Вверх по травинке ползла божья коровка. На макушке трухлявого пенька расположилось многочисленное семейство жуков «пожарников». Они сидели тесно прижавшись друг к другу, подставив нежаркому осеннему лучу нарядные спинки и лениво шевелили усиками. Паутина серебристыми волосками неспешно проплывала в хрустальном воздухе.
Тихо в осеннем парке. Не поют птицы, не шуршат в высокой траве хлопотливые мыши, не стрекочут кузнечики. Только желто-красные листья все летят, летят и бесшумно опускаются на пожухшую траву, на лужи, на дорожки. Серый гранитный камень подставил плоский бок для невесомых солнечных зайчиков. Валун давно врос в землю и покрылся старческими пятнами желтого лишайника. Казалось, камень покряхтывает, словно дед на завалинке.
Аленка.
Круглощекая девочка с двумя тугими шоколадными косами за спиной сощурилась, когда шаловливый солнечный зайчик прыгнул ей прямо в серый серьезный глаз. Аленка отодвинулась на самый краешек валуна. Она часто приходила к этому камню. Просто так, посидеть, помечтать или просто послушать деревья. Аленка любила смотреть, как весной просыпаются муравьи, и расцветают первые лесные фиалки, как все лето снуют меж зонтиков дикой моркови жуки-бронзовки, а воздух наполнен их гудением.
Сегодня Аленка пришла погрустить и рассказать терпеливому валуну о происшествии. Вспомнив сегодняшний урок математики, девочка печально вздохнула. Она машинально подставила палец божьей коровке и зашептала:
- Божия коровка, улети на небко, там твои детки кушают конфетки, всем по одной, а тебе ни одной!
Жучок быстро пробежал по девчоночьей ладошке, попытался, было, перепутать направление и залезть на рукав желтой спортивной курточки, но был подвинут палочкой обратно, к пальцам. Божья коровка добежала наискосок до указательного и поднялась на самую верхушку пальца. Там коровка потопталась, выпустила прозрачные крылышки и улетела – вдруг все-таки достанется конфетка?
- Сбудется! – выдохнула Аленка и улыбнулась вслед улетающему жучку. «Малышовая, конечно примета», - подумала девочка, - «И глупо в нее верить!» Но Аленка, несмотря на самовоспитание все равно верила, что если успеешь загадать желание, пока жучок не улетит, то оно обязательно сбудется через столько дней, сколько точек на спине у коровки. Сегодня божья коровка попалась Аленке маленькая, двухточечная.
Девочка погладила шершавый теплый камень. Твердый бумажный комочек, что лежал в заднем кармане джинсов, гадкая записка – вот что сегодня расстроило Аленку до невозможности. Аленка достала бумажку.
- Видите? - спросила она пень с «пожарниками» и расправила записку на камне.
На косо оторванном тетрадном листке в клетку красовалась толстая береза с кривыми ветками. Посреди ствола раззявился чернозубой улыбкой рот. Над ним пупырчатой сливой нависал нос, а к нему пристроились косые глаза - щелки. По бокам у березы торчали в разные стороны две косички. И через весь лист шла крупными печатными буквами диагональная надпись:
«БЕРЕЗИНА – ДУРА!». Причем буква «Е» была специально выписана как «Ё», да еще и обведена в кружок ядовито-оранжевым фломастером.
А все почему? Потому что Аленка испугалась математики. Иван Ильич вызвал Аленку к доске, решать задачу с объяснениями, а она застеснялась. Покраснела и не пошла. Аленка с детсадовского возраста не любила публичных выступлений. Прочитать на новогоднем утреннике стих для деда Мороза было для Аленки худшим из наказаний. Мама это знала и никогда не осуждала Аленку за отказ от выступления. А Иван Ильич... Потом все девчонки хихикали, а мальчишки шептались весь остаток урока, и вскоре к Аленке в сумку прилетела эта противная записка.
- И вовсе не Берёзина, а Березина! - с досадой сказала Аленка «пожарникам», - И совсем не дура! Сами они такие! Это все Светка устроила, я знаю!
Аленка шлепнула по камню ладошкой. И в этот момент в кустах кизильника, что рос позади нее, послышался треск. Аленка обернулась, да так и застыла. Из кустов на нее смотрел огромный, медвежьего вида, черный пес.
Минька.
Минька шел по тропинке, загребая кедами опавшую листву. Ему сегодня везло. В школе заболела «англичанка» и вместо шести уроков получилось четыре. Минька остановился и подставил солнцу лицо, зажмурился и почувствовал, как за его правую щеку зацепилась липкая паутинка. Паутинка тут же начала щекотать нос. Минька открыл глаза, почесал нос и улыбнулся. Он вспомнил, как его радостно встретил Кешка. «Как же он скучает без нас… Сидит целый день дома один…» - тогда подумал Минька. И поэтому решил, сегодня сделать Кешке подарок – прогулять его в парке, пусть пес порезвится, погоняет мышей. Кешка унесся вперед, а Минька задумался о цифровой несправедливости, точнее о цифре «три»: «Ну почему, почему, все, что у меня связано с «тройкой» - хуже некуда?»
