На этих выходных я все-таки ухитрился выбраться в лес за грибами. Местные давно уже хвастались мне, что в этом году окрестности нашей дачи ими буквально усыпаны. Хотелось и картошечкой с жареными грибами полакомиться, да и просто, не торопясь, побродить по лесным тропинкам. Природа у нас здесь замечательная: богатейшая фауна, озера, птицы заливаются. А уж воздух смешанного леса средней полосы, особенно летом, после дождя, это вообще что-то особенное. В чисто хвойном лесу он душистый, но несколько островатый, словно неразбавленный джин, в лиственном он сухой и довольно слабый, а вот в смешанном, да еще дополненном ароматом брусники и различных трав воздух похож на букет разогретого со специями красного вина, чуть тяжеловатый, пряный и многогранный.

И вот, когда, заполнив уже полкорзинки, я спокойно пересекал березовую рощу, совершенно расслабившись и очистив мозг от всех суетных мыслей, меня неожиданно накрыло мощным всплеском тревожного предчувствия. В тот первый момент я не понял из спонтанно принятого пакета информации почти ничего, только общее ощущение невнятной, но чрезвычайно сильной опасности, нечто давящее изнутри, словно волна инфразвука. Должен сказать, что в отличие от матерых профессиональных прорицателей, мое экстрасенсорное восприятие работает весьма стихийно и почти неуправляемо. У меня практически никогда не получается настроиться на прием информации из другого места или времени сознательно, по собственному выбору, лишь иногда, совершенно случайным образом, в голове внезапно и мгновенно рождаются некие сумбурные образы, сопровождающиеся весьма расплывчатыми примечаниями. А своевременно и логично их расшифровывать, понять, имеют ли они отношение лично ко мне, и стоит ли вообще обращать на них внимание, еще сложнее. Впрочем, стоит уточнить: проблематичнее всего дело обстоит непосредственно с пространственным и временным ясновидением, то есть с приемом конкретных сенсорных образов. Если иногда путем сильнейшей концентрации и удается увидеть кое-что из желаемого, то психологически это выматывает так, что и повторять больше не хочется. А вот получение пакетов абстрактной логической информации происходит существенно проще, зачастую бывает достаточно лишь правильно и всеобъемлюще поставить перед собой вопрос. Возможно, причина этого различия кроется как раз таки в разрезе «конкретный-абстрактный».

В общем, та же самая картина получилось сначала и в этот раз. Что-то откуда-то ненароком воспринял, а что к чему, и нужно ли принимать это в расчет – абсолютно непонятно. Тем не менее, хорошее прогулочное настроение испарилось мгновенно, словно его и не было всего лишь пару минут назад. Попытавшись проигнорировать полученное ощущение, я продолжил свое движение по роще, стараясь выбросить из головы этот бесполезный эмоциональный мусор. Однако уже метров через пятьдесят я поймал себя на том, что тело у меня как-то чересчур напряжено, словно готовится убегать, прятаться или драться, а внутри нарастает холодный колючий комок. Поняв, что отдых загублен уже основательно, я решил, что лучше даже и не мучаться, а просто вернуться домой. Грибы от меня никуда не денутся, наберу в другой раз.

После этого, невольно ускоряя шаг и внимательно оглядывая окружающую местность, я начал выбираться к пролегающему неподалеку шоссе. Дело в том, что в попытке найти менее исхоженные грибные места я с попуткой отъехал от своей дачи на целый десяток километров, так что для возвращения мне теперь придется ожидать изредка проходящий здесь маленький рейсовый ПАЗик. Вот только запомнить расписание всех его рейсов я так и не удосужился, посмотрев лишь на вечерние, ведь не планировал же ехать домой так рано. А тем временем к остановке подошли еще несколько человек, причем некоторые из них тоже заметно нервничали. Когда-то, со слов одного из серьезных ученых, выступавших в телевизионной программе, мне довелось узнать, что так называемое ясновидение является одной из наиболее распространенных экстрасенсорных способностей, а в число потенциальных обладателей этого дара входит порядка трех процентов всего населения Земли. Это чрезвычайно высокая доля по сравнению с прочими сверхчувственными талантами, вот только большинство людей либо вообще отказываются верить своим странным ощущениям, либо, будучи совершенно нетренированными и не обученными полноценно использовать свои возможности, вроде меня, воспринимают информацию крайне спонтанно и обрывочно. Но именно предвидением, пусть даже и смутным объясняется такой проверенный факт, что среднестатистическая загруженность поездов и самолетов, которым было уготовано потерпеть крушение, на несколько десятков процентов ниже обычной.

