«Мне звонили из Киева, звонили из Катманду, звали на открытие пленума», – спел классик русского рока.

Ну а мне звонили из Польши, позвали на похороны. Скончался Михаил Клоновец.

Как известно, под ночным светилом не вечно ничто. Под дневным, кстати, также ничего вечного нет. В том числе и хлопчатобумажной ткани, из-за которой и умер Клоновец. Так вот, у Михаила порвался носок. Выкидывать его рано, носок почти новый, поэтому Клоновец решил его заштопать.

В тех случаях, когда шьешь слишком длинной ниткой, непременно получается узелок и затяжка – иногда это очень большая петля.
Как говорится, длинная нитка – ленивая швея.

Клоновец не был ленив. У него было неважное зрение. Из-за контузии, полученной во время родов (в смысле, когда его рожали, а не он рожал. Он-то по своей биологической организации не предрасположен к родовой деятельности). Поэтому к тридцати одному году зрение его совсем испортилось. Левый глаз Михаила вообще ничего не видел, а правый еще видел, но только через монокль. Мы с ним, кстати, заказывали монокли в одной клинике. Только на разные глаза и на разное зрение. Причем мой правый глаз видел, да и сейчас продолжает видеть, отлично, хотя воспринимает окружающий мир посредством монокля. Но Бог с ним, со мной, то есть, разговор этот о Клоновце, упокой, Господи, душу его, а посему и будем говорить о нем.

Итак, Михаил взял длинную нитку, продел ее в игольное ушко. Не с первого раза, конечно.
Сидит шьет, слушает радио. А на нитке завязался узелок, ставший виновником петли. Миша пришел к выводу, что ничего страшного не произойдет, если петля эта останется внутри носка. И оставил ее.

День проходил Клоновец.

Второй проходил.

На третий день большой палец его правой ноги зацепился за нитку, оставленную Михаилом. Пока последний так и пребывал с пальцем в петле, в фаланге застоялась кровь. А в таких случаях всегда бывает гангрена. Миша наш тоже не исключение, случилась гангрена и у него. Однако Клоновец от ампутации отказался: будем-де лечить.

Но гангрена пошла дальше. Вот уже вся стопа захвачена ей, не то что палец. «Рано отрезать», – сказал Михаил.

Вот уже голень съедена страшным недугом. «Нет, нет, еще рано», – молвил Клоновец.

Вот уже вся нога его…ох, сердечные мои, слезы на глаза наворачиваются. Слезы печали и скорби. В общем, гангрена на обеих ногах, но Клоновец отказывается от ампутации.

В итоге, все тело Михаила съела гангрена, целой осталась только голова. Тут он согласился, наконец, на ампутацию. Да уж поздно… Нет, скончался Клоновец не от гангрены, а от контузии, которая вновь дала о себе знать...

Мне звонили из Польши, звонили из Варшавы, звали на похороны. Но я сказал им, что я не приду, так как кота оставить не с кем, а с собой взять никак нельзя – в самолете ему плохо станет, мутить его начнет. Нет, никак нельзя кота брать с собой-с.
<27.02.06.>