Бернар быстро шёл по оживлённой улице. Дождь прошёл, хотя небо было серым и не приветливым. На душе..., но с некоторых пор он избегал этого слова, с упорством человека желающего избавится от чего, то надоедливо-необходимого. В конце концов, чувствовал он себя превосходно в свои тридцать семь лет. Здоровье не давало сбоев. Было стабильно-крепким, и он с удовольствием отметил, что за последние почти два года не обращался к врачам. «Вот что значит спорт и сбалансированное питание», - думал он. Опять что-то кольнуло у Бернара в голове — какая-то мысль, но он отмахнулся от неё. Итак — он в Париже! Бог мой его мечта сбылась! Он живёт и работает в Париже. Не в каком-то пригороде, не на окраинах, а на Елисейских полях. Радостно, но чего-то не хватало ощутить эту радость в полной мере. Это, как шампанское без пузырьков — просто вино. Именно эти пузырьки шепчут: «Свершилось!». И ещё много чего шепчут, от чего идёт голова кругом, и ты чувствуешь себя на вершине, может быть маленькой, но вершине мира.
Обходя лужи, уже усыпанные листьями, Бернар быстро приближался к своей квартире. Поднявшись к себе, он увидел на столике, возле своей двери почту. Это были письма, приглашения на разные мероприятия, газеты, журналы. Бернар собрал всё это в кучу и хотел уже выкинуть всё сразу, но увидев одно письмо, остановился. Вошёл в свою, хорошо обставленную квартиру, открыл конверт. В нём было особенное приглашение. Он знал, что получит его. Бернар сел. Картинки прошлого стали всплывать перед ним в хаотичной, но вполне определённой последовательности.
Вот он молоденький выпускник престижного вуза. Ему чуть больше двадцати лет и он как бы на перепутье — куда пойти? Потом он видит себя в своём родном городке. Уже прошло несколько лет. Он работает штатным корреспондентом маленькой газетёнки. Пятнадцать лет. Бернар закрыл глаза и потряс головой. Пятнадцать лет жалкого, почти нищенского существования, как он считал. Бернар вздохнул и привычно потянулся за сигаретами в карман пиджака. Но вспомнил, что бросил курить уже почти два года назад. Сейчас почему-то вспоминались разные поездки по городкам Франции, где бывало интересно и весело знакомится с незнакомыми людьми. Писать об их жизни. Бернар завидовал самому себе, своей открытости и интересу к миру. Своей бурной энергии и мальчишеской наивности. Сколько разных знакомых у него было. Где это всё? Растерял. Хотя сейчас он директор одной солидной газеты. Всё крутится вокруг него. И Бернар был рад этому, хотя что-то неуловимо-тонкое всё не давало до конца насладиться этим теперешним положением. «Да, как пузырьки в шампанском»,- подумал он и усмехнулся. И опять, он ностальгически погрузился в воспоминания.
