Каждый год, перед праздником Рождества и Пасхи в общине происходит таинство возжигания огня священного. Достойнейшие мужи из деревень, в коих образованы семьи единые, собираются на горе Сухая, дабы слившись сердцами с Учителем своим любимым, принять из рук его огонь таинства великого. Огонь сей священный, мужи сии несут далее в свои деревни, где под оком бдительным других мужей достойных, огонь хранится до времени праздничного. В час, назначенный, во всех деревнях общины от огня сего возжигаются костры праздничные и тепло костров сих, как и тепло сердец чад малых Отца Великого, разносится по Земле-матушке, согревая ее и очищая от наносов вредоносных…

Однажды в этом мероприятии удалось поучаствовать мне. Как правило, эта участь меня обходила стороной, так как я не входил в единую семью, а поэтому, не входил и в круг мужей сих достойнейших. Но однажды, то ли мужей более достойных не оказалось, то ли еще что-то сыграло свою роль, но собрание последователей деревни доверило право доставить праздничный огонь мне. Честно говоря, для меня это была большая честь.
Раннее январское утро. Мы едем в Черемшанку на УАЗике Сергея Верхнекужебарского. Мы - это семь человек из отдаленных деревень Каратузского района. Дорога длинная и утомительная. К обеду добираемся до Черемшанки. Перерыв, и новый марш-бросок до Табратского болота. Вечером мы уже в палаточном городке. Постепенно собираются огненосцы из других деревень. Всего нас собралось человек тридцать.
Я любил бывать на Горе. Наверное потому, что бывал я на ней редко, каждый раз я испытывал ощущение какой-то новизны. Много встреч со старыми знакомыми, много новых встреч. Зачастую, для того, что бы встретить знакомого, живущего в деревне по соседству, нужно было проделать путь до Горы длиной около 180 км. Так было и на этот раз.
На Горе очень часто проходят различные семинары. По миропониманию, по педагогике, по подготовке к приходу катаклизмов, по физкультуре и т.д. Или например, всякий желающий может встретиться скажем с Володей Ведерниковым и задать ему свои вопросы. Чтобы время между семинарскими занятиями не проходило зря, и чтобы поднявшимся не было скучно, они участвуют в общих работах на Горе. Работ всегда много. Трелевка бревен, строительство домов, уборка территории, заготовка дров. Тайга штука суровая. Хочешь жить – умей выживать. Само собой разумеется, эти самые навыки должны пригодятся прибывшим в ближайшем будущем, во время катаклизмов. Не было сделано исключения и для нас - огненосцев. Правда, ввиду особой важности миссии, время труда на Горе было сокращено до трех дней.

Вечер среды накануне подъема на храмовую вершину. Собрание в большой мужской палатке. К нам пришел священник Андрей для того, что бы ответить на наши вопросы, если они есть, и вдохновить нас на достойное выполнение порученной миссии. Собрание течет довольно вяло, вопросы все вокруг да около. Наконец один из братьев не выдерживает и спрашивает:
- Андрей, а может ли огненосцем быть не член единой семьи?
- как не член, почему не член?
- ну, понимаешь…, в нашей деревне единой семьи нет, и общее собрание последователей деревни выбрало меня, что бы я принес огонь.
- но ведь деревни, в которых нет единых семей, не приходят за огнем!
- ну, понимаешь…, Учитель сказал, что в нашей деревне единая семья условно есть.
Андрей явно поставлен в тупик, он не знает что ответить. Тут в разговор вступаю я.
- Андрей, а если единая семья в деревне есть, и она послала меня, хотя я не являюсь ее членом?
- Ну, ты хотя бы помогающий?
- Помогающий.
- И сколько тут таких?
- Я, я, я…- отозвались еще несколько человек.
Андрей явно не знает, что сказать. Разговор не вписывается в привычный ему сценарий.
- А почему в твоей деревне нет единой семьи?
- не тянем по некоторым пунктам. Деревня отдаленная, народ у нас в основном бедный. Дорога до Горы дорогая. Регулярно подниматься на Гору на труд не получается.
Тут я снова не выдержал.
- Понимаешь Андрей, хорошо вам тут на Горе рассуждать. К вам каждую неделю на труд поднимаются. К вам десятина поступает. А у нас наоборот. Это мы должны на труд подниматься. Это мы десятину платим. А еще надо детей кормить. А еще у нас живут в основном одинокие женщины без средств, которым помогать нужно.
Андрей окончательно растерялся. Видно было, что он даже не понимает о чем идет речь. Как нет семьи, если Учитель сказал, что тот, кто не в семье, тот предатель? Он морщил от напряжения лоб, пытаясь что-нибудь сообразить. Наконец его лицо озарила улыбка.
- Братья! Я спрошу у Учителя, как нам быть. Я думаю, что все будет в порядке, и Учитель позволит вам получить огонь!
Андрей удалился.

