Глава ССLVII


22 ноября маршал Тимошенко, отозванный Шапошниковым из-под Ростова в Воронеж в связи с начавшимся 20 ноября наступлением 2-й немецкой полевой армии на Воронеж и новым наступлением 2-й танковой армии Гудериана в обход Тулы через Сталиногорск на Венёв и Каширу, получил директиву Ставки на дальнейшее ведение операций под Ростовом. Генштаб предписывал войскам 18-й и 37-й армий продолжать наступление с севера на Таганрог, не отвлекаясь на запертого в Ростове фон Клейста, с которым должны будут справиться усиленные резервами Ставки 9-я и 56-я армии. Эта директива полностью отвечала планам самого Тимошенко и была вчерне подготовлена им самим.
Иного мнения о плане дальнейших операций в районе Ростова придерживался начальник штаба Юго-Западного направления генерал Бодин, которому вернувшийся в Воронеж Тимошенко поручил курировать левый фланг. Бодин своевременно почувствовал опасность, с которой было сопряжено продолжение наступления с севера на Таганрог. Достаточно было фон Клейсту, развернув танки фронтом на северо-запад, бросить их через реку Тузлов во фланг наступающей группировке 37-й и 18-й армий, и эти армии из охотников могли неожиданно превратиться в дичь. Отложив в сторону телеграмму из Ставки, генерал Бодин настоял на внесении изменений в план дальнейших операций Южного фронта. 23 ноября Тимошенко согласился с начальником штаба и санкционировал перегруппировку войск 18-й, 37-й и 9-й армий, имеющую целью прежде всего предотвратить всякую опасность для обоих флангов и тыла 37-й армии. В соответствии с новым планом, 18-я армия должна была выйти к реке Миус и развернуться фронтом на запад, не позволяя фельдмаршалу фон Рунштедту перебросить снятые с других участков фронта войска на помощь армии фон Клейста с запада. 37-я и 9-я армии, не размыкая флангов, должны были развернуться по реке Тузлов фронтом на юго-восток, радикальным образом препятствуя контрудару фон Клейста в северо-западном направлении. Наступление с севера на Таганрог должен был продолжить кавалерийский корпус генерала Хоруна, усиленный танками, большая часть которых, однако, должна была оставаться во втором эшелоне на стыке 18-й и 37-й армий в полной готовности контратаковать противника на любом из участков его возможного прорыва. Одновременно левый фланг 9-й армии во взаимодействии с 56-й армией генерала Ремезова (получивший пять пулевых ранений в бою под Могилёвом в июле, в августе генерал уже был на ногах и командовал войсками Северо-Кавказского военного округа, а в октябре возглавил 56-ю армию), усиленной значительными подкреплениями, переброшенными Ставкой с севера и с юга, начинали решающий штурм Ростова с северо-востока, востока и юго-востока, а правофланговые армии Южного фронта усиливали давление на 17-ю немецкую армию, блокируя любые её попытки наступать правым флангом на Ростов с северо-запада.
Это был надёжный и добротный план крупномасштабной наступательной операции, в основу которой впервые с начала войны был положен принцип стратегической обороны. Прежде чем безоглядно бросаться на противника и «смелыми действиями» пытаться громить его, не считаясь с риском перехвата противником инициативы (что не раз и не два с одним и тем же результатом пытались делать командующие фронтами начиная с 22 июня), следовало убедиться в том, что у затевающей контрнаступление стороны достаточно сил, средств и свободы манёвра мобильными резервами, чтобы нейтрализовать любые встречные инициативы противника. Если сил и средств было недостаточно, следовало остудить жажду немедленного реванша и подумать об отступлении и о выборе более сильной позиции, на которой можно было выстроить крепкую стратегическую оборону. Именно так выиграл 28-летний Бонапарт Итальянскую кампанию, в которой он одну за другой разбил несколько армий австрийцев и их союзников, начиная каждый раз с того, что занимал своими не слишком многочисленными войсками стратегическую оборону в правильно выбранном месте Северной Италии, Центральной Италии, Южного Тироля, а затем и Каринтии, пока не оказался в непосредственной близости от австрийской столицы, что и положило конец войне, в которой перед этим несколько раз терпели поражение главные французские армии, наступавшие на восток с берегов Рейна и неосторожно улублявшиеся в германские леса, где их неизменно побивал, демонстрируя чудеса изворотливости и активной стратегической обороны, австрийский эрцгерцог Карл.