Поскольку делать мне в ожидании автобуса было нечего, я попытался сильнее сосредоточиться на своих внутренних ощущениях, чтобы четче уловить нюансы возникшего у меня психологического дискомфорта. Отойдя чуть в сторону от остальных людей, чтобы шум их разговоров не мешал мне концентрировать внимание на задаче, я начал вспоминать все оттенки возникшего у меня тревожного предчувствия, свои мысли в тот момент, окружающее меня тогда пространство и мелькнувшие на миг стихийные ассоциации. Затем я попробовал ввести себя в состояние ограниченного транса, одновременно удерживая на экране сознания все свои логические выводы и пережитые недавно чувственные ощущения, искусственно погружаясь в них заново. При этом крайне желательным условием было одновременно удерживать в поле внимания весь их набор целиком, воспроизводя свое состояние во время того краткого озарения, по возможности, полно, но только очистившись от стороннего ментального мусора и продлевая это погружение как можно дольше. Лично для меня, с моими весьма скромными способностями эта задача всегда являлась крайне сложной. Держать все мысли и ускользающие эмоциональные переживания в кулаке, помня и воспринимая их все сразу, причем даже не разумом, а словно бы кожей – для меня это очень не просто. Но вот, в какой-то краткий миг пазл необходимых условий сложился, и меня рывком вырвало из сознательного состояния, чтобы всего лишь через несколько секунд вернуть обратно из-за потери концентрации. Однако кое-что интересное увидеть я все-таки успел.

Вот постоянно у меня так получается: мелькнет на секунду какое-нибудь видение или осознание некоей абстрактной информации, а потом приходится минуты и даже часы разбираться, что же это все-таки такое было, и что именно оно может значить, аккуратно очищая при этом полученное знание от шелухи и связывая его фрагменты в единый логический блок. К примеру, сейчас передо мной нарисовалась картина ясного голубого неба, отчего-то искрящегося многочисленными мелкими серебристыми проблесками. Нечто похожее можно увидеть зимой, во время слабого снегопада под светом солнца. Разве что сегодняшние всполохи были не точечными, а немного удлиненными, вроде коротеньких кусочков порхающего серебристого новогоднего дождика. Вот только сейчас-то у нас стояло лето. И чувство опасности, исходящее от этого «дождика» было просто угнетающим, я даже передернулся рефлекторно. А еще мне удалось прочувствовать направление, с которого давление угрозы было максимальным. И вот это-то было совсем плохо – странная опасность надвигалась на нас почти перпендикулярно лежащему шоссе, а, значит, возвращаясь рейсовым автобусом на дачу, я от нее совсем не удалялся.

Оставаясь в подавленном и напряженном состоянии, я растерянно посмотрел на небо. Что же это за напасть-то такая непонятная, даже решить не могу, действительно это что-то серьезное или у меня просто наваждение? А, переведя глаза на своих случайных попутчиков, я натолкнулся на цепкий взгляд одного, внимательно рассматривающего меня мужчины раннего пенсионного возраста. Какое-то время мы молча смотрели друг на друга, а потом почти одновременно обернулись в ту сторону, откуда приближалось это загадочное нечто. Что ж, по крайней мере, теперь ясно, что привиделось мне что-то не случайно и явно не одному. Вот и еще одна юная парочка начала нервно оглядываться по сторонам, интуитивно отодвигаясь подальше от фронта угрозы.

Некоторые из стоявших на остановке людей ловили легковые машины, не оставаясь дожидаться автобуса, но я уже начал понимать, что это тоже не выход. Если уж и стоит куда-либо спешить, то только в сторону от дороги, противоположную приближающейся опасности. Вот теперь я обеспокоился уже по-настоящему. С одной стороны, не хотелось выглядеть в чужих, да и в собственных глазах истеричным идиотом, но с другой – жизнь в свое время меня уже научила, что не прислушиваться к предупреждениям внутреннего голоса иногда очень вредно для здоровья. Для начала, присев на травяном склоне шоссе, я постарался унять зародившуюся в голове адреналиновую сумятицу, а потом стал заново вводить себя в состояние медитативного транса, стараясь, чтобы мои ощущения оставались чистыми и объективными, не искаженными искусственными домыслами и вводящими в заблуждение ассоциациями. Вряд ли когда-либо раньше мне удавалось получить из пространства настолько четкие сенсорные образы. По-видимому, сейчас я действительно старался изо всех сил, к тому же не зря говорят, что в экстремальных ситуациях люди нередко открывают у себя новые, просто феноменальные возможности.