- Почему? – спросил Минька вслух и наподдал носком кеда камушек.
На минькин голос из-за деревьев выбежал Кешка и ткнулся мокрым носом в мальчишечью ладошку. Минька остановился, взял в руки лобастую собачью голову и посмотрел в умные карие глаза.
- Вот скажи, Кешка, почему у меня сплошная невезуха с этой «тройкой»?
Пес моргнул, покосился на пролетавшую мимо позднюю бабочку, и снова преданно взглянул на хозяина. Минька отпустил пса.
- Тебе хорошо! У тебя все в жизни просто. А у меня... Уже целых одиннадцать лет такая катавасия!
Минька начал загибать пальцы.
- Во-первых, в три года в детском саду я упал с нижней ступеньки лесенки и сломал руку. В итоге – три недели в гипсе!
Во-вторых, если на контрольной по алгебре Верушка пересаживает меня на третий ряд, третью парту значит - жди за контрольную «трояк» или еще чего похуже! И в-третьих... – Тут Кешка настороженно поднял уши и со всех ног бросился куда-то в заросли черноягодного кизильника.
- Опять! Как дошел до «тройки», так Кешка сбежал...Кешка-а! Ко мне! Ко мне! – закричал Минька и ринулся в кусты следом за Кешкой.
Втроем.
Аленка жалобно ойкнула. Собака вывалила розовый мокрый язык и приблизилась к девочке. Аленка зажмурилась. И тут одновременно почувствовала, как горячий язык лизнул ее в нос, и услышала звонкий крик: «Кешка-а! Ко мне!» Аленка открыла глаза. В непосредственной близости от ее щеки пыхтел блестящий кожаный нос. Этот вполне симпатичный нос принадлежал огромной угольно-черной лохматой собаке. Снова затрещали кусты. Аленка оглянулась. Сквозь переплетенные ветки, весь усыпанный красно-желтыми пятачками листьев, продирался мальчишка. Аленка покосилась на собаку и напустила на себя невозмутимо-независимый вид. Пусть мальчишка не думает, что она испугалась пса.
- Ф-фу! Привет! Кешка, иди ко мне! Извини, если он тебя напугал! - Сказал мальчик, вытаскивая из светлых кудрявых волос мелкие веточки и листья.
- - Нет, что ты, он такой красивый! Я почти не испугалась! – улыбнулась Аленка, - Я собак люблю, но твой пес такой огромный и пушистый, что я сначала подумала – медвежонок!
Минька засмеялся и подошел к девочке.
- Меня Минька зовут, а тебя?
- Аленка... А собаку твою Кеша, да?
- Вообще-то его зовут КВ – Клим Ворошилов! Как танк, знаешь?
Аленка, хоть и не знала про танк, но все равно кивнула.
- Когда мы с папой пришли к знакомым выбирать собаку, этот щенок был самый толстый и сильный. Всегда получалось, что он расталкивает остальных щенков – не нарочно, а просто, потому что большой, как маленький танк. Вот папа его сразу и прозвал КВ, а попросту – Кешка.
- Здорово! – восхитилась Аленка, - Я бы так в жизни не придумала!
Минька неожиданно смутился и посмотрел на старый камень, на котором сидела новая знакомая.
- Слушай, ну мы-то с Кешкой тут ладно – гуляем, а ты, почему забралась в эту глушь?
- Я тоже здесь гуляю… Всегда… - поспешно ответила Аленка. Не хватало еще, чтоб Минька подумал, что она заблудилась как маленькая девочка!
- Поверил, как же! – покачал головой Минька, - У тебя глаза красные. Ты плакала…
Аленка серьезно посмотрела на Миньку. Не похоже было, что он насмешничает. И Кешка у его ног тоже серьезно глядит на Аленку.
- Вот... – сказала она и протянула Миньке скомканную «Берёзину-дуру».
- Берёзина – это я, то есть я Березина, а они – издеваются... – Аленка шмыгнула носом.
- Поня-ятно! – протянул Минька, - Гадость!
Он спрятал бумажку в карман.
- Потом выкину. У меня тоже не все весело…Опять эта «троечная» полоса пошла в жизни...
- Троечная? – переспросила Аленка, - Это как, по всем предметам – тройки, что ли?
- Нет! С предметами все в порядке. Даже «пятаки» попадаются. Просто у людей жизнь бывает или черная – когда все плохо, или белая – когда все хорошо, или серая – когда ничего не происходит. У меня жизнь тоже «полосатая», только не как у всех. Черная полоса у меня «троечная», это когда все, что связано с цифрой «три», просто ужасно!
