Помнится, был вечер тринадцатого января. Числа-то я, конечно, не помню, а точнее – не знаю. К тому времени я дней десять не интересовалось числом, днём недели и временем. В круг моих интересов входили в основном потенциальное наличие еды и беспросветное отсутствие денег и какой бы то ни было подработки. Так получилось, что я застряла – там, в этой серо-слякотной клетке, одна, вдали от дома, без гроша в кармане. Как это получилось – а какая теперь разница…
Короче, был гипотетический вечер тринадцатого января. Гипотеза основывалась на превышавшем вчерашнее количестве коробок от петард на тротуарах и повышенной весёлости проходящих мимо сквера компаний.
Нет, вы же не надеетесь, что я поинтересовалась названием того сквера или соседних улиц? Представьте, мне было всё равно, на каких качелях сидеть, ёжась от холода и натягивая капюшон на лицо. То ли ещё не кончились новогодние морозы, то ли уже разминались крещенские – как бы то ни было, ветер кусался хуже бешеной собаки, бросая в лицо сухие снежинки. Никак нельзя было от него спрятаться – я отворачивалась, закрывала лицо рукой, а он налетал снова и снова, лаял, выл, кусал, рычал и в бешеном припадке вдруг кидался на случайного прохожего, с опущенной головой спешащего мимо по скользкой дорожке, и становился слышен шум машин, летящих по улицам сзади и спереди. А потом ветер вдруг вспоминал про меня и кидался обратно, опять и опять.
Но вдруг он слегка утих, как будто настороженно принюхиваясь. Я приподняла голову и, действительно, увидела дворняжку, замершую перед моими качелями. Ветер обнюхал её и, явно узнав родственную душу, приник к земле и принялся с любопытством вертеться вокруг нюхавшей воздух собаки. Пёс был интересный – с длинной чёрной мордой и подпалено-жёлтой шерстью, тоже чёрной на кончиках шерстинок. Глаза у него были тёмно-карие, умные, но какие-то равнодушно-застывшие, как бывает у собак на жестоком морозе. На шее у собаки был ошейник.
Как нарочно, только я заметила ошейник, появился хозяин. В отличие от своей собаки, он имел весьма среднестатистический вид – тёмная одежда, рюкзак на спине. Усреднённый вариант школьника – такое он производил впечатление, несмотря на то, что мне не было видно его лица. Что-то очень среднее было в походке, в склонённой голове, в бродившем по обледенелому асфальту взгляде.
Почему хозяин так не похож на своего пса, удивилась я, но тут среднестатистический поднял голову, словно учуяв моё присутствие, и вопрос снялся как-то сам собой.
-Ты тут уже пятый час сидишь, иди лучше домой, замёрзнешь.
Вот тебе и среднее арифметическое. Я немедленно потеряла ту капельку доверия к нему, которую ему, кстати, завоевала собака. Само собой, я и не подумала ответить.
-Если некуда, я бы на твоём месте пошёл вон в тот переулок. Там тепло, ветер слабее.
Да чего ему надо? Иди дальше, посоветовала я ему мысленно, и протянула руку собаке. Пёс обнюхал мою ледяную ладонь, фыркнул, тряхнул мордой и сел около качелей. Я слегка покачнулась, чтобы хоть языком жестов поговорить с этим симпатичным псом, и качели начали тихонько скрипеть взад-вперёд. Собака как будто с любопытством смотрела на меня. Прямо напротив качелей был фонарь, и нам с собакой было прекрасно видно друг друга. Она легла, протянув передние лапы, всё так же неотрывно глядя на меня своими умными тёмными глазами. Вдоль радужной оболочки тянулись оранжевые полоски отражений огней, на фоне бездонно-чёрных зрачков кружились искорки снежинок, и это придавало собачьим глазам что-то человеческое.
Свет померк. Недовольно подняв голову, я увидела того же субъекта. Он стоял против фонаря, и мне не было видно ни его лица, ни рук. Нехорошие подозрения начали потихоньку формироваться в моей голове, из каких-то уголков памяти наползли слухи о городской преступности. По коже побежали мурашки.
Но он опять сказал:
-Правда, не упрямься, ищи место потеплее. Скоро будет снегопад, замёрзнешь.
Возможно, это было несправедливо, но я разозлилась.
-Какое тебе дело, - ответила я негромко. – Вон, забери лучше свою собаку домой.
В этот момент из подворотни за моей спиной на шоссе повернула машина, осветив на несколько секунд мощными фарами лицо странного субъекта. Оно было беззлобное, но нахмуренное и мрачное, как будто его всё время что-то беспокоило; какие-то тяжёлые мысли не давали ему улыбаться.
-Ладно, как хочешь, - примирительно сказал он, отходя и отзывая свистом пса. Собака вскочила и побежала за хозяином, и я невольно проводила её взглядом.