Мне снова удалось увидеть все те же плавно опускающиеся на землю тонкие переливающиеся нити. А в одном из осколочных визуальных фрагментов перед моими глазами мелькнул парень, который, любуясь зрелищем, подставил под кусочек такой падающей нити собственный палец…, и палец ею просто отрезало. Мгновенно и напрочь. Мне не удалось получить информацию, откуда же именно появилось облако этих нитей: может, это была чисто природная аномалия, а, может, последствия некой технологической аварии, но я уловил главное – они были очень тонкими, буквально на уровне молекулярной толщины, поэтому способны разрезать большинство предметов, встречающихся на пути их падения. Надвигалась масштабная катастрофа непонятной природы, причем это облако постепенно сносило в нашу сторону. Хорошо еще, что оно было ограниченным по своему размеру и постепенно опускалось на землю. Вот только лично нас это не спасало – территорию на несколько десятков километров вширь, включающую и наш дачный поселок, и, по крайней мере, на сотню километров вглубь от шоссе облако накроет целиком.

Выехать за пределы фронта опасности по идущей параллельно ему дороге мы уже никак не успевали. Времени бы не хватило даже, будь у нас под рукой хороший автомобиль. А подходящих вариантов свернуть с основной трассы просто не было, так как с точки зрения инфраструктуры эта местность еще довольно мало освоена и многочисленными дорогами не избалована. Наше спасение заключалось лишь в том, чтобы каким-то образом обогнать облако, уходя перпендикулярно от шоссе, да и то на очень приличной скорости. И вот тут, откликнувшись на вопль обнаженных нервов, мое сознание было пробито чрезвычайно редким лично для меня видом озарения – временным, причем именно сенсорным и довольно конкретным. Каким-то образом я ухитрился разглядеть вариант развития будущего, при котором, если мы все сделаем быстро и правильно, то успеем выскочить из зоны поражения. Я понял, что недалеко от нас, буквально метрах в пятистах шоссе пересекает старая узкоколейная железная дорога, и очень скоро по ней в нужном нам направлении будет проходить маленький состав, состоящий из одного локомотива и пары-тройки грузовых платформ. Вот только двигается он из-за своего груза довольно медленно, да к тому же еще и планирует свернуть на очередной развилке совсем не туда, куда было бы нужно нам. А, значит, нам понадобится не только как-то попасть на этот состав, но еще и буквально захватить его, заставив машиниста двигаться строго в нужном направлении. Но все-таки это был шанс.

Вообще, пространственное ясновидение по своему механизму на порядок проще временного. В процессе мышления мозг людей вырабатывает электромагнитное излучение, сопровождающееся при этом еще и модуляцией торсионного поля, а, поскольку, данные виды материи распространяются в пространстве с огромной скоростью, то тренированное и соответствующим образом настроенное сознание вполне способно воспринять и правильным образом интерпретировать слабые сигналы, исходящие из отдаленного географического участка. Конечно, для этого необходимо, чтобы соответствующая сенсорная информация была изначально кем-то создана, причем, желательно именно людьми, а не животными.

А вот вариант временного ясновидения является гораздо более сложным феноменом. Будущее не существует в виде четко прорисованной линии развития, которую можно ясно увидеть и точно предсказать, оно основано на вероятностном механизме и наблюдается лишь в виде мозаики возможных фрагментов. Лично для себя я предпочитаю объяснять это неопределенностью будущего, формирующегося на основе квантовой механики. Прошлое же, в отличие от него, подчиняется уже исключительно классическим законам физики и изменению не подлежит. Если даже предположить, что существование машины времени возможно в принципе, то максимум, чего с ее помощью люди смогут добиться – это лишь стороннее наблюдение за событиями прошлого, причем исключительно на информационно-энергетическом уровне, без влияния и переброски в него своих материальных тел. И даже, если осуществить воздействие на прошлое каким-либо чисто гипотетическим способом все же удастся, то это просто создаст во Вселенной другую ветвь реальности, в которой будут существовать наши двойники, а, следовательно, для нас самих ничто в нашем мире не изменится. А, значит, и никакого рационального смысла в таком изменении просто нет. Впрочем, перенос в прошлое человеческого тела в материальном виде, в любом случае, может быть осуществлен не раньше, чем люди смогут разработать стабильную дальнюю телепортацию разумных существ хотя бы в нашем трехмерном пространстве. А до этого современной физике еще далеко не один десяток лет, возможно, что в этом веке и вообще не успеют. Ну, а в не определившееся еще будущее и, тем более, попасть невозможно. Во-первых, это, в любом случае, может быть только один из возможных вариантов развития событий, к тому же весьма фрагментарный. По сути, взгляд в будущее является всего лишь невероятно сложным просчетом вероятностей, учитывающих все текущие факты и их параметры. Собственно, примерно так же во время кратких периодов ассоциативного мышления действует и человеческое подсознание, выдавая в виде законченного целостного образа результаты сложнейших, скрытых от сознания расчетов. А, во-вторых, даже и теоретический перенос в будущее также возможен лишь в виде информационно-энергетической проекции, так как человеческое тело все равно не приспособлено существовать в условиях квантовой неопределенности.

