Чёртов край мира: метель, избушка и керосиновая лампа. Не ждал я такого от своего бесцельного пути. Как я забрёл в проклятый домик посреди сибирской тайги? К сожалению, тогда у меня не было на это ответа.
А ведь жил я когда-то, не зная забот, в небольшом городке рядом с Москвой. Дёрнул меня чёрт однажды собрать вещи и пойти на восток. Поссорился с девушкой, крепко так. Ну и что? Сразу идти непонятно куда и зачем? Не включался у меня «дурак» никогда. Никогда, кроме того самого дня, когда неведомое будто сказало: «Иди!» И я пошёл. Дальше абсолютный провал.
Очнулся я на полу этого скрипучего и унылого дома. Больше трёх долбаных месяцев назад. Моё нынешнее жилище походило на заброшенный домик какого-нибудь лесника. За время, проведённое здесь, я несколько раз пытался выбраться. Брал припасы, и шёл по своему компасу. Первый раз я направился на запад. Второй – на восток, третий – на север, четвёртый – на юг. Каждый поход длился неделю, и после каждого я снова возвращался к избе. Я не смог найти никаких признаков цивилизации. Сплошная, слабо проходимая тайга. Машине тут было не проехать, вертолёт вряд ли смог бы сесть хоть где-нибудь. Я попал в ловушку. И не помнил как. Это напрягало больше всего.
Назвав избу заброшенной, я малость слукавил: в ней были дрова, спички, консервы, керосинки, два ружья и… просто КУЧА патронов. С таким арсеналом я мог бы, пожалуй, прожить здесь очень долго: зверья, хвала Богам, в округе было по-настоящему много. Медведи частенько меня навещали. Первые ночи я прятался от них, а потом подумал: зачем прятаться от еды? И правда, как оказалось, медведи это «не только ценный мех»… Хотя, конечно, по сравнению с олениной их мясо никуда не годилось.
Шел сотый день моего пребывания здесь. В этом я был уверен: маленький календарик висел на стене, и я каждый день подходил к нему и ставил крестик. Тогда утром я зачеркнул десятое Апреля. Всё верно. Попав сюда, я начал с первого января – это не имело значения, ведь точного числа я не знал. Поэтому я выбрал первое января. Это начало года. Так проще считать. Да и зима здесь была в самом разгаре. Правда, появилось ещё тогда у меня ощущение, что она здесь всегда… и всегда в разгаре. Метели, порой, бывали просто жуткими. Никакие деревья, вопреки здравому смыслу, не мешали сильнейшему ветру. Десятого апреля, во время охоты, когда до избушки было около километра, меня настигла эта леденящая вьюга. Тогда я понял, что умру. Метель уронила меня на снег, и я стал замерзать. Дальше темнота, и я вновь очнулся в своей хижине. Я совершенно не помнил, как сумел до неё дойти.
Еды не было. Под ложечкой сосало, а метель всё не хотела прекращать свой утомительный пляс. Так прошло ещё три дня. С утра, тринадцатого числа, я вышел на охоту. Голодный и злой как волк. Вьюга утихла ещё ночью. Заметив на свежем снегу следы оленя, я оживился. И, пройдя немного вглубь леса (хоть мне и казалось, что тут везде эта треклятая «глубь»), я обнаружил мою, ещё живую, еду. Пытаясь отодрать вымерзший мох от дерева, олень не обращал на меня внимания. Я убил его.
Блаженство царило в избе в тот вечер. Я сидел и наслаждался жареным мясом. Керосиновая лампа тускло горела. Я думал о том, что у меня было раньше, и что есть сейчас. Когда-то я ездил на своём Ауди, когда-то у меня была любимая девушка и отличная работа. А что я? Я был уныл и вечно всем недоволен. Сидя при тусклом свете в тот вечер, я понял, что всё очень сильно изменилось. Мне, как ни странно, нравилась жизнь.
Наутро я развёл костёр недалеко от домика: расчистил землю, как мог, и обложил будущее кострище брёвнами. Когда огонь разгорелся, я просто стоял недалеко от него и завороженно наблюдал – этим, и правда, можно заниматься бесконечно долго. Взяв палку, я подошёл поближе и кинул её в огонь. Стоя и глядя на языки пламени я размышлял о многом. Здесь, на краю света, у меня было время подумать. Однако тогда этого сделать не удалось. Раздался выстрел. Красное пятно крови в районе груди появилось на куртке. Перед тем, как упасть без сознания, я понял, что случилось: вместе с дровами в костёр случайно упал патрон. Как всё нелепо…

Лёжа на полу хижины, я размышлял. Почему я не умер? Почему крови и даже ранения больше нет? И я понял. Выйдя на улицу, я подобрал ружьё, лежавшее у костра, который уже догорал. «Прошло около часа,» - подумал я. Приставив ружьё к голове я спустил курок.
В тот же вечер, сидя в избе, я мысленно расставил все точки над «и». Исчезло множество вопросов. Теперь я знал и откуда эта хижина, и как я в ней оказался, и почему здесь нет особой нехватки в еде. Правильный ответ оказался проще, чем можно было себе представить. Сидя в кресле, я отклонился назад и захохотал. Это был немыслимый парадокс: я полюбил жизнь лишь после того, как умер.