ОБЩЕЛИТ.COM - ПРОЗА
Международная русскоязычная литературная сеть: поэзия, проза, критика, литературоведение. Проза.
Поиск по сайту прозы: 
Авторы Произведения Отзывы ЛитФорум Конкурсы Моя страница Книжная лавка Помощь О сайте прозы
Для зарегистрированных пользователей
логин:
пароль:
тип:
регистрация забыли пароль

 

Анонсы
    StihoPhone.ru



Поэтический салон Анны Павловны Штерн

Автор:
Глава первая

Переделкин любил по вечерам после работы посещать поэтический салон Анны Павловны Штерн, женщины крайне деликатной и образованной во всех отношения. Особы, собирающиеся в её салоне, были людьми крайне образованными и талантливыми. Более того, основную часть гостей, как правило, составляли женщины очень приятной наружности.
Надо сказать, что это были в основном поэтессы, и поэтессы ищущие, и не столько какого-нибудь смысла, сколько отважного и очаровательного мужчину, тонко чувствующего, и, поэтому, приходя в салон Анны Павловны, они одевались в самые лучшие наряды, чтобы показать себя тем немногочисленным кавалерам, которые время от времени появлялись здесь. У Анны Павловны было принято разговаривать исключительно на высокие темы, потому как общество всякий раз собиралось избранное, имеющее свои тонкие взгляды на окружающий мир и поэзию в том числе.
– Игорь Анатольевич, – вскочила с дивана Анна Павловна, только завидев его на пороге. У хозяйки салона был редкий дар очаровывать гостей, погружая в дивную атмосферу праздника, заставляющую поверить их в собственную значимость.
– Здравствуйте, Анна, – Переделкин тоже прослезился и протянул хозяйке букет прекрасных фиалок.
– О, не стоило! – смутилась Анна Павловна и приняла скромный букет. – Вас ждут две увлекательные особы. Давеча, они так интересовались вами. Спрашивали о вашем творчестве. Сами понимаете, я не смогла им отказать. Но не нужно благодарности, сейчас вы сами всё увидите и поймёте.
Переделкин шагнул в большой и уютный зал, переполненный дамами. Девушки держали в руках бокалы с шампанским, весело о чём-то переговаривались и шелестели платьями.
– Игорь Анатольевич, – объявила хозяйка и хитро улыбнулась из-за плеча Переделкина, который тут же присел на первый свободный стул, чтобы внимательней осмотреться.
Красота очаровательных поэтесс, собравшихся в салоне, тут же покорила его. Здесь собрались и блондинки и брюнетки, и рыженькие со вздёрнутым носиком, и полногрудые шатенки. Словом, было где разгуляться мужской, необузданной фантазии. Её златокрылый полёт прервала Анна Павловна, подведя к Переделкину двух молодых особ небесной наружности.
– Знакомьтесь, Игорь Анатольевич, Ирина и Яна.
Переделкин вежливо поклонился и предложил дамам присесть рядом. Девушки тут же приняли приглашение, впрочем, несколько своеобразно. Белокурая Ирина села Переделкину на правое колено, а рыжеволосая Яна на левое.
– Извините, вам так удобно? – тут же проявила заботу блондинка.
У Переделкина перехватило дух, Анна Павловна тоже испытала некоторый шок, потому как в её салоне не было принято садиться к поэтам прямо на колени.
– Ничего-ничего, – раскашлялся в кулак Переделкин, – мне не тяжело.
– Вот и славно, – обрадовалась Анна Павловна, постаравшись как-то разрядить сложившуюся ситуацию. – Будете чай или кофе?
– Спасибо, – поблагодарила Ирина, и, откинувшись на Переделкина, улыбнулась, – шампанского, если можно.
Между тем салон продолжал наполняться гостями. Появился даже малоизвестный начинающий поэт Скрипкин, который был тут же взят в оборот несколькими местными красавицами.
– Андрей, а вы давно пишите? – поинтересовалась у него белокурая Эля.
– Если вдуматься… – попытался ответить Скрипкин.
– Действительно, – прервала Андрея белокурая красавица, прекрасно отдавая себе отчёт, что не в стихах сейчас дело. – Вы знаете, я тоже пишу. Долгими зимними вечерами, сажусь поближе к окну и стараюсь заглушить печаль. А вы тоже тоскуете?
– Понимаете…
– Очень хорошо понимаю, – согласилась Эля. – У меня тоже бывают такие минуты, когда хочется с кем-то поделиться самым сокровенным и наболевшим, и вот тогда я беру перо и чернила…
– Во хватила! – усмехнулась черноволосая Жанна. – Люди давно уже за компьютером стихи сочиняют, а она всё пером да чернилами. Не верьте ей, Андрей Валерьянович, Эля вообще женщина психованная.
– Ничего я не психованная. У самой рыльце в пушку! Вспомни, какие фортели выкидывала на прошлой неделе с Хрюкиным.
– Эх, Андрюша, обманет она вас. Сердцем чувствую. Вы хоть стихи-то у Эли читали? А с таким лёгким сердцем бросаетесь в её объятья.
– Никуда я не бросаюсь! – оправдывался Скрипкин.
– Нет, бросаетесь! Ну, я же не слепая, всё вижу, Андрей Валерьянович, – покачала головой Антонина Марковна.
– А вас, Антонина Марковна, кто-нибудь просил вмешиваться? – нервно спросила Эля. – У Андрюши своя голова на плечах. И потом, что вы имеете против моих стихов? Их читает вся столица. А ваши…
– Ну-ну, я вас внимательно слушаю, – подбоченилась Антонина Марковна.
– Да кому нужны ваши пиитские казусы? Могли бы уже за триста лет чему-нибудь и научиться.
– Бесстыдница! Да ты ещё пешком под стол ходила, когда мне руку сам губернатор пожимал.
– Только руку?
– Что? Если хочешь знать, меня и в Копенгагене читают и в Нью-Йорке. А ты даже волосы толком укладывать не научилась. Постеснялась бы при поэтах…
– Девочки! Да вы посмотрите, это же сам Бормотов пожаловал!
Девушки, забыв о Скрипкине, тут же переключились на Бормотова, гениального и популярного в известных кругах автора. Рядом с Андреем осталась только Жанна, которая откинувшись на спинку дивана, заговорила на повышенных тонах:
– Терпеть не могу этого самовлюблённого напыщенного индюка. Ему видишь ли стихи мои не нравятся. Он мне так и сказал, давеча глядя прямо в глаза: «Девушка, вы бездарны!». И улыбается широченной улыбкой, как будто его стихи под подушками держат, – Жанна посмотрела на Скрипкина. – Не смотрите на меня так. Да, я держала его стихи под подушкой, пока не узнала какое он ничтожество, – и Жанна пустила первую творческую слезу.
– Не убивайтесь вы так, – пожалел поэтессу Андрей и ласково потрепал её за плечо. – Ваши стихи не безнадёжны.
– Вы так считаете?
– Конечно.
– Я сразу поняла, что вы хороший человек, – всхлипнула Жанна и положила голову на плечо малоизвестному автору.
Тем временем Бормотов блистал на глазах у публики и непосредственно у Анны Павловны Штерн. Стоял сплошной девичий визг и бурные аплодисменты.
– Ещё, не останавливайтесь, – чуть не плакала Анна Павловна, потому как тоже была женщиной чувствительной и незамужней.
Но Бормотов не останавливался, он усиливал и усиливал натиск, пока наконец кто-то из собравшихся женщин не рухнул на пол без чувств.
– Господи, доктора! – завопила истерическим дискантом одна из поэтесс.
– Подождите, у меня, кажется, есть нашатырный спирт, – откликнулся кто-то из менее значимых мужских фигур.
– Проходите скорей сюда, – девушки расступались, освобождая проход к телу.
Когда человек с нашатырём наконец-то пробрался к потерявшей сознание поэтессе, девушка понемногу уже начала приходить в себя. Резкий запах придал ей сил, и она подняла голову.
– Мне ещё никогда не было так хорошо, – дрожащими губами произнесла она.
– Ничего-ничего, – скромно ответил человек с нашатырём, – мне не в первой.
– Ну что там, обошлось? – склонилась над потерпевшей озадаченная Анна Павловна.
– Всё в порядке, – ответил поэт не первого плана и тут же шагнул в тень.
– Слава богу. Видите, Боренька, какова сила искусства. А вы мне давеча утверждали, что оно отмирает.
– Есть ещё женщины в русских селеньях, – как ни в чём не бывало ответил Бормотов и окружённый восторженными взглядами прошёл в зал. Немного постояв возле Анны Павловны, он подошёл к столу и сел на диван возле Переделкина.
– О, и ты тут? – удивился Бормотов. – Как успехи?
Переделкин поднял вверх глаза, стараясь обратить внимание на двух молодых особ.
– А у меня сплошной негатив. С утра как не задалось, так и пошло сикось-накось. В одном издательстве не сошлись в гонораре, в другом мою рукопись зарезали, ну помнишь, эту про двух лесбиянок. Говорят, слишком откровенно. Что там откровенного? Уж и не вспомню. Сидят ещё те старики совдеповской закалки. Подавай им Евгения Онегина. Думал вот зайти пивка попить, да девки затащили в салон. Чего молчишь-то?
Переделкин опять скосил глаза в сторону своих очаровательных спутниц, которые с интересом изучали нового поэта.
– Ну не хочешь говорить, не говори. Ты хоть не притворяешься, как эти идиоты. Скажи честно, ведь мои стихи – полная лажа?
Переделкин сдержанно кивнул.
– Вот ведь чёрт, а печатают. Нет, тебя точно нужно в цензоры, чтобы ни одна сволочь к печатному станку не прорвалась! – Бормотов взял со стола бутылку с шампанским и отпил прямо из горла.
Блондинка и рыженькая продолжали молча наблюдать за теряющим равновесие поэтом.
– Ну, хорошо. Положим, они печатают меня, потому что мой папа мэр. Хрен с ним! Но на кой чёрт они печатают этих? – и Бормотов обвёл рукой гостиную. – Здесь же талантов нет!
Переделкин улыбнулся и пожал плечами.
– Не гони. Ты прекрасно знаешь, почему их печатают. Им бы детей рожать, а они ходят, хвост распушили.
Переделкин ещё раз попытался намекнуть, что две поэтессы сидят непосредственно у него на коленях, но Бормотова уже нельзя было остановить.
– Ты бы знал, как меня достала эта жизнь. Все эти неизменно улыбающиеся рожи, девки, желающие заполучить в свёкра моего папочку. Мне тридцать лет, а я ничего толком не умею…
– А я и не думала, что у великого Бормотова такая заниженная самооценка! – рассмеялась Ирина на правом колене Переделкина. – Берите пример с нашего героя. Он – гений, и никогда этого не скрывал.
Борис от неожиданности чуть не проглотил язык. Наконец-то он обратил внимание на двух очаровательниц, возвышающихся над ним.
– Ба, Переделкин, это твои? – оторопел Бормотов.
– Его-его, – подтвердила рыженькая. – Может быть, у нас сегодня с ним рандеву.
– Везёт тебе, старик, на принцесс, – отхлебнул шампанского Борис. – Есть вероятность попасть в столь очаровательную компанию?
– А свидетели нам ни к чему, – отшила Бормотова Ирина.
– Свидетели чего? – запрокинул голову Борис.
– Переделкин обещал нам спеть, – подмигнула рыженькая.
– И сыграть, – подхватила блондинка.
– Это он может! – кивнул Бормотов и, стукнув Переделкина в плечо, пересел к молодой Эле.
– Вот как вы думаете, в чём волшебная сила искусства? – спросил он.
Белокурая Эля слегка покраснев от неожиданности запрокинула белокурую головку с неумело уложенными локонами.
– Трудно сходу сказать, но мне кажется, что она в ваших стихах.
“Ещё одна дура, – решил про себя Бормотов и вздохнул. – Но уж больно хороша».


