Вся эта неделя была какой-то особенно несчастливой. Дома одновременно закончились продукты питания соль, сахар и кофе. Настасья подозревала, что с картошкой и маринованными грибами ей помогли соседи, но , как говорится, не пойман – не вор. Кушать хотелось очень сильно, но денег в кошельке было так мало, что было даже лень выходить из дому, чтобы хоть что-нибудь съедобное на них купить.
В гости пойти она тоже не могла: на этой неделе она уже побывала в гостях даже у тех, с кем когда-то рассорилась в пух и прах, но адреса их сохранились.
Одна из таких знакомых была так удивлена ее приходу, что от испугу упала у открытых дверей собственной квартиры. Конечно, квартира была не собственная, а обычная коммуналка. Просто так принято говорить.
На экране компа булькнуло и появился маленький портретик неизвестного мужчины в шляпке альпийского пастуха. Мужчина был обыкновенный с усами и смотрел вбок.
Интересно, что думают люди, когда покупают себе такие головные уборы? Или ими просто по недоразумению подменяют ушанки в банных гардеробх? Зачем в таком уборе нужно фотографироваться для представления незнакомым женщинам. Не может же быть, чтoбы человек схватил что попало под руку с вешалки и отснял себя для представительства.
Настасья щелкнула по альпиской шляпе и на экране появилось несколько строк.
... я читал ваши страницы много раз, хотел вам написать, н не был уверен, что.
Считаю, писать вам можно хвалебное или ругательное. Не хочу делать ни того , ни друго – хочу с вами побывать за деньги...
На ловца и зверь бежит. Судя по перу на шляпе и стилю письма, мужик не слишком нормальный, но по крайней мере не забивает до смерти "с приветом-как дела". Он сейчас на линии ждет моего отказа, но не дождется, потому что мне нечего жрать. Прямо так ему и скажу, что встретилась бы с ним, но ослабла от голода до такой степени, что не могу спуститься по лестнице, а лифт с зимы не работает.
Она прямо так и напечатала как подумала. Ответа не было пару минут, и Настасья подумала, что спугнула человека и потеряла возможный заработок. Но портретик появился опять.
Спокойно, девушка, подсекать рановато. Пусть для начала скажет свое настоящее имя и про перенесенные в детстве инфекционные заболевания, чтобы мне не волноваться о иммунитете и просроченных прививках. Может он и юмора не понимает. Тогда надо будет на 500 больше взять как за работу в особо удаленных районах.
Предлагает пойти поесть вместе, если меня это не смутит. С каких это пор пообедать в ресторане может быть предметом смущения для голодной девушки – я же не пойду туда голая. Впрочем, пусть лучше приносит еду домой, и выпивку тоже. С незнакомыми лучше всегда быть чуть-чуть навеселе, тогда события не выглядят такими уж драматичными, и себя не так жалко.
Настасья была самой знаменитой блоггершей на Пушкинской улице, но где она живет знали немногие. В парадной еще не висели указательные пальцы по направлению к ее квартире. Не было также и матерных слов и упреков в ее аадрес.
Если бы не крайняя нужда и нелюбовь к другим формам деятельности, она бы, конечно, не стала этого делать. Как-то так случилось, что однажды она это попробовала для приобретения новых ощущений и сама удивилась обыденности происшедчего: не было никаких угрызений совести или других угрызений. В конце концов она никому не изменяла, а просто бросила на весы две возможности: переться в холодном транспорте ни свет – ни зоря черт знает куда, и там восемь часов заниматься ерундой или привести незнакомого мужчину к себе, накормить его его же принесенным, послушать про его неудавшуюся до этого момента жизнь и сделать его счастливым за 3-7 минут. Потом вз'ерошить ему волосы, показав таким образом, что он ей тоже очень приятен и не возражать на его уверенное «я тебе позвоню»
Интереснее было со вторым разом – парень ей понравился, они беседовали несколько часов за пару дней. Не то чтобы Настасья его полюбила, просто ей было с ним не так скучно как с другими, и его письма ее возбуждали. Через неделю они встретились. У него были фанатазии на ее счет: ему хотелось все это сделать в публичном месте, почти на виду у всех. Она очень смеялась и все спарашивала как дурочка «как это». Павел, так его звали, сказал, что это слишком долго объяснять – быстрее сделать, что, до того, как его отчисли из рядов милиции, он делал такое довольно часто с рыночными торговками, у которых не было никаких документов ни продаваемые продукты ни на них самих.
Он рассказывал, что любил свою работу беззаветно и плакал, когда его изгнали из рядов. Настасья слушала его рассказ с недоверием. Они шли по Достоевского к Владимирскому рынку, и когда она поняла, почему он подтолкнул ее к железным дверям с надписью «осторожно – высокое напряжение», он уже отмыкал ее каким-то странной формы ключем. В комнатухе на втором этаже не было никакого высокого напряжения, зато было необычных размеров стеклянное окно, которое выходило в зал МЯСО-РЫБА. Павел ее успокоил, что стекло это противоударное и прозрачное только с одной стороны, а комната-его бывший боевой пост.