Когда Бернару исполнилось тридцать пять лет, стало ясно, что предстоит провести остаток лет в ожидании, честно говоря, смерти главного редактора своей захолустной газетёнки. Такая перспектива удручала честолюбивого Бернара. В своих амбициозных мечтах он уже видел себя в Париже, на подходе к должности главного редактора какой-то известной газеты. Как-то раз, напившись, он, заговорил об этом со своим приятелем Мишо. Они сидели в кафе, трепались о жизни, женщинах и обо всём том, о чём обычно разговаривают молодые мужчины за бокалом вина или ещё чего покрепче. Мишо нравился Бернару своей обходительностью, справедливостью и кристальной честностью. «Неудачник»,- понимал про него Бернар. Но, зато, ему можно было всё рассказать и не боятся всеобщего обсуждения своих тайн. Бернар вспомнил слова Мишо: «Да как ты можешь говорить, что ты неудачник? У нас в газете ты самый перспективный корреспондент и все пророчат тебе должность главного редактора в будущем. Ты отлично ладишь с людьми. Весельчак и душа общества. А Лора? Самая красивая девушка городка. Она ведь любит тебя. Будь я на твоём месте, давно бы женился и обзавёлся парочкой весёлых детишек. Ты сам не понимаешь своего счастья». А Бернар только злился и говорил, что ни черта Мишо не понимает в жизни. Что годы уходят, а Париж всё дальше и дальше отодвигается. И, что не видать ему Елисейских полей. А бывать там, в выходные — только портить себе настроение и напиваться потом. «А Лора? - продолжал он. — Ну да, уездная красавица: наивная и добрая. Была бы поамбициозней, давно бы мелькала на обложках парижских, толстых журналов. А ты Мишо, - Бернару было стыдно вспоминать, - ты слабохарактерный неудачник, серая мышка и не когда тебе не быть главным редактором». Бернар вспомнил, как растерянно заморгал Мишо, покраснел и замолчал. Жалко было на него смотреть. Но Бернару в тот момент было всё равно. Он был полон какой-то внутренней решимостью кардинальных перемен. Он был готов продать свою душу Дьяволу, но выбраться из этого городка в Париж, к этому нескончаемому празднику жизни, как он думал. На следующий день, Бернар не стал, извинятся перед Мишо. С тех пор жизнь стала отдалять их друг от друга. И хотя Бернар это видел, но поднявшаяся в нём злость вела его дальше, к заветной цели.
Бернар уехал в Париж, ни с кем не переговорив перед отъездом. Уехал, как отрезал. В Париже он долго ходил по разным редакциям газет и журналов, в поисках престижной и перспективной должности. На него смотрели, спрашивали сколько лет, понимающе улыбались, но выше простого корреспондента с испытательным сроком, ни чего не предлагали. И только в одной газетёнке ему предложили работу без испытательного срока с условием, что он сегодня возьмёт интервью, и к завтрашнему утреннему выпуску газеты статья должна быть готова. Это была, наверное, уже двадцатая редакция. Бернар сбился со счёта. В отчаянии он ухватился за это предложение. Была уже вторая половина дня, а ехать предстояло за город к какому-то профессору. К его восьмидесятилетию и готовилась статья. Поймав такси, Бернар поехал. Был тусклый зимний день, шёл дождь со снегом. «Скоро Рождество»,- думал он. Бернар гнал от себя мысли о Лоре, Мишо и своём городке. Хотя именно сейчас очень хотелось, вернутся туда. Зайти в редакцию, уже украшенную гирляндами, шарами и традиционной ёлкой. Рассмешить всех какой-нибудь выдуманной историей, налить себе кофе и сесть за свой рабочий стол, чувствуя себя как дома. Бернар вздохнул. «И что я тогда не послушал себя,- думал он, – бросил бы всё и вернулся».
Дальше было вот что. Приехав к профессору, в его роскошный особняк, построенный в готическом стиле и соответствующей обстановкой, Бернар надеялся управиться, за пару часов. Но неожиданно задержался до полуночи. Профессор тоже вначале видимо надеялся быстро завершить своё интервью. Но видя, что Бернар увлёкся сам того не замечая, профессор сам чем-то заинтересованный стал беседовать с Бернаром не только по теме интервью, но и на разные другие темы. О чём только они не говорили: и о всеобщем потеплении, о глобальной мировой политике, о переходе на другие источники энергии альтернативные нефти, о перемещении магнитных полюсов и о многом другом, столь же интересном и захватывающем. Эрудиция профессора была феноменальной. Глубина его знаний потрясала, казалось, что он прожил не одну, а несколько жизней. А к Бернару, как будто вернулся молодой задор и стремление сделать свою работу отлично, он опять почувствовал в себе пульс жизни.
Бернар возвращался в редакцию, повеселевшим. В такси, на ходу он редактировал свои записи. Статья вышла роскошная и понравилась всем. Сам Бернар ходил под глубоким впечатлением от знакомства с профессором, потрясала сила его интеллекта. Бернар чувствовал себя растерянным. Он не знал, как ему пробиваться к своим вершинам. Через несколько дней Бернар получил приглашение от профессора на званый обед в честь его восьмидесятилетия. В душе Бернара возникли два противоречивых чувства: одно – это радость и надежда, что там он может познакомиться с нужными людьми. А другое чувство, не очень заметное – ну просто как иголочка, колющая в груди.
