Глава ССLVIII


26 ноября 167-я пехотная дивизия 53-го армейского корпуса, развивая наступление танковой армии Гудериана на восток в направлении Дедилово - Узловая, форсировала верховья Дона в районе Иван-Озера и продолжила наступление, развернувшись на участке фронта Иван-Озеро – Дедилово и прикрыв брешь между наступающими на её флангах 29-й и 10-й мотодивизиями.
Вскоре пехота наткнулась на позиции свежей 239-й сибирской дивизии противника. Гудериан немедленно развернул 29-ю мотодивизию и ударил по сибирякам с тыла. Командир сибирской дивизии предпринял попытку отойти на юго-восток, но там его уже ждала пехота 10-й мотодивизии, занявшей накануне Михайлов. Гудериан взял 4000 пленных и захватил 42 орудия. Однако торжествовать победу было рано. Поздно ночью Гудериана разбудил звонок из штаба 47-го танкового корпуса. Генерал фон Лемельзен доложил, что другая половина сибирской дивизии, бросив на позициях всю артиллерию и транспорт, прорвала перевёрнутый фронт 29-й мотодивизии, смяла 71-й пехотный полк, причинив ему тяжёлые потери, и ушла на лыжах из окружения в сторону Рязани. Посланные следом мотоциклисты 29-й мотодивизии не смогли догнать лыжников.
Утром 27 ноября Гудериан выехал в расположение 71-го пехотного полка. Пройдя по местам ночного боя, он увидел многочисленные трупы немецких солдат и офицеров, лежащие в снегу с оружием в руках. Первоначальное предположение командующего о том, что войска, прячась от мороза по деревням, не выставили на ночь охранения, отпало само собой. Гудериан пытался разглядеть следы лыж, оставленные на снегу русскими, но следы уже замела ледяная позёмка. Рассказы уцелевших взводных и ротных командиров дополнили картину происшедшего. Русские лыжники были в белых маскировочных халатах, они были гораздо теплее одеты и лучше накормлены, а потому в завязавшемся ближнем бою у развёрнутой в узкую линию пехоты 71-го полка с самого начала не было шансов: русские первыми метнули свои гранаты, после чего одолеть лежащих прямо в снегу окоченевших от мороза и полуголодных немецких солдат, чьё автоматическое оружие на предутреннем морозе перестало им повиноваться, уже не составило большого труда.
В тот же день командир 10-й мотодивизии доложил, что высланные им к железной дороге Рязань-Коломна мобильные разведгруппы наткнулись на сильную оборону противника на всех дорогах и были вынуждены вернуться. Это решило судьбу дальнейшего наступления.
Гудериан уже несколько раз в этой кампании опрокидывал оборону противника в ходе стремительных и подчас рискованных рейдов по его тылам. Однако пытаться опрокинуть в одиночку весь Восточный фронт в разгар лютой зимы, почти не имея запаса горючего и снарядов, было бы слишком самонадеянной целью даже для него. Оставлять неодетые и плохо накормленные войска замерзать в чистом поле на 35-градусном морозе Гудериан не собирался. Прибывший с инспекцией из Главного штаба полковник Балк, побывав с Гудерианом в войсках и увидев их состояние своими глазами, полностью с ним согласился. Дальнейшее наступление ослабленных мотодивизий на восток, где у противника, как выяснилось, была построена сильная оборона возле рокадной железной дороги, не имело смысла. Бросать на это направление дополнительные силы, имея сзади невзятые Тулу, Каширу и Воронеж, было слишком опасно. Между тем нужно было срочно позаботиться о расквартировании армии. От штурма Каширы Гудериан отказался главным образом потому, что подъём по высокому обледенелому северному берегу Оки был скорее всего непосильной задачей для его бронетехники. Кроме того, останавливаться на зиму в Кашире всё равно было нельзя, коль скоро не были взяты Тула и Воронеж, а усиление снегопадов грозило полным обрывом растянутой коммуникации с тылом. Зимовать можно было в Туле. Оставался единственный выход: прикрыться с севера и востока 53-м и 47-м корпусами, а 24-м корпусом атаковать Тулу с востока, одновременно ударив по ней 43-м корпусом с запада.