Так, и что же мне теперь делать со всеми собравшимися на остановке людьми? Даже, если предположить, что некоторые из них действительно ощутили что-то аналогичное и теоретически способны мне поверить, то остальные, а их большинство, наверняка, ничего такого даже не почувствовали и посмотрят на меня, как на законченного психа. Но и оставлять их на смерть, даже не попытавшись предупредить, я все ж таки не могу. А время уже совсем не терпит. Пришлось громко привлечь к себе внимание всех окружающих и вкратце обрисовать обстановку. Как и ожидалось, основная часть людей, либо засмеялась, либо просто раздраженно отвернулась, не желая даже связываться с возможно опасным сумасшедшим. Но некоторые все же начали ко мне подтягиваться. Как я и рассчитывал, среди них был тот крепкий пенсионер, молодая парочка (собственно, парень-то еще явно сомневался, что-то шепча тащившей его девушке), да женщина бальзаковского возраста. Кроме них мой взгляд упал на маленькую девчушку, капризничающую и рвущуюся из рук матери. Вероятно, она тоже ощущала надвигающуюся угрозу, хотя и совершенно ее не понимала. Вот только помочь ей я никак не смогу, не отнимать же дочь у ничего не чувствующей, но раздраженной ее поведением и зло косящейся на меня матери.

Итак, наша группа определилась. Я еще раз, уже более подробно описал людям свои видения, выслушал кое-какие их подтверждения и предложил свой вариант дальнейших действий. Нам предстояло быстро бежать к железной дороге, как-нибудь ее перегораживать (только, чтобы состав с рельсов не сошел) и любым способом, вплоть до стояния на пути, заставлять поезд остановиться. Хорошо еще, что, по моей информации, движется он не быстро и заметить на пути преграду должен успеть вовремя. Собственно, по старым узкоколейным дорогам стратегических и срочных грузов все равно уже давно никто не перевозит, так что и составы по ней обычно ходят неспешно, а машинисты довольно добродушны. Впрочем, это не отменяет тот факт, что мы будем просто вынуждены заставить его уступить нашим требованиям даже путем жесткой угрозы насилия, доказать-то наши слова мы все равно ему не сможем, да и времени на это уже нет. Сейчас мы с молодым парнем должны бежать к железнодорожному переезду и начинать подготовительную работу, а пенсионер с женщинами подтянется за нами следом.

Так мы и поступили. Остановить поезд оказалось не так сложно, как мы опасались, так как двигался он действительно не спешно, и машинист, хоть и громко ругаясь, но все же остановился перед нами. А потом началась самая неприятная часть. Его помощника мы были вынуждены, на всякий случай, оглушить и связать какой-то висевшей там бечевкой, а изумленного и возмущенного машиниста силой заставили выполнять наши требования. В первую очередь нужно было облегчить захваченный транспорт и избавиться от мешающих нам платформ. Остановились на компромиссе – отцепили лишь две последних платформы, но первую, груженную чем-то не очень тяжелым, но, по-видимому, весьма ценным, машинист отказался бросать категорически. Что ж, пусть хотя бы так.

Дальше поезд тронулся уже гораздо быстрее, да и машинист, все-таки немного проникшись нашей искренней встревоженностью и совсем не подходящим для каких-нибудь террористов составом группы, начал действовать все более старательно. Отъехав в сторону от шоссе примерно на километр, нам пришлось слезть с поезда, чтобы в спешном порядке вручную перевести стрелки. Изначально-то этот состав должен был далее ехать к станции назначения по ветке, расположенной почти параллельно автомобильной трассе, но нас это не устраивало категорически. А потом началась гонка. Хорошо еще, что узкоколейные трассы сейчас малозагружены, так что встречного поезда мы не ожидали, хотя и до максимума разгоняться, на всякий случай, пока все-таки не рисковали.