Глава вторая

Молодой баснописец Вениамин Иванович Хрюкин забавлял совсем юных принцесс свежими анекдотами. Впрочем, свежесть их впечатляла только наличием новых персонажей, а смысл оставался прежним. В какой-то момент он вместо анекдота вдруг сообщил удивительную новость, от которой сразу же половина присутствующих дам как-то до неприличия резко замолчала, а другая половина уставившись на Вениамина Ивановича продолжала говорить, но уже не отдавая отчёта словам.
– Неужели правда? – ахнула первая девушка, до которой дошёл смысл услышанного. – И что же теперь будет?
– Господи, с ума сойти! – взвизгнула белокура Эля, чуть не опрокинув на Бормотова бокал с шампанским, и схватилась за розовые щёки, отчего они воспылали вдвойне.
– Я что-то не поняла конец света что ли наступил? – попыталась улыбнуться Агнесса Кромвель. – Веселья больше не будет?
– Не до веселья теперь, – подлил масла в огонь малоизвестный поэт Скрипкин. – В скором времени возможны беспорядки и введение чрезвычайного положения.
Бормотов перестал пить и туманным взором оглядел присутствующих.
– То, о чём так долго говорили большевики, свершилось. А ведь и я вам говорил, что последние годы человечество живёт, как будто не может надышаться перед грядущей агонией. Благосостояние граждан росло, у каждого второго по машине, у каждого пятого по вертолёту, и всё им мало, и всё им хочется большего. Но эффективной замены топливу так и не нашли. Вспомните, как учёные били себя в грудь, обещая нам скорейшее появление новых технологий, ввод в эксплуатацию первых агрегатов. И где они? Всё пошло прахом! А темпы потребления росли с каждым днём. Никто не хотел ничем жертвовать во имя будущего. И вот прилетели к нам первые ласточки. Кризис экономики, потом беспорядки и диктатура – венец развития подобным варварским способом, когда никто ничего не считает, а поступает так или иначе только исходя из экономической целесообразности. Есть прибыль, значит рентабельно, значит будем качать.
– Так что конкретно передали? – спросил Переделкин, обращаясь к Хрюкину.
– Резкий скачок цен на барель. В десятки раз, – сообщил он. – Не хотел вас расстраивать, по дороге услышал в вечерних новостях. На биржах паника. Словом… – и Хрюкин в сердцах махнул рукой.
– Что-то страшное грядёт, – съёжилась на правом колене Переделкина Ирина. – Игорь, надеюсь, вы проводите нас с Яной домой? Или нет, если есть возможность, мы бы заночевали у вас. Понимаете, мы живём в общежитие…
– Хорошо-хорошо, у меня есть, где расположиться не переживайте.
– Ну что, милые девушки? – улыбнулся своей широкой улыбкой Бормотов. – При нынешних обстоятельствах народ забудет о поэзии уже завтра, поэтому нам придётся в лучшем случае переквалифицироваться в управдомы.
– Слушайте, неужели всё так серьёзно? – вдруг опомнилась Анна Павловна. – Я до последнего момента считала, что это чей-то дурацкий розыгрыш. Может быть, не всё так страшно, как передают в новостях?
Антонина Марковна включила телевизор. Как раз шёл экстренный выпуск последних известий. Информация высказанная Хрюкиным подтвердилась. Правительство экстренно собиралось в белом доме для принятия неотложных мер. Президент тут же выступил с речью и обращением к гражданам страны, призывая не паниковать, но вместе с тем потуже затянуть пояса и быть готовыми ко всему. Словом, было ясно, что кризиса не миновать, и предсказать все его последствия, никто не берётся.
Переделкин вдруг впервые заметил, как изменились лица обитателей салона. Всё напускное и нарочитое враз слетело как прошлогодняя листва. Глаза очаровательных барышень наполнились какой-то глубокой и непреодолимой тоской. Начинающие поэты, которые ощущали себя чужими на этом празднике жизни, вдруг зашумели, начали спорить с другими более именитыми авторами как равные. Грани некогда разделявшие людей на какие-то никчёмные и выдуманные ими же группы и сословья стёрлись и все обитатели салона Анны Павловны почувствовали себя уязвимыми. Прежняя жизнь раз и навсегда перестала существовать. Впереди зияла вопиющая неопределённость, которая надо сказать пугала не только дам, но и некогда сильных и самоуверенных мужчин.
Расходились раньше обычного. Девушки боялись возвращаться домой заполночь, как прежде, и предпочли ранний уход. О поэзии больше никто не проронил ни слова. Анна Павловна казалась подавленной и несколько раз прикладывалась к шампанскому, что за ней никогда не водилось прежде. Бормотов покинул салон в одиночестве, долго прощался, размахивал руками и шляпой, разогнал всех женщин, сославшись на то, что устал, и не хочет никого видеть. За ним приехал отец на джипе. Видимо узнав о последних событиях, мэр тут же побеспокоился о своём сыне, и срочно разыскал его. Благо осведомителей в городе хватало. И хотя Бормотов никогда не пользовался трубой, папины спецслужбы умудрялись отслеживать все его перемещения.
Салон быстро опустел. Оставались только Скрипкин с Жанной, две спутницы Переделкина вместе с ним, Анна Павловна и Эля. Впрочем, Скрипкин тоже засобирался.
– Андрюха, ты на машине? – спросил Игорь, когда тот начал суетиться и несколько раз неудачно попытался поцеловать руку Анны Павловны.
– Да, если хочешь, могу подбросить, – неохотно откликнулся молодой поэт.
– Тебе придётся подбросить нас всех. Не оставлять же Анну Павловну на произвол судьбы.
– Ой, да что вы, мальчики, езжайте, – замахала руками хозяйка салона, – я и пешочком доберусь. Здесь же недалеко. В крайнем случае, в салоне заночую. Со мной такое уже не раз случалось.
– Нет-нет, Анна Павловна. В салоне сегодня не стоит. Мало ли что. У вас даже дверей металлических нет, – категорично отрезал Переделкин. – Только с нами.
Анна Павловна пожала плечами и засобиралась.
– Погодите, я хоть бокалы соберу. Вот денёк-то! Кто бы мог подумать, что такая оказия выйдет, – хозяйка салона по-видимому по-прежнему считала, что произошедшее сегодня нелепость, и в скором времени в правительстве обязательно найдут выход, и всё станет как прежде. Анна Павловна была женщиной старой закалки и свято верила в правительство, президента и его страну.
– Учти Переделкин, в машине только четыре места, а вас шестеро. Кому-то придётся пойти пешком, – напомнил Скрипкин.
– Ничего, я возьму самых лёгких на колени.
– Чтобы нарваться на патруль?
– Брось Скрипкин, им сегодня будет не до нас. Они ведь тоже скоро потеряют работу.
– Тогда вся ответственность на тебе. Если что будешь платить, – сказал Скрипкин. – Чувствую, придётся продавать машину. А кто её купит, после того как цены на топливо выросли в десятки раз?
– Боюсь, старина, тебе ещё придётся доплачивать за то, чтобы от неё избавиться, – невесело пошутил Переделкин, но оказался не далёк от истины.
В автомобиль грузились шумно и весело. Наша компания как будто на некоторое время забыла о том, что произошло сегодня и, забрасывая шуточками друг друга по поводу габаритов и массы, отрывалась по полной программе. С горем пополам вошли все. Анну Павловну посадили на переднее сидение. Остальные разместились сзади. Практически штабелями. Эля каким-то чудесным образом уместилась на мне где-то слева, а Яну пришлось положить поперёк головой на колени Эле.
– Трогай, Андрюха! – скомандовал Переделкин, вдыхая полной грудью, отчего Эля чуть не улетела на водительское кресло.
– Вы там поосторожнее, машину мне не переверните, – остерёг нас Скрипкин, потихоньку трогаясь с места.
– Ничего, мальчики и девочки, я скоро выйду, и вам станет полегче, – подбодрила нас Анна Павловна. – В пятницу имейте в виду у меня опять вечер. Придёте?
С этой фразой как-то сразу прекратились смех и веселье. Все вдруг вспомнили о том, что пятница может оказаться совсем не такой, какой казалась ещё вчера. Анна Павловна поняла, что сказала что-то не то и тоже надолго замолчала, поэтому несколько минут ехали молча.
Из под руки белокурой Эли Переделкин выглянул в окно. Мир казался прежним, в окнах горел свет, изредка попадались одинокие прохожие, спешащие домой по вечерним улицам. Наверняка многие из них ещё даже не подозревали о случившемся. Существует ещё масса людей живущих вчерашним днём. Их ничто не заботит и не тяготит. А возможно уже завтра они проснутся совершенно другими людьми. Но стоит ли думать об этом сегодня? Может быть лучше забыться и целиком и полностью посвятить себя данной конкретной минуте? Ты только вдумайся, Переделкин, на твоих коленях сидит потрясающей красоты женщина, а справа дышит в плечо не менее удивительная красавица c голубыми как небо глазами. Бог с этим завтра! Забудь и живи сейчас.
– Игорь, – вдруг шепнула прямо в самое ухо Переделкина Эля, – можно мне тоже к вам?
– А почему не домой?
– Мама в командировке, а мне боязно оставаться одной. Как-то не по себе, – и Эля поёжилась. – Девочки будут «против»?
– Думаю, нет. Главное, чтобы я был «за», – улыбнулся Переделкин.
– А вы «за»? – чуть слышно спросила Эля, и глаза её заблестели.
– Ещё бы! После того как вы посидели у меня на коленях, я как честный мужчина, не могу уже вам ни в чём отказать.
– Издеваетесь?
– Самую малость. Вам никто ещё не говорил, что вы очень красивы?
– Говорили, – вздохнула Эля, – только на пороге завтрашнего дня это уже как-то не греет. Я даже представить себе не могу, как мы будем жить с мамой. У нас и сбережений-то никаких нет.
– О чём это вы там шепчетесь? – зашевелилась на наших коленях Яна. – Переделкин, я чувствую, что вы тайком от нас замышляете какой-то план.
– Ничего особенного, просто Эля едет с нами, – сказал Игорь.
– Вот и хорошо, в компании веселее, – неожиданно быстро отреагировала Ирина.
Тем временем машина остановилась, и Андрей побежал провожать Анну Павловну до подъезда по строгому наставлению Переделкина. Яну переместили на переднее сидение и все с облегчением вздохнули.
– Знаете, – заговорила Жанна, – а я, как ни странно, с интересом думаю о завтрашнем дне. Наконец-то хоть что-то изменится в нашем сумасшедшем мире.
– Думаешь, изменится в лучшую сторону? – с сомнением спросила Эля. – Мне кажется, всё станет ещё хуже. Люди будут вырывать другу у друга последнюю краюху хлеба. Самое страшное это безвластие и мародёрство.
Некоторое время молчали, ожидая Скрипкина, но его почему-то всё не было.
– Жанна, ты как с Андреем или с нами? – зевнула на переднем сиденье Яна.
– Наверное, поеду со Скрипкиным, он меня обещал с родителями познакомить. Наивный парень, думает, что каждую женщину, которая ему нравится нужно обязательно знакомить с мамой и папой.
– Смотри, испортишь парня!
– Слушайте, что-то его долго нет, – начала волноваться Эля. – Только я тебя никуда не отпущу, слышишь? – вдруг сказала она Переделкину в таком повелительном тоне, что все девчонки разом на неё посмотрели.
Переделкин открыл дверцу машины и аккуратно высадил Элю. Потом вышел сам и осмотрелся. Дом Анны Павловны был недалеко, метрах в двухстах от машины. И почему он не подъехал прямо к подъезду? Мелькнула мимолётная мысль.
– Эля, садись в салон, и дверцы заблокируйте, – безапелляционно скомандовал единственный мужчина и направился к подъезду, потом вдруг внезапно вернулся и постучал по крыше автомобиля. Девчонки от неожиданности перепугались, но потом заметили Переделкина и опустили стекло.
– У него трубы нет? – спросил он у поэтесс.
– Кажется, нет. Но если даже и есть, мы не знаем номер, – быстро ответила Жанна. – Что-нибудь случилось?
– Не знаю, пока только предчувствия, – ответил Переделкин и снова направился в сторону дома Анны Павловны.
Ветер хлестал его по лицу. Место оказалось достаточно пустынным. Чтобы окончательно не замёрзнуть пришлось прибавить шаг. Переделкин быстро отыскал подъезд Анны Павловны и, открыв кодовый замок, проник внутрь. Бегом взбежал по лестнице на четвёртый этаж и позвонил в дверь. Долгое время никто не отвечал, Переделкин уже собрался было уходить, как послышались приближающиеся шаги Анны Павловны. Переделкин узнавал их издалека.
– Игорь? – удивилась она, приоткрыв дверь на цепочке и выглядывая в образовавшуюся щель. – Почему вы не уехали?
– А разве Андрей не у вас? – озадаченно спросил Переделкин.
– Нет. Он меня проводил только до подъезда и сразу же побежал к вам.
– Очень странно. Хорошо, может быть, он забежал за сигаретами, и мы разминулись. Всего доброго, Анна Павловна. Спокойной ночи.
– Счастливо, Игорёк. Вы там не очень-то шалите. Девочки очень хорошие. Будьте к ним повнимательнее и не обижайте.
– Конечно, Анна Павловна, всё будет в лучшем виде, – и он бегом помчался назад.
Обратный путь был проделан значительно быстрее. Переделкин вернулся к машине и понял, что Андрея так и нет. Девушки тут же открыли дверцу и впустили его в салон. Переделкин запрыгнул, посадил на колено Элю и потёр ладони, пытаясь согреться.
– Ну что там стряслось? – взволнованно спросила Жанна. – Что-нибудь с Анной Павловной?
– Нет-нет с ней всё хорошо. Скрипкин куда-то пропал. Он проводил её только до подъезда и, по словам Анны Павловны, вернулся к машине. Вот чёрт, надо было спросить у неё телефон.
– Штерн его не знает, я у неё сегодня спрашивала, – прояснила ситуацию Эля. – Может быть, он остался у неё? Мало ли…
– Не суди всех по себе, – тут же огрызнулась Жанна.
– Ну и что будем делать? – растерянно спросила Ирина. – Где искать Скрипкина?
– Будем ждать, – решил Переделкин. – Вдруг человек в магазин заскочил или за сигаретами.
Прошло что-то около получаса. Жанна задремала на плече у Ирины, Эля всё это время рассказывала Игорю о себе и о своём детстве. Тот внимательно слушал, время от времени просыпаясь оттого, что голова начинала стремительно падать вниз. Но Элю этот факт не смущал. Ей просто хотелось выговориться.
Вдруг Переделкин почувствовал, что кто-то из девчонок ткнул его в плечо. Он открыл глаза и увидел напряжённые лица поэтесс.
– Игорь, в нашу сторону двигается какая-то группа людей, – быстро сказала Ирина.
– Яна, ты умеешь водить машину? – Переделкин не дожидаясь ответа открыл дверцу и уже собирался было высаживать Элю, как Яна первой пересела за руль и завела мотор.
– На автомате может ездить даже ребёнок, – пояснила она и нажала на газ.
Машина стремительно направилась в сторону от надвигающихся группы. Развернувшись Яна обошла их слева и мы увидели, что это были несколько молодых парней вооружённых дубинками.
– Вовремя мы снялись с якоря, похоже, ребята шли по нашу душу, – вздохнула Эля. – Началось…
– Что же случилось с Андреем? Вдруг он попал в руки этим бандитам? – испугалась Жанна.
– Сейчас всё равно уже ничего не выясним, – сказал Переделкин. – Надо будет позвонить в милицию.
– Куда едем-то? – оглянулась назад Яна.
– Домой, – печально ответил Игорь Анатольевич, – только давай сначала я пересяду за руль.


Глава третья

– Анна Павловна, – Скрипкин подал руку хозяйке салона. – Вот и пришли, ваш подъезд. Доброй вам ночи.
– И вам доброй ночи, Андрюшенька. Заходите в салон, как появится возможность.
– Да какой уж теперь салон, – погрустнел Скрипкин.
– И всё-таки, жизнь не заканчивается. Ещё неизвестно как всё обернётся. Давай беги, а то девчонки, наверное, заждались. Им сейчас очень нужна ваша мужская поддержка. Они ещё так юны.
– Хорошо, я пойду. Счастливо, – махнул рукой Андрей и побежал к машине.
Как только он собрался уже перемахнуть через лужу и направиться в нужном направлении, его остановила очень странная мысль. Скрипкин поднял голову и заметил прямо перед собой огонь. Двое мужчин жгли костёр и шумно разговаривали между собой.
– Наше время грядёт, Иваныч. Говорю тебе. Сейчас всё верх тормашками перевернётся. Не будет ни правительства, ни милиции, ни тюрем. Самая настоящая свобода. Грабь кого хочешь. Благодать! Хватит, мы с тобой уже отмучились. Пора пожить как люди. Нечто одним олигархам жировать? А слухи-то они давно по земле ползают. Нужно только ухо к земле приложить, да прислушаться, она всё расскажет, как и что.
– Ладно тебе заливать, Никола, про своё ухо-то. Лучше плесни по гранёному. Говоришь, пойдёт дело?
– Сегодня по радио передавали. Паника у них там в верхах. Не знают что делать. Чувствую, будет расти наш клиент как на дрожжах. Знаешь сколько в нашем городе богатых дурней? Человечество как улей, стоит только разворошить в одном месте, как тут же начнётся суета и всеобщий хаос. Иваныч, неужели тебе не хочется прищучить какого-нибудь олигарха? Кстати, заметь олигарх и олигофрен практически однокоренные слова.
– Что-то уж больно мудрёно говоришь. Мы университетов не кончали. Давай, по маленькой накатим.
– Эй, парень, чего стоишь, как не родной? – окликнул Скрипкина долговязый мужчина в пиджаке. – Давай присоединяйся. Замёрз поди?
– Есть немного, – согласился Андрей и подошёл к огню.
– Да на кой он нам? Только водку на него переводить, – высморкался в рукав круглолицый.
– Не пыли, Иваныч. Чуешь, человек продрог, – одёрнул товарища Никола. – Сразу же видно, наш парень. Бабёнку свою, небось, провожал?
– Так, одну хорошую знакомую.
– Любовницу?
– Нет, – смутился Скрипкин.
– Невесту? С приданным поди? Папа крупный бизнесмен, мама косметическим салоном заведует.
– Хозяйку поэтического салона, – признался Андрей.
– Иваныч, налей-ка ему полстакана. За хозяйку!
– Мне нельзя, я за рулём.
– Видишь, Иваныч, человек за рулём, а ты водки ему пожалел, скупердяй.
– Хорошая машина-то? – с интересом спросил круглолицый. – Пей, не стесняйся. Сегодня никто тебя не остановит, можешь расслабляться по полной.
– Да обычная машина, иномарка, – ответил Скрипкин, приняв стакан.
– Вот, это по-нашему! – обрадовался долговязый. – В армии служил?
– Было дело, – ответил Андрей и выпил водку залпом.
– Я же тебе говорил, наш человек. Из простых. Из солдат.
– Из сержантов, – поправил быстро захмелевший Скрипкин.
– Не важно. Я тебя, паскуда, ещё с лагеря запомнил. Вертухай хренов! – скривил лицо круглолицый. – Что, забыл?
– Не гони, Иваныч, – сплюнул Никола. – Ты что во внутренних войсках служил, парень?
Андрей почувствовал, как по спине пробежал холодок. Откуда бы им знать о моём прошлом? Зачем я сюда пришёл? С какой стати? Меня же ребята в машине ждут. Уходить надо.
– Что вы, мужики, я из пехоты, – с трудом выговорил Андрей. – Извините, но мне пора.
– Мы понимаешь к нему с чистым сердцем, с открытой душой, а он торопится… – расстроился долговязый. – Брезгуешь что ли?
– Мы ему не чета, – подхватил круглолицый. – У него машина, барышня образованная с приданным, а у нас что. Пиджак и то заштопанный.
– Правильно, – поднял вверх указательный палец Никола. – Однако, наш друг человек начитанный и наверняка слышал, что даже сам Господь велел делиться. Слушай, может быть, ты нам подаришь машину и ехать никуда не придётся? Проблемы отпадут сами собой. Смотри, за стоянку и за бензин платить не надо, налоги тоже. А напишешь заявление, что машину угнали, тебе ещё и страховку выплатят. Ну, так как, идёт?
Андрей вскочил и быстрыми прыжками бросился прочь от костра. Ноги слушались плохо, однако Скрипкин летел во весь опор. Казалось, что минула целая вечность. Воздуха не хватало, Скрипкин ловил его всё чаще и чаще, пока с ужасом не обнаружил, что по-прежнему сидит на том же месте у огня.
– Складывается ощущение, что парню не хочется делать нам подарки, – констатировал Иваныч. – Дай хоть покататься, изверг!
– Да брось ты, наш пехотинец не из таких. Просто он подбирает нужные слова, чтобы нам с тобой было приятней.
– А, в этом смысле, – похлопал по плечу Андрея круглолицый. – Мы и забыли, что ты поэт. Тогда поразмышляй, только недолго.
– Откуда вы знаете? – как в бреду спросил Скрипкин. – Я вам ничего об этом не говорил.
– Разве? – удивился долговязый.
– Он прав. Про сержанта было, про поэта – нет, – сделал неловкую гримасу круглолицый. – Я сымпровизировал.
– А не надо прилагать лишних усилий, действуй согласно инструкции, – сказал очень странную фразу долговязый. – Зачем сеять лишние сомнения, у него их итак уже предостаточно. Ладно, пойдём к машине, проедем по городу посмотрим, что да как.
– А как поступим с варягом?
– Прикрой его чем-нибудь, чтоб не замёрз. К утру проспится и поедет домой. Стоп! Вот оказия, в машине кто-то есть.
– Ага, девка молодая и парень.
– Под завязку забита, похоже, раз девушка туда-сюда прыгала. Впускала, стало быть. Что же ты на этот счёт не сымпровизировал? Зря парня разводили.
– Опять всё на меня сваливаешь? Это ведь ты его дёрнул.
– Чёрт, у поэтов в голове кавардак. Он постоянно думал о том, какие Жанне посвятить стихи из избранного, вот я и решил, что он именно её провожал.
– С больной головы на здоровую? Впрочем, это в твоём стиле, Блад. Но учти, машина нам нужна сегодня. Может, отобьём?
– С боем?
– С криком и улюлюканьем.
– Нет, у меня есть другой план.

