ОБЩЕЛИТ.COM - ПРОЗА
Международная русскоязычная литературная сеть: поэзия, проза, критика, литературоведение. Проза.
Поиск по сайту прозы: 
Авторы Произведения Отзывы ЛитФорум Конкурсы Моя страница Книжная лавка Помощь О сайте прозы
Для зарегистрированных пользователей
логин:
пароль:
тип:
регистрация забыли пароль

 

Анонсы
    StihoPhone.ru



Кампания 1941 года. Глава 27

Автор:
Глава XXVII.

3 июля впервые с начала войны на центральном участке Восточного фронта испортилась погода, во многих местах прошли дожди, и немецкие заправщики застряли на раскисших дорогах. Танки Гота почти весь день простояли в ожидании горючего. Наступление пришлось отложить. Зато в районе белостокского котла произошло важное событие: большая часть окружённой в нём группировки прекратила сопротивление и сложила оружие. Это спасло Гудериана, прибывшего в штаб фон Клюге для «дачи объяснений»: гроза прошла мимо, всё ограничилось непродолжительным начальственным брюзжаньем, которое было полностью нейтрализовано подчёркнутой предупредительностью Гудериана, настроение которого в связи с известием о завершении крупномасштабных боёв в котле и о высвобождении его дивизий было слишком приподнятым, чтобы омрачать этот день склокой. В три часа дня танки 10-й танковой дивизии генерала Шааля прорвались к окраине Березино. Ночью русские взорвали переправу. Оставшиеся на западном берегу части 13-й армии переправлялись через реку, используя сплавной лес. Немцы следовали их примеру, захватывая новые плацдармы на восточном берегу. Сражение в Белоруссии завершилось. Начиналось Смоленское сражение.
Вечером 3 июля Гальдер записал в дневнике: «В целом уже можно сказать, что задача по разгрому русских армий перед Двиной и Днепром выполнена. Конечно, война ещё не закончена. Огромная протяжённость территории и упорное сопротивление противника, использующего все средства, будет сковывать наши силы ещё в течение многих недель. Восточнее Западной Двины и Днепра мы можем встретить сопротивление лишь отдельных малочисленных групп, они не смогут серьёзно помешать наступлению германских войск, которым останется лишь забрать у противника его промышленные районы и не дать ему возможности, используя гигантскую мощь индустрии и неисчислимые людские резервы, создать новую армию. Поэтому не будет преувеличением сказать: кампания против России выиграна в течение двух недель». Масштаб поражения, понесённого советскими армиями под Белостоком, глубина оперативного прорыва немецких танковых групп порождали в эти дни подобные мысли не у одного только Гальдера. Остаток дня генерал посвятил прогулке верхом и планированию следующей кампании, которой предстояло, по его замыслу, развернуться на пространстве от Нила до Евфрата и начаться с сосредоточения армий Вермахта в Болгарии, на Кавказе и в Ливии. В первом эшелоне наступления на Сирию через Анатолию он планировал задействовать танковые дивизии Моделя и фон Вебера. Гальдер слишком опережал события. Через две недели фон Вебер будет убит под Смоленском.
К вечеру 3 июля, когда облака над театром военных действий рассеялись, германская воздушная разведка обнаружила колонны советских танков, движущиеся по обеим сторонам шоссе Орша – Борисов навстречу танкам 18-й танковой дивизии, ведущей наступление на Толочин. Стало ясно, что под Борисовом, где накануне завязался встречный танковый бой, немецкие танки имели дело не с остатками бронетехники, выведенной из котла, а с авангардом свежего крупного моторизованного соединения, подтянутого русскими из глубокого тыла. Между Борисовом и Оршей развернулось ожесточённое встречное танковое сражение, в котором обе стороны несли чувствительные потери. Дивизия Неринга в этих боях была измотана и впервые с начала кампании утратила наступательный потенциал. Однако с восстановлением хорошей погоды прилетели немецкие пикирующие бомбардировщики, и дивизии Крейзера тоже сильно досталось.
Уже 4 июля Гальдеру положили на стол донесение радиоразведки о появлении у противника в районе Орши штаба новой армии. Воздушная разведка докладывала об активных передвижениях бронетехники противника в треугольнике Орша – Витебск – Смоленск и о выдвижении из глубокого тыла в район Гомеля и Жлобина ещё одной свежей полевой армии русских.