Дело приближалось к развязке. По словам машиниста, впереди нам предстояло преодолеть небольшой мост, а еще через несколько километров после него – довольно крупный железнодорожный переезд. Причем все это время мы двигались под некоторым углом от фронта надвигающейся опасности, а вот уже после переезда дорога поворачивала к нему почти перпендикулярно, так что потом мы смогли бы ощущать себя уже в относительной безопасности. А облако нас постепенно настигало, и теперь его явственно чувствовали почти все мои новые спутники. Пока еще далеко от нас, где-то на горизонте уже начало посверкивать тонкими нитяными проблесками. Вот сейчас-то, увидев их, машинист нам, наконец-то, почти поверил и, хотя все еще сомневался в серьезности угрозы, но за свое дело принялся гораздо внимательнее и целеустремленнее.

Прошло еще где-то четверть часа, и вот впереди замаячил перекинутый через небольшую речку железнодорожный мост. Да только и нитяное облако сверкало уже всего лишь в какой-то паре километров позади нас, приближаясь с каждой минутой. Его вид не давал забыть, что все предыдущие более-менее удачные действия предоставляли нам лишь весьма небольшой шанс на спасение, в то время как любая серьезная заминка сводила их на нет. Аккуратно миновав мост, поезд снова начал увеличивать скорость в попытке, как можно скорее, добраться до знакового переезда и начать уходить в отрыв от опасности уже по прямой.

И вот тут фортуна от нас все-таки отвернулась. Еще на подъезде к перекрестку мы увидели, что автомобильная дорога перед ним битком забита машинами, а сам переезд перекрыт в результате какой-то аварии. Вероятно, часть людей уже знали по сообщениям о надвигающейся катастрофе и пытались экстренно покинуть опасную зону, но, как обычно бывает в таких ситуациях, спешка только все усугубила. А остановку нам будет уже не пережить. Мы лишь мрачно переглянулись и продолжили молча смотреть на дорогу.

Уж не знаю, что именно перемкнуло в голове у нашего машиниста, но только он жестко затормозил, чуть нас, при этом, не покалечив, затем быстро отцепил оставшуюся груженую платформу, бросился обратно в кабину локомотива, крикнул, чтоб мы держались покрепче, и начал спешно набирать скорость. Мы все разгонялись и разгонялись, приближаясь к переезду и уже ясно видя созданное там столпотворение. Что такое задумал наш ведущий, нам было совершенно не понятно, да только и останавливаться все равно было уже бессмысленно, так как облако нас почти догнало. И смерть в результате взрыва поезда была ничуть не хуже, чем под этими нереально красивыми, но таким смертоносными блестками. А вдруг он знает, что делает, и еще осталась какая-то надежда?!

Чтобы понятнее было следующее, почти невероятное развитие нашей ситуации, я должен немного отвлечься и обрисовать форму этого транспортного узла. Довольно широкая полоса автомобильной дороги почти перпендикулярно пересекала несколько стандартных железнодорожных путей. Наша узкоколейная ветка подходила к ним под острым углом, ну, а дальше они располагались уже строго параллельно. Поскольку малые поезда здесь уже почти не ездили, то и об удобстве движения для них никто не заботился, так что для нормального поворота нашему локомотиву требовалось бы провести ряд аккуратных маневров прямо в районе перегороженного сейчас напрочь переезда. Рельсы узкоколейки в районе перекрестка были утоплены прямо в асфальт, без каких-либо склонов и выпирающих шпал. А еще одним удачным для нас фактором стало то, что в данный момент зона поворота оказалась практически свободной, так как все автомобили расположились либо непосредственно на переезде, либо перед шлагбаумом.

Вот этим-то стечением обстоятельств машинист к полной для нас неожиданности и решил воспользоваться. За счет резкого торможения и какого-то совсем уж непонятного мне приема он сорвал наш максимально облегченный транспорт с рельсов, заставив его пару десятков метров прокатиться прямо по асфальту. В итоге локомотив срезал поворотный угол, объехав скопившийся узел и слегка зацепив заднюю часть одного из застрявших на переезде автомобилей. Затем, уже после перекрестка он каким-то чудом снова нырнул передними колесами на рельсы, бешено задергался и, наконец, встал на них полностью. Совершенно ошалев от случившегося, мы смотрели назад, а наш спасательный поезд окончательно выровнялся на рельсах и начал постепенно набирать ход. Мы практически успели выскочить из-под накрывающего нас облака, и только несколько случайных нитей измочалили у нас уголок крыши и срезали пару сигнальных фонарей. А позади нас кричали люди, и грохотали взрывы. И мост, через который мы проехали буквально пять минут назад, падал в реку.