Я давно с тоскою ждал, когда смерть начнет уводить из моей жизни людей, представляющих собой лицо эпохи и оставивших в уголках моей памяти, а значит души следы личного, пусть даже мимолетного, присутствия. Первым стал О.Янковский, которого я спросил на творческой встрече в Плехановском институте, чувствует ли он себя молодым? Янковский ответил что-то типа «в душе ни одного седого волоса», а закончил так: «Но как подумаю, что неумолимо катит сороковник…», и изобразил на своём красивом, подвижном лице актера тоску и безысходность…Ему тогда было 35 или 36.
С Вознесенским мне посчастливилось пить за одним длинным столом. (На разных концах, он уже был даже не Мэтром, а Олимпийцем. Наверное поэтому, сей ничем не подтверждаемый факт (все знакомые мне участники того застолья мертвы) до сих пор поддерживает во мне чувство собственной значимости). За столом все были пьяны. Вознесенский сказал одному, на мой взгляд, неплохому литератору:
- Саня, не пиши стихов. Ты не можешь.
Пьяный всмятку «Саня» скомкал листок с только что прочитанным стихотворением и ответил с надрывом:
- Я не могу не писать!
-Если не можешь, тогда пиши…
Фразу Вознесенский оборвал. Выпил водки.
Почему поэт был сердит? Зачем обидел товарища по цеху? Бог весть. Но кто знает, может быть, этот с виду банальный диалог был предвестником, вот этих строк:
"Стихи не пишутся – случаются,
Как чувства или же закат.
Душа – слепая соучастница.
Не написал – случилось так."
А вообще-то, за тем столом больше всего говорили о значении стихотворения (текста) в эстрадной песне. Почему - не помню. Сам я стихов тогда не писал. Поэзией интересовался, как все советские граждане, обремененные высшим образованием, т.е. интересовался. И был одним из тех, кто делал аншлаги в огромных залах вечеров поэзии. Но большим поклонником Вознесенского не был, мне и сейчас больше нравится Евтушенко. Но вот поэт умер. И в сердце защемило, наверное, так же, как у Янковского, когда я задал ему свой дурацкий вопрос. Что такое для памяти 30 лет жизни, они пролетают в ней за секунды.
Беру томик поэта, открываю наугад. «Первый лед» 1959 г. Батюшки, да это же когда-то популярная песенка «Плачет девушка в автомате…». А я не знал. Но что-то не то. Стихотворение пронзительное, грустное и написано мастером. А в шлягере помнится слова неважнецкие, даже с пошлинкой. Нахожу в Интернете текст песенки. Точно, текст «отделан» до узнаваемой неузнаваемости.
Вот и вспомнил я ту застольную беседу из моей молодости с обсуждаемым парадоксом. Почему, за редчайшим исключением, шлягеры получаются из плохих или изуродованных стихов, как в случае с плачущей в автомате девочкой?
Но прощаюсь я с земной жизнью поэта со светлым чувством. Ведь даже если кто-то и решит, что «Плачет девочка в автомате» - это и есть Вознесенский, то «Первый лёд» - это уже найденный самородок в уникальном месторождении рудного поля русской поэзии, которое теперь зовется просто «Вознесенским».

Ниже приведены стихотворение «Первый лёд» и текст песни «Плачет девушка в автомате» ( ПЕРВЫЙ ЛЕД (1959)

Мерзнет девочка в автомате,
Прячет в зябкое пальтецо
Все в слезах и губной помаде
Перемазанное лицо.

Дышит в худенькие ладошки.
Пальцы - льдышки. В ушах - сережки.
Ей обратно одной, одной
Вдоль по улочке ледяной.

Первый лед. Это в первый раз.
Первый лед телефонных фраз.
Мерзлый след на щеках блестит -
Первый лед от людских обид


текст песни "Плачет девушка в автомате"

Плачет девушка в автомате,
Кутаясь в зябкое пальтецо,
Вся в слезах, и в губной помаде
Перепачканное лицо.

Дует в худенькие ладошки,
В пальцах лёд, а в ушах серёжки.
Ей сегодня идти одной
Вдоль по улице ледяной.

Мёртвый лёд телефонных фраз,
Мёртвый лёд - это в первый раз.
Мёртвый лёд на щеках блестит -
Это след от мужских обид.

Мёртвый лёд на щеках блестит -
Это след от мужских обид.
Мёртвый лёд на щеках блестит -
Это след от мужских обид.