Хуже всего, однако, было то, что в высшем руководстве Вермахта назревал принципиальный раскол в отношении дальнейшего плана ведения войны, раскол, грозивший срывом всего плана «Барбаросса». Уже стремительное форсирование Березины и выход танковых групп Гудериана и Гота в междуречье Березины, Западной Двины и Днепра совершилось фактически в результате заговора двух генералов, командующих танковыми группами, при молчаливом попустительстве Гальдера, сочувствующего им, и вопреки прямо отданному Гитлером стоп-приказу, запрещавшему продолжение наступления танковых групп впредь до полной ликвидации котла в Белоруссии. Гитлер счёл возможным и даже необходимым вмешаться в педантично выверенный Паулюсом буквально по дням и часам стратегический план блицкрига. Увлекшись ролью «стратега», Гитлер явно вознамерился вести далее войну, руководствуясь соображениями общего порядка, что было, конечно, проще, спокойнее и надёжнее, но совершенно не соответствовало масштабам и задачам плана, разработанного Главным штабом сухопутных сил – выиграть всю кампанию против России в ходе единой просчитанной до деталей стратегической операции, фактически одного грандиозного сражения, успех которого, учитывая крайнюю ограниченность резервов, всецело зависел от неукоснительного следования первоначальному плану в мельчайших деталях. Гитлер совершенно упустил из виду, что ведение войны с Россией «из общих соображений» - непозволительная роскошь для Германии, далеко не располагающей для этого ни достаточными вооруженными силами, ни ресурсами, ни временем.
Больше к планам кампании в Сирии Гальдер уже не возвращался.
Генерал Ерёменко всего несколько дней покомандовал Западным фронтом.
Давнее знакомство с Павловым и захват немцами мостов через Березину не могли пройти для него даром, и только большой некомплект старших командиров и крайне тяжелая обстановка на фронте уберегли генерала от серьёзных неприятностей.
Западный фронт возглавил лично нарком Тимошенко. 4 июля он прибыл на фронт, и Еременко, уже в качестве заместителя командующего фронтом, докладывал ему обстановку.
Для ликвидации немецкого плацдарма в Борисове сил 1-й Московской мотострелковой дивизии было уже недостаточно: слишком крупные силы, в том числе противотанковой и зенитной артиллерии, были переправлены противником на восточный берег. К тому же удержание Борисова теряло смысл после захвата танками Гота Лепеля и выхода авангарда Гудериана к Днепру в районе Могилёва и Рогачёва. Все, что могли теперь сделать танкисты и мотопехота Крейзера, это сдержать на несколько дней дальнейшее продвижение немецких танков с борисовского плацдарма к днепровским переправам, где в это время ускоренными темпами готовилась оборона предмостных укреплений в Рогачеве, Жлобине, Могилеве и Орше. В ночь на 4 июля дивизия Крейзера отошла от Борисова и заняла оборону на спешно укреплённом рубеже протяженностью около 25 километров по фронту в районе Крупки, примерно на полпути между Борисовом и Оршей. 18-я танковая дивизия, преследовавшая Крейзера по пятам, наткнулась на сильный огонь артиллерии и была вынуждена остановиться и подтянуть резервы. Тем временем дивизия Крейзера готовила в ближнем тылу новый рубеж обороны, чтобы вновь отступить под прикрытием арьергарда, как только возникнет угроза флангового обхода. Долго удерживать промежуточные позиции между Березиной и Днепром дивизия не могла, поскольку сражалась в одиночку, не имея соседей ни справа, ни слева, к тому же в 150 километрах к западу от ближайшей тыловой базы. Отступая от рубежа к рубежу, дивизия понесла большие потери от непрекращающихся налетов немецкой авиации. Так обстояли дела на центральном участке фронта. Севернее, на правом фланге, авангард Гота вышел к Западной Двине в районе Полоцка и Уллы, где наткнулся в труднопроходимом озёрном районе на аванпосты 22-й армии, оказавшие упорное сопротивление. Другая колонна танков Гота наступала через Лепель на Витебск. На южномом фланге Западного фронта танки Гудериана вышли к Днепру в районе Быхова, Рогачёва и Могилёва. Наткнувшись повсюду на сильные предмостные укрепления, разведбатальоны Гудериана остановились и занялись поисками выходов к Днепру на участках между предмостными укреплениями, где оборона Западного фронта была слабой или вовсе отсутствовала.
Остатки 4-й армии Коробкова, избежавшие окружения в Белоруссии и перешедшие Березину – около 7000 человек с 41 орудием, тремя бронеавтомобилями и одним танком T-38, - были переданы в распоряжение 21-й армии и отошли с арьергардными боями за Днепр в районе Рогачёва для доукомплектования и пополнения.
Одним из последних распоряжений генерала Павлова было создание Могилёвского укреплённого района, где готовился к продолжительной упорной обороне 61-й стрелковый корпус и велись широкомасштабные земляные работы с привлечением населения.
Тимошенко выслушал доклад Ерёменко спокойно. Чувствовалось, что он прибыл на фронт со своим готовым планом, которым он и поделился с Ерёменко, как только тот закончил.