Не успев отойти далеко, странный субъект оглянулся. Собака посмотрела на своего хозяина, а затем на меня. Им не видно моего лица из-за капюшона, подумала я. Почему-то это была неуютная мысль. Я представила себе сгорбленную фигуру на детских качелях с отброшенной на лицо чёрной тенью…
-Всё-таки рекомендую ближайший переулок! – крикнул хозяин, а пёс просто гавкнул на прощание, и они быстрым шагом прошли сквер и скрылись из виду.
-------------------------------------------------------
Странный субъект оказался прав. Где-то через полчаса повалили снежные хлопья, разлаялся ветер, и начался буран. Грязно-оранжевое небо заволокло белой мутью, снег носился в порывах ветра над землёй. Хотя я даже и не думала следовать совету хозяина собаки, я как-то незаметно для себя самой соскользнула с качелей, перебежала дорогу и нырнула в узкий переулок. Ветер, бешено лая, пробегал мимо узкой щели между домами, снег сюда почти не залетал, было тише и даже немного теплее. Я прошла до конца тупика – переулок заканчивался обветшалым железным крыльцом, видимо, чёрным входом какого-то из соседних богатых домов – и, обессиленная, опустилась у стены. Окна сюда не выходили, пешеходы не заглядывали. Если со мной что-то случится, подумала я невольно, никто даже не узнает. А знали бы, разве бы помогли?
Нет, не надо. Я поспешно отогнала эти мысли.
За воем ветра мне послышался чей-то голос. Галлюцинации, подумала я с отчаянием. Неужели мне так плохо?
Голос послышался опять. Он как будто звал меня – куда?
Я подняла голову, щурясь от колкого мороза. На крыльце кто-то стоял. Проморгавшись, я рассмотрела высокого мужчину в чёрном отутюженном костюме, с аккуратно причёсанными волосами и накинутым на плечи светлым пальто. Он вписывался в картину грязного переулка так же, как футуристические дома подходят для старых московских улиц.
А я знаю такое место. Я его тогда вспомнила. Это около остановки троллейбуса, на окружённом светлыми домами-колодцами, липами и каштанами проспекте. Оттуда виден зёв туннеля шоссе, откуда вечно летят огни фар, а за туннелем – Туманный Альбион. Резко вырисовывающаяся на горизонте группа сине-серых высоток, вечно окружённая облаком дыма и смога. Кажется, что эти дома вырезали с другой картинки и зачем-то приклеили там.
…Заметив, что я на него смотрю, мужчина крикнул:
-Заходите! – и показал на дверь за своей спиной.
Я не сразу поняла, где нахожусь. Только что было тепло, дул летний ветер, полз и позванивал троллейбус, в грязное, покрытое разводами и следами капель окно палило солнце. Цвели каштаны. Сирень колыхалась на благословенном, свежем ветерке, её ветки, охваченные светлыми облаками цветов, легко качались, сгибались, взмахивали соцветиями…
…Сощурив прослезившиеся глаза, я смотрела на кирпичную стену напротив, ничего не видя. Мне послышался крик. Кого зовёт этот голос, до кого пытается докричаться?
Не до меня.
Потому что цветут каштаны.
------------------------------------------------------------
Несколько недель спустя я сидела в столовой того самого дома, и грела руки о стакан с горячим чаем. Столовая была почти пуста, только за соседним столом сидел бледный, как мел, работник и быстрыми, нервными движениями водил вилкой по пустой тарелке, уставившись в пустоту перед собой. Вылитый призрак программиста, хмыкнула я про себя.
Пора было идти наверх и разбирать дела на сегодня, но хотелось ещё немного посидеть, слушая звон посуды за перегородкой и резкий стук вилки программиста о тарелку. Как хорошо, подумала я. Тепло. Сытно. Спокойно.
Дверь столовой открылась. Я с любопытством подняла голову.
Человек в местной форме быстро прошёл к стойке, взял стакан компота и сел недалеко от двери, лицом ко мне. Какой у него озабоченный вид, подумала я. Он хмуро смотрел в свой компот, как будто пришёл сюда вовсе не есть, а по важному делу, и взял стакан только для конспирации. Что-то в нём было знакомое. Что-то…
Я резко повернулась к призраку программиста и окликнула его:
-Извините…
Он испуганно выронил громко ударившуюся о пол вилку и дикими глазами уставился на меня.
-Вы не знаете, кто это? – спросила я негромко, кивая на мрачного сотрудника.
Программист быстро оглянулся, пробормотал:
-А, да, это директорский сын, - уставился в пустую тарелку и, что-то недовольно буркнув, полез под стол за вилкой.
Человек у двери, нахмурившись, поднял голову и наткнулся на мой взгляд. Несколько секунд он просидел, неподвижно смотря мне прямо в глаза.
Вряд ли он меня узнает, подумала я. Моё лицо было в тени, чёрной тени от оранжевого фонаря.
Но он узнал. Он быстро отвернулся, ссутулившись, потом вдруг вскочил и вылетел из столовой.
-Понятно, - сказала я, допила чай и тоже встала.
Пора было приниматься за работу.