Генеральному Деду Морозу – Мише Кравченко
Снегурочке – Лене Фетисовой
Крестной Дочери – Нике Кроль


ОДНА СВЕТЛАЯ ИСТОРИЯ


– Мань, а Мань, ну, сколько можно, а? Я ведь уже перестала спать! Подумай о себе, о своем ребенке, в конце концов и обо мне! Прошу тебя!

Так причитаю я, закуривая сигарету и глядя на свою дочь. Она сидит рядом со мной – бледная, худая.

– Мам, ты правда меня не понимаешь? Я не могу иначе. Ты же этого всего не видела.

– Мань, у меня вас двое! И сколько мне с вами пришлось всего пережить – кошмар! Одна ваша учеба чего стоила для меня! Эти школы… До сих пор вспоминаю ваши подвиги и мои походы к учителям, да родительские собрания. Потом ваши периоды влюбленностей, переходные возрасты. Твоему ребенку – один год и четыре месяца. Будь рядом с ним! Куда ты все время уезжаешь? Да и муж твой тоже не одобряет эти твои поездки…

– Мам, давай я расскажу тебе об этой последней поездке, а?

– Ты что, хочешь, чтобы у меня был инфаркт? Нет, и слышать ничего не хочу. Извини, Мань. Вот вырастишь свое дитя, получишь по полной программе, тогда и посмотрим, как будешь рассуждать. А потом и твой сын, Александр Сергеевич, даст нам прикурить обязательно. А как иначе? Послушные дети – это не дети! Поберегла бы ты себя, солнце мое…

– Ну, ладно, мам. Не хочешь слушать – не надо.

Моя дочь, ссутулившись, вышла с кухни. Выхожу за ней. Она надевает на себя куртку, запихивает ноги в сапоги. Смотрит на меня, вымучивает из себя улыбку:

– Мамуль, у меня правда-правда все хорошо, не переживай, а? Я поехала. Приеду домой и обязательно позвоню.

– Аккуратней за рулем, гололед в Москве. Ты опять без шарфа? Мань, горло кутать надо, там куча каких-то точек, застудишь.
– Мам, я за рулем, в машине тепло. Пока.

Мы с ней поцеловались, и она поехала к себе домой, к малышу и мужу.

Я проводила ее до входной двери, перекрестила вдогонку. Закрыла дверь и заревела:

– Господи, у всех дети как дети, а у меня все не как у людей! Что делать?

Хватаю телефон, набираю номер психолога.

– Алло, Надя. Помощь нужна. Поговорила бы ты с Машкой, а? Она тебя послушает. Пусть приезжает? Ладно, я ей скажу. Когда ты свободна? Завтра? В пятнадцать тридцать? Договорились. Я нужна? Нет? Хорошо! Спасибо.

Вернулся с работы муж. Кормлю, естественно, ухаживаю.

– Серег, у нас опять Манька уезжала. Она уже на черта стала похожа, переживаю очень. Что делать то, а?

– Знаешь, ты в этой ситуации ничего поделать не сможешь, Упрямая она – вся в меня. Да к тому же она уже взрослая. Если ты так переживаешь, лучше помоги ей.

– Как? Вы что, хотите, чтоб я была такая же замордованная? Ты же знаешь, я нервная! Чуть что – у меня слезы градом. Я сразу же в закур ухожу. Сигарету за сигаретой. Дети большие, слава Богу. Но у меня же теперь есть внук. Нервная бабушка никому не нужна. А нервная жена и мамаша – тем более. Я вас всех тогда со света сживу!

– А вы сядьте да поговорите. Спроси у нее, как ей помочь? Ты же многое можешь.

В сердцах я хватаю его грязную тарелку и с грохотом начинаю мыть посуду. Выдавливая на губку Фэйри, я вспоминаю все свои прожитые годы. Муж все время на работе, да и сама я на работе последнее время почти круглосуточно. Болезни детей, их проблемы, мои невзгоды, упущения жизненные. Мою посуду и причитаю про себя, роняя горькую слезу.

