На Крайнем Севере нашей Родины есть Кольский полуостров (Мурманская обл.). Я вырос там, в посёлке Никель, на самой границе с Норвегией, недалеко от описываемых мест: полуостровов Средний и Рыбачий. С материка к ним вплотную подступают одноимённые плато и хребет Муста –Тунтури.
В переводе Муста- Тунтури означает Чёрный Мох или Чёрная тундра.
Это страшное место. Немногие знают, что оно и единственное из наших западных рубежей, где немецкие захватчики за всю Великую Отечественную не смогли перейти Государственную границу и наш пограничный знак всю войну простоял на своём месте. Здесь, в районе реки Западная Лица, были остановлены отборные части фашистских горных егерей. Раньше это место называлось Долиной Смерти, теперь – Долина Славы с мемориалами погибшим.
Война в этих местах началась на неделю позже: 29 июня, как будто не решалась, но зато потом тут шли настолько ожесточённые бои, что по плотности погибших на квадратный метр – это место не имеет себе равных. Немцы, не сумев прорвать нашу оборону, закрепились на плато и хребте Муста-Тунтури. Нужно своими глазами увидеть их укрепления в отвесной, монолитной, гранитной скале, длиной около пяти километров, местами возвышающейся над морем на 400 метров. Там стояли огромные орудия, миномёты, стационарные огнемётные установки, ДОТы, заграждения. В теле скалы были устроены бомбоубежища, склады боеприпасов и др.
И вот эту неприступную твердыню взяли штурмом в ненастную ночь 9 октября 1944г. Штурмовали с нескольких направлений, в том числе, в обход. Но, пожалуй, самая трудная задача стояла перед 614-й отдельной штрафной ротой, по численности равной батальону: 750 человек.
Для отвлечения внимания противника, она прорывала оборону у подножия высоты 260.0 чтобы овладеть вершиной, господствующей над Малым хребтом.
Брали в лоб, снизу, с моря, со стороны полуострова Средний, карабкаясь вверх по отвесной стене сквозь колючую проволоку, кинжальный огонь пулемётов, огнемётов, гранаты, летевшие под ноги и, внезапно начавшийся, ураган. Вот как на фотографии. Собственно, почти все и полегли в ущелье между высотами (вечная им память и слава), но дали возможность батальону майора А. Л. Пауля захватить высоту и общими усилиями наших войск очистить Тунтури от немцев.
Только в 1980 году по следу атакующих прошли поисковики и захоронили останки.
Сейчас мне 55 лет. Мой отец воевал в этих местах, а потом остался жить. Он был добрым, отзывчивым, я бы сказал, настоящим северянином, а ещё очень порядочным человеком, что нынче, к сожалению, довольно большая редкость. Да, к сожалению, потому что когда-то это считалось нормой, и большинство людей, а с ними и мои родители, были такими.
Отец никогда не рассказывал о том, как воевал.
Теперь я понимаю: ему было тяжело вспоминать свою Войну, или жалел меня?
Лишь немногое мне удалось узнать от своей матери: он служил наводчиком орудия, был контужен в боях за Западную Лицу.
Теперь, когда живых ветеранов остались считанные единицы, все, словно, спохватились, вспомнив о них, некоторых, живущих до сих пор даже без своей квартиры. Бросились благодарить и просить у них прощения…
Я не успел…
Мой отец умер, пережив мать всего на три месяца, в 1997 г.
Среди его немногочисленных (не в этом суть) наград медаль «За Отвагу» и самая на
мой взгляд драгоценная – «За оборону Советского Заполярья».
И это стихотворение - Реквием ему и последнее моё сыновнее прости, а так же для всех защитников Заполярья и всем ветеранам Великой Отечественной, перед которыми я преклоняюсь за их подвиг.
Оно написано в память о моём школьном походе на хребет Муста-Тунтури.
Я побывал там где-то в году 1970. У человеческой памяти есть не всегда уместное свойство - забывать.Так вот, я почему-то почти всё забыл из того похода. Помню только панораму с вершины хребта ( с немецких позиций) на перешеек и п-ов Средний; там же на вершине: нагромождение немецких оборонительных сооружений, постоянный хруст осколков под ногами, предостережения наших проводников-сапёров, чёрный цвет вокруг и непреходящий ужас, как ночью на кладбище. Не пойму как – но забыл всё, кроме этого, наверное, чувства ужаса войны, и он живёт во мне до сих пор, уже спустя 35 лет. Говорят, это способность человеческой памяти: ограждать мозг от негативных событий.
Надеюсь, мне удалось передать своё детское впечатление и сопричастность, как сына ветерана.
Трудно говорить об этом.
В юношеские годы, как и всё моё поколение – мы жили той Войной: смотрели все фильмы, писали в школе сочинения, а сколько было прочитано книг!
Но то, что я увидел там, на Муста-Тунтури…
Можно было бы ничего не читать и не смотреть - достаточно было увидеть эту
безжизненную, перепаханную снарядами и минами местность, со следами былых
боёв, шрамы на монолитных скалах, разбросанные всюду гильзы, неразорвавшиеся
гранаты, Доты, Дзоты и сгоревший мох.
Тогда он ещё действительно был чёрным, чёрным было всё и даже, казалось, воздух. И над всем этим – гнетущая, просто смертельная – тишина. Настоящая жуткая, мёртвая панорама Войны под открытым небом. А ведь тогда прошло уже четверть века…
Хотелось, чтобы это место навсегда, в назидание и в память о том страшном времени сохранилось без изменений, для того, чтобы благодарные, а с ними и неблагодарные потомки прочувствовали, какой ценой далась нам Победа.
На Севере в том числе.
И рождаются стихи о войне, хотя, поверьте, писать их невыносимо тяжело, но это нужно делать, потому что кто же кроме ещё живых свидетелей и нас, кто родился сразу после Войны, отдаст долг памяти и простой человеческой благодарности за беспримерный подвиг тех солдат, что защищали, или погибли, защищая нас, потомков.
Вы, думаю, понимаете, о чём я говорю.
Волею судьбы, я уже давно не живу в Заполярье, но душа моя навсегда осталась
там, в величественном и суровом крае.

