(Из цикла «Таежные рассказы»)

Пришел тут ко мне вечор дед Игнатий. Через два дома от меня живет. Горлышко из кармана торчит. Ну, думаю, не спроста это. Дед Игнатий-то просто так водкой угощать не станет. Даже соседа. Сели мы за стол. Я-то, как и положено, капустки с морозца. Огурчиков в кадке наловил. Разлили мы, значит, по стопочке. И тут он меня, как обухом по голове. «Я,- говорит,- вот тут письмецо президенту-то нашему накалякал». Плеснули еще, но уже по стакану. Дело сурьёзное. Тут ведь можно и… куда макар телят не гонял… «У меня, - продолжает, - дело государственной важности». Налили, еще… выпили. «Вот я тут покумекал маненько и понял, что он-то ведь от Бога», - торжественно закончил дед. Тут я и проявил свою политическую сознательность. «Ты чё,- говорю,- дед! Эт при експлуататорах цари были помазанники божьи. А он – Президент!!» «Ни чё ты не сображашь,- заершился дед Игнатий,- молод еще... зелен... Да все твои помазанники и в подметки не годятся нашему. А вот, скажи мне, мил человек, кто еще такие экскрименты проводил с часами. Ну чтоб вот так. Раз… подписал гумагу и время вспять, а то и остановилось? А? Молчишь. Куда им, твоим помазанным…» «Ну, дед, во-первых, не экскрименты, а эксперементы, а во-вторых, ты дед – башка!!»


Допили остатки. Интерес тут меня взял: «Так а чё ж ты ему, дед, написал-то? Со временем он уже и без тебя разобрался. С пространством уже давно всё решено. Расхватано, поделено, загажено...» Дед Игнатий так на меня посмотрел, с прищуром. Я понял. Сбегал в кладовку, нацедил поллитровку самогона. Выпили. Дед Игнатий придвинулся ближе: «А вот я и хочу сообчить, что идею имею... Сурьезную. Эт не сосульки каким-то там лазаром сбивать… Вот скажи мне, мил человек… Зима у нас лютая?» «Лютая, стерва»,- поддакнул я, а интерес еще больше во мне разгорается. «Так вот я и пишу, что мол, господин, президент, просьбочка у меня к вам небольшая. И у обчества тоже. Подпишите, говорю, если вам не чижало, гумагу, что б зима попозже приходила, да поскорее уматывала-то...»


Я даже с лавки приподнялся… так, стоя, и опрокинул граненый. Дед похрустел огурчиком и продолжал: «Ты слухай дале. Ежели президент подпишет энту гумагу, то ведь какая экономия во всем случится. На одних дровах-то… а еще барахло теплое.. пимы там, тулупы…» «Ну, дед, голова!!,- подумал я, а вслух сказал,- Мысля твоя, дед Игнатий, мудреная, я бы даже сказал, государственная мысля, но токо вот закавыка есть небольшая…» Дед, глотнул самогонки, бросил в рот горстку капустки со льдом и сурово так на меня посмотрел. «Да нет, дед, всё у тебя по полочкам, но вот закавыка-то…- вздохнул я тяжело и продолжил,- У нас ведь никто не знает, когда эта самая лютая приходит-то. Она ж завсегда неожиданно». Дед Игнатий растерянно посмотрел на меня, достал из кармана свернутую треугольником бумажку, подошел к печке, открыл заслонку. «Эх, мил человек, - дед сел за стол,-Твоя правда-то. Я ж для… я ж для экономии… А, наливай…»