Потом вдруг возникла светлая мысль. Может, он прав? Может, помочь? Нет, дочь взрослая совсем, должна понять, что необходимо остановиться. Бросаю посуду, набираю телефонный номер.

– Мань, добралась? Все нормально? Тебя завтра ждет Надежда в пятнадцать тридцать, поедешь? Хорошо. Мань. Я, наверное, неправа. Извини, дочь. Просто я устала, взяла на работе тайм-аут на три-четыре месяца. Хочу привести себя в порядок. У меня бессонница, я мечтаю выспаться, и вообще, чуть-чуть о себе подумать. Поэтому мы вам даже няню спонсируем. Знаешь, иногда хочется немного о себе подумать. Понимаешь меня? И мне бы очень хотелось, чтобы ты была счастлива! Живи как все! Прошу тебя! Ладно, спокойной ночи. Целую.

Две недели пролетели в каких-то заботах и хлопотах. Оказывается, в доме накопилось куча дел.

Господи, да что ж это такое? Почему в сутках всего двадцать четыре часа? Почему женщина на работе пашет так, что, приходя домой, машинально что-то делает по дому и потом заваливается спать. Какой секс? Что это такое? Когда рядом с тобой такой же трудоголик муж, который приходит домой, машинально ест, глядя в телевизор, и как мешок падает в кровать.

Что ж за поколение такое выросло из бывших хиппи? Благо квартиру Маньке завещала бабушка, а так и квартиры для дочери не было бы. Даже дачи нет – сгорела давным-давно. И здесь все неправильно. Шаровая молния, видите ли, залетела именно на нашу дачу, да еще тринадцатого июля.

Все в порядке! Эти две недели, ох уж эти две недели… Уборка в шкафах, на полках, перестановка мебели. Стахановка я, и имя мое Паша Ангелина.

Звонок по телефону:

– Мам, ты не смогла бы ко мне приехать?
– Мань, чего случилось?
– Ты только не волнуйся, ладно?
У меня все похолодело внутри:

– Маня, Маня, что слууучилооось?…

– Мам, я уезжала на два дня, ты знаешь ведь. Вот я вчера приехала ночью, а сегодня упала в обморок. Когда падала, стукнулась лицом об стол. У меня теперь пол-лица синее. Я просто вчера очень перенервничала.

– Все, я еду, Манечка, родная девочка моя.

Бросаю трубку, хватаю ключи, документы от машины, по дороге вытаскиваю сигарету из пачки, прикуриваю, бегу. Вскакиваю в машину, включаю зажигание, курю, курю, машина прогрелась, трогаюсь и молюсь. Врываюсь к Маньке в квартиру.

Сидит мое тощее дитя с синяком на пол-лица. Рядом носится пухлый наш Александр Сергеевич, что-то там бормочет. Стоит перепуганная няня.

– Мань, ты бы о сыне подумала, обо мне, о папе, о муже. –
Это я говорю шепотом, потому что у меня спазмы в горле.

– Зачем тебе это надо? Ты не Зоя Космодемьянская и не Александр Матросов. Понимаешь? Существует закон жизни и природы. Каждый должен заботиться о тех, кто с ним рядом. О своих близких и родных. Наконец, о друзьях. Пойми меня, девочка.

Манька поднимает на меня глаза и говорит:

– Мам, когда я приехала туда, опять принесли из роддома отказного ребенка. Я этого не понимаю! Что происходит на этом свете?

Я ее обняла и начала быстро-быстро говорить:

– Манечка, люди разные, судьбы разные. Может быть, мама этого младенца умерла при родах, а она была одинокая. И поэтому так произошло. Много всякого черного на белом свете, но есть и очень-очень много светлого. Посмотри на этот мир другими глазами, нельзя видеть только негатив. Есть и позитив. Посмотри, какой у тебя прекрасный сын. Посмотри, какие у него замечательные мама, папа, няня. Да и на меня посмотри. Я же тебя очень люблю, и не только я, и папа, и брат, и бабушка, и куча родственников. И все говорят, что ты у нас умная и красивая! Но не мучь ты себя, блин! И нас перестань мучить! – завопила я и разревелась.

