ПУТЕШЕСТВИЕ В…



Девушка давно наблюдала за мужчиной, сидевшем напротив неё, в вагоне
электрички метро. Лет сорока, с аккуратным пробором на голове и окладистой,
небольшой бородкой: и волосы, и бороду уже слегка тронула седина. Мужчина
дремал и лишь изредка, на остановках, чуть приподняв набрякшие веки, смотрел
на девушку – взгляды их встречались, но электричка трогалась, веки опускались
и чувство одиночества захлёстывало девушку с новой, невероятной силой.
Она и сама не сразу поняла, что так притягивало её в этом человеке, а когда
поняла, страх лишиться ЭТОГО заставил её встать рядом с ним у дверей, и, не смея
повернуть голову в его сторону, смотреть на тёмное отражение и в глубине
зазеркалья видеть его глаза, взгляд, со властью над одиночеством и силой надежды
на ещё несвершившееся… Это было мгновение, за которым последовал взмах его
руки и вот она уже держит его визитку, а он смешивается с толпой спешащих к
эскалатору людей и набирающий силу звук заглатывают и глушат потёмки тоннеля,
оставляя её одну среди блеска огня, в отражении отполированного, до зеркального,
мрамора.
Она долго ждёт вечера, так долго, что, кажется, он не наступит. Но сумерки
уже между рам и палец, верно и нервно, спешит, спешит по кнопкам и вот уже
голос и фраза: «Я вам вызвал такси»…
И опять ожидание, как мгновения сквозь века и звонок, как испуг от
случившегося, и быстрый промельк между этажами: машина у подъезда и огромная,
двигающаяся навстречу ей и своему полнолунию – луна, с одним, ещё оплавленным
краем. Машиной правил не человек или ей так казалось в сгущающихся сумерках,
где за мельканием луны между высотками, убаюкивающем урчанием мотора и
весенней мартовской ипохондрией наступает момент «истины», а следом, откуда-то
издалека, в сознании всплывает: «Я ехала домой, душа была полна»…
Они мчались к центру города и, достигнув его, свернули на узкую улочку,
непонятно откуда, взявшуюся здесь. Куда-то исчезли высотки, а вместо них,
с двух сторон по обочине дороги – кустарник, громадные вековые
дубы и вросшие, по самый фундамент в землю, маленькие, убогие домишки.
Машина, разбрызгивая месиво из снега и воды, затряслась на ухабах и… Явь качнулась! Девушка не испугалась и тогда, когда дорога совсем сузилась, домики
исчезли и вместе с ночью они въехали в лес, а луна, истлев позолотой, светила
чистым серебром, таинственно и загадочно, как сама цель её путешествия.
Ещё немного попетляв между деревьями, машина остановилась.
– Дальше сами, пешочком, – Она впервые услышала голос водителя, вздрогнула от неожиданности и открыла дверцу. Помедлив, оглянулась на него. Водитель улыбнулся: «Тут тропинка, по ней и дойдёте»… И она пошла: не оглядываясь и
спеша, боясь «проснуться», лишившись той Надежды, что светилась тёмным
отражением в глазах незнакомца, там в «подземке». Луна уже не светила – сияла
и в этом сиянии, как из-под земли, вдруг выросло высокое белое строение
причудливой архитектуры – тропинка упёрлась в широкую лестницу с лихим
разворотом на подъёме к двери, в проёме которой стоял мужчина. Она остановилась
в нерешительности.
– Смелее, ну же!.. «Что в имени твоём…», – и, улыбаясь, добавил, – Павел.
А вас как зовут?
– Маша, – и девушка сделала шаг…
Лестница понесла вверх и дальше, к проёму двери, где Павел, ловко подхватив
её на руки, кинул в проём, ставший пространством громадного восьмигранника
и она, летучая, закружилась по нему вдоль стен, на которых, сменяя друг друга
и соперничая между собой в красоте, появлялись и исчезали живописные полотна –
она плакала! Плакала, как в детстве, во сне, когда её любимая кукла вдруг с ней
заговорила, поведав ей тайну своего рождения – плакала от счастья…