На этот раз у Тимошенко под Ростовом было достаточно сил, и маршалу, вынужденному заниматься в Воронеже неприятной необходимостью латания дыр на правом фланге невероятно растянувшегося с севера на юг Юго-Западного фронта, не терпелось как можно скорей вернуться на левый фланг и принять участие в разгроме фон Клейста.
Принятые генералом Бодиным меры оказались своевременными: авангарды 37-й и 9-й армий вышли к реке Тузлов с северо-запада одновременно с развёрнутыми на северо-запад авангардами танковых дивизий фон Клейста. Несколько дней обе стороны накапливали силы. Наконец маршал Тимошенко не выдержал, оставил правый фланг фронта на попечении начальника штаба, а сам, взяв с собой начальника Оперотдела генерала Баграмяна, сел в Воронеже в самолёт и вечером 26 ноября нагрянул в штаб Южного фронта, развёрнутый в посёлке при шахте «Парижская Коммуна» в сорока километрах от Ворошиловграда.
- Ах, Яков Тимофеевич, пауза слишком затянулась! – обрушился он с порога на генерала Черевиченко. – Ускользнёт от нас фон Клейст!
Черевиченко доложил, что готов начать генеральное наступление на рассвете.
- Удар будет стремительным. Войскам 37-й и 9-й армий поставлена задача к исходу первого дня блокировать фон Клейста в Ростове с севера и северо-запада, одновременно кавалерия и танки корпуса Хоруна ударят с севера на Таганрог от Большекрепинской, а 56-я армия ворвётся в Ростов по льду через Дон с юго-востока.
Наступило хмурое утро 27 ноября. На пожухлой осенней траве в степи под Ростовом белела снежная пороша. Было холодно. Под прикрытием тумана в 9 часов утра началась атака. Туман, однако, быстро рассеялся, и противник открыл сильный артиллерийский и миномётный огонь по густым цепям наступающей пехоты, видимым издалека с наблюдательных пунктов артиллерии. Неся потери, войска 9-й и 37-й армий медленно продвигались к северным окраинам Ростова. Одновременно стрелковые цепи 56-й армии устремились в атаку по льду замёрзшего Дона. Кровопролитные бои продолжались весь день, всю ночь и весь следующий день. Когда 230-й полк НКВД полковника Дёмина и полк ополченцев во главе с директором завода Варфоломеевым, оттеснив 1-ю горнопехотную дивизию, ворвались на северную окраину Ростова, а с юго-востока прорвали оборону «Лейбштандарта» и закрепились на плацдармах на правом берегу Дона батальоны 343-й и 347-й стрелковых дивизий, немцы стали спешно покидать Ростов.
- Как бегут! Как они, сволочи, бегут! – комментировал немецкое отступление командарм 37-й армии генерал Лопатин, наблюдая издалека, с вершины кургана, в стереотрубу за оживлённым движением по простреливаемому его артиллерией шоссе с востока на запад грузовиков, танков и самоходок фон Клейста. – Этак они до самого фатерланда доскачут.
Гальдеру и фон Рунштедту стоило немалого труда убедить Гитлера вечером 29 ноября в том, что фактически уже совершившийся отход фон Клейста на тыловой рубеж в 15 километрах западнее Ростова – вынужденная мера.
