СВАДЬБА


Однажды, в самом начале заседания бюро райкома комсомола, наш никогда не унывающий первый секретарь Валера Бубнов бодрым голосом провозгласил: « К нам едет комсомольско-молодёжная делегация одной из братских стран. В свете этого события нам поручено ознакомить членов этой делегации с работой комсомольско - молодёжных бригад на одном из наших заводов. Это во-первых. Во-вторых, мы должны им показать, как воспитываем наше совсем юное поколение. И, наконец, в-третьих, показать, как мы проводим комсомольско-молодёжные свадьбы»…
По «во-первых» и «во-вторых» вопросов не возникло. В районе - один из крупнейших в городе заводов, на котором работают десятки комсомольско-молодёжных бригад. В районе десятки школ, в которых есть комсомольские организации, и детских дошкольных учреждений, в которых мы бываем достаточно часто. А вот что касается свадеб, то этим делом нам заниматься ещё не приходилось. Тут возникали свои «во-первых», «во-вторых» и т. д. Обстановку разрядил первый секретарь, заявив, что этим вопросом он займётся лично.
После заседания бюро Первый, то есть Валера, придержал меня: - Задержись на минутку.
Мы остались в кабинете вдвоём.
- В общем, заниматься свадебным вопросом мы будем вдвоём, - заявил мой друг Валера Бубнов. - Сейчас мы с тобой пойдём в загс искать подходящих кандидатов для комсомольско-молодёжной свадьбы. Подобное известие меня совсем не обрадовало, но вступать в пререкания с Первым было бесполезным занятием, и через пять минут мы бодро шагали в сторону районного загса.
Там Валера по-свойски поздоровался с двумя молодыми симпатичными сотрудницами и поинтересовался:
- Как наши дела?
- Да ничего подходящего, - ответила одна из девушек.
- А сама когда замуж думаешь? - поинтересовался Валера.
- Когда вернётся из армии мой жених, - бойко ответила девушка.
Из этого разговора было ясно, что Валера времени даром не терял и уже озадачил этих милых девчат поиском подходящей пары для комсомольско-молодёжной свадьбы. Мы полистали папку с заявлениями о вступлении в брак. Действительно, ничего подходящего, соответствующего требованиям вышестоящего руководства не было. Слегка расстроенные неудачей мы вышли на улицу.
Вечернее августовское солнце топило асфальт так, что каблучки женских туфель оставляли в нём глубокие отпечатки. В нагретом воздухе пахло полынью, привянувшей на газоне, дорожной пылью, разогретым асфальтом и цветами, росшими в двух вазонах у входа в загс. Хотелось пить. Мы перешли через улицу к автоматам газированной воды.
- Ты руки не опускай, - поучал меня Первый. - Поспрашивай на работе, в общежитии, у знакомых, в общем, дерзай!
Я опустил трёхкопеечную монету в приёмную щель автомата, тот заурчал. В стакан плеснулась доза сиропа, следом шипящей струйкой полилась вода, от которой стакан сразу запотел, под конец автомат сердито фыркнул брызгами и затих. Со дна наполненного стакана поднимались пузырьки воздуха. Валера взял стакан и не спеша начал пить. Я слегка оторопел от такой бесцеремонности с его стороны и стал искать по карманам ещё одну трёхкопеечную монету. Монеты не было.
- Дай троячок, - обратился я к Валерке.
Он пошарил по карманам, выгреб несколько монет, среди которых трёхкопеечная не просматривалась, выбрал двадцатник и великодушно протянул мне:
- Бери, на двадцатник тоже наливает.
Я опустил монету в щель. Автомат снова проделал процедуру наполнения стакана, и вожделенная влага потекла мне в рот. «Неплохо, наверно, живут те, кто собирает выручку из этих автоматов», - подумал я. Постояв ещё несколько минут и обменявшись несколькими фразами, мы разошлись по своим делам.
Через три дня Первый собрал внеочередное бюро по единственному вопросу:«Организация и проведение комсомольско-молодёжной свадьбы». Поимённо были опрошены все присутствующие на предмет наличия подходящих кандидатов для проведения комсомольско-молодёжной свадьбы. Увы! Подходящих и даже малоподходящих кандидатур на такое важное мероприятие не находилось. Первый знал о семейном положении всех членов бюро и в очередной раз, обводя всех испытующим взглядом, безнадёжно крутил головой. Но вот его взгляд остановился на мне!