И конечно Бернар поехал. Он очень тщательно привёл себя в порядок в VIP салоне, затем купил себе новый официальный костюм и туфли.
За городом уже лежал снег. Деревья стояли припорошенные им, словно готовые к празднику. Воздух был холодным, вкусно пахнущий свежестью. «Как дома»,- подумал Бернар.
«Здравствуйте», - это его уже встречали дворецкие. «Охраны нет, или её невидно», - посмотрев по сторонам, отметил Бернар. Он показал им своё приглашение. «Месье Бернар проходите в каминный зал, там все гости», - говорил один из одинаково одетых и одинаково причесанных дворецких.
Окна первого этажа особняка были ярко освещены. Бернар вошёл и остановился на пороге. В огромной каминной зале было человек двести приглашенных. Все в строгих костюмах, белых рубашках. Женщины в очень дорогих, шикарных платьях и украшениях. Сердце у Бернара глухо застучало. Немного закружилась голова. Он на миг представил себя виновником торжества. И все пришедшие собрались специально из-за него. «Вот оно, вот так должно быть у меня»,- сладко шептал какой-то голос в голове . Как во сне он переступил порог залы, не слыша первые приветствия и вопросы к нему. Но Бернар быстро взял себя в руки и уже отвечал кому-то, кокетничал с дамами и даже умно побеседовал с каким-то представительным мужчиной в смокинге. Он наслаждался этим великолепием, этой роскошью интерьера, которую так выгодно оттеняли гости. Хозяин дома появился через полчаса также строго одетый, как все присутствующие мужчины. «Да, заложил бы я душу Дьяволу, чтобы добиться такого же положения», - второй раз в жизни так подумал Бернар.
Профессор стоял недалеко от камина, и отблески пламени являлись последним штрихом в этой изумительной помпезности окружающего интерьера и гостей. От всего этого веяло чем-то древним и немного пугающим. Или всё это только казалось Бернару, который в принципе уже смирился с так называемой «серой жизнью». И вдруг его, как бы дразня, пригласили посмотреть на другую недосягаемо желаемую для него жизнь. Как будто какой-то бархатный занавес открылся, но пробьёт двенадцать часов и всё пропадёт и занавес уже навсегда закроют. Такие мысли были в голове у Бернара, доставляя ему боль и мучение. Поэтому он потихонечку напивался, желая забыться и хоть немного отогреться на чужом празднике жизни.
Тем временем гости по очереди подходили к профессору, поздравляли его, что-то дарили, некоторые фотографировались с ним. Когда подошла очередь Бернара, он уже был порядком пьян. Но профессор, не обращая на это внимание, как-то особо по-отечески выслушал его. И Бернару показалось, что профессор выделяет его из всей этой роскошной, но всё, же толпы. Бернар даже прослезился, произнося традиционные поздравления. Что происходило после, он помнил смутно. Гостей становилось всё меньше, и вроде бы и свет в канделябрах потихоньку тускнел. А камин всё более и более выделялся своей яркостью в этой огромной зале.
Бернар сидел в кожаном кресле у камина. Дальние концы залы уже небыли освещены. На каменном полу отражались огоньки пламени. В другом кресле напротив, сидел профессор, они были одни.
- Друг мой,- сказал профессор,- я позволил себе оставить вас ночевать у меня. Не сочтите это за бестактность, просто вы напомнили мне меня самого, когда я был молодым. Мне очень приятны те годы, когда во мне бушевало так много желаний и страстей. Чего уже нет сейчас. Я вам завидую, право слово завидую.
Профессор, грустно улыбнувшись, положил свою руку на руку Бернара. Бернар ощутил необыкновенную холодность его руки.
- Я стар и в моей жизни уже всё было. Даже то, о чём вы и не решились бы мечтать. Я бы с удовольствием поменялся с вами местами.
