На одном отдаленном хуторе жила старушка. Была она уже довольно прклонного возраста, но не погам бойкая, жизнерадостная.
Хотя и жила она на хуторе одна, нельзя ее было застать одиноко тоскующей или жалующейся на жизнь. Да и некогда ей было скучать - у нее было большое хозяйство: большущий сад, огород, коза, куры и ее любимицы - свиньи.
Звала она их ласково: Василек и Незабудка. Их еще весной маленькими, розовыми поросенками привезли к ней ее дети, чтобы она их откормила к Новому году, когда они снова к ней приедут.
Но и без поросят все на этом хуторе росло и созревало для детей. Только о них она и думала, когда садила огород, пропалывала сорняки, окучивала картошку, поливала грядки, закрывала в банки варенье, консервировала огурцы и помидоры, затаскивала в подпол картошку...
Но поросята почему-то стали для старушки как бы ее новыми детьми. Всякий раз проходя мимо хлева, она норовила чем-нибудь их угостить, чтобы лишний раз поговорить с ними о свом саде, огороде, детях...
К осени поросята выросли в больших, жирных свиней. Они были уже настолько разбалованы, что и часа не могли потерпеть, не вытребовав у старушки чего-нибудь пожрать. И вот как-то между нашими свиньями, только что набившеми брюхо очередной порцией и завалившемися в грязь переваривать под радостное щебетанье старушки, произошел такой любопытный диалог.
- Как ты думаешь, а че это наша прислуга такая худая - жрачки-то кругом навалом? - философски хрякнул Василек.
- Жить не умеет, - сытно хрюкнула Незабудка.
- А че тут уметь - пока не влезет!
- А может она че другое ест?
- Будка, ты гений! Ты видела, чтобы она траву ела? Или там хрен с капустой?
- Нам, Кулек, больше достанется!
- А может ее не кормят?
- Да она блаженная какая-то! Вот чего она лапочет?
- Может с голодухи?
- Блаженным голод нипочем. Видишь - морда вся довольная!
- Че за удовольствие - на пустой желудок?
"Что-то тут не так", - смекнул Кулек и задумался... Думал он долго, пока его не осенило. Он даже привстал из лужи.
- Будка, я тоже гений! Слухай сюда.
- Хрю.
- Ты думаешь: че это она тут перед нами улыбается и чирикает?
- Хрю?
- Заискивает!
- Ну?
- Совета спрашивает! Как, мол, мне со своей прислугой обращаться, чтобы жратвы побольше давали? А!
- Хрю.
- Гений!
- Такой можно и не давать.
- И я так думаю. Нет у нее этой... хватки!
- Так она, гляди, копыта отбросит. А кто же будет нам...
Будка встревоженно встала из грязи:
- Надо ее научить.
- Да уж, - напрягся Кулек, - с этими лакеями надо... "Каждый сверчок - знай свой шесток"! И в рыло ему, в рыло!

И тут только наша старушка обратила внимание на вскочивших и как-будто тревожно хрюкающих свиней. наклонившись к Незабудке, она уже хотела приласкать ее, как обычно почесав за ушами, как получила от нее такой удар рылом под колено, что у нее потемнело в глазах.
Когда она очнулась от болевого шока, то обнаружила себя в грязи с переломанной ногой. Свиньи попрятались в сарае.
Ей стоило неимоверных усилий пробраться в дом. Она смогла переодеться во все чистое, написать записку детям, в которой в частности извинялась, что не смогла доглядеть поросят... и что она упала с крыльца.
Потом она подумала, что нехорошо будет умереть дома - ведь дети приедут только через два месяца. Она еще сумела выбраться за калитку.
Последними ее мыслями были: куры-то и коза у меня вольные - оставила ли я открытой калитку для Василька с Незабудкой?