P.S. Война – это вообще что-то противоестественное любой природе и человеческой тоже Почему то в последнее время я всё чаще вспоминаю Тунтури и думаю, как можно было воевать в этих абсолютно безжизненных местах и условиях, где дыхание Арктики чувствуется и зимой и летом? А ведь противостояние длилось почти три с половиной года. По воспоминаниям Зинаиды Порфирьевны Гипп (нашей единственной женщины-снайпера, всю оборону проведшую здесь, в окопах), ещё долгое время это место оставалось голым камнем и скалами, лишёнными всякой растительности, т.к. всё мало-мальски горючее шло в костры для обогрева, хотя каждый пучок травы или мха стоил чьей-то человеческой жизни, потому что простреливался буквально каждый сантиметр местности. И в этой позиционной войне людей погибло больше, чем при немецком или нашем наступлении, а тела убитых годами лежали на нейтральной полосе.
Так вот, хотелось бы, чтобы это повествование стало так же реквиемом всем защитникам Заполярья, потому, что только благодаря их ожесточённому сопротивлению, героизму, мужеству и стойкости не пал рубеж, не были захвачены врагом п-ова Средний и Рыбачий, а в конечном итоге не пал Мурманск со всеми вытекающими последствиями.
Конечно, так воевал весь наш многонациональный народ и, не умаляя итогов других наших героических защит и побед в той войне, я, тем не менее, до сих пор ищу для себя ответ на вопрос: почему именно вот этот мрачный, странно - одиноко стоящий хребет, а с ним и полуострова Средний и Рыбачий, известные ещё со времён Ивана Грозного своей бойкой торговлей с заграницей, повторюсь, оказались единственным местом во всей линии фронта Великой Отечественной войны, где враг не просто споткнулся о нашу Государственную границу, а был остановлен в первый же день наступления, крепко получил по зубам и, в конечном итоге – разбит и изгнан с нашей территории!

Для интересующихся описываемыми событиями, скажу, что в Интернете есть много информации о тех событиях с фотографиями этих мест, нужно набрать: «Муста Тунтури», или прочесть мемуары Кабанова Сергея Ивановича: http://militera.lib.ru/memo/russian/kabanov_si2/index.html
Сейчас туда ведёт туристический маршрут, и, хотя это погранзона, народу бывает немало каждое лето. К чести мурманчан и жителей области – они трепетно хранят память о Тунтури, его защитниках , этой трагической и героической странице в обороне Отчизны.


И последнее.
Самое интересное: в октябре 2009г. Я получил письмо от Львович Семёна Максовича, который в качестве корреспондента был с нами в том походе. Так вот он уточнил некоторые детали, которые я частично забыл, а кое-что и не знал.
Вот строки из его письма:

Коля, здравствуй !Прочитал и статью и стихи. В то время, когда мы ходили на Муста-Тунтури я работал в газете"Советская Печенга".По заданию редакции я поехал с вами школьниками на автобусе .Нам в Печенге должны были дать бронетранспортёры но не дали .Встал вопрос о возврате в Никель. А я только перед этим прошел с Верой Порфирьевной Гипп, снайпером с Муста-Тунтури, пешком через перевал. Спросил, ребята кто знает дорогу на Муста-Тунтури? .Один мальчик знал дорогу через Паравары. Я предложил через перевал. Согласились. Автобус довёз нас до подножья перевала и мы пошли в ночь: 25 километров туда и утром следующего дня столько же обратно, осенью, по перевалу, в кедах. Вы были первопроходцами. После вас райком комсомола принял решение проводить военно - патриотические походы на Муста-Тунтури ежегодно с обязательным проходом пешком через перевал.