Бернара стали душить рыдания. Сквозь них, стесняясь и захлёбываясь, он неожиданно для себя начал говорить о том, что на самом деле он сам хотел бы поменяться местами с профессором. Что готов продать душу Дьяволу, лишь бы как-то изменить течение его неудачной жизни. И наплевать ему на свои порывы и желания, если нет денег для их осуществления.
- К чему эта пылкость натуры, если не можешь себе всего этого позволить,- обведя глазами окружающую обстановку сказал Бернар.
- Хорошо,- глухо сказал профессор. И звук его голоса гулко отозвался в пустой зале.
- Вы уже третий раз объявили своё желание. Я вижу, что мы с вами действительно очень хорошо понимаем друг друга. Наши желания конечно немного отличаются. Но самое главное это то, что мы хотели бы поменяться местами. Что бы вы ответили на такое предложение,- спросил профессор.
Бернару показалось, что в его глазах заплясали адские огоньки. Но Бернар был сильно пьян и ситуация казалась ему не реальной.
- Наверное, это всё мне сниться,- думал он,- или профессор говорит так, желая только, дружески, подбодрить меня. Он шутит.
Поэтому он позволил себе ответить: «Да».
- Интересно, как будет выкручиваться профессор из такого щекотливого положения,- подумал он,- наверное, всё сведёт по-философски к шутке.
Но профессор, внимательно посмотрев на Бернара, сказал: «Вы должно быть не совсем верите в это. А напрасно. Мы подпишем с вами договор, где будет сказано, что мы с вами поменяемся душами или тем, что должно быть на этом месте. Вы получите шестьдесят миллионов евро. А через два года мы обменяемся и телами. Но я даю вам шанс. В течение двух месяцев до окончания срока вы можете передумать, аннулировать наш договор, вернуть мне все деньги и сохранить свою душу при себе. Если до окончания срока вы этого не сделаете, то договор автоматически вступает в силу. За два месяца до окончания срока я пришлю вам приглашение. Однако если вы желаете всё оставить на своих местах – по договору, то тогда не приезжайте ко мне. Повторяю – договор автоматически вступит в силу ровно в двенадцать часов ночи двадцать первого декабря».
- Ну, точно разыгрывает меня,- подумал Бернар,- шестьдесят миллионов евро?! Ладно, завтра проснусь, и всё вернётся на свои места. А настроение и вправду улучшилось. Давай подыграю ему, может, поможет мне сделать карьеру или усыновит меня,- уже с иронией подумал он.
- Да я вижу, вы прогрессивно мыслите. Идея об усыновлении неплохая,- весело сказал профессор.
Дальше всё происходило не реально быстро и чётко. Принесли уже отпечатанный договор, нужно было лишь расписаться. Затем принесли второй договор об усыновлении, где говорилось, что в случаи смерти профессора всё имущество переходит к его приёмному сыну – Бернару. И была приписка, что договор вступит в силу, если первый договор не будет расторгнут.
- Какой-то бред,- думал Бернар, но потом задремал и заснул.

Проснулся он в гостинице, где остановился по приезду в Париж. На стене сидел большой, чёрный таракан и нагло не собирался убегать, даже когда Бернар стал подниматься с кровати. Голова раскалывалась от боли, хотелось пить. На столе в ведёрке со льдом стояла бутылка дорогого шампанского, и ещё какая-то еда была рядом. «Вот гад,- о таракане подумал Бернар,- это он ждёт остатков моей трапезы». Бернар силился вспомнить, как он очутился в гостиничном номере, но не мог.