В жизни никогда не бывает как раньше. Всякий раз возвращаясь в места своего детства и юности не находишь того, что искал. В природе всё устроено именно так, чтобы не возвращаться, никогда не повторять уже пройденные маршруты. Самое смешное заключается в том, что это ведь не места далёкого детства стали обыденными и чужими, а просто до какой-то неузнаваемости изменилась наша душа. Куда подевались залихватские мечты, полёты на луну на космических ракетах из четырёх стульев? И почему вдруг самая лучшая подруга вышла замуж за этого усатого негодяя? Что с нами произошло с тех пор, как мы запустили в кругосветное плавание первые бумажные корабли? И вроде бы игры остались те же. Один купил себе игрушку в виде авто, другой каждое утро ходит на работу и так смешно размахивает руками, что все его подчинённые получают положительный заряд на весь день. И нет в нашей жизни ничего такого, чего бы не было тогда, в тех забытых краях. Разве что время слегка подёрнуло сединой виски. Так то ж время. А что происходит с людьми, к чему они стремятся, чего добиваются и куда, извиняюсь, катятся? Зачем окружают свою жизнь ненужными вещами и бесполезной маетой? Для кого они всё это делают? Для детей, для внуков? Как будто внукам понравится то, что мы им оставим в наследство. Исхоженную, изгаженную планету, о которой никогда не заботились, считая её терпение безграничным, силы беспредельными, а любовь вечной.
Мы заблуждались и насчёт силы, и насчёт любви. И если женщина, постоянно избиваемая и насилуемая мужем, не перестаёт его любить, то это не значит, что она не умрёт раньше времени или от побоев или от какой-нибудь болезни, которой он же её и заразит. Человечество, как неистовый дикарь, сметает всё на своём пути…
– Переделкин! – прямо в ухо крикнула испуганная Эля. – Мы чуть в бордюр не врезались! О чём ты всё время думаешь за рулём?
Игорь Анатольевич на автомате припарковал машину и обернулся.
– Не уснули?
– Мы больше боялись, что ты заснёшь, поэтому Яна постоянно легонько тыкала тебя в бок.
– Ничего не почувствовал.
– Настоящий полковник, – засмеялась Ирина.
– Так, очаровательные барышни, только не думайте, что легко собьёте меня с толку. Приготовления ужина вам не избежать. Поэтому быстренько мыть руки и за дело. Очень кушать хочется.
– А в холодильнике есть чем поживиться? – кокетливо поинтересовалась Эля.
– Было б что в холодильнике, я бы и сам приготовил, – вдохновенно ответил Переделкин и, открыв в подъезде металлическую дверь, тяжёлыми шагами зашагал по лестнице. – Вот скажите, барышни, вы же всё про людей знаете, от кого мы постоянно прячемся? А ведь были времена, когда люди почти не боялись друг друга, и двери закрывались на ключ чисто символически. Неужели оттого, что все вокруг прибарахлились и попрятались, стало интересней и свободней жить? К чему нам то, что мы всё равно скрываем и прячем друг от друга? А тем, кто живёт на первых этажах и подавно, небо в клеточку кажется ещё до судебного процесса. Зачем же так себя наказывать? Чем мы провинились друг перед другом?
– Переделкин, а вы всегда на голодный желудок об этом думаете? – спросила идущая позади Яна.
– Знаешь, Переделкин, мне иной раз кажется, что мы прячемся друг от друга от стыда. В своё время бегали со знамёнами, радели за новую жизнь, а когда время речёвок и лозунгов прошло, поняли, что ничегошеньки нам не надо кроме вилл, загранпоездок и шикарных авто и стало нам стыдно друг перед другом, – серьёзно ответила Эля.
Переделкин внимательно посмотрел на Элю и несколько раз повернул ключ в замке.
– Располагайтесь, барышни, и чувствуйте себя как дома.


Глава четвёртая

– Вот все говорят, любовь-любовь, величайшая ценность и нет ничего более важного на свете. Ради неё стоит жить. А что хорошего она приносит людям? Одни сходят с ума, другие разрушают семьи, оставляют детей. По мне так лучше уж совсем без любви, чем такой ценой. Да и самообман это, болезнь души, – вздохнула Эля, занимаясь чисткой картофеля.
– У тебя уже был печальный опыт? – усмехнулась Жанна, которая перемывала скопившуюся у Переделкина посуду.
– Был или не был, какая разница?
– Не скажи, этой болезнью переболеть надо, чтобы судить. А Переделкин тебе как?
– Чудаковатый парень, с ним хорошо и весело. Но для серьёзных отношений он слишком большой небожитель.
– Считаешь, что с практичным мужиком легче? Такая тоска одолеет, что через пару лет сбежишь или любовника заведёшь. Ужас, какая у него грязь, чувствуется, что здесь давно никто не хозяйничал.
– Что-то не пойму, ты меня сватаешь что ли?
– Да ты что, сама приглядываюсь, – и Жанна вытерла полотенцем последнюю вымытую тарелку.
– А как же Андрей?
– А что Андрей? Мы с ним знакомы-то один вечер. И потом наступают тяжёлые времена, кто знает, что с ним произошло. А что будет с нами через неделю или даже завтра? Я лично сказать не берусь.
– Я что-то не заметила, чтобы Игорь проявлял к тебе какой-то повышенный интерес, – слегка раскрасневшись, сказала Эля.
– Уже ревнуешь? Зря. Переделкин ко всем относится одинаково ровно. Сердце как камень, броня. Хоть из пушки стреляй!
Из ванны выскочили Ирина и Яна, они были закутаны в большие махровые полотенца, однако всего спрятать под них не удавалось. Если девушки прятали грудь, то из под полотенца выглядывала обворожительная нижняя часть, если же наоборот, то нечем было укрыть верх. Чувствовалась, что Яна не знала, чем пожертвовать.
– Да не напрягайтесь вы так. Здесь все свои. Переделкин пошёл за хлебом и растительным маслом. Представляете, у него совсем пустой холодильник. Как человек живёт, не знаю, – сказала Жанна и подсела к Эле чистить картошку.
– Девочки, мы сейчас оденемся и к вам.
– Там Игорь выделил вам по майке. Они вам аккурат до колен будут, так что одевайте, не стесняйтесь, – крикнула вдогонку Эля. – Похоже, что нам всем придётся облачиться в подобный наряд, потому как хозяин у себя дома платьев и халатов не держит.
– И что решили готовить? – Ирина вернулась первой в экстравагантном наряде.
– У него кроме картошки всё равно ничего нет, поэтому выбор не велик. Хотя Переделкин обещал нас чем-то порадовать. Уж не знаю, в шутку или всерьёз, – сообщила Жанна. – Ладно, садитесь за картошку, мы в ванную. Дерзайте.
Ирина перехватила нож у Эли и присела возле целлофанового пакетика.
– Слушай, а мне нравится мой наряд, – улыбнулась Яна, сделав несколько оборотов, как в танце. – Никогда ещё не носила такой развратной одежды. У Переделкина определённо есть вкус.
Ирина подняла глаза и, выронив нож, расхохоталась.
– Прямо как перед первой брачной ночью! Даёшь!
– Да ты не лучше. Вообще у него есть хоть какое-то зеркало в квартире?
– Как же, то маленькое замызганное в ванной комнате, разве не помнишь?
– Ах, да! Надо сходить посмотреться.
– Успеешь ещё, туда девчонки пошли, садись рядом, нам нужно её добить.
На пороге появился Переделкин с кучей целлофановых пакетов. Стоит отметить, что в них было всё, начиная от хорошего марочного вина, до банальных сладостей. Ирина и Яна, пользуясь случаем, расцеловали его во все щёки. Игорь Анатольевич поинтересовался, как продвигаются дела с ужином и, не дожидаясь ответа, направился в комнату переодеваться. Он терпеть не мог всех этих брюк и костюмов. Предпочитал обычные шорты и майку, и если бы не этикет, то так и ходил бы повсюду, даже на поэтических вечерах Анны Павловны Штерн.
– Такое ощущение, что он даже не заметил, что мы переоделись, – с досадой пожаловалась Яна.
– Тебе же говорили, кремень.
– Очень тяжёлый случай. Другой бы на его месте дырку просверлил, а этот хмыкнул и пошёл.
Из-за спины к Яне подкралась Эля и тронув её за плечи спросила:
– Вернулся?
– Ага, – вздрогнула Яна и оглянулась. – Ушёл в комнату. Принёс кучу всего, чувствую, будет праздник.
– И это хорошо! – обрадовалась Эля. – Там ещё осталась амуниция?
– Есть даже выбор, – хихикнула Ирина. – Можно покороче, можно подлиннее. Выбирайте на вкус, только хозяин всё равно не оценит.
– Это мы ещё посмотрим!
– Посмотрим-посмотрим, – сказала Яна и выгрузила весь картофель на сковородку. – Вдруг у него на женщин иммунитет?
Жанна бегом следом за Элей прошмыгнула в комнату, соседнюю с той, в которой скрылся Игорь Анатольевич.
– Ух, ты! С майками у него проблем нет, – обрадовалась Жанна.
– И с кроватями тоже. Только непонятно кто на них спит.
– А может он предпочитает, каждую ночь на новой почивать. Мужчины любят перемены.
– Странная комната, – переодевшись, заметила Эля, вглядываясь в какие-то фотографии на стене и лёгкие кружевные занавески на окнах.
– Что же в ней странного?
– Такой контраст с кухней, и ощущение какого-то таинственного присутствия.
– В смысле? – удивилась Жанна тоже начиная разглядывать стены и окружающие предметы.
– Не могу объяснить. А Переделкин точно живёт один?
– Разумеется, это же всем известно. И потом, разве гора посуды на кухне тебя не убедила?
– Конечно-конечно, – улыбнулась Эля, – только здесь с подоконников стёрта пыль и даже на шкафах её нет. Неужели ты думаешь, что это Переделкин её оттуда стёр? К тому же, мы совсем не знаем, кто он такой, этот наш знакомый поэт.
– Слушай, не пугай меня, Агата Кристи. Сейчас договоришься до того, что у него в доме живёт какая-нибудь ведьма, которую он от всех прячет. Лучше пойдём готовить ужин.
– Пойдём, – согласилась Эля.
Как только они открыли дверь, на пороге тут же вырос Переделкин в розовых шортах и белой как снег майке. Он оказался очень плотного телосложения совершенно не свойственного поэтическим натурам и поэтому сразу заслонил собой всё. От неожиданности Эля вскрикнула и прижав руки к груди смерила его взглядом с ног до головы.
– Извиняюсь, девушки, хотел позвать вас к столу. Хотя картошка ещё жарится, но Ирина предлагает выпить по рюмочке вина для аппетита. Как вы на это смотрите?
– Мы смотрим положительно, – ответила за двоих Жанна.
– Мне показалось, что вы чем-то встревожены, – обратился как будто к Эле Игорь Анатольевич.
– Ничего-ничего, всё в порядке, – снова отозвалась Жанна.
В кухне горел яркий свет, видимо, Переделкин по случаю сменил лампочку, посередине стоял стол, усыпанный яствами. Ирина и Яна оценивали наряд вновь прибывших подруг.
– Вот это да, действительно по-королевски! – восхитилась Жанна.
– Ну что ж, – сказала Эля, взяв в руки бокал с вином, – я хочу выпить за нашего единственного мужчину. Чтобы в его доме всегда было весело и уютно, как сегодня!
– За Переделкина! – хором воскликнули поэтессы, и раздался звон бокалов.
Вдруг в какое-то мгновение в доме погас свет. Это продолжалось как будто пару секунд, потом, несколько раз подмигнув, он всё-таки появился вновь.
– Этого ещё не хватало! – расстроилась Жанна. – Надеюсь, у нас есть свечи?
– Зачем свечи? – спокойно сказал Переделкин. – Только что включилась система автономного питания. Если не злоупотреблять чайником и электроплитой хватит на несколько дней.