Тут мы с ней обнялись и заревели вдвоем. Завопил и наш Александр Сергеевич, зарыдала няня.

Вот такая мокрая компания рыдала полчаса, всхлипывая и причитая.

Затем взрослые тетки, глядя на вопящего всеобщего любимца Александра Сергеевича, пришли в себя. Перестали пускать ручьи из глаз, заулыбались и хором бросились говорить всякие ласковые слова младенцу. Успокоили его, сами успокоились и уселись за стол переговоров.

– Мааань, а у тебя бодяга есть?
– Мам, откуда у нас бодяга, а? Муж не пьет, не бьет, так что запасов этого средства мы не делаем.
– А газета с крупным черным шрифтом?
– Сейчас найдем.

Нашли газету, еле отыскали крупный черный шрифт, порвали на кусочки, намочили, приложили к Манькиному лицу.

Глядя на нее, все заржали, один только Александр Сергеевич, глядя на такую непривычную маму, опять завопил.

Приклеили ему кусочки газеты на лицо, показали в зеркало, восхитившись, какой он красивый, утешили. Время после обеда. Спела ему песенку его любимую из Кин-Дза-Дзы.
– Мама, мама, что я буду делать, КУ!
– Мама, мама, как я буду жить? Ыыыыы…
И отправила с няней спать.

Сели с Маней разговаривать.

И тут до меня дошло, что не бросит она эту затею с опекой Дома Малютки. Потому что когда она родила своего малыша, то у нее широко открылись глаза на мир. Я не знаю, правильно это или нет, но в ней проснулся Вселенский Материнский Инстинкт по опеке не только своего ребенка, но и других детей.

И почему ее занесло за двести километров от Москвы, и был найден именно тот Дом Малютки, у которого нет крутого опекуна? Почему боль именно этих детей она приняла как свою? Господи, ну почему она? Ей еще учиться два года в одном из самых престижных институтов страны, сдавать госэкзамены, защищать диплом. Вон, другие девицы учатся там и думать не думают о каких-то брошенных детях. И живут себе спокойно.

Так, нужно опять с ней поговорить, но спокойно. И все разложить ей по полочкам.

– Мань, а Мань. В том округе четыре таких заведения, да? И смотри что получается.
Одно из этих заведений опекает уважаемый человек, звезда нашей эстрады, так? Он много работает, дает концерты. На концерты к нему ломятся. И он своим талантом зарабатывает деньги. И он эти деньги, заработанные колоссальным своим трудом, отдает в Детский Дом, правильно? Но заметь – отдает не все деньги заработанные, и правильно делает. Потому что у него есть жена, дети, куча близких родственников, которые без его помощи не могут, так? Он прав? Да.

Второй Детский Дом опекает заслуженный спортсмен, очень высокого полета. И там тоже все хорошо.

Третье такое заведение опекает известный политический деятель, и его партия тоже прикладывает усилия для того, чтоб детям в нем хорошо жилось.

И в этом твоем Доме Малютки, наверное, тоже есть хотя бы «одноразовые» спонсоры, которые иногда помогают.

Но ты, которая бегает по Москве, собирая кучу детских вещей, колясок, ходунков, собирающая по триста, пятьсот, тысяче рублей, не можешь оказать посильную помощь этому Дому Малютки, тем более что большая часть детей в нем нездоровы.

Я понимаю, что ты наняла машину и вместе со своей подругой отвезла туда кучу необходимых, собранных тобою вещей. Но эта не та помощь, которая им необходима!

А потом, ты принимаешь все так близко к сердцу, так нельзя, мой хороший человечек! Давай, твори, зарабатывай деньги на своем творчестве и отправляй их хоть все туда! И это будет твой вклад, который им будет полезен гораздо больше, чем все то, чем ты занимаешься! Мань, а Мань… Ну разве я неправа?