Лора сидела на своём рабочем месте в редакции маленькой провинциальной газеты и набирала на компьютере свою статью для праздничного выпуска. После того, как уехал Бернар он ни разу ей не позвонил. Она ещё проверяла электронную почту на своё имя, но всё реже и реже. Хотя сотовый телефон всё время держала поближе к себе. Первое время в редакции только и говорили о Бернаре, его внезапном отъезде, об их с Лорой отношениях. Но постепенно жизнь входила в свою колею. Люди занимались своими делами, им было некогда вспоминать о Бернаре. Лора понимала, что он не мог поступить иначе. В последнее время он очень нервничал и злился по пустякам. Хотя ей он ни чего не рассказывал, она знала о его честолюбивых стремлениях. Она понимала, что Бернару было тесно в их маленьком городке. Он задыхался и страдал от невозможности быстрого исполнения своей заветной мечты – самому управлять своей газетой и её направлением. Она просто ждала и надеялась. Когда ей было особо тяжело, Мишо развлекал её. И действительно с ним она успокаивалась и даже смеялась. Мишо говорил: «Вот увидишь, приедет твой принц на белом коне. Поживёт в Париже, может, сделает карьеру, приедет за тобой и увезёт отсюда. А может просто соскучится, бросит всё и вернётся и станет всё по-прежнему». Главный редактор ворчал: «Вся талантливая молодежь уезжает. А у нас кто останется работать?».

После Рождественских праздников наступили будни. Бернар ходил на работу в редакцию, старался как-то выделиться своими статьями на фоне общей парижской суеты. Старался попадать на светские тусовки. О происшествии он почти не вспоминал. Но через месяц, в Январе он получил чек от профессора на шестьдесят миллионов евро. После этого детали того странного вечера стали прояснятся. Бернар прислушался к себе. Но не чего странного он не почувствовал. Вроде бы всё было как всегда.
- Ну да ладно, а деньги? Деньги! Я богат! Теперь я могу купить какое-нибудь издательство,- восторженно говорил себе Бернар. Я отмечу открытие этого бархатного занавеса в ту прекрасную, полную роскоши и великолепия жизнь. Я…»
Он замолчал и стал вспоминать. Договор. О чём там говорилось? Он почти не чего не помнил. Только что-то об обмене душ и цифра два года. Надо будет поехать к профессору и поговорить обо всём, об этом. Когда Бернар приехал в особняк, ему ответили, что профессор уехал. Его пригласили в несколько знаменитых университетов для обмена опытом. И приедет профессор через два года. Бернар был в замешательстве.
- Вот записка для вас,- сказал один из двух одинаковых дворецких.
В записке говорилось: «Вы не верили, а всё свершилось. Дерзайте. P.S. Оставляю вам договор об усыновлении, для разрешения разного рода проблем, которые могут возникнуть».
В течение нескольких дней Бернар думал об этом странном случае. Потом он устал и расслабился. И тут непреодолимое желание быть респектабельным, быть на высоте в прямом и переносном смысле повлекло его за собой. Он купил большую квартиру на Елисейских полях. Великолепно её обставил. Сменил полностью свой гардероб. Только модные и весьма дорогие бренды висели в его платяном шкафу. Купил несколько дорогих автомобилей, о которых давно мечтал. Словом исполнил все свои детские и не детские прихоти. И, конечно же, для осуществления своего заветного желания – купил контрольный пакет акций, одной достаточно престижной газеты. Он стал её директором и главным редактором. Сначала Бернару доставляло неописуемое удовольствие читать статьи, написанные другими авторами решать, публиковать их или нет, менять стили газеты – от более модных направлений к классическим и наоборот. Он забавлялся. Писал и свои статьи, но потом всё реже и реже. Затем охладел к этому занятию и стал просто директорствовать. Первое время Бернар посещал все светские вечеринки, он стал вхож в самые престижные клубы, двери домов самых влиятельных людей Европы открылись для него. Ему льстило это перешептывание: «Повезло парню. Не успел приехать из провинции, а уже заправляет вместе с нами. А у его приёмного отца миллиарды... Интересно, а почему он его усыновил? Он что внебрачный сын?». Кто-то не двузначно намекал на голубой оттенок всей этой истории. Бернар купался в лучах славы. Женщины, которые раньше даже бы не посмотрели в его сторону, теперь старались быть замеченными им. Он приезжал на вечеринки всё время на разных дорогих автомобилях и в столь же дорогих нарядах.