Блад вынырнул из такси и, подталкивая своего товарища, начал продвигаться к машине, которую только что припарковал Переделкин.
– Погоди, не спеши, сейчас они выйдут и авто наше. И не надо будет делать лишнего шума.
– С таким же успехом мы могли взять любую тачку на стоянке возле первого попавшегося дома, – ответил Леон. – Стоило колесить за ней по всему городу? Что-то и водила на нас как-то странно поглядывал.
– Не пыли, Иваныч! Нам ведь не нужна абы какая машина. Тем более мы уже столько времени на неё угрохали.
– Ты посмотри повнимательней, кто выходит из авто.
– Да, девочки очень даже ничего, но у нас здесь иные задачи.
– Да ты не на девочек смотри, а на этого плечистого парня.
– Связной?
– И давно, Блад, ты крадёшь у своих? – усмехнулся Леон. – Полвечера убили на колёса, которые принадлежат нашему человеку. Слушай, я обязательно расскажу этот анекдот в центре. Твоё имя несколько дней не будет сходить с языка.
– Ну, с кем не бывает, тогда давай возьмём ту, что рядом. Времени всё равно в обрез, надо приступать к выполнению плана.
Леон звякнул отмычкой и огляделся по сторонам. Девушки Переделкина с шумом захлопнули дверь, и во дворе воцарилась тишина. Только изредка слышалось шуршание листьев и шум проходящих машин вдалеке. Леон быстро открыл дверь иномарки, после чего тут же сработала сигнализация. Блад взмахнул рукой и неприятный звук исчез, потом он покрутил у виска, давая однозначную характеристику товарищу.
– Совсем что ли красть разучился? Сейчас полгорода разбудишь, – и Блад тревожно обвёл взглядом близлежащие окна домов.
– Я привык только в особо крупных размерах, – пояснил Леон. – И потом, мы ведь не крадём, а берём во временное пользование. Вроде бы всё тихо. Хозяин уже наверное принял двести грамм и залёг на боковую.
– Я бы не был так уверен, сегодня по телеку лига чемпионов.
– Не все так беззаветно любят футбол. Ладно, садись, будем делать ноги, – Леон нажал на газ, и машина с грохотом помчалась по мостовой. – Наконец-то прокатимся с ветерком.

В самый разгар праздника, когда женщины уже выпили достаточно и вот-вот могло начаться чёрт знает что, из дальней комнаты послышался какой-то странный шорох. Поэтессы напряглись и хором уставились на Переделкина. Игорь Анатольевич пожал плечами и сказал не подумав:
– Может быть, мышь, знаете у меня одно время жила одна серая с хвостиком…
– Что?! – в ужасе крикнула Жанна и в испуге поджала ноги, как будто весь пол на кухне был усыпан мышами. Другие девушки тоже с тревогой начали озираться по сторонам. Только Эля казалось осталась крайне спокойной.
– Переделкин! – воскликнула она. – Разве так можно при дамах, а ещё поэт. – Потом она наклонилась поближе к нему, чтобы мог слышать только он. – Скажи по секрету, а это она у тебя пыль с подоконников хвостиком смахивает?
– В кои-то веки ты пригласил в дом интеллектуалок, – раздался в прихожей звонкий женский голосок. – Девушка-то у тебя догадливая, в раз меня вычислила.
– Кто это? – испугалась Эля, пряча свои голые коленки. – Жена?
– Напарница, – неохотно ответил Игорь Анатольевич. – Лиза, сегодня моё дежурство насколько я помню, ты пришла вне графика.
– А я почувствовала, что ты здесь решил отдохнуть от будничных забот. Ух ты, да тут цветник! – воскликнула Лиза, и с улыбкой появилась на кухне. – Давайте знакомиться что ли, меня зовут Лиза. Ваши имена я уже знаю, вы не слишком приватно разговариваете, слышно даже на лестнице. Переделкин, а меня ты так не угощаешь. Максимум жареный картофель и чай с лимоном.
– Лиза, не завидуй, это ведь мои сёстры по перу, – начал оправдываться Переделкин.
– Ага, значит, напарниц ты ценишь меньше. Эх, Сталкер, погубит тебя твоя поэтическая натура. Подхватишь венерическую болезнь, и снимут тебя с должности, это уж как пить дать…
– Что-то я никак не пойму, о чём вы между собой говорите? – облокотившись на локоть, спросила Ирина. – Может быть, мы вам мешаем? Если Переделкин будет любезен и отвезёт нас на машине, мы разъедемся по домам.
– Нет-нет, не стоит. В городе сейчас небезопасно. К тому же и свет в некоторых районах отключён. Темно как в гробу. Лучше поухаживайте за мной и налейте вина, – Лиза поглядела на Переделкина с чувством превосходства. – И не смотри так, сегодня твоя смена, имею полное право.
– А разве он сейчас на работе? – удивлённо спросила Яна, наливая Лизе полный бокал вина.
– Он ещё не проговорился? – по лисьи усмехнулась Лиза. – Совсем на него непохоже. Когда он приглашает к себе девиц более лёгкого поведения, он тут же им всё выкладывает как на духу, а вас стесняется, по-видимому. Впрочем, под утро, как правило, всё равно никто ничего не помнит. А вы что же, настоящие поэтессы? А с виду вроде не скажешь. Мне почему-то всегда казалось, что поэтессы внешне не так эффектны, как внутренне.
– Игорь, неужели ты водишь домой проституток? – не поверила белокурая Ирина. – Что-то этот образ никак с тобой не вяжется.
– А вы больше слушайте Лизу, она вам ещё и не такое расскажет. Просто у неё ко мне безответная любовь с первого класса, вот она и мстит мне за неё всю жизнь.
– И самоотверженно стирает пыль с подоконников. Очень даже похоже на правду, – чокнулась бокалами с незнакомкой Эля.
– Сталкер, тебя вызывает центр, – как будто какой-нибудь тост сказала Лиза. – Будь другом, прими груз сам. Я терпеть не могу этих венерийцев.
– Ах, вот в чём истинная причина твоего визита! – наконец-то догадался Переделкин. – А я уж поверил, что ты и вправду ревнуешь меня к поэзии. Девчонки, не скучайте я скоро.
И Переделкин ушёл в дальнюю комнату, откуда вскоре послышались какие-то непонятные звуки и голоса. Кто-то как будто спорил с хозяином на очень быстром и невнятном языке.
– Лиза, объясни, что здесь происходит? – попросила Эля. – Вы агенты иностранной разведки? Только ради бога не впутывайте нас в свои дела, пожалуйста.
– А вы уже в деле, и обратного пути нет, – усмехнулась Лиза и чокнулась с пустым бокалом своей новой знакомой. – Шучу, конечно. Если Переделкин сочтёт нужным, то расскажет всё сам. Тем более, сейчас это уже не столь важно. Базу в скором времени рассекретят. В мире грядут большие перемены.
Ирине показалось, что по коридору проследовали к выходу какие-то люди. Яна тоже заметила движение и чужаков. Позади всех шёл Переделкин. Он приветливо махнул рукой, и сказал:
– Я сейчас вернусь, принесу ещё пару бутылок вина.
– Кто это? – испугалась Яна. – Откуда здесь взялись эти страшные люди?
– Полностью с тобой согласна. Венерийцы – народ крайне отвратительный. В былые времена они грабили межгалактические суда, истребляли объединённое человечество, а сейчас у нас с ними мир, дружба и взаимная любовь. У Сталкера иммунитет на подонков, а я уже не могу. Того и гляди вышибу им из бластера мозги.
– Кто такой Сталкер? – спросила Эля и тоже налила себе полный бокал вина, осознав, что без него здесь не разберёшься.
– Сталкер? Наш связной. Он сейчас вернётся с вином. Ой, девочки, чувствую, сегодняшний вечер добром не кончится, – вздохнула захмелевшая Лиза.
– Факт, – подтвердила Ирина. – Я бы уже с удовольствием почитала вашему связному что-нибудь из своих последних стихов.
– Вместе бы почитали в два голоса, – согласилась Яна.
– Чувствуется, девчонки уже дошли до кондиции, – вынырнула из под стола Жанна, – им больше не наливать.
– А писать стихи очень сложно? – спросила Лиза, обратившись почему-то к Эле.
– Чепуха! Я сейчас тебя научу…

…Проснулись почти в обед. Переделкин обнаружил чью-то розовую пятку возле своего носа и задумался. То, что представилось его глазам, описанию не поддавалось. Все четверо поэтесс и напарница спали в одной постели вповалку в разные стороны головами. Благо, кровать оказалось широченной и умудрилась вместить всех. Сам же Переделкин обнаружил себя сидящим на полу возле дамского ложа. Игорь прекрасно помнил, как принёс вино и шашлык, как Эля с гордостью сообщила ему, что научила Лизу писать стихи. Но всё последующее вспоминалось какими-то кусками и урывками. Цельности не было не только в картинках, но и в ощущениях. Переделкин заботливо прикрыл барышень несколькими покрывалами, зевнул и направился в кухню. Надо что-нибудь приготовить богеме на завтрак. Было что-нибудь или не было – вот в чём извечный вопрос.


Глава пятая

Коренной марсианин и поэт Василий Иванович Стечкин заканчивал моделирование своего двойника. Тайный замысел человека искусства заключался в том, чтобы обмануть Дарью Степановну, его законную жену. Дело в том, что Василий Иванович любил посещать поэтический салон, когда как Дарья Степанова наоборот любила, чтобы муж больше уделял внимания семье, занимался хозяйством, иными словами гробил свой талант. По мнению супруги в салоне, который посещал её законный избранник, было много девушек лёгкого поведения и совершенно необузданной фантазии. От них можно было ждать чего угодно, поэтому Дарья Степановна предпочитала не рисковать, и перед тем как муж собирался отправиться в свой очередной поход за музой, закрывала его на ключ в гостиной. Понятно, что рано или поздно сердце обиженного и оскорблённого супруга должно было не выдержать и подтолкнуть его к решительным действиям.
Совсем недавно Стечкину стало известно, что венерианцы завезли на Марс совершенно новые технологии по созданию ИИ. Удовольствие было не из дешёвых, но поэту повезло, в конторе занимающейся разработками состоял на службе его старый друг по колледжу. Друзья, как водится, собрались, выпили, и у Василия Ивановича появился в руках инструмент для создания двойника. В коварный план Стечкина входило создать себе достойную замену в семье и спокойно посещать салон, когда как собранный им двойник будет сидеть взаперти в гостиной.
Что не говори, план был хорош со всех сторон. Во-первых, благодаря ему канут в лету былые конфликты, и Дарья Степановна станет ласковей и мягче в делах любовных, во-вторых, будущего двойника можно научить столярным и слесарным делам, чтобы помогал по дому во время отсутствия хозяина, в-третьих, двойника можно со временем обучить специальности и отправлять на работу вместо себя. В конце концов, жизнь даётся один раз и хочется посвятить её более интересным и увлекательным вещам, нежели бессмысленное валяние дурака в родной конторе. Таким образом, вдохновлённый своими идеями Стечкин завершал сборку своего второго «я». Сходство было идеальным. Та же причёска, тот же взгляд с укоризной, и даже некоторая излишняя припухлость щёк – всё выдавало в портрете двойника Василия Ивановича. Стечкин как великий скульптор бегал вокруг своего произведения искусства и доводил последние штришки до ума. Когда наконец всё было готово творец отыскал невидимую кнопку, находящуюся в районе пупа, и включил двойника. Тот очнулся, неуверенно осмотрелся, потом оценивающим взглядом смерил Стечкина и спросил:
– Я в раю?
– Почти, – ответил смущённый Стечкин.
– А вы, стало быть, и есть Бог?
– В какой-то степени, – поскромничал Василий и с удовлетворением поправил чуб, поймав своё отражение в зеркале.
– Я давно искал с вами встречи. Понимаете, мне кто-то неправильно спаял контакты, причём, сразу в нескольких местах. Как следствие я не умею толком ходить и плохо адаптируюсь к нестандартной обстановке.
– Чёрт знает что! – согласился Стечкин и почесал затылок. «Вроде бы по схеме собирал. Когда это он успел проверить? Впрочем, на тестирование времени всё равно не осталось».
– Да нет, вы здесь ни при чём, – успокоил Стечкина двойник. – В данный момент я переживаю своё восемнадцатое воплощение, и всякий раз меня подводят плохие контакты.
– Не переживайте, на это раз у вас не слишком сложная задача, может быть, и ходить совсем не придётся. Сегодня вам достаточно весь вечер просидеть в этом кресле. Посмотрите телевизор, поговорите с женой.
– О, я женат? Какая приятная неожиданность! Она молода?
– Относительно. Зато очень заботлива и говорлива. Не соскучитесь.
– И на том спасибо. Я понимаю, вашего доверия и расположения ещё нужно заслужить, но ещё с самого первого воплощения меня мучает один извечный вопрос. Разрешите задать?
– Валяйте, только покороче, а то у нас очень мало времени.
– Откройте секрет: курица или яйцо?
– Сначала было слово, – не думая, прояснил ситуацию Стечкин и начал торопливо собираться в салон. Перед его глазами тут же предстала молодая и восхитительная поэтесса великолепно пишущая сонеты.
– Её зовут Светлана? – тут же спросил двойник и улыбнулся глупой улыбкой хозяина.
– А разве я что-нибудь сказал? – опомнился Стечкин.
– Вы только о ней и думаете последнее время. Ей угрожает опасность?
– Нет, но лучше всё-таки подстраховаться, – сказал Василий и, дав последние указания двойнику, выбежал в сад.

Дарья Степановна приоткрыла дверь в гостиную и заметила, что муж сидит возле телевизора. Он к удивлению супруги с увлечением смотрел какую-то женскую передачу. Жена незаметно прокралась в комнату и, заняв выгодную позицию для атаки, начала первой:
– Что сегодня в салон не собираешься?
– Я уже давно там, – странно ответил муж и улыбнулся. – Садись посмотрим увлекательную программу.
– С каких это пор ты смотришь эту пошлятину? И что означает твоя фраза насчёт салона?
– Пошлятину смотрю чуть более получаса, а в салоне сегодня у меня неотложные дела. Нужно выручать Светлану. Она в опасности.
– Светлану? – вскипела жена и заходила кругами. – Я так и знала, что ты там шашни крутишь с поэтками. Но имей в виду, сегодня ты никуда не пойдёшь!
– Хорошо, – смиренно ответил двойник.
– Что? – удивилась жена. – Ты даже не будешь возражать?
– Нет, а зачем? Женщина всегда права.
– Удивительно. А как же Светлана?
– А Бог с ней!
– Ну, дела! – Дарья Степановна от удивления аж присела рядом с мужем на спинку кресла и погладила его по руке. – Кушать будешь? У меня твои любимые бефстроганов.