- Стоп! - воскликнул он, как будто я собирался куда-то бежать. -Ты ведь у нас не женат?!
- Ну, не женат, - ответил я, - и ничего страшного в этом не вижу.
Со всех сторон посыпались реплики:
- Это его личное дело.
- Мы тут паримся, а он и в ус не дует.
- Женить его немедленно!
- Стоп, стоп, стоп! - замахал руками Первый.
- Ты когда думаешь жениться? - обратился он ко мне.
- Я ещё не думал об этом.
- А невеста у тебя есть? – не унимался Бубнов.
- Нету, - честно сознался я.
За столом снова поднялся шум. На этот раз отчётливей всего звучало, как приговор: «Женить его!» Бубнов постучал карандашом по графину. Все умолкли.
- А может, у нас и невеста найдётся? - весело спросил он. Девушек в составе бюро было всего три, и все они были замужними.
Вдруг взгляд Первого остановился на секретарь-машинистке Ане. Остальные члены бюро, как по команде, тоже повернулись к ней. Аня покраснела до корней волос, вскочила со стула и выбежала из кабинета. Мне стало очень неловко, как будто это я был виноват в создавшейся ситуации. Обстановку разрядил Первый:
- Заседание закрывается, всем продолжать поиски подходящих кандидатов для свадьбы.
Мы дружной гурьбой устремились к выходу. Вопреки моим опасениям, Валера не предложил мне остаться.
На другой день после обеда меня пригласили к телефону:
-Ты сегодня после работы зайди в райком, дело есть, – услышал я Валеркин голос.
Под вечер небо затянуло тучами, стал накрапывать дождь, постепенно перешедший в настоящий ливень. Как и все подобные ливни, этот тоже продолжался недолго. Дождь прекратился. Тучи разбежались. Закатное солнце уже не смогло нагреть воздух, и на землю опустился приятный прохладный вечер. В райкоме было тихо, только уборщица, ворча что-то себе под нос, водила мокрой шваброй по кафельному полу вестибюля. Я зашел в кабинет Первого. Валера сидел на своём месте, перебирая какие-то бумаги. Взглянув мельком на меня, он кивнул на стул рядом: «Присаживайся». Я уселся на предложенный стул и от нечего делать стал перебирать лежавшую передо мной кипу газетных вырезок. Во всех вырезках шла речь о комсомольско-молодёжных свадьбах. Мне стало не по себе. «Эти свадьбы сведут меня с ума», - подумал я. Валера оторвался от своих бумаг:
- Возьми с собой. Дома почитаешь, – сказал он.
- В конце концов, кто из нас занимается свадебным вопросом?! Ты или я! - вскипел я.
- Мы! - отрезал Первый.
- Пойдём лучше в кино сходим, - спокойно продолжил он,- говорят, фильм хороший, я и билеты взял.
От фильма, тем более хорошего, я отказываться не стал.
Минут через десять мы уже входили в самый большой кинотеатр города. Валера вежливо поздоровался с билетёршей на входе:
-Здравствуйте, Лидия Ивановна! Мы вот с Михаилом решили посмотреть новый фильм, говорят, хороший.
- Да, люди хвалят, - уклончиво сказала Лидия Ивановна и посмотрела на меня таким взглядом, как будто я ей был что-то должен.
В холле кинотеатра толпилось уже много народа, и Валера постоянно вертел головой, очевидно, кого-то выискивая. Я подошел к буфету в надежде что-нибудь перекусить, потому что на ужин у меня в общежитии ничего не было, а перспектива лечь спать на голодный желудок меня не очень устраивала даже после хорошего фильма. Вскоре прозвенел звонок, и люди потянулись в сторону зрительного зала. Я, дожевывая бутерброд, двинулся вслед за Валерой. Мы протиснулись между кресел и уселись на свои места. Зал был не очень полным, рядом со мной тоже было свободное место. Медленно стал гаснуть свет. Слева в нашем ряду захлопали сидения кресел. Кто-то пробирался в нашу сторону. Я повернул голову влево, и в сумраке зала узнал приближающуюся Аню, нашу секретаршу. Она приблизилась к нам, смущённо поздоровалась только со мной, с Валерой она общалась целый день, и села на своё место. Свет окончательно погас, осветился экран, зазвучала знакомая музыка киножурнала. Потом начался фильм. Меня подмывало спросить Валеру, почему Аня оказалась рядом с нами. Но, будучи человеком воспитанным, во всяком случае, я считал себя таковым, я не стал нарушать общепринятых правил поведения в зрелищных учреждениях.