Ночь перед возжиганием огня прошла беспокойно. Все встали очень рано. Надели праздничные одежды. (У меня это была белая накидка, которую я надел поверх своего черного пуховика). Каждый проверил свой фонарь, свечи. Понимая, что на спуске будет очень скользко, я приготовил себе посох сказочный – более-менее гладко оструганный черенок, который я снял с лопаты в палаточном городке.
Центр города. Сбор. Наконец процессия направляется наверх. Впереди - хор псалмопевцов. Сзади - все желающие. Посредине – мы, тридцать мужей, одетых в белые одежды. Впереди нас идут священники – Сергей и Андрей. По пути к Небесной обители четырнадцать остановок. Каждый раз поется какой-нибудь псалом. Процессия движется медленно и торжественно.
Рассвело. Снег похрустывает под ногами. Вокруг заснеженные пихты и ели, сказочно красивые в своем зимнем наряде. Тропа ведет выше и выше. Открывается вид на Табратское болото, на соседние сопки. Пейзаж сказочный. Белый-белый снег – сколько хватает взгляда, бледно голубое январское небо, яркое солнце.
В Небесной Обители остановка. Священник Сергей удалился в дом Виссариона, где должно произойти чудесное возгорание священного огня. Священника нет очень долго, минут сорок. Стоим и поем псалмы, что бы не замерзнуть. Наконец появился священник с горящей свечой в фонаре, и процессия двинулась дальше.
И вот, наконец, храмовая вершина. Тридцать мужей преклонив колени, образовывают полукруг около звонницы на храмовой вершине. Священник обращается с молитвой к Отцу. Затем следуют слова клятвы, которые каждый из собравшихся произносит вслед за священником. Каждое слово клятвы эхом отдается в моем сердце. Слова просты и суровы. Клятва произнесена. Каждый подходит к священнику со свечей и зажигает ее. Торжественность момента достигает апогея. Все. Колонна отправляется в обратный путь.
В этот момент я вдруг ощутил свое единство с каждым из огненосцев. Мы были как единое целое, как будто находились в единой энергетической капсуле. Так наверно ощущали себя гоплиты македонской фаланги, перед сражением при Гавгамелах, или легионеры Лукулла, сражавшиеся против войска армянского царя Тиграна. Наверное, каждый из нас ощущал что-то подобное в эти минуты. Кто сказал, что мы зомби? Кто сказал, что мы рабы милиционера Торопа? Пусть говорят. Слепцы. На самом деле мы посланники света. Отец возложил на нас миссию, важнее которой, пожалуй, сейчас и нет ничего на Земле. Мы понесем священный огонь вниз, в наши деревни, в мир. И пусть люди ничего не увидят сейчас, но мы то знаем, мы зрим сердцем своим, как радуется Земля, как она благодарна нам за то благо, которое мы в себе несем.

Спускались мы намного быстрее, чем поднимались. Мой волшебный посох не раз помогал на спуске мне и моим товарищам. Добираемся до центра города, где творим священный круг. Возвращение в палаточный городок. Настроение радостно-приподнятое. Впереди долгий обратный путь домой. Вставив черенок обратно в лопату, и плотно пообедав, вместе со своими товарищами шагаю обратно. Внизу нас ждет та же самая машина. Хорошо зимой - машина может подъехать почти до самого города. Летом приходится преодолевать гораздо более долгий пеший путь. Дорога очень трудная. В машине нас набилось как сельди в бочке, да и вещей посторонних полно. Никого это, конечно, не смущает. Зато не пешком.
Согласно полученной инструкции, огненосец во время своего возвращения должен прибывать в молитвенном состоянии. Для этого рекомендовано непрерывно сливаться с Учителем, на худой конец петь псалмы или просто молчать. Но петь псалмы надоело, молчать все время тоже скучно. Да к тому же в нашей компании затесался староста Каратуза Володя – тот еще балагур. У того смешные истории не сходят с языка. Мой сосед недовольно ерзает, наконец, не выдержав, делает замечание. Все замолкают… Минут на десять. Досужие разговоры вспыхивают с новой силой. Вдруг ни с того ни с сего, на полном ходу, у машины гаснет свет фар. Какое-то время все погружено в ночной мрак…
…Нам просто повезло, что кювет оказался не очень глубокий. Машина съехала на обочину и не перевернулась. Если бы фары погасли метров на триста позже, когда начинался опасный участок дороги над берегом реки Казыр, машина запросто могла бы рухнуть в реку. А так мы отделались только легким испугом. Правда, выбирались мы из кювета минут сорок. За это время страсть к разговорам у всех прошла. Остаток пути мы преодолели в молчании и в молитвенном состоянии. В деревне меня уже ждали…

http://www.a-voroshilov.narod.ru/soavt/g10.htm