Стечкин с чувством распахнул двери салона Анны Павловны Штерн. Прямо у порога его заметили, и молодая Регина Витальевна тут же взяла Василия Ивановича в оборот.
– Как поживает жена, – с издёвкой поинтересовалась Регина, – не захворала ли?
– Всё хорошо, спасибо, – ответил Стечкин и попытался заглянуть через плечо поэтессы в зал.
– Там ничего особенного, Бормотов читает свои бездарные стишки.
– Бормотов? Ну что вы, Регина. Его же печатают, к тому же Анна Павловна относится к нему с трепетом.
– Её к нему отношение легко объяснимо. Ведь мэр является спонсором поэтического салона и нескольких изданий Анны Павловны в том числе. Так что ничего удивительного.
– Т.е. по-вашему, человек со связями не может быть талантливым?
– Ну почему же, из любого правила есть исключения, только это не тот случай.
– Вы слишком категоричны, Регина. После того, что я услышал о Бормотове, я теперь даже боюсь показывать вам своё новое стихотворение.
– А вы покажите на свой страх и риск. Тем более, сейчас появляться на глазах у публики всё равно бессмысленно. Все увлечены нашим кумиром.
– Хорошо, читайте. Вот распечатка. И учтите, вы первая.
Регина Витальевна несколько раз менялась в лице, бегая глазами по строкам Стечкина. «Какая восхитительная глупость! – думала про себя она, продолжая машинально проговаривать про себя текст».
– Нравится? – то и дело спрашивал поэт, пытаясь поймать настроение поэтессы.
– Точно не Бормотов! – воскликнула Регина и вернула Василию листок.
Стечкин по-своему понял оценку и расплылся в многозначительной улыбке.
– Ладно, пойдёмте в зал, – предложила Регина. – Там кто-то уже рухнул в обморок.
Стечкин с воодушевлением вошёл в зал и увидел лежащую без чувств поэтессу. «Светлана? – ошарашено мелькнула первая мысль». Девушка действительно оказалась Светланой. Той самой Светланой! Василий Иванович тут же вспомнил разговор с двойником, который спросил об угрожающей опасности.
– Господи, доктора! – завопила истерическим дискантом одна из поэтесс.
Стечкин ринулся к девушке со словами:
– Подождите, у меня, кажется, есть нашатырный спирт.
– Проходите скорей сюда, – девушки расступались, освобождая проход к телу.
Когда Василий Иванович наконец-то пробрался к потерявшей сознание поэтессе, девушка понемногу уже начала приходить в себя. Резкий запах придал ей сил, и она подняла голову и тихо произнесла, так, что мог услышать только Стечкин.
– У меня сегодня был очень сложный день, и я не успела толком пообедать. К тому же, низкое давление, а ещё эти стихи. Просто кошмар какой-то. Большое вам спасибо.
– Ничего-ничего, – скромно ответил Василий Иванович, – мне не в первой.
– Ну что там, обошлось? – склонилась над потерпевшей озадаченная Анна Павловна.
– Всё в порядке, – ответил Стечкин и помог девушке подняться.
Анна Павловна отошла вместе с Бормотовым в сторонку, а Василий Иванович остался возле Светланы. Та ещё некоторое время приходила в себя.
– Как поживают ваши сонеты? – поинтересовался Стечкин.
– А вы читали? – повеселела Светлана.
– Конечно, читал, очень трогательно.
– Спасибо вам за поддержку. Я почему-то раньше вас не замечала в салоне. Вы редко бываете?
– Да, всё некогда, домашние дела, заботы…
– Вы женаты?
– Как вам сказать…
– Скажите как есть.
– Немного, – смущённо сознался Стечкин.
«Вдруг дело зайдёт далеко, - подумал он, – а я не смогу пригласить её домой, будет выглядеть очень глупо, поэтому лучше сразу сказать правду».
– В каком смысле немного?
– Мы в ссоре. Из-за моего творчества. Жена считает, что я должен сидеть возле семейного очага, а меня тянет сюда, к высокому искусству, к вам, Светлана, – последние слова Стечкиным были произнесены так искренне и как бы сами собой, что в итоге он даже сам немного их испугался.
– Это ничего, – покраснела поэтесса. – Как удивительно, что вы мне сейчас об этом говорите. А если бы я не шлёпнулась в обморок, то никогда бы и не узнала вашего ко мне отношения? Но мне, правда, приятно.
– А может быть, пойдёмте в кафе, посидим, послушаем хорошую музыку, выпьем шампанского, поговорим?
Светлана улыбнулась, и начала пристально разглядывать Стечкина.
– А что на это скажет наша жена?
– А мы ничего ей об этом не станем говорить.
– Нехорошо обманывать близких и дорогих нам людей, – легонько щёлкнула по носу Стечкина Светлана. – Хорошо, я согласна. Поехали. Только нужно будет попрощаться с Анной Павловной, а то очень нехорошо получится, если мы ускользнём незаметно.
Хозяйка салона очень расстроилась раннему отбытию молодых людей. И хотя Стечкин утверждал, что у него масса неотложных дел, а Светлана попросила отвезти её домой в связи с плохим самочувствием, Анна Павловна продолжала сожалеть и расстраиваться.
– Сегодня такие люди в салоне: и Бормотов, и Переделкин, а вы расходитесь по домам. Остались бы ещё, попили чайку.
– К Переделкину не подступиться, у него сразу две телохранительницы сидят на коленях, а Бормотова мы уже послушали. Не переживайте, Анна Павловна, в следующий раз останемся подольше. Спасибо вам за прекрасный приём. До свидания! – попрощалась Светлана и, прихватив Стечкина, выбежала на улицу.
Василий Иванович усадил сочинительницу сонетов на первое сидение, прогрел мотор и, сев за руль, помчал свой авто в сторону ближайшего ночного клуба.


Глава шестая

– Меня частенько спрашивают, как учёного, есть ли жизнь на Земле, – начал отвечать на вопрос телевизионщицы седовласый учёный в элегантных очках. – Могу вам с полной уверенностью заявить: «никакой жизни там нет, не было и быть не может».
– А как же атмосфера, океаны, моря? Существует множество предположений, что Землю всё-таки населяют живые существа.
– Чепуха! Схоластика, беспочвенное фантазирование. Знаете ли, у нас любят выдумать себе приятную сказку, а потом в неё верить. Да, безусловно, нам всем хотелось бы найти во Вселенной братьев по разуму. Вот почему мы тут же бросаемся искать их на близлежащих планетах, где совершенно для этого нет никаких условий.
– Так и нет? Поясните, пожалуйста, нашим телезрителям.
– Во-первых, атмосфера. Вы должны понимать, что чистый кислород крайне вреден для живых организмов. Во-вторых, леса. Это же смертельная опасность! Совершенно непонятно, что в подобных нечеловеческих условиях может делать живой организм. В-третьих, впрочем, достаточно и первых двух причин.
– Очень интересно! – обрадовалась телеведущая. – А как же легенды, повествующие о том, что люди произошли от обезьян, эволюция и всё такое прочее?
– Девушка, неужели вы считаете, что я буду с вами всерьёз разговаривать на подобные темы? Никакой эволюции не было. Дедушкины сказки. Такие же реальные как сказки про фей или гоблинов. Ну, хорошо, – не с того, не с сего повеселел учёный, – допустим, есть эволюция. Тогда ответьте мне на простой вопрос, а какова её конечная цель?
– Человек совершенный, судя по всему, – улыбнулась молодая корреспондентка.
– Чушь! С какой стати? Почему это вдруг абсолютно необузданный природный процесс преследует какую-то конкретную цель?
– Но вы же сами предположили, – напомнила девушка.
– Т.е. вы хотите убедить меня в том, что эволюция хаотична и случайна, так сказать, вне всякого смысла?
– Ну что вы, я наоборот это у вас пытаюсь выяснить.
– Я вам уже всё сказал по этому поводу, и добавить мне нечего. Эволюция – миф, – учёный почесал затылок, крякнул и посмотрел на часы. – Впрочем, с чего вы это взяли?
– Что? – удивилась телеведущая.
– Да так, мысли вслух, – ещё более непонятно выразился учёный. – Всё мне пора. Спасибо за ваши вопросы. В следующий раз будьте внимательней, лучше готовьтесь к интервью, прочитайте хотя бы парочку книг накануне, – и учёный по-дружески щёлкнул корреспондентку по носу. – Незачёт.
– Постойте, а можно последний контраргумент? – попросила девушка.
– Хорошо, давайте, только быстро.
– Я – землянка, – призналась телеведущая и покраснела.
– Ах, вот оно что! Вот, какой, значит, поворот! – воскликнул учёный и внимательно осмотрел девушку. – То-то я смотрю, вы себя ведёте как-то странно, не по-марсиански. Спрашиваете очевидные вещи, сомневаетесь. Ну что же, у всякого правила есть исключения.
– Какие ещё исключения? У нас цивилизация.
– Ага, водопровод, промышленность, горячая вода среди лесов. Очень романтично!
– Я не понимаю, почему вы мне не верите? Перед вами в конце концов живой пример!
Учёный с сомнением потрогал телеведущую, потом подпёр подбородок и задумался.

– Блад! Слышишь? Просыпайся, приехали, – Леон заглушил мотор и ещё раз попытался разбудить Блада.
– Фу ты чёрт! – опомнился напарник. – Такая ерунда приснилась про мою первую жену.
– Мне тоже моя первая снится. Такая красавица, совсем не так как в жизни.
– Постой, а с чего ты взял, что тебе снится именно она?
– Глаза можно обмануть, а сердце – никогда. Кстати, не задумывался, почему во сне мы летаем в полнейшем одиночестве?
– Задумывался, может быть это память нашей души? Люди не летают, а вот душа парит. Парит над миром… – Блад запрокинул голову.
– Никогда не могу сообразить, когда ты шутишь, а когда нет.
– А ты не гадай, зри в корень, – ответил Блад и засобирался. – Нам предстоит прогулка не из самых простых.

Переделкин засыпал пельмени в кипящую воду и сел на табурет возле плиты. Последние инструкции из центра были крайне противоречивыми. Одни утверждали, что в самое ближайшее время необходимо покинуть Марс. Существовала гипотеза, согласно которой топливной кризис мог привести к полному уничтожению цивилизации, а потому, по их мнению, оставаться на планете крайне опасно. Другие были настроены более оптимистично и считали, что кризис удастся преодолеть, и последствия не станут столь катастрофичными. Третьи же и вовсе рвались в бой и считали своим долгом вмешаться в процесс и помочь марсианам с развитием технологий, способствующим быстрому переходу на другие более совершенные способы добычи энергии. Именно вчера поступила информация о том, что на Марс прибыли несколько десятков специалистов с целью совершить переворот в науке и спасти молодую цивилизацию. Переделкин не знал, как поступить и занял выжидательную позицию.
Первой из девушек проснулась Лиза. Её привёл на кухню приятный запах, распространяющийся по всей квартире.
– Очень мило с твоей стороны проявлять о нас заботу в столь ранний час, – напарница налила полный стакан воды из под крана и выпила залпом.
– И тебе с добрым утром, – ответил Сталкер. – Похмельный синдром? Кстати, в холодильнике ещё осталось немного вина.
– Спасибо. Я слышала, что мы снимаемся с якоря. Когда планируешь начать поковать чемоданы?
– Не знаю, я решил немного задержаться. Мне стало известно о прибытии спецотряда на Марс, и у меня сложилось ощущение, что всё ещё можно исправить.
– А как же инструкции? Центр спустит с нас три шкуры.
– У них сейчас у самих нет общей стратегии. Поэтому как бы мы не поступили один чёрт придётся нести ответственность за содеянное. Я принимаю решение, не торопиться с отъездом.
– Это ты из-за них? – кивнула Лиза в сторону спальни. – Становишься сентиментальным. К чему бы это? Ах, да! Я всё поняла. Ты влюбился в эту беленькую, которая учила меня поэзии. Что ж, из вас выйдет отличная пара. Предвкушаю доклад в центр: «В самый разгар топливного кризиса в марсианской провинции, связной Сталкер принимает единственно верное решение. Чтобы хоть как-то разрядить сложившуюся ситуацию на планете, он женится на местной аборигенке и поэтессе. В ближайшее время связной ожидает пополнения в семействе. Прошу центр выделить материальную помощь в размере двух месячных окладов молодой и ещё неокрепшей марсианской семье. Ваш агент, Скарлет».
– Брось молоть чепуху, – разозлился Переделкин и нервно помешал пельмени в кастрюле. – Как будто бросить на произвол судьбы целую планету – поступок достойный подражания.
– Но мы не должны вмешиваться. Таков закон.
– К чёрту ваши законы! – завёлся Переделкин. – Что тогда мы здесь делаем, если даже не попытаемся хоть что-то предпринять?
– Ты не хуже моего знаешь наши задачи на Марсе. У каждой цивилизации свой путь. Нам в своё время никто не помог.
– Откуда тебе известно? Если об этом не написали в газетах, то это ещё ничего не значит.
– Стоит помочь один раз, другой, потом привыкнут, перестанут полагаться на самих себя, на свой опыт. Начнут перекладывать свои проблемы на плечи других. Чтобы стать сильным необходимо пройти через огонь. А ты предлагаешь взмахнуть волшебной палочкой и всё устроить.
– По-твоему лучше сидеть и ждать: выплывет, не выплывет.
– Вспомни историю. Те времена, когда на нашей планете ещё не разгорелся конфликт из-за энергоресурсов, когда люди совершенно не желали думать о будущем. Их интересовали только они сами. Существовали даже фантастические теории о том, что чем больше мы будем тратить, тем ещё более щедро будет одаривать нас природа. Представь хотя бы на миг, что добрый дядя, примерно такой же как ты, в трудный момент взял бы да и подкинул нам нефти и газа ещё на тысячу лет. Тогда бы мы никогда не отказались от своих убеждений. Так бы и продолжали глупо упиваться бессмысленным существованием, прожигая свою жизнь, растрачивая по пустякам… Пельмени готовы? – вдруг поинтересовалась Лиза.
– Готовы, – Переделкин протянул ей тарелку и масло. – Но никто не собирается восполнять марсианам запасы нефти и газа. Речь не об этом. Необходимо спасти накопленный опыт и культуру, научить марсиан жить по иным принципам. Лично я не вижу здесь ничего плохого, как в альтернативе гибели цивилизации.
– Ты забываешь про особый путь. Кто знает, вдруг марсиане сами найдут выход, и он окажется непохож на тот, который попытаемся им предложить мы. Задумайся, в этом случае приобретут все, в том числе и человечество.
– И поэтому центр предлагает свернуть станции?
– Обычные меры предосторожности. Никто не хочет, чтобы в случае неблагоприятного исхода пострадали люди.
– А марсиане?
– Ах, ты опять про своих поэтесс? Не мучайся, забери их с собой. Я готова хоть сейчас заручиться поддержкой из центра. Думаю, они пойдут тебе навстречу.
– Что за шум, а драки нет? – зевая, появилась на пороге Эля.
– Завтрак готов, иди буди остальных, – сказал Переделкин. – У нас сегодня будет трудный день. Лиза, у меня к тебе просьба, попробуй разыскать Андрея. Подключи свои связи. Не мог же он сквозь землю провалиться.

А действительно, есть ли жизнь на Земле? Этим нехитрым вопросом задавались многие прогрессивные марсиане и не только потому, что Земля могла послужить им убежищем в случае какой-либо катастрофы на их планете, изменений климатических условий или остывании Солнца. В солнечной системе, так или иначе, было три планеты более или менее пригодных для жизни. Впрочем, возможно когда-то жизнь кипела и вокруг Юпитера. Но оснований в это поверить не было никаких. Однако, Марс, Земля и Венера казались наиболее подходящими для создания оазиса жизни. Может быть, Бог в своё время задумал три попытки. Не получится с первого раза, будет вторая, а потом уже и третья. Трудно предположить, что Меркурий когда либо сгодится для жизни. Возможно, к тем далёким временам человечеству придётся менять не только планету, но и солнце.
Хотя существовали на Марсе учёные, которые, занимаясь прошлым солнечной системы, приходили к выводу, что когда-то, возможно, и Юпитер был звездой, и там впервые зародилась жизнь, а уже потом перекочевала на Марс, потому как Юпитер остывал, и деваться разумным существам было некуда. Были и более смелые теории о том, что каждая планета ждёт своего часа. И на любой из них с большой долей вероятности может вспыхнуть жизнь. Однако, что делать с такими планетами как Плутон, до которых практически никогда не добираются тёплые солнечные лучи и у которых оборот вокруг солнца равен нескольким человеческим жизням? И на этот счёт существовала благодатная теория о том, что якобы во Вселенной встречаются планеты, способные согревать себя изнутри за счёт своей собственной лавы. Однако, жить в полной темноте? Нет, друзья, что-то не очень-то и хотелось.
Но сколько бы мы не строили предположений, ясно одно: человек – кочевник, извечный скиталец, странник ищущий толи самого себя, толи такого же странника, как и он. Ведь шутка ли, среди бушующей плазмы и спиральных временных вихрей вдруг ни с того ни с сего зарождается нечто совершенно иное, можно сказать, призрачное, дающее нам надежду, шанс попробовать изменить и переустроить этот мир, упорядочить всё то, что не имеет порядка. Но сколько нам потребуется для этого времени? И что такое это самое время, которого так чертовски всегда не хватает?
Сталкер не раз размышлял на подобные темы, любуясь симпатичными поэтессами салона Анны Павловны Штерн. И сколько было печали в том, что в будущем предстояло покинуть Марс, а значит навсегда остаться без этих вечеров и внимательных глаз своих любимых почитательниц. Переделкин, таков был местный псевдоним Сталкера, частенько подумывал о том, как бы забрать с собой всех, кого полюбил за эти годы. Но разве такое возможно? Марсиане слишком привязаны к своей земле. Они не смогут без неё, будут тосковать, и никогда не привыкнут к новой для них обстановке. Необходимо было во что бы то ни стало сохранить планету. Хотя марсиане никогда об этом не думали. Поступали легкомысленно, не заботясь о будущем. Они жили совершенно не понимая причин своего существования, законов природы, развития и сверхзадачи. Они всего лишь любовались всем тем, что дарила им жизнь, и ничего не хотели в ней менять даже тогда, когда впервые за долгие счастливые годы появились тревожные сигналы о дефиците энергоресурсов и всевозможных негативных последствиях, вызванных этим кризисом.

