Разина" поправлю..." Виссарион Григорьевич советует обратить внимание, кроме казачества, на что-то другое. Кольцов ответствует:
"Был на опере "Жизнь за царя", и говоря про оперу, я совершенно согласен с Михаилом Александровичем, он на нее смотрит с настоящей точки умозрения. Был на опере "Жидовка" (в немецком театре). Эту оперу надобно посмотреть". (6)
Несмотря на уничижительные советы и укоры в полном отсутствии революционности и хоть какой-то критики царизма, поэт вновь и вновь возвращается к тому, что ему дорого, близко, без чего он не может жить. В стихотворении "Земное счастье" еще в 1830 году он писал:
Но только тот блажен,
Но тот счастлив и тот почтен,
Кого природа одарила
Душой, и чувством, и умом,
Кого фортуна наградила
Любовью - истинным добром.
Всегда пред богом он с слезою
Молитвы чистые творит,
Доволен жизнию земною,
Закон небес боготворит,
Открытой грудию стоит
Пред казнью, злобою людскою,
И за царя, за отчий кров
Собой пожертвовать готов.¹
(1) А.В. Кольцов. Сочинения. М., 1955, стр. 290.
(6) А. Кольцов. В мечтах не разуверюсь я… Воронеж, 2001, стр.82.
Казачество и православие неразделимы. Кольцову близок и понятен казачий
лозунг: "За веру, царя и Отечество!"
Нечто созвучное появляется и в июле 1837 года в стихотворении "Русь":
Ходит оклик по горам,
По долинам, по морям:
Едет белый русский царь,
Православный государь
Вдоль по царству-государству...
Русь шумит ему: "Ура!"
Ходит оклик по горам,
По долинам, по морям:
Свет-царица в путь идет –
Лаской жаловать народ...
Ей навстречу, на дорогу,
Русь валит, шумит: "Ура!"
Ходит оклик по горам,
По долинам, по морям:
Князь наследный, сын царя,
Дня румяная заря,
Едет Русь святую видеть...
Русь кипит, шумит: "Ура!.." (1)
Наследник престола был одновременно, как правило, и верховным казачьим атаманом. Выражение поэтом любви к нему, вообще патриотизм, вызывали недоумение у либеральных критиков, соратников литератора, высоких чиновных покровителей. Первого декабря 1839 года в письме Василию Андреевичу Жуковскому Кольцов писал:
"Боже мой! Чего хочут от меня эти честные люди? За что скрипят зубами? Что надо им? - не знаю. Если я с ними не пьянствую, не играю в карты, не просиживаю ночей праздно, то, кажется, за это им сердиться дюже не должно; а кроме - божусь вам! - других грехов за мною и нет. Теперь тянут они меня, по делу отца моего, опять в Москву, в сенат, в 7-й департамент". (2)
Кольцов-старший брал в аренду луга, выпасы у самых разных сельских общин, большим влиянием среди которых в то время пользовались сектанты-иеговисты, иудействующие, субботники, каббалисты, талмудисты и многие другие... В 1834 году, например Василий Петрович арендовал на 12 лет 550 десятин земли у крестьян села Большая Приваловка Воронежского уезда. Возник спор. Ездить по судам приходилось не отцу, а сыну.
На удивление всем часть дел у жестких противников он выиграл. Это вызывало ярость, желание мести у оппонентов, имеющих длинные руки. В 1841 году в письме в Петербург Алексей Васильевич делится наболевшим:
"...У меня у самого давно уже лежит на душе грустное это сознание, что в Воронеже долго мне несдобровать. Давно живу я в нем и гляжу вон, как зверь…"²
Белинский со знанием дела намекает:
"Не с одними волками, которые стаями следили за стадами баранов, приходилось ему вести ожесточенную войну..."³
В разгар борьбы появляется странная особа, возможно, специально подосланная Лебедева (урожденная Огаркова) Варвара Григорьевна. "...Женщина - дьявол сущий!.." - делится поэт с другом. Итог этой связи трагичен. Жестокая, неизлечимая в то время болезнь поразила поэта в расцвете сил. В письме к тому же Белинскому жалоба на потерю здоровья:
"Начинает болеть грудь чертовски. Лечим. Пошла испарина, всякую ночь обливаюсь потом, как водой, жажда страшная, адская - мочи нет; все идет в испарину,
(1) А.В. Кольцов. Сочинения. М., 1955, стр.
(2) Там же, стр. 286.
тело слабнет; купаемся в реке - открывается кашель желудочный; что ешь, все вон; мокрота валит. Кашель лечим, желудок расстроился: понос, не варит ничего; во всем теле разлом, мучит скрытый геморрой; внутри из одного места в другое переходит ревматизм".
Как видим, несмотря на трагическое испытание, на близость конца, поэт не теряет присутствия духа, держится казаком. Даже купается с друзьми - казаками в ледяной воде. Но ничего не помогает.
Виновница произошедшего, Варвара Лебедева, перед своей смертью усердно звала сестру Кольцова навестить ее. В раскаяньи она плакала, просила прощения за причиненное непоправимое зло...
Больше века, люди, видевшие беломраморный памятник Кольцову, рассматривавшие вифлеемскую звезду на постаменте, задают себе до сих пор злободневные вопросы: не завещал ли Алексей Васильевич поставить именно такой
памятник... Ответ однозначный: А. В. Кольцов был истинно русским патриотом. В своих талантливых стихах он воспевал Россию, русский народ. И казаков - в частности.
Александр Дегтярев,
член-корреспондент Петровской академии наук и искусств.
|