Генерал фон Швеппенбург, получив приказ Гудериана, выразил сомнение в его исполнимости. Вся его корпусная артиллерия насчитывала 11 орудий, а прорываться без артиллерии танками через дремучий лес по нескольким узким дорогам, перекрытым эшелонированной противотанковой обороной противника, было, по его мнению, бесперспективной затеей. Гудериан был вынужден согласиться с доводами фон Швеппенбурга. Он пообещал генералу усилить его корпусную артиллерию.
- В таком случае корпус выполнит приказ, - и, щёлкнув каблуками, командир 24-го мотокорпуса отправился его исполнять.
Первой мыслью Гудериана было усилить артиллерию фон Швеппенбурга артиллерией генерала фон Лемельзена. Однако командир 47-го мотокорпуса категорически отказался делиться орудиями. В 18-й танковой дивизии из-за усилившихся морозов отказали тягачи, и почти вся артиллерия встала намертво. Одновременно лишилась части своей артиллерии 10-я мотодивизия. Наступая восточнее Дона левым флангом на Михайлов, а правым флангом заняв Скопин, дивизия в ту же ночь была выбита из Скопина танками противника, потеряв при отступлении много орудий. У Гудериана выбор был невелик. Он отправился к фон Швеппенбургу с новым планом операции. Усилить корпус артиллерией Гудериан не мог. Чтобы не лишать маневренности танки 24-го корпуса, бросая их в лоб на Тулу, он предложил генералу обойти город с северо-востока, взорвать железную дорогу Тула-Москва и, прорвавшись на запад навстречу 43-му армейскому корпусу генерала Хейнрици, замкнуть кольцо вокруг Тулы. Одновременно с юга, со стороны Ясной Поляны, в наступление на Тулу перейдёт полк «Великая Германия».
Гудериан связался со штабом 43-го армейского корпуса. Генерал Хейнрици доложил, что его пехота, наступающая на восток между реками Упа и Ока, с боями вышла к шоссе Тула-Алексин, где была остановлена сильными контратаками противника, опирающегося на прочную оборону. Генерал выразил сомнение в том, что его корпус сможет в одиночку продолжать наступление на Тулу, не поддержанный слева наступлением 4-й армии фон Клюге. В штабе группы армий «Центр» Гудериана заверили, что фон Клюге начнёт наступление 2 декабря. Снова связавшись с генералами Хейнрици и фон Швеппенбургом, Гудериан назначил день начала наступления на Тулу – 2 декабря. Чтобы быть в центре событий, Гудериан приказал оборудовать командный пункт в Ясной Поляне в бывшем имении графа Толстого в 7 километрах к югу от Тулы, в непосредственной близости от штаба полка «Великая Германия».
Подготовка к наступлению была в разгаре, когда пришло известие о поражении фон Клейста под Ростовом.
На аэродроме рядом с КП Гудериана приземлился самолёт фельдмаршала авиации барона Рихтгофена. Уединившись, генерал и фельдмаршал подробно обсудили общую обстановку на Восточном фронте. Рихтгофен привёз с собой иностранные газеты. Во всём мире как будто только и ждали неудачи немцев под Ростовом. Американские газеты сразу объявили это крупнейшим поражением германских вооружённых сил за всю войну. И даже турецкая газета «Улус» выразила недоумение в связи с возвращением в Ростов Красной Армии, об уничтожении которой Гитлер громогласно объявил семью неделями раньше.
Беседа Гудериана и Рихтгофена затянулась. Включили радио. Визгливый голос Геббельса звучал в этот вечер особенно фальшиво. Германское радио объясняло оставление города вспыхнувшим восстанием горожан и желанием командования предотвратить кровопролитие и не допустить больших потерь среди гражданского населения.
Прощаясь, генерал и фельдмаршал согласились с тем, что случившееся с фон Клейстом и фон Рунштедтом в Ростове служит лишь наглядной иллюстрацией общего положения дел на Восточном фронте.





.