Глубокие сумерки, переходящие в тёмную безлунную ночь, встретили нас на выходе из кинотеатра. Два квартала мы прошли вместе, обмениваясь впечатлениями о фильме. На перекрёстке, возле здания загса, Валера остановился и сказал, обращаясь ко мне:
- Проводи Аню до самого дома. Вам по пути, а мне в другую сторону.
Он пожал мне руку, сказал «до свидания», повернулся и бодро зашагал по тротуару. Мы немного постояли, глядя на его удаляющуюся фигуру.
- Ну что, пошли, - произнес я без особого энтузиазма в голосе, так что даже сам это заметил. Аня тоже уловила мой тон и тихо сказала:
- Я и сама дойду, здесь близко.
Пытаясь хоть как-то спасти ситуацию, я, как можно проникновеннее, произнёс:
- А подлиннее дорога есть? Время ещё детское, вечер прекрасный, может, прогуляемся немного.
Аня не стала кочевряжиться и просто сказала: «Пойдём».
Мы, не сговариваясь, направились в сторону парка на крутом берегу реки. Оттуда доносились звуки музыки, и в ту сторону шли по одиночке, парами и группами молодые и не очень молодые люди. Минут через пятнадцать мы были уже на территории парка. Веселье здесь было в самом разгаре. Как истинный джентльмен, я предложил Ане небогатый выбор парковых аттракционов. Больше всего я боялся, что она выберет танцплощадку - танцор из меня был никудышный. Но Аня выбрала колесо обозрения. Я облегчённо вздохнул, оставил её в очереди на колесо, а сам побежал в кассу за билетами. Вскоре мы уже сидели в люльке колеса обозрения, и оно медленно поднимало нас вверх. Откровенно признаться, до нынешнего вечера мне ни разу не доводилось подниматься на нём, и я считал это занятие не подходящим для взрослых людей. Между тем колесо медленно, но верно продолжало своё вращение, и вскоре мы оказались на самом верху.
- Как страшно, - прошептала Аня и прижалась к моему плечу. Я обхватил Аню рукой за плечи:
- Не бойся, я ведь рядом.
Колесо закончило оборот, мы оказались на земле. Я с сожалением отпустил Анины плечи.
Ещё долго мы гуляли по аллеям парка, болтая обо всём понемногу. Но вот смолкла музыка на танцплощадке. «Мне пора домой», - сказала Аня и повернула к выходу из парка. Через полчаса неторопливой ходьбы мы подошли к старинному двухэтажному дому. «Наверно, в нём когда-то жил богатый купец» - подумал я.
- Вот я и дома, - тихо сказала Аня. Я промолчал.
- Ну, я пошла, - и Аня скрылась за покосившейся входной дверью. По невидимой лестнице простучали её каблучки, она выглянула в оконный проём без рамы на лестничной площадке:
- До свидания! - и помахала мне рукой. Я повернулся и зашагал домой, то есть в общежитие, в нескольких кварталах отсюда. Путь мой пролегал по одной из центральных улиц города, довольно пустынной в столь поздний час. В голове мелькали обрывки разрозненных мыслей, никак не желавшие сложиться в логическую цепочку. Разозлившись на себя, я прибавил шагу и через несколько минут открыл знакомую дверь своего общежития.
- Что это ты весь взъерошенный, будто за тобой кто гнался? –встретила меня вопросом вахтёр Наталья Петровна.
- Да вот, спешил… - ответил я и поднялся на второй этаж.
Наутро, плохо выспавшийся, в дурном настроении, я отправился на работу. Единственное, что меня утешало, было то, что завтра выходной и можно будет отвлечься от всех забот, с утра взять удочки и махнуть на рыбалку. Но, как говорит народная мудрость, мы предполагаем, а бог располагает. Часов в десять утра меня позвали к телефону:
-Ну, рассказывай, как ты выполнил моё поручение? - раздался в трубке голос Бубнова.
- Какое еще поручение?! - вспылил я.
-Ну, ты потише, потише, - доброжелательным тоном произнёс Валерка. - Я у тебя про Аню спрашиваю, ты её проводил?
- Проводил, - буркнул я в трубку.
- Я к тебе сегодня пришлю одного человека. Возможно, он поможет решить нашу проблему, - сказал он и повесил трубку.
