ПРОКАЗНИЦА-МАРТЫШКА и КОСОЛАПЫЙ МИШКА.


КПСС – СССР = Единая Россия.

Формула власти, вынесенная в эпиграф, выражает закон сохранения серости, закон, определяющий сущность российской политической элиты и до сего дня предопределяющий качество и судьбу всех проводимых этой элитой «реформ», как в политике, так и в экономике, от «перестройки и ускорения» до «монетизации, валлоризации и модернизации».
Почему так? Почему кивки наших горе-идеологов в сторону западных примеров успешного общественного и экономического устройства оборачиваются у нас на практике раз за разом уродливыми карикатурами? Ответ прост. Он буквально лежит на поверхности, и тот факт, что его до сих пор не нашли, служит лишь ярким примером того, к чему приводят семидесятилетний застой в развитии общественных наук и забвение объективных законов развития общества. Любой марксист начала XX века, окажись он сегодня в России, через пять минут назвал бы вам его.
Причина - политическая и экономическая слабость мелкой буржуазии.
Эта слабость отчётливо проявилась уже в начале прошлого века, когда одна за другой в России потерпели неудачу две буржуазных революции. Плата для Российской империи оказалась жестокой. Вместо «гражданского общества», о котором в феврале 1917 года, в крестьянской стране, обескровленной бессмысленной кровавой войной, витийствовали Хлестаковы от юриспруденции, спустя всего полгода власть, валяюшуюся в грязи, прибрала к рукам кучка авантюристов-сектантов, доктринёрски прозевавших февраль на швейцарских курортах.
Когда кровавая каша гражданской войны, голода и разрухи отрезвила Ленина, и он, как наказанный учителем истории школьник, вспомнил, что живёт в крестьянской стране, и ввёл НЭП, показалось ненадолго, что история России, сделав кровавый зигзаг, вышла на естественный путь развития капитализма. Однако Ленин вскоре умер, а осиротевшая каста серой партийной бюрократии, вкусившая власти, очень хорошо понимала, чем грозят НЭП и развитие капитализма в России лично ей, новой «политической элите».
Дальше игра шла уже в одни ворота. С ликвидацией Сталиным крестьянства как класса надежды на естественный, ненасильственный путь развития экономики и общества в СССР рухнули окончательно. Неуклюжее опрадание «марксистов» от писарской чернильницы, разглагольствующих о том, что истребление крестьянства стало неизбежной платой за индустриализацию аграрной страны, будь оно искренним, доказывало бы лишь глубину их невежества. Но это оправдание является насквозь лживым и далеко не искренним, и если находились и до сих пор находятся божьи одуванчики, повторяющие эту глупость, это доказывает лишь, что не перевелись ещё у нас самоучки, писавшие продовольственную программу КПСС с её прожектами огромных фабрик, производящих морковки под наблюдением высоколобых селян, лузгающих семечки на завалинке и читающих вполглаза «Целину». Гораздо откровеннее был Сталин, верно указавший, что истребления крестьян требует обострение классовой борьбы – но только не между крестьянством и «рабочим классом» (последний был и остаётся в России тёмной и потому послушной куклой в проворных руках всякого рода Лысенок, Сусловых, Лигачёвых, Янаевых, Волошиных, Сурковых и Михалковых), - а между мелкой буржуазией и антикультурной бюрократией, спаянной круговой порукой серой заединщины.
Не будь сталинского террора против мелкой буржуазии (т.е. против крестьянства и интеллигенции), не случись разгрома Красной Армии в кровавой чистке конца тридцатых годов, - не было бы и войны – Гитлер не рискнул бы напасть на Красную Армию, руководимую военной элитой, у которой учились в 20-х годах лучшие его генералы. А если бы, вопреки логике, он рискнул пойти на это, война закончилась бы в Берлине самое позднее осенью 1941 года. И это ответ нашим «патриотам» от бюрократической сохи, на разные голоса поющим осанну «великому полководцу и организатору» пятилетней бойни. Дворня помнит доброго барина.
С тех пор мало что изменилось по существу. Наивные шестидесятники, затеявшие реформу Горбачёва, оказались очень слабыми марксистами. А между тем ещё Маркс предостерегал русских марксистов: то, что подходит для индустриальной Европы XIX века, никак не годится в огромной аграрной стране. С упорством, заслуживающим лучшего примениния, наши хлестаковствующие романтики-технократы раз за разом пытаются перепрыгнуть через голову истории – и раз за разом оказываются в луже. Это было бы смешно, если бы не было так грустно. В индустриальных Европе и Америке рабочий класс давно решил свои проблемы без помощи дедушек Калининых, квадратнозадых Молотовых и мечтательных Яковлевых. Логика истории, ещё лежавшая в фундаменте марксизма в девятнадцатом веке, в Европе и Америке восторжествовала. И если в последние годы Запад сталкивается с большими проблемами в политике и экономике, то исключительно благодаря усилению класса транснациональной серой бюрократии, мягко и вкрадчиво, исподволь опутавшей все институты, механизмы и приводные ремни гражданского общества, почившего на лаврах объявленного либералами «конца истории» и отдавшего власть на откуп серым чиновникам.
Болезнь, погубившая Российскую империю и СССР, грозит уже всему западному миру. Рецепты, прописываемые сегодня Греции - хлестаковские попытки прорвавшихся к власти полуграмотных чиновников «монетизировать» скупкой дурных активов глубокие структурные диспропорции в мировой экономике. Словно Мартовский Заяц и Сумасшедший шляпник, Барак Обама и Евросоюз, бросив на столе грязную финансовую посуду, перебрались на край стола и снова требуют подать чаю. Cадовая Соня, она же западная демократия, мирно подрёмывает и кивает, сидя между ними. Это чревато для мировой экономики потрясениями, масштаб которых предвидит сегодня разве что Джордж Сорос. Но его недавнее предостережение мировые СМИ постарались замолчать и набрали в рот воды, сделав вид, что не расслышали.
Как ни парадоксально это прозвучит сегодня, но на пути к модернизации России, не желающей кончить тем, что происходит сегодня в Киргизии (а уж каким примерным западником был президент Акаев!) – придётся сначала вновь стать великой аграрной страной. Аграрной не в уничижительном смысле, не в смысле отсталости промышленности и науки (русский язык богат и многозначен, и его богатством и многозначностью любят злоупотреблять политические шулера), а в смысле опоры на громадные природные ресурсы в геополитике, внутренний рынок и крепкий рубль в экономике, а главным образом – на мелкую буржуазию города и деревни во внутренней и внешней политике. Невозможно без мелкой буржуазии, без мелких собственников и интеллигенции, чьи классовые и культурные интересы со времён древнеримской республики и Цезаря совпадали и совпадают с национальными интересами великого государства, формировать гражданское общество. Кроме селигерских лагерей, «общественной» палаты, ЕГЭ и Сколково-Фаберже ничего не получится. Без мелкой буржуазии, стоящей на своих ногах и находящейся у власти, - нет и не может быть в изобильной природными ресурсами России гражданского общества. А без гражданского общества некому обуздать жадную, глупую и наглую серость, глумящуюся сегодня над великой историей и великой культурой России.