– Сталкер, – отпив чай из большой розовой кружки, начала Лиза, – тебе никогда не бывает страшно?
– Страшно?
– Ну да, от осознания того, что не понимаешь, зачем живёшь, ради чего, когда всё наскучило или когда наоборот что-то невыносимо тяготит. Этот космос…
Эля с тревогой подняла глаза, она как будто впервые услышала это имя. Вчерашний вечер казался ей каким-то ужасным сном. Кризис, какие-то странные люди в доме, появление Лизы, стёртая пыль на подоконниках и совершенно запущенная кухня…
– Врать не стану, случается.
– И как ты справляешься?
– Иду в салон к Анне Павловне.
– Помогает?
– Обязательно. Разве не видишь?
– Всё бессмысленно! Понимаешь? Все эти наши временные парадоксы, станции, центр…
– Нет, не понимаю. Лиза, ты просто утомлена. Тебе нужно переключиться на поиски Андрея.
– С поисков ответов? – улыбнулась Лиза. – А если его и вправду никогда не было?
– Надеюсь, ты шутишь? – поднял глаза Сталкер. – Тебе должно быть известна легенда о планете Фаэтон? Мы неспроста уже многие тысячи лет путешествуем по солнечной системе. Я чувствую, разгадка кроется именно здесь.
– Переделкин, я уж лучше поверю в твой поэтический салон, который снимает стрессы, нежели в сказку о всемогущем Фаэтоне. Ладно, попробую воспользоваться твоим советом и попытаюсь навестить Анну Павловну.
– Боюсь, что теперь это вряд ли возможно. Обстановка чрезмерно накаляется.
– Но ты же веришь в благополучный исход? И потом, кто мне мешает сходить туда раньше?
– Поймала на слове, – ухмыльнулся Сталкер. – Ну что ж, тогда за работу. Попробуй отыскать нашего героя для начала.
– А связаться со специалистами ты не пробовал?
– Обязательно, но всему своё время. Эля, что-то я никак не пойму, почему твои подруги до сих пор в постели?
Белокурая Эля чуть не поперхнулась от неожиданности, когда Переделкин вдруг обратился прямо к ней, потому что она уже долгое время вслушивалась в странный разговор, и ей даже порою казалось, что она находится за пределами кухни и подслушивает его из-за дверей.
– Игорь, извини, я забыла тебе сообщить, они мне сказали, что не любят ранний завтрак. Сейчас они гладятся и приводят себя в порядок.
– Да уж, у женщин своё представление об апокалипсисе. Им в любом случае хочется встретить это торжественное событие как полагается и при макияже.
– Что, всё так серьёзно? Господи, скорее бы вернулась мама из командировки. Я так переживаю за неё.
– С мамой всё будет хорошо, мы проследим. И не зови меня больше Игорем. Это выдуманное имя. Меня зовут Григ Стоун. Позывной Сталкер. Я связной межгалактической разведки, а Лиза – мой напарник, в миру Скарлет. Мы вместе уже несколько тысяч галактических лет. Успели друг другу поднадоесть за это время.
– Так это была не шутка? – испугалась Эля.
– Какая уж тут шутка? – помрачнел Сталкер. – Всё очень серьёзно.
– Ладно, босс, я отчаливаю, – сделала последний глоток Лиза. – Свяжемся по обычной схеме. Да, только что получила в наушник. Их зовут Леон и Блад, это они Адрюшу вашего к рукам прибрали. С ним всё в порядке. Заснул где-то возле гаражей. Благо ночи сейчас не такие холодные, будем надеяться, что ничего себе не отморозил.
– А с чего ради он туда полез? – удивился Сталкер.
– А бес его знает. Эти фраера вроде бы телепаты. Возможно, он пошёл на их зов. Да тоже кадры ещё те. Перепили вчера, вот и пошутили над парнем.
– Шуточки у этих спецов варварские.
– Не говори, в талантливых головах всегда гнездится бес. Ну ладно, я поехала забирать вашего героя, – и Лиза смахнув со стула свою дамскую сумочку выскользнула за дверь.
– Не могу никак поверить, – сказала Эля. – Я всегда считала, что все эти фантазии об иных мирах не более, чем сказки. И тут такое!
– Не думай об этом, мы такие же люди, как и вы. Лучше сходи и обрадуй Жанну. Андрея нашли, в скором времени привезут сюда. А к тебе у меня будет предложение. Ты, наверное, и сама уже догадалась какое?
– Я согласна, – обрадовалась Эля, – ты хоть и инопланетянин, но хороший. И мама будет довольна, вот увидишь…
– Господи, кто о чём, а девушки о свадьбе. Нет, у меня предложение ко всем вам совсем другого характера, мне нужна будет помощь. Я хочу побороться за рабочее место на вашей планете.
– Так значит, я тебе совсем не нравлюсь? А как же тогда расценивать вчерашнее?
– Ты о чём?
– О том! Теперь я узнаю настоящего мужчину, – у Эли тут же задёргалась бровь, навернулась слеза и покатилась по щеке. – Ты же признавался мне в любви. Забыл?
Сталкер усиленно пытался восстановить в памяти вчерашний вечер, но это ему не удавалось.
– Напротив, именно поэтому я тебя и прошу о помощи, – попытался выкрутиться он.
– Не ври. У тебя есть напарница.
– Но она не марсианка.
В дверях появились Ирина и Яна. Из-за их спин с хитрецой выглядывала Жанна.
– Ну и где наш завтрак? – поинтересовалась Ирина и добавила, поменявшись в лице. – Мы вчера забыли тебе сообщить.
– Точнее не забыли, нам хотелось сначала всё выяснить, – пояснила Яна.
– Да, нас специально направили к вам, так сказать, в распоряжение Сталкера, – уточнила Ирина. – Мы заранее обо всём были предупреждены. В том числе и о начале кризиса на Марсе.
– Так что распоряжайтесь нами по вашему усмотрению, – добавила Яна.
– Ничего не понимаю, – возмутился Сталкер. – Выражайтесь точнее. Что это ещё за группа особого назначения? Откуда присланы и кем?
– А откуда у нас ещё могут прислать? – изумилась Ирина. – Из центра, вестимо.
– И на кой… – не удержался Сталкер.
– Мы ожидали вашу реакцию, – хихикнула Яна. – Мол, на кой чёрт, они мне прислали ещё двух баб? Но это не совсем так.
– Ой, не пугайте меня. Ещё скажите, что вы другого пола.
– Нет, мы женщины.
– Слава богу, значит я в вас не ошибся, – съязвил Сталкер.
– Но у нас имеется специальная подготовка. Пять с лишним лет в спецподразделении Бориса Игнатьевича. Вам это о чём-нибудь говорит?
Сталкер на долгое время задумался, как будто что-то припоминая.
– Не может быть, только не это! Господи, я и вчера ведь мог догадаться, когда Анна Павловна вас представила. Ну и чем же вы теперь промышляете, космические принцессы?
– Безмерно скучаем, Григ. Знаешь, время такая удивительная штука. И вроде бы ничего ещё не было, а память уже не даёт покоя, – подмигнула Яна. – Но мы не хотели бы выдавать наши будущие намерения. Пусть пока всё остаётся в тайне.
– Хорошо, – согласился Сталкер. – Честно говоря, это меняет дело. Тогда пожалуй у нас появляется шанс.
– Точно! – согласилась Ирина. – Когда мы вместе, шансов значительно больше.
В этот момент все вдруг обратили внимание на Элю. Она смотрела своими красивыми голубыми глазами то на девушек, то на Сталкера и плакала, понимая, что окончательно и бесповоротно его теряет. Ирина подошла к марсианке и с чувством обняла её за плечи.
– Эля, он сейчас нуждается в твоей поддержке. И всем нам понадобится твоя помощь.
– А Жанна? – вдруг спросил Сталкер.
– Наш человек. Внедрённый уже несколько лет назад. Занималась сбором секретных данных о самых богатых людях Марса. Впрочем, в салон ходила, как и вы, по зову души, – ответила Яна.
– Надо же какое совпадение!
– Ничто человеческое нам не чуждо, – заметила Ирина, продолжая утешать Элю.
– А почему такие странные имена? – спросил Сталкер.
– Других мы ещё не заслужили, – пространно заметила Яна.
– Да, повезло же тебе Эля попасть в такую жуткую компанию. Судя по всему, весь этот вчерашний спектакль был разыгран исключительно ради тебя, – сказал Сталкер.
– И Анна Павловна тоже из ваших? – вдруг, перестав плакать, поинтересовалась Эля.
– Нет, она коренная марсианка, и никакого отношения к нам не имеет, – ответила Жанна.
– Так, быстренько ешьте, – распорядился Сталкер, – приводите Элю в порядок, и едем на объект.
Сталкер вышел из кухни, оделся и быстро спустился во двор, чтобы прогреть машину.
– Он всегда такой? – всхлипнула Эля.
– Какой? – переспросила Яна.
– Командир…
– Жуткий деспот, – кивнула головой Ирина.
– Не может быть! – воскликнула Эля, смахнула последнюю слезу и побежала краситься.


Глава седьмая

Лиза заглянула в салон Анны Павловны Штерн как раз в тот самый злополучный вечер. Оделась празднично как самая настоящая поэтесса в короткую юбку, едва скрывающую самые интригующие места. Эля ей объяснила, что в поэтессе обязательно должна быть какая-то загадка и недосказанность, вот почему Лиза накинула поверх прозрачной блузки небольшой шарфик, который как раз создавал некоторую недосказанность в её наряде.
– Здравствуйте! – заметила новую гостью Анна Павловна и представилась. –Вы тоже пишите стихи?
– Да! Совсем недавно. Меня зовут Лиза. Лиза Браун.
– Очень приятно, проходите, знакомьтесь. Я сейчас вас представлю…
– Не надо, – испугалась Лиза, – я ещё начинающая… Мне право неудобно.
– Ничего-ничего, посидите послушаете других авторов. У нас собираются очень сильные и неординарные поэты. Сегодня обещал быть сам Бормотов.
– Бормотов?
– Да, очень талантливый человек. Жаль, редко к нам заходит. Дела. Много работает, печатается в центральных газетах и журналах.
Лиза сделал многозначительную гримасу и прошла в зал. Комната сразу же поразила её ослепительной белизной, приятным сверканием люстр. Стоял шум, какой бывает на свадьбах, когда гости разбиваются на несколько групп по интересам. Лиза заметила знакомые лица. Эля и Жанна обрабатывали как раз того парня, которого она искала всё утро возле гаражей, Переделкин держал на коленях двух молодых особ, в последствии оказавшихся в его квартире. А всё-таки Сталкер стареет, решила она. Не распознать в хрупких созданиях галактический спецназ, это надо было умудриться. Воистину поэзия ослепляет.
– Лиза? Как ты здесь оказалась? – донёсся до неё удивлённый возглас Сталкера.
– Воспользовалась твоим советом, босс, – усмехнулась Лиза и поправила шарфик. – Как тебе мой прикид?
– Впечатляет! – согласился Григ, продолжая держать на коленях молодых поэтесс. – Не боишься парадоксов?
– Что ты, мне здесь уже нравится.
– Кто это? – спросила Переделкина Яна. – Что-то мы раньше её здесь не видели.
– Одна моя хорошая знакомая. Зовут Лиза. Кстати, тоже пишет стихи.
– Надо же! – с восхищением воскликнула Яна. – И как вы относитесь к постмодернизму?
– Весьма сдержанно и осторожно, – сказала наугад Лиза.
– Я тоже, знаете ли, больше придерживаюсь классических форм. А у вас есть вкус, красиво деваетесь. Очень приятно было с вами познакомиться. Яна, – и она протянула свою руку в знак приветствия.
– И всё-таки постмодернизм это сила, – зевая, вступила в разговор Ирина. – Я вообще сторонница прогрессивных направлений в искусстве. Недавно моя подруга, тоже очень талантливая поэтесса, написала стихотворение без единого слова.
– Старо как мир, музыка без звуков, стихи без слов, картины в виде чёрного квадрата, всё это мы уже проходили, – сказала Яна. – Эксперименты от ума. В настоящей поэзии нельзя обойтись без слова, проникающего в самую душу.
– Это вы очень хорошо сказали, – отметила сказанное Лиза. – Мне тоже импонируют стихи, когда в них есть и чувства и слова.
– Странно, что в наше прогрессивное время сохранились ещё любители застарелых форм. Вы ещё Дантеса вспомните. Сегодня будет Бормотов. Послушайте, как мыслят современные поэты. Это совершенно новый подход к поэзии. Так сказать авангард искусства, – объяснила свою позицию Ирина.
– А как же акмеисты и символисты? – услышав интересный разговор, подсел на диван рядом с Переделкиным Антон Зябликов. – Насколько я слышал, Игорь тоже отчасти приверженец символизма.
– Вы символист? – как будто в первый раз посмотрела на Переделкина, сидящая на правом колене, Ирина. – Никогда бы не подумала.
– Символист-символист. Его даже в журнале нисколько раз печатали в подобной компании, – подтвердил Антон.
– Ладно, не такими уж и популярными были эти журналы, – поскромничал Переделкин. – Сейчас почему-то всех, кто напечатался в какой-нибудь бульварной газетёнке или издал книгу стихов на свои же деньги, называют поэтами и принимают в союз писателей. Право ничего смешнее себе и представить нельзя.
– А я согласна с Переделкиным, – вдруг заявила Яна. – Сейчас мало кто пишет что-то путное. Практически никого не волнует будущее. Большинство меланхолично вспоминает прошлое, плачут об ушедшей молодости, об утраченных иллюзиях.
– Мне кажется, что вы слишком много требуете от поэтов, – заметил Антон. – Поэты никогда не интересовались прогрессом.
– Извините, но на мой взгляд именно поэты начинают первыми бить в колокола, когда нации или человечеству угрожает опасность. И если эта опасность исходит со стороны цивилизации, то почему все молчат или продолжают петь про свои лютики-цветочки? – возмутилась Яна.
– А вы считаете, что лучше сеять панику в человеческие сердца? – удивился Антон. – Или вы всерьёз надеетесь, что благодаря поэтам можно спасти цивилизацию?
– Но у человека должен быть шанс. Если люди перестанут быть варварами и научаться отказываться от благ, без которых можно легко обойтись, тогда возможно у них появится лишнее время, чтобы подумать и предотвратить самое страшное.
– Вы говорите так, как будто уже точно знаете о катастрофе, – сказал Антон, внимательно разглядывая Яну. – Вы не ясновидящая, нет?
Яна промолчала. Лизе в какой-то момент стало жаль марсианина, который единственный среди собеседников не знал о предстоящей катастрофе. Как это, наверное, страшно жить, даже не зная, чем завершится сегодняшний вечер. При этом спорить до хрипоты и кого-то страстно осуждать, строить невероятные планы.
– А вы сами, что думаете о топливном кризисе? – решилась на вопрос Лиза.
– Да с чего вы взяли, что я о нём думаю? – рассмеялся Антон. – В былые времена понятия не имели, что будем делать, если окончится кирза. И ничего, никто не умер. Сейчас о ней никто и не вспоминает. Думаю, что и топливный кризис надуманная проблема. Есть ядерная энергия, электричество, в конце концов.
– Вы, наверное, не представляете себе всей серьёзности проблемы? –нахмурилась Лиза. – Раз провели такую нелепую параллель с кирзой. На кирзе не была завязана промышленность всех государств мира. Нефть же – мировая валюта. И в случае с её резким подорожанием, могут произойти крайне неблагоприятные изменения в экономике. Возможны даже военные действия. Разве вы не исключаете мировую войну за энергоресурсы?
– Это уж вряд ли, – ответил Антон. – Мир напичкан ядерными зарядами. Кому охота взлетать на воздух?