Аленка кивнула.
- Угу... Ну, ведь не всегда же у тебя «тройка» была такой плохой?
Минька махнул рукой:
- Сколько себя помню...
Аленка вздохнула, но тут же улыбнулась – ей пришла в голову идея:
- А знаешь что?
- Что? – рассеянно отозвался Минька, тормошивший травинкой заседающих «пожарников».
- Давай придумаем уговор на «тройку», ты распрощаешься с ней навсегда, и всего делов!
- Уговор? А это еще что? – без особого энтузиазма поинтересовался Минька.
Аленка вскочила с камня и, согнувшись в три погибели, стала изучать поляну. Она поднимала с земли какие-то палочки, листики, ягодки. Сосредоточенно разглядывала каждую находку и то, что ей нравилось, складывала на камень, а то, что не подходило – бросала обратно.
- Уговор – это уговор! – наконец произнесла Аленка и со значением посмотрела на Миньку.
Минька ничего не понял, но на всякий случай спросил:
- Тебе помочь?
- Да! Мне нужно цветное стеклышко! Здесь от главной дороги далеко, поэтому ни бутылок, ни битых стекол...
- Ничего, сейчас найдем! Вон, гляди, Кешка разворошил кучу старых листьев. В ней-то точно есть стекло.
Минька подошел к куче.
- Кешка, нам нужно стеклышко. Ищи! И покажи мне. Понял? Ищи стеклышко, Кешка, ищи! – втолковывал Минька.
Пес отрывисто тявкнул, встряхнулся и начал копаться в куче.
Минька вопросительно взглянул на Аленку:
- Ну, и что дальше?
Аленка присела на камень.
- Смотри, чтобы кончилось у тебя «троечное» невезение, нужно сделать уговор с «секретом». Собрать по три штуки три разных вещи. Я уже собрала, смотри!
Аленка выложила рядком на пятнистую спину камня: три десятикопеечных монеты, три кленовых «вертолетика», три черных ягоды кизильника и фольгу от шоколадки.
- По-моему, подходит, - довольно сказала девочка, - Теперь нужно вырыть ямку.
- Это что ли как для девчоночьего «секретика»? – подозрительно уточнил Минька.
- Нет – больше! «Секретик» - это просто для игры, а у нас ведь – уговор! Мы с тобой еще должны сказать уговорные слова! - воодушевленно вскричала Аленка.
Тут взлохмаченный Кешка отрывисто тявкнул.
- Нашел! – обрадовался Минька и подошел к Кешке. У развороченной кучи лежало старое, грязное, но вполне пригодное для уговора бутылочное стекло.
- Спасибо, Кешка! – Минька потрепал пса по загривку, - Ой, и уже репьев кучу где-то нацеплял! Кешка, ты молодец, иди, отдохни! Держи стеклышко, Аленка!
- Угу…Положи пока, - Аленка нашла в кустах подходящую толстую палку и копала между рассохшихся корней старого пня широкую круглую ямку.
Минька присел на корточки рядом с Аленкой, держа двумя пальцами наготове фольгу. Аленка старательно копала. Довольно быстро меж корней образовалась неглубокая круглая ямка.
- Все! Думаю, хватит рыть!
Минька протянул ей фольгу.
- Нет, теперь ты должен сам! Это нужно расправлять на дне. И приговаривать: «Тройка, троечка, постой-ка, не держи меня ты, тройка, а на волю отпусти, без меня ты не грусти!» А потом для «тройки» положи на фольгу три денежки, три ягодки и три «вертолетика». И чтоб красиво было!
- Ух, ты! Сама придумала?
- Ага... - смутилась Аленка, - Уговор лучше действует, когда стихами. И три раза.
- Давай, только ты тоже говори, вдруг я собьюсь!
Они склонились над ямкой, раскладывая уговорные «сокровища» и забормотали: «Тройка, троечка, постой-ка...»
Все. Слова кончились, а на фольге сложен красивый узор. Аленка взяла бутылочный осколок, протерла его платочком, и накрыла фольгу. Монетки, ягодки и «вертолетики» под стеклом стали зеленоватыми, а серебряная фольга заиграла зелеными бликами. Красота!
- Теперь закапывай! – скомандовала Аленка. Минька взял палку и быстро закидал землей картинку.
- Вот и все, «секретик» – в земле, а твое «троечное» невезение уже кончилось! - весело произнесла Аленка.
Минька удивленно поднял бровь.
- Откуда знаешь? Что, уже действует?
- Проверено! Считай: ты, я и Кешка – нас трое! И – ничего плохого! А наоборот, все здорово!
Минька посмотрел на заплаканную и улыбающуюся Аленку, грязного Кешку и улыбнулся.