О Лоре Бернар почти не думал. Она отодвинулась куда-то вдаль, в прошлую, унылую серость. Так он определил своё прошлое. Определил и не думал о нём. Он часто менял женщин. Бернар жил в азарте. Ему хотелось везде успеть появится, блеснуть и прочувствовать эту долгожданную красивую жизнь, которая так внезапно на него обрушилась. Хотя иногда он слышал в себе голос, который говорил, что надо бы разобраться, хорошенько подумать, о том, что происходит. Надо разыскать профессора, ведь Бернар ни чего о нём не знает. Этот странный договор. Неужели это все, правда? А если нет, то почему ему дали деньги, да ещё такое количество? Может правда он внебрачный сын профессора и это такая отцовская шутка? Но жизнь закружила его в каком-то адском хороводе не давая опомниться. И этот внутренний голос звучал всё реже и тише.
Именно в это время и произошла его последняя встреча с Лорой. Она, должно быть, ждала его у дома. Бернар подъехал на своём новеньком «Додже», с новенькой девушкой. Лора быстро шла к нему со счастливой улыбкой, окликая его: «Бернар». Но тут, же она осеклась, улыбка пропала с её красивого лица. Он понял, что она увидела девицу, выходившую из автомобиля. Девица обняла Бернара, говоря что-то вроде: «Милый пошли я замёрзла». Лора стояла напротив него, стараясь не встречаться взглядом. Она тихо сказала: «Я тут проездом. Ну, вот и свиделись. Ну, мне пора. Прощай». Она немного подождала, как бы ожидая ответа. Но ответа не прозвучало. Лора повернулась и пошла, сначала нерешительно, а потом все, ускоряя шаг, словно хотела, прямо сейчас растворится, исчезнуть из его поля зрения. Бернар только пробормотал: «Лора…». А она уже уходила в плотную, людскую толпу прохожих, скрываясь из глаз. Первым порывом у Бернара было желание догнать её, расцеловать, увести к себе…. Но какой-то морок внутри головы путал мысли, замедляя его, отупляя. И эта давящая пустота в груди, появившаяся с какого-то времени. Они не давали возможности всё почувствовать и принять правильное решение. И Бернар упустил момент, когда вероятно ещё можно было попытаться что-то исправить. А для этого нужно было, чтобы рядом находились близкие, верные друзья.
Несколько минут спустя, когда Лора уже скрылась в толпе, какой-то голос внутри него произнёс: «Так, наверное, даже и лучше. Ну, кто она? Провинциалка. Не место ей здесь. Ещё опозорит меня своим неумелым поведением».
И вихрь жизни дальше повлёк Бернара, всё ближе подводя к уже приготовленной, неминуемой развязке.

В своём азарте всё попробовать Бернар даже купил себе спортивный самолёт и освоил полёты на нём.
Женщин он подбирал под свой имидж. Часто их менял, так как они быстро надоедали ему. «Куклы потребительницы»,- так он стал их называть.
Через некоторое время Бернар стал ко всему остывать. Пропускал вечеринки, перестал раскатывать на своих шикарных автомобилях, даже полёты на самолёте забросил. Женщины стали его раздражать. Всё это уже не приносило ему прежнего удовольствия. Даже его желанное директорство не возбуждало в нём прежних желаний. Можно было сказать, что и эти парижские будни стали для него серыми. Бернар часто стал оставаться дома и просто ходил из комнаты в комнату в своей пустой и роскошной квартире. Он полюбил философию, историю и ещё много того, к чему раньше относился поверхностно и безразлично. А вот старые его привязанности ушли в небытие.
- Как странно,- часто вслух рассуждал он,- и чего это я так стремился в этот Париж? Как тут скучно и серо. Эти крикливые, лживые люди, которые меня окружают. Как они мне надоели.