Светлана села напротив Стечкина и взяла в руки меню. Надо сказать, что выбор блюд в данном кафе был отменным. Глаза разбегались, цены кусались, но Светлана старалась не думать в этом направлении. В конце концов, я ведь не с мужем в ресторан пришла, а с посторонним мужчиной, и на семейном бюджете это никак не отразиться.
– Заказывайте, не стесняйтесь, – подбадривал девушку матёрый поэт.
Светлана была не прочь хорошо отужинать и поэтому не заставила себя долго уговаривать. Заметив размашистость молодой поэтессы, Стечкин почесал подбородок, и несколько раз с неуверенностью прощупал карманы. Премия была на месте. Себе же Василий Иванович заказал несколько недорогих салатов и триста грамм коньяка.
– А вы что будете пить? – поинтересовался Стечкин.
– Если можно мартини и абрикосовый сок.
Официант вежливо кивнул и направился к стойке.
– А как же ваша машина? – забеспокоилась Светлана. – Я имею в виду коньяк.
– Ерунда, у меня сегодня есть подмена.
– В каком смысле? – удивилась Светлана.
– Двойник. Точная моя копия. Слышали о нанотехнологиях?
– Ничего себе! Робот что ли?
– Точно. Вершина человеческой мысли. Я его оставил дома с женой.
– И не боязно вам оставлять свою супругу с таким монстром?
Стечкин впервые задумался насчёт безопасности своей жены и несколько помрачнел. Было заметно, что об этом он совершенно не подумал, ослеплённый первыми успехами.
– Представляете, откажет у него какой-нибудь механизм или микросхема полетит в самый ответственный момент. И того!
– На что это вы намекаете? – поёжился Стечкин.
– На интимные взаимоотношения. Или в его программе нет подобных сложностей?
– Да вы с ума сошли! Какие ещё отношения?
– Самые обыкновенные. Жена ведь не в курсе, что имеет дело с роботом. Или у вас нет с ней взаимоотношений?
Стечкин покраснел как рак. Видимо, раньше ему не приходилось обсуждать интимные отношения с женой в присутствии поэтессы из салона Анны Павловны Штерн.
– Только не надо мне рассказывать, что вы уже пять лет как не живёте с ней половой жизнью и видитесь только по большим праздникам, – усмехнулась Светлана. – У вас на лбу написано, что это не так.
Стечкин схватился было за лоб, но потом спохватившись якобы поправил причёску и, опустив руки на колени, начал напряжённо молчать.
– Да ладно, расслабьтесь. Я тоже замужем. У нас схожие ситуации, разве что я не догадалась оставить кого-нибудь вместо себя, и муж в скором времени, скорее всего, начнёт мне названивать. Впрочем, у меня села батарейка, – и Светлана, махнув рукой, положила аппарат в сумочку.
Однако, напряжённая обстановка продолжалась до тех пор, пока не выпили по первой. Попробовали танцевать, но танцы оказались какими-то вялыми и неубедительными. Только когда выпили по третьей, чувства стали взаимными. Светлана начала расспрашивать Стечкина о детстве и далёких годах юности. Василий Иванович с удовольствием врал о своих первых любовных победах, а Светлана делала вид, что верит каждому его слову. За разговорами захмелевшие люди искусства не заметили каких-то странных перемен вокруг себя. Некоторые посетители почему-то начали быстро собираться и куда-то заспешили. Бар мгновенно опустел. Остались только несколько пар. К их столику подошёл странный человек в годах и попросил присесть. Светлана не смела отказать.
– Слышали последние новости? – спросил старичок.
– Нет, а что произошло, неужели мир перевернулся? – пошутила поэтесса и отпила ещё мартини. – Выпьете вместе с нами?
– Спасибо, – поблагодарил девушку старичок. – В мире начался нефтяной кризис. Цены за барель выросли в десятки раз. На биржах паника. Боюсь, в ближайшее время начнётся обвал мировых валют. Так что…
– Серьёзно? – помрачнел Стечкин.
– Абсолютно. Только что передавали в новостях. Неужели не заметили, как народ разбежался? Здесь собирается очень много банкиров и бизнесменов. Сегодняшняя ночь будет для них бессонной, как впрочем и многие последующие.
– Странно, а почему вы решили это рассказать именно нам? – спросила Светлана, закуривая сигарету.
– Вы же коренные марсиане? – вдруг спросил старичок.
– Не поняла…
– Значит, коренные. Понимаете, сейчас начнётся бог знает что. Даже я не смогу предсказать вам в полной мере, что случится завтра, поэтому я предлагаю вам убежище. Вы же хотели побыть вместе или я ошибаюсь?
– Это вас не касается, – резко отрезал Стечкин.
– Зря вы так нервничаете. Сейчас самое время подумать о своей собственной судьбе. Место совершенно безопасное. Будете жить как у Христа за пазухой.
– И с какой стати нам выпала такая честь? – продолжала дымить Светлана. – Учтите, у нас есть семьи.
– Я в курсе ваших дел, – усмехнулся старичок. – Но я могу взять с собой только двоих.
– Постойте, объясните толком. Куда вы собираетесь нас взять? – не выдержал Стечкин.
– На орбиту. Станция «Вегас». В ближайшее время мы собираемся вести наблюдение за вашей планетой. Нам нужны несколько человек из местного населения для того, чтобы лучше разбираться в тонкостях вашего мира. Мой выбор пал на вас.
– Ничего не понимаю, – продолжал недоумевать Стечкин. – Вы представитель другой цивилизации?
– Именно. Я ваш шанс на продолжение романа. У вас всё так интересно закручивалось. Будет очень печально, если отношения прервутся так и не начавшись.
– Но с чего вы взяли? – закурила ещё одну сигарету Светлана.
– Девочка, у вас всё на лбу написано, – расхохотался старичок. – Однако, к делу. Обрисую вам ваши перспективы на случай отказа, чтобы вы не слишком уж заблуждались на свой счёт. Вы Светлана погибните послезавтра в автомобильной катастрофе. Вас собьёт на перекрёстке свихнувшийся маньяк, решивший, что начался конец света. С вами, Василий Иванович, и того проще. Вы уже сегодня не доберётесь до дому. Глупая стычка с местной шпаной. Вы пожалеете им денег, а они вас пырнут ножом. Рана окажется смертельной. Впрочем, вам решать. Выбрать убежище, либо направиться навстречу своей судьбе.
– Вы спятили! – воскликнул Стечкин. – Откуда вам известно то, что ещё не произошло? У меня семья…
– Вот как? – старичок едва сдерживал улыбку. – Ещё несколько минут назад вы думали лишь о том, как затащить свою спутницу в постель.
Светлана перехватила испуганный взгляд Стечкина. Надо сказать, что захмелев и она несколько раз ловила себя на мысли, что пожалуй изменит своему мужу с этим идиотом. Однако, всякий раз старалась отогнать эту мысль подальше.
– У меня тоже есть муж, но признаюсь ваши сведения о будущем меня потрясли. Я не фаталистка, но почему-то вам верю. У меня были нехорошие предчувствия.
– Постойте! – почти крикнул Стечкин. – Мой робот, тоже почему-то предупреждал меня на ваш счёт. Он так и сказал, Светлане угрожает опасность.
– Вот видите, – хмыкнул старичок, – оказывается, предсказывать будущее умею не только я. И всё как будто бы сходится. Поэтому предлагаю вам выгодную сделку. Вы останетесь живы, а у нас появятся прекрасные консультанты.
– А как же наши родные и близкие? – спросила Светлана.
– В ближайшее время им ничего не будет угрожать, в отличие от вас. Впрочем, долгосрочный прогноз – не моя стихия. Знай мы всё заранее, тогда не стоило бы заниматься поисками и тратить время на пустую болтовню. Я пошёл греть машину, времени у вас пять минут. Если через это время я не увижу вас на выходе из бара, поеду делать предложение другим кандидатам, – и старичок похлопав Светлану по плечу направился к выходу.
Стечкин и Светлана с ненавистью посмотрели друг на друга. Шутка ли им обоим предстояло совершить предательство. Василий Иванович тоже закурил. Ему оставалось жить всего несколько часов исходя из предсказаний незнакомца. Интересно, а если остаться здесь и никуда не пойти? Светлана, как будто услышав Стечкина, покачала головой.
– Зря вы думаете, что сумеете что-то изменить. Если вы даже не пойдёте в тот двор, то вас настигнет другая участь. Они наверняка позаботились о том, чтобы наши знания о своей судьбе не повлияли на будущее.
– Предлагаете сдаться?
– У нас нет времени для манёвра. Давайте попробуем поиграть в их игру, а там будет видно, – с этими словами Светлана встала и, в первый момент чуть не потеряв равновесие, направилась к выходу. – И зачем я так напилась?
– Это я во всём виноват, – нагнал и подхватил под руку девушку Стечкин. – Осторожно, не запнитесь, здесь ступенька.


Глава восьмая

– Сталкер, да что ты вбил себе в голову? – негодовала Лиза. – Это их война, понимаешь? Мы не должны ни во что вмешиваться. Чем ты поможешь? Хочешь сгинуть на Марсе? Валяй. А что, о тебе красиво напишут в газетах. Пожалел бы хоть свою светловолосую фаворитку. Она уже тритий день без сна. Ходит как приведение. А ведь она пойдёт с тобой в окопы. Взгляни на неё! В окопы пойдёшь?
Эля прижала руки к груди и кивнула.
– Вот видишь! Ты можешь хотя бы ради неё не предпринимать своих дурацких попыток. Ведь никто не оценит.
– Я уже всё решил. Не будем начинать этот бессмысленный разговор, – продолжал собирать вещмешок Сталкер. – Эля останется на станции. В случае чего заберёшь её на Верону. Это не противоречит инструкции.
– Не противоречит инструкции. Выучила на свою голову! А ты у самой Эли спросил? Распоряжаешься её судьбой, как будто она твоя собственность. А может быть она хочет с тобой на боевом коне?
– Лиза, прекращай истерику. Всё равно ничего не добьёшься. Зачем раззадориваешь Элю? Она всё понимает. Я, Ирина, Яна и Жанна – специально обученные люди, приспособленные к любым условиям и нестандартным ситуациям. Эля для нас будет только обузой.
– Слава Богу, хоть так. А то я думала, что ты ради Марса пожертвуешь любимой девушкой. Это в твоём стиле. Родина, Отчизна, Надо. А что надо и кому? Марсиане сами виноваты в своих проблемах. Пусть и расхлёбывают. А во Вселенной может быть самое ценное это любовь, друзья. А ты хочешь ими жертвовать во имя мифического спасения цивилизации. Никто никого не спасёт, Сталкер. Марсиане профукали свои козыри! Всё, и в прикупе ничего нет.
Эля всякий раз с ужасом вслушивалась в речи Лизы, когда та говорила о её родной планете в таком тоне. Ей казалось, что та зачитывает ей смертный приговор. И хотя она понимала, что её соотечественники сами во многом виноваты в происходящем, однако, Эля считала, что напарница Грига была слишком жестокой, хотя ни словом, ни жестом она не выдавала своих мыслей и продолжала наблюдать за сборами Сталкера.
– Возьми меня с собой, – вдруг пересохшими губами попросила она. – Я не смогу здесь.
Григ оглянулся и как будто впервые за долгие дни заметил поэтессу. Вид у неё был ужасный: глаза ввалились, образовавшиеся под ними мешки выдавали крайнее переутомление, на щеках появились ямочки, что, впрочем, делало Элю ещё более привлекательной.
– И что ты будешь там делать? Что ты умеешь? – беспристрастно спросил Сталкер.
– Я буду с тобой. А ещё… – Эля задумалась, не решаясь сказать, – …я могла бы поработать медсестрой.
– Не боишься крови?
Эля вновь сжала кулаки и заходила по комнате.
– Но мне нужно что-то делать. Я так не могу…
– Здесь от тебя будет больше пользы. Поможешь Лизе. Кто-то же должен прикрывать наши тылы, – вдруг улыбнулся Григ и с нежностью посмотрел на марсианку.
– Стирать пыль с подоконников? – ухмыльнулась поэтесса.
– Нести круглосуточное дежурство. В любой момент могут прибыть гости.
– Зачем ты меня обманываешь? Вашу точку давно уже закрыли, ты сам говорил, что теперь это твой личный энтузиазм. Значит никто не приедет.
– Не факт, – вмешалась в разговор Лиза. – Ситуация выходит из под контроля. Возможно любое развитие событий.
За дверью послышались торопливые шаги. В комнату вбежала запыхавшаяся и чёрная от сажи Ирина.
– Антон погиб, – выдохнула она.
– Зябликов? – испугавшись спросила Эля.
– Да. Случайно попал в перестрелку возле продуктового магазина. Всё так глупо получилось, я подоспела слишком поздно, – Ирина опустила голову.
–Уже третий из наших, – упавшим голосом произнёсла марсианка.
– Я готов, – после некоторой паузы сказал Григ. – Выдвигаемся немедленно. Яна и Жанна?
– Они здесь, командир. У вас есть какой-нибудь план?
– Спасаем всех, кого удастся спасти, – ответил Сталкер и толкнул дверь. – Попутно попытаемся разыскать Леона и Блада, чтобы узнать каковы успехи Марса в освоении новых технологий.
– Если только они живы, – крикнула вдогонку Лиза, и Сталкер остановился в дверях. – Учёные уже третий день не выходят на связь. В районе базы позавчера были замечены беспорядки. Взорвано несколько противотанковых гранат. В перестрелке погибли пятеро блюстителей порядка.
– Я слышал сводку, – отрезал Сталкер. – Всё равно попытаемся связаться. Локальные войны ещё не самое страшное. Я очень опасаюсь масштабных боевых действий. По моим данным в этой стране сохранился наибольший запас нефти и газа. Очень вероятно, что бывшие союзники и враги попытаются взять ресурсы под свой контроль.
С этими словами Григ покинул станцию. Быстренько спустился вниз. Возле подъезда на полных парах его ждал БТР. Яна и Жанна приветствуя замахали ему руками. Лица их были в копоти. Ирина догнала Сталкера и спросила:
– Ну и как тебе аппарат?
– Годится, – ответил Григ и посмотрел в безоблачное небо, которое как будто нарочно посмеивалась над людьми, предвещая тёплый и солнечный день. Но каким он станет на самом деле, не мог предугадать никто.