Дальше все было очень просто – как на осмотре у врача. Павел отдал ей помятый открытый конверт со счастливым изображением работницы и надписью 8 Марта. В конверете лежали деньги. Потом показал куда ей встать коленками и ничего не бояться, а смотреть на тувинцев-разделочников или на грузина – пожирателя собственной бастурмы.
Настасья повторяла тогда себе - это, должно быть, одно из 17 семнадцати мгновений весны.....
Возможно, что он был бы неплохим любовником, будь они в другой обстановке. Однако, все эти подвешенные холодные коровы и бледные колбасы не давали ей сосредоточиться на главном, но времени вместе они провели много.
У метро Достоевская они быстро распрощались даже без взъерошивания волос. Она нащупала конверт с деньгами и вернулась на Владимирский. Вообще-то продукты Настасья покупала в местах подешевле, чем рынок, но в тот раз ей хотелось не столько продуктов, сколько увидеть то противоударное окно снаружи, из зала. Окно было на месте. Большое и покрытое пылью. Она подошла к продавцу бастурмы, тому самому, и спросила его как старого знакомого: « по чем бастурма?»
- бастурма кончилась
«меньше жрать надо» прокоментировала она в сердцах и купила килограмм Кронштатдских сосисек у продавщицы с лицом из театра Кабуки..
Раздался телефонный звонок. Настасью сняла трубку и по молчанию поняла, кто звонит. Он сказал, что просто хотел убедиться, что она дома, чтобы ему не переться на четвертый этаж без лифта с полными руками за здорово живешь. Насатасья с уверенностью громко сказала в трубку: « да здесь я, здесь»
Но мужчина вешать трубку не торопился. Видимо ему нужно было еще что-то сказать именно по телефону, потому что потом может быть поздно. Настасья не торопила его, хотя и хотела есть. Василий, так звали мужчину, задал довольно необычный для обстоятельств вопрос, как она относится к цирковому искусству. Чтобы хоть как-нибудь притупить свой аппетит она с готовностью сказала, что после кино – цирк для нее самое важное из искусств, и уж не хочет ли он ее пригласить туда прямо сейчас. Но все обошлось. Он просто сказал, что уже идет.
Через пару минут раздался одиночный звонок в дверь. Одиночный обычно был не ей, но Настасья все равно пошла открывать. В глазок никого не было видно, не было там и придавленного пальца. Она открыла дверь и немного опешила: какой-то взрослый мужчина стоял как будто на коленях или так замысловато согнувшись. По его усам было понятно, что это к ней. Настасье стало очень смешно вдруг от вопроса про цирк. Она ущипнула себя за первый попавшийся кусок целлюлита, чтобы не расхохотаться, но тут же спохвалилась: «блин – будет синяк»
Они быстро прошли в комнату чтобы не столкнуться в коридоре с соседями.
Василий по-хозяйски поставил упаковку в фирменном мешке дорогого продуктового магазина на стол. Садится он никуда не торопился, видимо понимал, что для него сидячее положение не было комплиментом. Он просто прохаживался вдоль двух сводных стен и посматривал на фотографии.
Настасья не знала, куда бы его посадить – у нее все сидячие места были обычных размеров. Не предлагать же ему с порога прилечь на кушетку. Но он сам как-то оттолкнулся-подтянулся и оказался на подоконнике между банзай-деревом и китайским лимоном. Свет от люстры падал на его лицо как на допросе. Анастасия медленно распаковала принесенное и поглядывала на Василия.
Он смоытрл на нее и неожиданно сказал: «так я и предполагал – многословные люди на странице – молчуны в жизни.”
Настасья не собиралась с ним вступать ни в какие дипрессивные аргументации. Ей хотелось быстрее занять свой рот чем-нибудь более материальным, чем пустопорожний разговор с карликом.
Так он, оказался, карликом, девушка. Вы с карликами когда-нть бывали? Нет – так будете!! Вот вам и наводящий вопрос про цирковое искууство. Наверняка он там служит карликом у арены и нюхает звериное дерьмо по вечерам. Наверное у них там есть и другие такие же, и все они делают свои неловкие репризы- подражения настоящим циркачам...
Василий, оказывается, в это время доже говорил что-то свое и теперь вроде как ожидал от нее ответа. Настасья ответила общей фразой, что это может случиться, но сейчас она бы скорее чего-нибудь съела, потому что очень голодна. Он ей просто сказал: «а ты кушай и на меня не смотри. Я просто покурю и выпью немного»
После первого стакана сладкого и крепкого Дюбонней Настасье стало жарко и не хватало воздуха для проглатывания пищи. Она смотрела на своего кавалера, сидящего в необычном для ординарных гостей месте и подумала, как странно, что еще не додумались делать маленькие сидящие статуи одетых карликов и ставить их на подоконники между горшками с цветами. Даже необязательно одетых. Можно с рожками и копытцами и звать их фавнами.
Ноги Василия свисали до середины батареи отопления и немного покачивались.