Фото С. М. Львович из того похода можно посмотретьв Яндексе
http://fotki.yandex.ru/users/nikman54/

или Рамблере:
http://foto.rambler.ru/users/nikman54/




Отцу, защитникам Заполярья.


Муста – Тунтури.

Ты не забыт, гранита монолит!
Как обелиск в молчанье горделивом
Хребет, что кровью догуста полит,
Стоит непокорённый над заливом.

Там берег пуст…
Присядь и закури.
Послушай, друг, в каком не помню классе
Я побывал на Муста-Тунтури –
Глухом плато, каких на Кольском масса.


Отец воспоминаний не любил.
От матери я знал, что он мальчишкой
В семнадцать лет ушёл на фронт и бил
На Севере врага без передышки

Наводчиком
- орудия таскал
По сопкам и болотам Заполярья,
И где-то здесь среди угрюмых скал
Пропах в боях пороховою гарью.

Он почему-то не носил наград,
Но видел я, как мертвенно серели
На скулах желваки, когда подряд
Мы все тогда Войну в кино смотрели.

Она ещё жила.
Бедой своей,
Как поколеньем тем она впиталась
Мной, с молоком от матери моей,
Что сиротой в четырнадцать осталась.



Нас школьников везли – не довезли -
Мы к побережью, вслед ступая строго,
Шли по хребту - туда, куда вели
Сапёры и Немецкая дорога.

Всё ниже тучи, пасмурнее день,
Нам чудилось дыханье преисподней:
Вдали – залив, чредою, словно тень,
За ним два полуострова, как сходни.

Сгоревших сопок каменная твердь,
Как норы - Дзоты, рваные осколки.
Себе обитель выбрала здесь Смерть.
Полярные сюда не ходят волки.

Казалось, не окончилась Война:
Всё на местах, но где-то спят солдаты;

Немецкой каски ржавая волна,
Растяжки паутиною распяты.

Ничто зловещей тишины уют
Не нарушает.
Только ропот моря.
И даже птицы гнёзда тут не вьют -
Сгорело всё от боли и от горя.

Вот он, Страны
единственный
моей,
Кусочек Государственной границы,
Отборными частями егерей
Не сломленный, как не старались «фрицы».


Здесь был форпост Советских кораблей
От Северного флота -
в океаны
Сквозь сети заградительных полей -
Шли проводить Ленд-лиза караваны.

Вот потому то, как бельмо в глазу
Был тот рубеж, за превосходство споря,
Стояли: те –
на склоне,
мы – внизу:
У самой кромки Баренцева моря.


Спускалась ночь. Прижавшись у костра,
Внезапно повзрослевшие потомки,
В огонь бросали, молча, до утра
Тех караванов скорбные обломки.

Норд-Ост, крепчая, воздух в клочья рвал,
Вещая шторм!
срывая с гребней пенки -
А мы глядели на девятый вал,
Уткнувшись носом в сжатые коленки.

Во мгле бесшумно двигались бойцы,
А мимо нас, бушлаты сняв, на Доты
Шёл,
закусивший ленточек концы,
В пургу,
в тельняшках,
взвод морской пехоты.

Свистели тонко пули у виска,
Гремел прибой в фиорде, словно фибра,
А с кораблей, стоявших у мыска,
Неслись
снаряды,
Главного калибра!


Мы были там,
в штурмующих рядах,
Вжимаясь грудью в амбразуры Дотов,
И я запомнил побеждённый
Страх,
И злой свинец горячих пулемётов.

Жестокою –
не по годам строга
Была атака.
Рвалась, как бумага,
Трещала под штыками плоть врага.

Кровь на снегу,
матросская отвага.

Мы победили.
Но, какой ценной?!
Помилуй, Бог…
С тех пор мне часто снится
Обугленный, но защищённый мной,
Отчизны край на Северной границе.

Я уходил последним,
И стеной
О скалы волны рушились с разбега.
А Смерть?..
- Она осталась за спиной,
Швыряясь злобно,
вслед,
осенним снегом.

Рыбачий, Средний, Муста-Тунтури -
Сурово побережье океана.
Здесь редкий гость нечаянный турист:
Граница на замке.
Хребет – охрана.

Бывало, батя в праздник выпивал,
Курил «Казбек», мундштук сминая круто,
Он никогда при мне не вспоминал
Свою Войну:
жалел.
И потому-то:
Прости, отец, я боль не осознал,
Когда однажды с залпами салюта
- На Тунтури, сынок, он воевал –
Мне мать сказала тихо почему-то.

Я всё забыл в житейской суете,
Но там – в местах, что мне с рожденья святы,
Есть скромный обелиск на высоте,
Где спят за нас погибшие солдаты…

И что мне о войне ни говори,
Когда звенят победные стаканы –
Я видел страшный бой за Тунтури,
И в этом ВСЁ.
Спасибо,
Ветераны!