В полдень 30 ноября из штаба фон Рунштедта пришло известие о том, что фон Клейст не удержал тыловой рубеж и отступает за Миус. В час дня Гитлер вызвал к себе фон Браухича. Гитлер был вне себя. Он кричал, ругался, сыпал на голову фельдмаршала неисполнимые приказы. Сломленный морально, совершенно потерявшийся перед лицом разъярённого фюрера престарелый фельдмаршал был на грани нового инфаркта и не нашёл ничего лучшего как перевести стрелки на командующего группой армий «Юг». Гитлер тут же обязал фон Браухича немедленно связаться с фон Рунштедтом и потребовать от него прекратить отступление за Миус и вернуться на оставленный без приказа рубеж. К ужасу фон Браухича фон Рунштедт категорически отказался выполнить приказ фюрера. Этого только недоставало, чтобы смести последние преграды на пути давно копившегося в груди Гитлера гнева на своих генералов. Он приказал фон Браухичу сменить фон Рунштедта во главе группы армий «Юг» генералом, который выполнит приказ. Не смея возражать, фон Браухич вызвал к телефону командарма 6-й армии фельдмаршала фон Рейхенау и задал ему вопрос: готов ли он, приняв командование группой армий, обеспечить удержание тылового рубежа под Ростовом. Не посвящённый в перипетии предшествовавших этому звонку событий фон Рейхенау не счёл возможным упускать такую возможность отличиться и, как и подобает солдату, ответил согласием.
В два часа ночи Гитлер приказал фон Рунштедту сдать командование группой армий «Юг» фон Рейхенау.
В 4 часа утра 1 декабря Гальдер получил приказ Гитлера немедленно начать наступление на Ворошиловград силами 49-го горного корпуса и 4-го армейского корпуса 17-й армии. Одновременно Гитлер приказал отправить из Германии по железной дороге для 13-й, 14-й и 16-й танковых дивизий фон Клейста по 40 танков Pz.III и по 12 танков Pz.IV.
Фон Рейхенау начал с того, что отменил приказ фон Рунштедта об отступлении и приказал фон Клейсту разворачиваться и возвращать дивизии на прежний рубеж. Единственным результатом этого приказа стала полная неразбериха на дорогах. У фон Клейста, бросившего в дороге большую часть грузовиков, уже не было транспорта, чтобы выполнить контрприказ командования. Грузовиков не хватало даже на то, чтобы своевременно отвести за Миус арьергард. Однако до Миуса оставалось 9 километров, и остаток пути на запад можно было в крайнем случае проделать и пешим порядком, но уже никакими силами нельзя было заставить войска маршировать по обледенелой дороге обратно в сторону Ростова.
В половине четвёртого пополудни фон Рейхенау позвонил в ставку Гитлера, где находился с докладом фон Браухич, и доложил, что противник прорвал развёрнутый на восток фронт «Лейбштандарта» и наступает в сторону Миуса. Новый командующий группой армий попросил разрешения отвести войска в ночь на 2 декабря за Миус.
- Мой фюрер, в сложившейся ситуации ничего другого сделать уже нельзя, - отчеканил фон Рейхенау на попытки Гитлера торговаться.
Гитлер был вынужден дать своё согласие. На следующий день он нагрянул в Полтаву, в штаб группы армий «Юг», взяв с собой фон Браухича. Прежде всего фюрер обрушился с оскорблениями на фон Рунштедта. Престарелый фельдмаршал с достоинством отвечал, что первопричина поражения – в самом приказе на ведение операций, отданном группе армий «Юг» Гитлером. Взбешённый фюрер от слов перешёл к оскорблению действием и попытался сорвать с груди фон Рунштедта Рыцарский крест. Бледного фон Браухича, не вынесшего этой безобразной сцены, вынесли под руки в соседний кабинет. В это время на глаза Гитлеру попался генерал пехоты фон Штюльпнагель, неудачливый командарм 17-й армии. Бросив фон Рунштедта, Гитлер набросился на новую жертву, и тут уже дал себе волю. Ночью у смещённого генерала фон Штюльпнагеля открылась язва желудка.
Франц Гальдер, оставленный фон Браухичем за старшего в Главном штабе сухопутных сил в Восточной Пруссии, весь этот вечер провёл в телефонных переговорах с фельдмаршалом фон Боком. Была уже ночь, когда он положил трубку и, вставив в глаз монокль, сделал короткую запись в дневнике. «Близится час, когда силы войск иссякнут».






.