- признайтесь, Василий, вы артист?
- в некотором роде, да. Я рабаотаю на морских львах ассистентом и человеком.
- могу себе представить, как это интересно быть среди людей и животных.
- никогда об этом не думал, потому что ничем другим в жизни не занимался. Я из потомственной цирковой семьи эквилибристов и вольтежоров на подкидных досках. Только вот у меня не сложилось.
Правильно я делаю, что беру деньги – ничего больше они мне предложить не могут ни в нужных количествах , ни необходимого качества. Так вот и живу- выживаю в надежде дождаться своего принца...
- что же вы по своей потомственной линии вольтежорства на подкидных досках не пошли – платят там меньше или семейные разборки подкидными досками?
Василий не просекал ее сарказма и отвечал добросердечно, что все его братья и молодые дядья-полноценные гимнасты, а у него что-то случилось не так с одной хромосомой, и поэтому он ростом не вышел.
Настасья на это ничего не сказала, но подумала, что еще 500 надо будет взять за поврежденную хромосому. Василий подлил ей в стакан алкоголя, а себе не стал. Она спросила его почему он себе не наливает - уж не хочет ли он ее споить и смотаться, не рассчитавшись. Василий протянул ей три хрустящих банкнота: «я перед секесом стараюсь не пить много, чтобы не впадать в страсть, а то уходить могу до смерти»
Он продолжал молча курить и смотреть на Настасью. Ей теперь было не так уж плохо и мысленно она себя подготавливала к концу трапезы и плавному переходу на холмистый диван.-
- у тебя горячая вода –то работает?
- работает. А ты что собрался посуду за мной помыть?
- зачем посуду – тебя. Как и договаривались?
- меня? Зачем это? С кем это договаривался, друг?
- с тобой. Ты мою страницу читала – я тебя дважды переспрашивал. На ней ясно написано - акватический секс. За этим я и пришел к тебе.
- акватический – да я ж о таком и не читала даже
Лицо Василия в эти минуты об'яснений стало недобрым и еще более угловатым. Настасьин мозг летал от стенки к стенке в поисках выхода из положения. Выхода не было. Чтобы не злить мужчину, она безнадежно-примирительно спросила: « а может на суше в первый раз можно – мы ведь не настолько знакомы»
- слушай, девушка, там черным по белому написано акватический секс. На суше будешь с другими, с сухопутными...
Она засмеялась и подумала: « раз в жизни такое может быть, так никто, как назло, не снимает ни скрытой камерой ни явной. И полотенца у меня нестиранные кроме кухонных. Но это не так важно –кухонным вытрется, он немногим больше мясорубки.
Настасья как-то разом закончила трапезу и сказала: "Спасибо , было очень вкусно. Ты меня здесь подожди, а проверю, свободна ли ванна. Вон там журнальчик “Восток и Запад.” Полистай если хочешь- он с картинками."
Себе вслед она слышала его не слишком добродушное, чтобы она без фокусов, а все по-людски делала.
Ванная комната была не занята. Из - под соседских дверей пробивался слабый свет – должно быть уже улеглись телевизор смотреть. Настасья пустила горячую воду и задвинула ногой по-хозяйски тазики с замоченным бельем поглубже с поля зрения.
Они раздевались молча, стоя в пол-оборота друг к другу. Настасья полностью убедила себя, что стеснятся Василия ей не стоит потому что она видит в нем скорее животное, чем человека, явно неравное ей по интеллекту- не стала бы она стесняться шимпанзе или какого-нибудь гиббона при подобных условиях. В конце концов она не смогла удержаться и посмотрела на него. Его тело было нездорового белого цвета, бугристое мускулами в самых неожиданных местах. Но и, конечно же, краса мужская тоже была на месте, хотя и выглядела иначе , чем обычно. И дураку было понятно, что с хромосоминой, ответственной за продление рода, все было отлично.
Ей кто-то рассказывал и раньше, что карлики потому и не растут, что рост их идет в корень. Видно поэтому сладострастные царицы держали при дворе карликов – для нецарственных забав.
Настасья вспомнила, что видела однажды в порношопе дилдо похожих очертаний на витрине. Наверное, его потому и не покупали, что не похоже оно было на человеческий атрибут.
От тепла и алкоголя она опьянела еще больше, и ей тепрь было все равно с кем быть с карликом ли или с человеком нормального роста – ей хотелось побыстрее все это закончить и забыть как дурной сон.
Настасья достала бутылку с пузыристым шампунем, но была остановлена властной и сильной рукой- Василию нужна была прозрачность воды.
Полчаса спустя они оба дышали как после серьезного заплыва. Василий нежно тер луфой ее коленки и сказал ей, что если она думает, что он перенял идею об акватическом сексе у морских львов, то это не так – он сам до этого дошел, размышляя о гравитации.
Настасья смотрела на него сквозь мокрые завитки волос и думала, что его короткие руки похожи на плавники и усы - как у тюленя щеточкой.
Василий подмигнул ей и залаял как морской лев.