Маня начинает мне что-то опять возражать, рассказывать про лекарства, про одноразовые шприцы, про то, как эти малыши нуждаются.

Я ей подсовываю всякие статьи про волонтеров, которые помогают этим заведениям с трезвой головой. И пытаюсь убедить, что от них пользы гораздо больше, чем от нее.

Все, выдохлась. Не могу больше! Сплошные эмоции и безумная усталость, потому что мне так и не удалось ее ни в чем убедить.

– Мань, что я могу сделать? А? Чем помочь?

– Мам, у тебя куча знакомых. Этим детям необходим кабинет Монтессори! Этими кабинетами оборудованы только самые дорогие детские сады Москвы. Это настолько необходимо маленьким и не очень здоровым детям, ты просто не представляешь! Я уже списалась по Интернету с производителями этих кабинетов. Но это стоит бешеных денег! Вон у меня прайс-лист распечатан. Посмотри.

Я беру в руки эти листочки, смотрю на колонки с цифрами и вздыхаю. И понимаю, почему только самые дорогие детские сады в Москве оборудованы этими кабинетами.

– Знаешь, Мань, я попробую. Не знаю, может у меня что-нибудь и получится. Но я этим никогда не занималась. Ничего тебе не обещаю. Если что-то выйдет, то выйдет. Ты мне веришь?

– Мам, я знаю, что если ты возьмешься за это дело, то у тебя получится. А хочешь, поедем вместе со мной туда. Там такая главврач – замечательная женщина! Она сутками борется за этих детей! Она настоящая! Ты же знаешь, что я у тебя разбираюсь в людях, я их чувствую!


– Мань, ты чего, погибели моей хочешь? Ты хочешь, чтобы я там и умерла? Как только я туда приеду и увижу этих сто шестьдесят детей, то я там и останусь навеки! Нет, кабинет Монтессори так кабинет Монтессори!

Маня заулыбалась, мы с ней еще поболтали, и я уехала домой, предварительно договорившись с дочерью, чтобы она еще раз пообщалась с психологом.

Приехав домой, залезла в инет, начала собирать информацию об этом кабинете и его производителях. Все узнала. Можно обзванивать кого-то и просить. Для начала напишем письма в различные фонды. Не будем писать ни о чем конкретно, а просто поинтересуемся, оказывают ли они помощь? Написала.

Кстати, ответа до сих пор нет, ни от кого. Хм. Ладно. Наверное, у них сейчас решаются какие-то очень важные государственные проблемы.

Много кому позвонила. Обещали подумать. Созвонилась с одной организацией, обещали помочь, но захотели на меня посмотреть. Не получилось. У них заболел руководитель. Действительно заболел, не отмахнулись. Я знаю это, потому что они помогают очень многим детям, которым нужна срочная операция за кордоном. Спасибо им за эту помощь!
Вдруг вспомнила о своей подруге, у которой идут дела очень хорошо, и о ее генеральном директоре. Не созванивались с ней кучу лет.

Звоню ей и говорю о том, что необходима помощь Дому Малютки, который находится не в Москве. И мне нужен телефон ее Генерального.

На что она мне отвечает, что их Генеральный и так уже опекает два детских дома в Москве. И что он такой замечательный! И столько всего делает для многих нуждающихся людей, что лишний раз его напрягать ей не позволяет совесть.

Я работала когда-то с этим Генеральным по короткому договору. И хорошо его помню. Но столько воды утекло – человек мог сильно измениться, ведь с тех пор прошло уже восемь лет.

Подруга предложила мне связаться с каким-то другим директором и продиктовала номер телефона. На том мы и попрощались. Тому директору по данному ею номеру я не дозвонилась.

Вы знаете, как неудобно обращаться с просьбой к незнакомым и даже к знакомым людям! Наверное, это гордыня.

Недавно прочитала французскую пословицу о том, что если нищий на улице просит у вас помощи, не отказывайте ему. Это может быть переодетый Ангел.

Я, вспоминая эту пословицу, на следующий день опять позвонила своей подруге и сказала ей, что не могу дозвониться другому директору.

