Он ходил по квартире голый на стенах висели
Одежды костюмы прежней жизни
Ходил он в тапочках потому что не любил
Холодные каменные полы
Надо обязательно оговориться они были ему
Неприятны
Она тоже была голая, красивая, раздетая, свободная
С распущенными волосами
Надо обязательно добавить, сидела она на
Рассыпанном сахаре, курила и пила кофе
- А ты что в той жизни стихи писал
Она засмеялась прозрачным смехом, совсем
Неплотским и посмотрела на выбитое стекло
- Да, пытался, ответил он, и сказал
- А ты знаешь этот дом завтра снесут
Она закрыла глаза и посмотрела на события
Будущего
Здесь будет автомобильная развязка. И большой
Рекламный щит
- А ты знаешь, прервал он её что мы
Друг другу снимся.
- Да. ответила она, я даже больше знаю
Что же ты знаешь?
- _Я знаю что нас выдумывает поэт
Вот почему он не любит холодные каменные полы
Они рассмеялись
И вылетели из дома прочь

Эта пара - они никогда не мёрзли

Красное солнце капало с сосулек ледяной пещеры. Закутанные фигуры полярников тяжело ступали по снегу. Они слышали только собственное дыхание и скрип снега.
И вдруг этот свободный нагой смех, который катился как солнечный зайчик по бескрайнему белому пространству.
Эти не скованные одеждой мужчина и женщина шли легко широкими шагами как нудисты – хиппи по пляжу.
Заросшие сосульками полярники сняли защитные очки и только моргами покрытыми инеем ресницами : « Лучше никому не рассказывать»

Им никогда не было жарко

Аборигены африканских джунглей считали, что они боги.
Этот белый мужчина и белая женщина появлялись в сопровождении львов
Они чувствовали боль на расстоянии Они подбирали умирающих львят.


перемещение было доступно для них и свободно как мысль

Они оба были актёрами драматического театра в одном прибалтийском городе.
Сначала они поженились, потом развелись, потом снова поженились
Они декламировали друг другу свои роли
Это был их язык
У них была старая машина – Опель Адам 38 года, на которой они однажды наехали на что-то невидимое
В груде металла не было следа их тел
И не могло быть. Они превратились в двух кошек
и некоторое время смотрели на загоревшийся Хорьх
Потом шерсть стала принимать странный серебристый оттенок
И полицейский оглянувшись подумал: Странно всё это?, глядя на двух воронов
С золотыми когтями
Вороны? Они летели и видели как из домов выходят люди
Они летели до заброшенного дома
Что бы выпить волшебное GALA
И превратится в две огненные реки
Только так они смогут попасть во дворец на дне моря
Не один драматический актёр не смог бы так выразить вопрос «Быть или не быть?»
Как свесившаяся с дерева анаконда над жертвой.
Они змеились, струились, сплетались двумя анакондами в мутной воде Амазонских тропиков.
В цепи превращений их тела принимали разные формы, но иногда они сохраняли человеческие лица или только глаза.


Смотри,
Может, это самолёт летит?
Так и знал, что она это скажет.
Может мне сказать, что там я сижу?
Так и знала. - Сказала она.
Пора попросить разрешения на посадку. -
Сказали они вместе.
Опять придумали эти двое что-то? -
Сказали остальные.
Он и она уже были далеко
И не слышали этих слов.


Проснись!
Было слышно или это было выведенно на листке Слышишь! Проснись...
Там на сцене замешательство
Все тебя ищут, Адам
Но силы оставляли Еву
И она присела и как будто к чему то прислушиваясь уснула Проснись, проснись....

Не знаю вот так может завершить историю подумал автор

Проснись,..проснись
Смотри, самолёт



Соавторство

Саквояж Минут и Изабелла Валлин