План Тимошенко был достаточно прост и по-своему убедителен. Практически заново организованный после белостокского разгрома советский Западный фронт не имел ни достаточных сил, ни времени, чтобы выстроить прочную линию сплошной обороны на пути немецкого наступления, поэтому действовать нужно было быстро и решительно. Тимошенко исходил из предположения, что главный удар немцы наносят на центральном участке фронта – между Западной Двиной и излучиной Днепра, где перед немецкими танками не было водной преграды на пути к Смоленску. Стремительное продвижение немецких танковых авангардов совершалось с большим отрывом от служб тыла и главных сил пехоты и артиллерии, которые могли быть подтянуты немцами не раньше чем через две недели. Не дожидаясь подтягивания главных сил противника, нужно было задержать немецкие танковые авангарды на водных рубежах Западной Двины и Днепра, опираясь на предмостные укрепления, и одновременно нанести удары в правый фланг и тыл наступающим танковым колоннам Гота двумя свежими мехкорпусами 20-й армии из района Смоленска – на Сенно и Лепель, и в правый фланг и тыл дивизиям Гудериана силами 21-й армии, выдвигающейся из Гомеля к переправам у Жлобина и Рогачёва – на Бобруйск. Перерезав Готу и Гудериану линии коммуникаций с тылом и оставив их тем самым без горючего, уже представлялось возможным окружить и разгромить их бронетехникой и пехотой ещё до припытия на поле боя немецких пехоты и артиллерии.
На штабной карте, по которой водил карандашом Тимошенко, всё выглядело красиво и убедительно, и хотя сам командующий признавал, что успеть сосредоточить все войска, необходимые для успеха столь масштабной операции, вряд ли удастся, это всё же был единый связный план, а на войне даже плохой план, если он не вызывает сомнений у командующего, своевременно доведён до командиров соединений и частей и уже исполняется, лучше полного отсутствия плана. На импровизированном КП фронта, развёрнутом в кустах у перекрёстка дорог севернее Орши, где происходило совещание, кроме Ерёменко присутствовали командарм 20-й армии генерал-лейтенант Курочкин и генерал-майор танковых войск Борзиков; последний координировал в качестве помощника командующего фронтом действия всей имеющейся в распоряжении фронта бронетехники.
Ерёменко, уже имевшему за плечами несколько фронтовых дней, весь этот план, рождённый в тиши штабного кабинета, решительно не нравился. Сам Ерёменко считал необходимым держать все резервы бронетехники на значительном удалении от взлётных полос немецких ВВС, во втором эшелоне, между Оршей, Витебском и Смоленском, и задействовать их для контрудара лишь в крайнем случае, уже после того как противник добьётся на каком-либо из участков фронта оперативного прорыва. Однако спорить с Тимошенко Ерёменко не стал: не в том он был положении после развала фронта на Березине. К тому же, обводя взглядом лица присутствующих, он вскоре и сам мало-помалу проникся общим настроением умеренного оптимизма. Фронт, казавшийся каких-нибудь два дня назад рухнувшим, теперь, хоть и с большим трудом, был восстановлен практически на всём протяжении. Обстановка выглядела тяжёлой, но вовсе не безнадёжной. На левом фланге накапливала силы за Днепром, готовясь к наступлению, 21-я армия. Эшелон за эшелоном прибывали из Орла и Брянска в Гомель, разгружались там, дальше войска выдвигались своим ходом на северо-восток, к днепровским переправам у Жлобина. Наступление должно было начаться утром 6 июля. Одновременно из района Рудня, Красное в направлении Смоленск – Сенно – Лепель должны были ударить 7-й и 5-й мехкорпуса (последний был передан в 20-ю армию из армии Лукина). Задержка с началом наступления объяснялась тем, что 5-й мехкорпус, спешно перебрасываемый эшелонами из Шепетовки, задерживался в пути, а входящая в его состав 109-я мотодивизия и вовсе не могла прибыть: в составе группы Лукина она из последних сил сдерживала в районе Острога давление танков фон Клейста, прорвавших Юго-Западный фронт. Несколько раз немецкие танки врывались в Острог, и всякий раз генерал Лукин бросал дивизию в контратаку и отбивал город. Однако приказ Жукова отправить все танки к Смоленску никто не отменял, и Лукина торопили из Москвы: оборона Смоленска была важнее.
После совещания Ерёменко выехал на машине в штаб правофланговой 22-й армии: здесь ему предстояло в качестве заместителя Тимошенко представлять командование Западного фронта в ходе предстоящей операции. Путь до Невеля был не близкий, и у генерала хватило времени впервые за несколько суток выспаться. Несколько раз, когда машину подбрасывало на плохой дороге, он вздрагивал и просыпался в холодном поту: ему снилось, что он едет в Москву в сопровождении офицеров НКВД.








Читатели (613) Добавить отзыв
 

Проза: романы, повести, рассказы