На станции «Вегас» шёл обычный будничный день. Все обитатели были заняты делом и шлёпали по полу магнитными ботинками. Станция несколько минут назад ушла в тень, Марс закрыл солнце, и места возле иллюминаторов заметно опустели. Закат всякий раз собирал множество местных обитателей. Даже в курилках исследователи, обсуждая между собой важнейшие темы дня, касающиеся кризиса на Марсе, время от времени поглядывали в космос и любовались великолепным зрелищем.
– Считаешь, что мы зря теряем здесь время? – спросил Эрнест, закурив длинную сигару, когда последний луч солнца исчез в тени планеты.
– Многие люди этим заняты практически всю свою жизнь, – отшутился Рамке, научный консультант главного.
– Твои прогнозы? Или как обычно человек разумный похоронит свою родную планету в руинах…
– Во-первых, не родную. Надеюсь, для тебя не секрет, что первой планетой, которую они разметали в пух и прах, был Фаэтон. Во-вторых, у меня есть большие сомнения по поводу кризиса.
– Не понял, поясни.
– Я всё больше склоняюсь к мысли, что центр сам устроил всю эту заварушку. Играет с огнём. Так сказать, клин клином вышибают. Решили провести чистку рядов.
– Интересная теория, но мимо фактов. Все наши данные говорят о том, что на планете действительно запасов осталось на несколько лет при нынешних потребностях народонаселения. Подобные обстоятельства вполне могли спровоцировать кризис.
Рамке улыбнулся широкой улыбкой и посмотрел собеседнику прямо в глаза.
– Для центра не проблема ввести в заблуждение сторонних наблюдателей. Они это делали не раз. У них здесь свои задачи. И по моему глубочайшему убеждению, кризис на Марсе возник не без их участия.
– Ищут след Фаэтона?
– Возможно, пытаются форсировать события. Наверняка они уже просчитали все расклады вперёд и хотят толкнуть Марс на иную стезю развития. Им не хватило время. Совершенно очевидный факт.
– Но центр вроде бы свернул все станции на планете.
– Ты всегда был наивным человеком, Эрнест. Разумеется, центр всеми правда и неправдами будет показывать окружающим, что не собирается вмешиваться во внутренние дела Марса. Однако, по моим сведениям на планете уже действуют несколько специально подготовленных групп. Так что апокалипсиса нам не видать как своих ушей. Зря шеф надеется увидеть очередной фейерверк. Его не будет.
– Вот как? И ты так спокойно об этом говоришь?
– Я не думаю, что шеф решится вмешиваться в планы центра. Чревато.
– Т.е. мы будем надеяться на случай? – недоумевал Эрнест.
– Ты чрезмерно любопытен, коллега. Я не намерен посвящать тебя в стратегические планы. Придёт время, сам всё узнаешь.
– Страшный ты человек, Рамке. Кстати, а откуда эта сумасшедшая теория о том, что нынешние марсиане таки испепелили Фаэтон?
– История очень давняя и запутанная. Есть две теории на этот счёт. Первая гласит о том, что на Фаэтоне разразилась ядерная война. Запасов планеты хватило, чтобы разнести её в пепел. Но сам понимаешь, предположить, что Фаэтон был пороховой бочкой крайне сложно. Нынешний Марс выглядит намного скромнее. Поэтому многие склоняются к теории смертоносного луча. Якобы Фаэтон уничтожило Солнце.
– Солнце?
– Эрнест, ты меня удивляешь. Неужели мама не читала тебе в детстве сказок о звёздах, падающих на землю и превращающихся в прекрасных фей?
– Но зачем Солнцу уничтожать Фаэтон?
– Всё очень просто. Фаэтон угрожал Марсу. Планета сорвалась со своей орбиты, благодаря деятельности местных жителей и грозила столкнуться с Марсом. Солнце вмешалось в этот процесс и уничтожило Фаэтон лазерным лучом. Карающая рука звезды, не слышал о такой теории?
– Сдаётся мне, что ты водишь меня за нос.
– Не веришь – не надо. Удовольствие ниже среднего тебя переубеждать. Но рассуди сам, стал бы центр засылать сюда столько людей только потому, что марсиане уничтожили Фаэтон в банальной ядерной войне. Это случается сплошь и рядом. Однако, весь Марс напичкан агентами. Тебя это не удивляет?
– Нисколько. Марс стоит на гране катастрофы. Центр всегда интересовали внештатные ситуации, – возразил Эрнест. – И потом, у марсиан есть теория, что они прибыли не с Фаэтона, а с одного из спутников Юпитера.
– Вот поэтому ваш отдел и занимается второстепенными задачами, – расплылся в улыбке Рамке. – Для того, чтобы совершить открытие, необходимо обладать чутьём, а у ваших ищеек есть только лобовая кость. Спутник Юпитера заселили после Фаэтона. Дело в том, что Марс был ещё не готов к приёму гостей на момент его гибели. Вот почему Солнце защитило только что зародившуюся планету. Вступилась за дитя.
– Вот как. Очень оригинальный подход. Может быть, тебе переквалифицироваться в агенты?
– А с чего ты взял, что я уже не агент? – Рамке посмотрел на Эрнеста пронзительным взглядом.
Эрнест докурил сигару и затушил её о край пепельницы.
– Нисколько не удивлюсь. От тебя всякого можно ожидать, – и Эрнест взглянув на товарища как на сумасшедшего вышел из курилки.
На выходе он чуть не сшиб с ног Стечкина, который тоже направлялся покурить и отдохнуть от текучки. Коллеги пожали друг другу руки и сделали несколько неудачных попыток разойтись.
– Вот чёрт! – усмехнулся Эрнест. – Сегодня точно не мой день. С самого утра не задалось.
– Такая же беда, – согласился Стечкин и уступил-таки проход коллеге.
– О, марсиане пожаловали! – обрадовался Рамке. – Ну и какие сведения поступают с большой земли?
– Малоутешительные, – погрустнел Василий Иванович. – Согласно последних сводок кругом мародёрство и беспорядок. Демократические государства не могут справиться с разгулом преступности. В ближайшее время возможен приход к власти тиранов. Скорее всего, тот, кто окажется жёстче и сильнее и приберёт к своим рукам остатки энергоресурсов. Это будет новая и небывалая в истории диктатура.
– Ну, подобное развитие событий ещё полбеды. По крайней мере, планете ничто не будет угрожать.
– Как же, а свобода? Мы столько веков боролись и выдавливали из себя раба, чтобы опять вернуться к истокам?
– Выдавливали раба, говоришь? – отчего-то повеселел Рамке. – Скорее наоборот. Древние были намного свободнее вас. Они не зависели не от нефти, не от газа, не от правительства и его политики, не от экономики, не от подачи тепла и электроэнергии в дома. Современный цивилизованный человек – раб вещей и законов, которые сам же и выдумал на свою голову. Взять хотя бы вот это, – и Рамке показал на дымящуюся сигарету. – Курение один из факторов зависимости, а значит несвободы. Так что не переживай, ничего вы не утратите. Скорее наоборот приобретёте.
– Но ведь там гибнут люди…
– А когда было иначе? – удивился Рамке. – На протяжении всей вашей истории гибли люди, и даже целые планеты.
– Это что вы имеете в виду?
– Да так, к слову пришлось, – смутился Рамке. – Кстати, вы тоже совсем недавно погибли. Я читал сводки и видел вашу фамилию в списках. Выражаю вам свои соболезнования, а также родным и близким покойного.
– Ну и шуточки у вас…
– Ничего личного. Извиняйте, если что не так, – сказал Рамке и вышел из комнаты. – Передавайте привет Светлане.
Стечкин кивнул и закурил вторую сигарету. Он думал о доме, о жене, о том, что оставил её один на один с этим роботом, чёрт бы его побрал. Всё по-прежнему казалось ему каким-то страшным сном, когда в душе не иссякает надежда, что вот-вот он должен проснуться и всё будет как прежде. Но пробуждение не наступало, а сон обрастал всё новыми и новыми страшными подробностями.

Третью неделю Леон и Блад пытались внушить местным учёным открытие новых источников энергии способных заменить нефть и газ. Леон трижды оставлял на столе черновики, которые уборщица методично сметала в мусор и выносила за территорию института. Проворный Леон, пользуясь случаем, подкинул идейку нового топлива начальнику научного отдела Степану Ивановичу Бричкину, после чего тот на радостях запил и напрочь забыл про открытие. Другой учёный Вениамин Крышкин, узнав о нефтяном кризисе окончательно потерял веру в человечество и поэтому Блад постеснялся обращаться к нему с чертежами и формулами. Однако, спустя некоторое время, решил-таки попробовать.
Вениамин как обычно ёрзал на стуле и грыз простой карандаш, когда таинственные незнакомцы подсели за его стол с двух сторон.
– Послушай, дружище, у нас для тебя есть кое-какой материал, – начал Блад.
Крышкин мельком взглянул на формулы, потянулся, покрутил карандаш и заявил:
– Бред. Даже не о чем говорить. Первое утверждение слишком тривиально, ну а всё остальное… Неужели вы думаете, что до вас никто не пробовал изобрести идеальное и недорогое топливо, способное заменить нефть? А эти выкладки против всех законов физики. Вы что кончали, уважаемый?
– Леон, подскажи пожалуйста, что я кончал, – шёпотом попросил Блад. – Я понятия не имею о высшей школе на Марсе.
– Гарвардский, – вслух сказал Леон. – Устраивает?
– Гарвардский? Не смешите мои бакенбарды! Тогда с какой стати вы бегаете здесь с этими бумажками? Вас давно ждут в белом доме с распростёртыми объятьями. Идите сразу туда.
– Но молодой человек, эти формулы верны и работают. По ним по крайней мере уже… – Блад осёкся и посмотрел на Леон, тот приставил палец к губам, выражая уверенность в том, что в данной ситуации лучше не сливать достижения величайших цивилизаций первому попавшемуся марсианину, пусть и учёному.
– Ну что, – обрадовался Вениамин, – нечем крыть? Бросьте вы это неблагодарное занятие. Через пару месяцев ситуация разрешится сама собой. И не стоит играть в орлянку с судьбой.
Блад выхватил из рук Крышкина чертежи и, подхватив за руку Леона, выскочил из кабинета.
– Я ещё должен их уговаривать. Ноги моей здесь больше не будет. Какое высокомерие! Он даже не удосужился пошевелить мозгами, – выругался инопланетянин. – Какого чёрта мы бегаем за ними, как за малыми детьми? Чёртовы фаталисты! И что делать дальше?
– Будем искать, – беспристрастно заметил Леон.
После нескольких дней методических поисков очередного избранника остановились на кандидате наук Колосове. Молодой человек был замечателен тем, что появлялся на работе в трезвом виде и подавал большие надежды.
Операция «докторская диссертация» должна была начаться в осенний холодный вечер. Алексей, так звали молодого специалиста, прогуливался по скверу с собакой. На соседней улице шла продолжительная перестрелка, в которой никто никак не мог победить, а в доме напротив невыносимо кричала женщина или кошка (издалека было крайне сложно разобрать). Озираясь по сторонам, Колосов с трудом справлялся со своей собакой на поводке и неописуемым страхом, готовый в каждую минуту нырнуть в подворотню или в подъёзд. В этот момент и появился Блад с болонкой. Возле уха модной и мирно настроенной собачонки алел бант, глаза были полны оптимизма и благополучия, что нельзя было сказать о породистой овчарке, бока которой ввалились, а глаза выражали полнейшее разочарование не только в хозяине, но и в самой жизни. Крайняя несовместимость характеров и социального положения псов сыграла свою негативную роль. Болонка с открытым сердцем бросилась на волкодава, чтобы хоть как-то развеселить его, но тот от испуга пустился наутёк, унося за собой неказистого учёного. Всё произошло настолько быстро, что Блад так и не успел ничего сообразить. Дверь в подъезде захлопнулась, и учёный был таков.
– Опять ушёл? – вылез из укрытия Леон.
– Такое ощущение, что на этой планете никому не нужны дополнительные источники энергии, – расстроился Блад.
– Марсиане – народ непростой. К ним нужно найти подход.
– Это точно. Может быть, ему открытие на блюдечке с голубой каёмочкой принести?
– Лучше сразу нобелевской премией наградить.
– А как насчёт телепатии? Марсиане – люди набожные, посчитают, что Бог подсказал им выход из сложившейся ситуации. Это нам на руку.
– Опасно, надо бы наверняка, чтобы никаких ошибок. Времени слишком мало. Некогда вдаваться в мистику, – Леон сдвинул брови. – Слушай, а если самим выдать себя за учёных и предложить изобретение сразу же в производство? Подделаем документы и вперёд. Сколько можно топтаться на месте? Время уходит, а результатов всё нет.
– Можно попробовать. Только нужно организовать встречу в самих верхах, чтобы наверняка бить прямо в яблочко. У тебя есть знакомые депутаты или министры?
– Нет. Но можно взять одного из них в заложники и предложить либо смерть, либо внедрение нашего изобретения в кратчайшие сроки. Могу тебя заверить, что самые выдающиеся и отчаянные люди Марса действовали именно так, – и Леон потёр ладони. – Когда приступаем к операции?
– Сумасшедший, для этого нужно иметь хотя бы приблизительный план действий.
– В подобной стране это лишнее. Здесь принято действовать на авось. Потому как всякий, кто поступает согласно правил или следует букве закона терпит крах. Только чистая импровизация может принести успех.
– Когда это ты успел так глубоко вникнуть в суть местных традиций?
– В прошлом я даже попытался пустить здесь корни. Влюбился в прелестнейшую марсианку. Она мне рассказала очень много интересных историй. У неё был нетрадиционный взгляд на вещи и просто фантастический профиль!
– А почему был?
– Она погибла в автомобильной катастрофе.
– Не знал, извини.
Леон на некоторое время загрустил, потом достал из кармана пару авиабилетов так, чтобы их увидел напарник.
– Откуда они у тебя? – удивился Блад.
– Знаешь, я предчувствовал, что у тебя ничего не выйдет с учёными.

(продолжение следует)



Читатели (1254) Добавить отзыв
Я рада, что даже во всей этой салонной катавасии, гениальный Переделкин неизменно остаётся героем однозначно положительным.

Автора же, тоже, кстати, Переделкина, не премину похвалить за четкую прорисовку сюжета, компактные и насыщенные юмором диалоги, тонкий подтекст, хороший стиль и слог.

Свите - объявляю благодарность за тщательную проверку рукописи. Грамматических ошибок в этот раз мной не обнаружено.

Вообще, по мере знакомств с Вашим творчеством замечаю, что мой интерес к автору Переделкин, увеличивается, причем, не только как к писателю и поэту, но и как у неординарной личности. Хочу так же с радостью Вам соообщить, что недавно обнаружила на сайте Стихи.Ру, которому из всех других сайтов со свободной публикацией, я уже много лет отдаю свои предпочения, Вашу авторскую страницу. Так что будем теперь встречаться и вне салона:)
02/10/2007 13:41
Гм... Опечатка, которую в салонах при желании можно выдавать за проявление признаков мании величия:

"Вообще, по мере знакомств с Вашим творчеством замечаю, что мой интерес к автору Переделкин, увеличивается, причем, не только как к писателю и поэту, но и КАК У НЕОРДИНАРНОЙ ЛИЧНОСТИ."

Но я просто клавишей промазала. И вместо "У" здесь следует предлог "К".

Со смущённой улыбкой,
Ваша поклонница.
02/10/2007 13:47
Ага, интересно у тебя с личностью получилось. Вообще роман задуман как катастрофа. Через салон пройдёт топливный кризис, просто хотелось проследить судьбы поэтов на фоне глобального переустройства мира.
такие планы.

На стихире давно не бывал. После того как там исчез форум, я перестал посещать страницы стихиры. Когда-то там был редакторский состав и кипели страсти, хотя по большому счёту читать было нечего. Однако я нашёл на стихире много интересных авторов или они меня нашли.
03/10/2007 08:15
<< < 1 > >>
 

Проза: романы, повести, рассказы