И вот за два месяца до окончания двухлетнего срока он получил, как было условлено это письмо от профессора. Бернар застонал. Он вспомнил Мишо, их разговоры и дурачества, Лору, тех людей, которых знал раньше, по своим рабочим поездкам по Франции. Да это были настоящие люди со своими слабостями, странностями, причудами – с душой. Бернар задумался: «С душой. А где она у него? Почему в груди только всё усиливающееся ощущение пустоты и темноты? Надо быть честным – ведь это всё договор, который он заключил почти два года назад. Этот коварный профессор всё рассчитал. Увидев провинциального молодого человека с его страстями, пылающими в душе, конечно, он захотел окрасить свои серые дни в яркие цвета. А он Бернар, как он мог подписать такой договор, что он «Фауста» не читал, что ли? Классический развод. И что теперь делать? Деньги истрачены, вернуть он их не сможет, а значит, при всём желании расторгнуть договор он не в состоянии».
Бернар вдруг понял, что дни его сочтены. И только теперь информация об обмене телами просочилась в его сознание.
- О Боже и как я мог об это забыть!?- в ужасе прокричал Бернар. Да я сразу стану старым и немощным. А он – профессор мой сын получается и ему же всё и вернётся.
Бернар застыл в оцепенении. До него только сейчас и дошёл весь кошмар положения. Он умрёт вместо профессора. А тот молодой, бодрый будет жить и веселиться. Бернар потерял счёт времени, он ходил взад и вперёд по квартире и думал, думал. « Я приеду к профессору, отдам ему всё, что осталось, а недостающую часть буду выплачивать,- прикидывал возможные варианты Бернар,- Я буду требовать справедливости. Я буду угрожать ему, нет, я буду умолять его аннулировать этот проклятый договор...».
За два месяца после получения этого письма Бернар сильно изменился. Он постарел и стал очень походить на профессора. Он сутулился, у него старчески дрожали руки и слезились глаза. Видя себя в зеркало, и каждый день, замечая свою всё большую похожесть на профессора, Бернар понимал, что к полуночи двадцать первого декабря трансформация закончится и он превратится в профессора. Поэтому он накануне назначенного срока завершил все свои незаконченные дела.
Теперь он был спокоен и решителен. И вот наступил этот день - двадцать первого декабря. После обеда Бернар начал собираться. Он что-то надел на себя несмотря, что это за вещи. Сел в первую, попавшую под руку свою машину, и поехал. Нервная дрожь по всему телу нарастала. С трудом справляясь с управлением на скользкой дороге, он всё же доехал до пригорода. Ещё один поворот и покажется особняк профессора. «Я всё смогу, у меня всё получится»,- как заклинание твердил Бернар. Циферблат часов в машине светился, показывая одиннадцать часов вечера. «Это будет сюрприз для некоторых»,- многозначительно улыбаясь, вслух говорил Бернар.
В свете машинных фар он видел деревья припорошенные снегом. «Как дома»,- сказал он, и это было последнее, что он сказал. На повороте он не повернул и машина, сорвавшись с обрыва, пролетев метров десять, упала и загорелась. Бернар уже не чего не чувствовал . На мгновение он увидел до боли родную комнату редакции газеты в своём городке. Она была, как всегда нарядно убрана перед Рождеством. Он так же увидел Лору. Она целовалась с Мишо. Бернар облегчённо вздохнул и улыбнулся. «Как дома»,- с трудом прошептал он. Взрыва он уже не услышал…
А на утро все газеты писали о смерти профессора, в результате остановки сердца, и о трагической гибели, в автокатастрофе его приёмного сына. И о том, что сын профессора часть денег завещал своим друзьям, живущим в маленьком городке, а ещё часть завещал на ежегодные премии молодым журналистам по номинации – «Лучшая статья о жизни в провинции».
За окном тихо падал снег. В редакции газеты было тепло и уютно, и как прежде на Рождество она была украшена шарами, гирляндами и традиционной ёлкой. В комнате находились двое. Лора обняла Мишо и сказала: «Да, я стану твоей женой и рожу тебе парочку весёлых ребятишек, как ты хочешь». Они обнялись, и стали целоваться и не услышали чей-то тихий шепот: «Как дома».