Надоела мне моя Агнесса Ивановна. Схожу-ка, думаю, к Люське в гости. Купил шикарный букет из трех хризантем, бисквитный тортик и заявляюсь.
— Здравствуй, Люся, — говорю, — чего делаешь?
— Ничего такого не делаю, — отвечает Люська. — Тебя жду.
— Ну, так вот он я.
Поставили мы цветы в банку, торт по тарелкам разложили, сидим, пьем чай «Динамо». Вдруг (ситуация ну точно как в анекдоте) звонок в дверь. Люська хриплым шепотом:
— Муж пришел!
— Какой еще муж? — опешил я, — Ты вроде как не замужем.
— Ну, так, не муж, а есть тут один, живем вместе.
— Что ж теперь, голыми скакать?
— Не приведи господь, — говорит Люська. — Лучше прячься в шкаф. И торт забирай.
— Ну, знаешь, Люся, только из уважения к тебе, — говори я, беру торт и полезаю в шкаф.
Шкаф большой, вместительный. Только нафталином сильно провонялся. Сижу, скучаю, доедаю торт. Через некоторое время дверь открывается и кто-то в шкаф суется. Я говорю:
— Ты куда? Я здесь сижу.
А он:
— Подвинься, браток, теперь вместе сидеть будем. Сидим вместе. Скучно стало. Я говорю:
— Давай знакомиться что ли? Меня зовут, ну, предположим, Григорий.
— А меня Анатолий. Можно просто Толян.
— Очень приятно,
Только мы познакомились, к нам в шкаф кто-то еще лезет.
— Привет, мужики, меня зовут Николай. Будем знакомы.
Сидим втроем. Я, Толян и Колян. Потом к нам еще Вован присоединился. Тесновато стало. А тут дверь снова открывается.
— Привет, мужики. Я Серега.
— Какой Серега? — спрашиваем. — С Большой Кривоколенной?
— Не, — говорит, — с Малой Панасовской,
— Ну, коли так, заходи.
Только Серегу разместили, снова — чао-какао.
— Разрешите представиться, академик Пеструхин-Шепитько.
— Что-то мы про такого академика не слышали. Ни по радио, ни в прессе.
— Не удивительно. Я же занимаюсь секретной ботаникой. У меня все — имя, фамилия, возраст, пол, прописка — вымышленное.
Ну, как такого академика не пустить. Только пристроили его у Сереги на коленках — стук в дверь:
— Откройте, милиция!
Старший оперуполномоченный капитан Щеглов прямо с дежурства и тоже к нам.
Сидим мы, значит, чтобы со счета не сбиться — я, Колян, Толян, Вован, Серега с Малой Панасовской, академик Пеструхин-Шепитько и старший оперуполномоченный капитан Щеглов — все вместе. Прислушиваемся, чего там снаружи происходит. Слышим: Люськин муж пришел. Вернее не муж, а так один тут, живет с Люськой.
— Та-а-ак, — говорит Люськин сожитель, — а ну-ка, Люська, стервь, показывай, где своего (тут неприличное слово) прячешь.
— Ах, ах, — отвечает Люська, — нигде никого не прячу. Да и кого мне прятать? Некого мне прятать.
— А вот мы сейчас посмотрим. А вот мы сейчас проверим, — говорит Люськин сожитель.
Нам ничего из шкафа не видно. Мы только по звукам можем догадываться о происходящем. Слышим, кастрюли загремели. Значит, на кухне ищет. Вода из спускового бочка с шумом покатилась — в туалет переместился. Вдруг — шмяк, шмяк — Люська вскрикнула, а затем негромко и монотонно начала поднывать.
— Это Люська по соплям получила, — догадался я, но тут же спохватился. — Что же это делается, граждане? Люську нашу убивают! Люсеньку! Людмилу Васильевну. А к ней, между прочим, даже академики ходят...
Но тут мои размышления прервали крики люськиного сожителя.
— Говори, падла, где полюбовника прячешь. А то щас как дам еще!
— Не тронь ее, гад! — строго сказал я и толкнул ногой дверцу шкафа. — Вот он я!
— А-а-а! Вот он ты, — говорит Люськин сожитель и достает из заднего кармана перочинный ножик. — Ты меня не бойся, я тебя не больно зарежу...
— А мы тебя и не боимся, — донеслось из шкафа и вторая дверца медленно со скрипом открывается. А за ней — Толян, Колян, Вован, Серега с Малой Панасовской, академик Пеструхин-Шепитько и старший оперуполномоченный капитан Щеглов дулом револьвера затылок почесывает.
Люськин сожитель аж присел от неожиданности и руки за спину спрятал. Вломили мы ему пиндюлей с три короба (даже академик пару раз под дых врезал) и разошлись по домам. Вот и вся история. С тех пор мы к Люське только группами ходим.
Потому что вместе мы — сила!