Она вдруг обрадовалась моему звонку и рассказала, что ей сегодня приснился сон о том, что кто-то очень нуждается в ее помощи. Потом ей на работу пришло письмо о том же. И вообще, она осознала, что небеса посылают ей знаки. И дала мне номер телефона Генерального.

Так, номер у меня есть. Нужно звонить! Неудобно как-то. Но собралась с духом. Набираю номер.

Узнал, обрадовался, потрепались чуть и договорились о встрече через три дня.

Радостная выскакиваю из дома, еду в сберкассу, нужно оплатить телефон, а то отключат. Стою в большой очереди.

Вдруг звонит мой мобильный.

Оказывается, это секретарь Генерального, которая просит меня срочно ему позвонить. Пытаюсь выяснить, откуда у нее номер моего мобильного, но не получаю вразумительного ответа.

Набираю его номер, ни черта не слышно.
Выскакиваю из очереди, несусь на улицу. Выясняю, что своей машиной заперла другую машину, водитель которой сигналит так, будто у него в машине рожает жена.

Вглядываюсь – беременной жены нет! Вообще жены в салоне автомобиля нет! Сажусь спокойно в свою машину, гордо отъезжаю, абсолютно не слыша «комплиментов», которыми меня осыпают.
Звоню Генеральному. Он мне говорит, чтобы я срочно созванивалась с директрисой его филиала, потому что по счастливой случайности она сейчас находится именно в этом городе и заедет в этот Дом Малютки, узнает, что им необходимо больше всего, и решит все вопросы на месте.

Я громко кричу в трубку «Ура!», записываю ее номер телефона в свой сотовый и… сбрасываю его.

С воплями, что у меня все через какое-то место, вспоминая всех святых, роюсь в бардачке, нахожу ручку, перезваниваю, дико извиняюсь и прошу номер телефона еще раз.
Тщательно записываю телефон на квитанции, которую надо оплатить, благодарю, ору еще раз в трубку «Ура!» и прощаюсь.

А дальше все было как в сказке!

Директриса этого филиала вместе с каким-то местным дяденькой-бизнесменом долго мотались по городу и наконец поздно вечером нашли этот Дом Малютки.

Главврач Дома была предупреждена о визите, поэтому ждала.

Когда дяденьке-бизнесмену показали спящих сто шестьдесят детей от нуля до четырех лет, ему стало плохо.

Он не ожидал, что есть такой остров в его родном маленьком городе. Он никогда и не предполагал, что такому количеству детишек выпала доля расти без мам, без пап, без родственников. Они мирно спали, не зная, что где-то там, за пределами этого острова, есть совершенно иная жизнь.
А у каждого из детей, живущих за пределами этого острова, есть близкие. И если этот ребенок заболевает, то они за него борются до последнего. И ребенок обязательно выздоравливает.

Дяденька-бизнесмен все это слышал, но никогда этого не видел. Как и мы. Вернее, многие из нас.

Вопрос с кабинетом Монтессори был решен.

Помимо этого директриса и дяденька-бизнесмен договорились с главным врачом о том, что дети, которые умеют рисовать, нарисуют то, что бы они хотели получить от Деда Мороза на Новый Год!

Дети нарисовали. Посланник от Деда Мороза забрал эти рисунки. А Дед Мороз, как мы знаем, слов на ветер не бросает!

И все эти дети получили на Новый Год то, о чем они мечтали.

Кабинет Монтессори был оплачен спонсорами и привезен и подарен Дому Малютки.

Я обращаюсь к каждому из Вас!

Рядом с Вами, наверное, есть те, кому необходима помощь. Она может быть крошечной, а может и большой. Это как у Вас получится.

Если каждый из нас хотя бы раз в жизни чем-то поможет таким детям – неважно, материально ли, или какими-то поступками или действиями, – это будет здорово!

Мы все – люди с великими душами, широты которых хватит и нашим близким, и нуждающимся!

Спасибо Вам!