Часа через два передо мной предстала … Аня: «Я по поручению Бубнова. Он тебе звонил?» Я слегка оторопел, но в душе себе признался, что её приход для меня был приятной неожиданностью. Я проводил Аню в комнату отдыха, и мы уселись за столом.
- Рассказывай, - сказал я как можно серьёзней.
- Бубнов считает, что в вашем молодёжном коллективе непременно можно найти подходящих кандидатов для комсомольско-молодёжной свадьбы, и он прислал меня ознакомиться с личными делами возможных кандидатов.
Злость на Бубнова и сочувствие к безропотной Ане одновременно охватили меня. Неожиданно для себя я сказал:
- Плюнь ты на эту пустую затею. Давай лучше махнём завтра вместе на рыбалку, - сказал и подумал: «А вдруг она согласится - пропала рыбалка!»
- С удовольствием! - сказала Аня. - Меня дедушка раньше часто брал с собой на рыбалку.
«Слово не воробей - выпустишь - не поймаешь», - гласит народная мудрость. Мы ещё поговорили немного о свадьбах, договорились на завтра о месте и времени встречи, и Аня ушла.
Утром, чуть забрезжил рассвет, я нагрузил на себя рюкзак, прихватил удочки и отправился к речному вокзалу, примерно три километра пешком: автобусы в столь ранний час ещё не ходили. Примерно на половине пути жила Аня, она должна была ждать возле дома. У меня ещё теплилась надежда, что она проспит, и я со спокойной совестью уеду один. Увы, надежды мои были тщетны. Ещё издали я заметил возле знакомого дома стройную фигурку Ани. «У неё замечательная фигурка», - подумал я. В кофточке и юбке это не заметно, а спортивный костюм…Тут я споткнулся и чуть не упал. «Этого только не хватало», - подумал я, с трудом удерживая равновесие.
Через час мы сошли с речного теплохода на остановке, вблизи моего заветного места рыбалки. Солнце только-только появилось над горизонтом. Роса на прибрежных кустах и на траве высотой до пояса моментально намочила нашу одежду; стаи комаров, разбуженные нашим продвижением, заставили нас ускорить шаг, и скоро мы вышли из зарослей тальника на высокий песчаный берег.
- Ну, вот мы и пришли, располагайся, - сказал я Ане и, сбросив рюкзак, принялся готовить рыболовные снасти.
Настоящий рыболов поймёт моё нетерпение. Когда всходит солнце, а в реке то и дело раздаются всплески рыбы, чем ещё может заниматься настоящий рыболов? Конечно же, побыстрей забрасывать удочки и с вожделением следить за поплавками! Занимаясь своим делом, я мельком поглядывал на Аню. К моему удивлению, она достала из своей сумки клеенчатый пакет, умело развернула его, и я увидел аккуратно смотанные на рогульки удочки и закидушки. Не обращая на меня внимания, Аня стала разматывать снасти, насаживать наживку и ловко их забрасывать. От удивления я даже перестал заниматься своими снастями.
- Что рот раскрыл? Видишь, солнце уже высоко, давай делом занимайся.
Я проворно взялся за дело, и, спустя несколько минут, снасти были расставлены. Не успели мы как следует перевести дух, как начался клёв. Занимаясь своим делом, я поглядывал на действия Ани и про себя восхищался её проворством. Клёв был отменным, и она вела себя как заправская рыбачка. Обычно девушки на рыбалке громко разговаривают, суетятся, визжат, приветствуя каждую выуженную рыбину, и вообще бестолково путаются под ногами. Поэтому я и переживал, когда опрометчиво пригласил Аню на рыбалку. К счастью, мои опасения оказались напрасными, и, улучив минуту затишья в интенсивных поклёвках, я подошел к Ане и порывисто поцеловал её в щёчку. Аня оторопела от такой наглости и только произнесла:
-Ты что, с ума сошёл?
Я сбивчиво объяснил ей причину своего поступка. Она в ответ тихонько, чтобы не спугнуть рыбу, рассмеялась.
- Я же тебе говорила, что меня дедушка часто брал с собой на рыбалку.
Постепенно интенсивный клёв стал спадать, потом и вовсе на удочки стала попадать одна мелюзга, и мы их убрали, оставив только донки. Я раскопал песок в заветном месте, достал из ямы котелок с мисками, ложками и кружками, кусок тонкого брезента, топорик и моток тонкой верёвки. Брезент мы натянули между кустами, создав хорошее укрытие от солнца, насобирали дров, развели костёр.
- Уху будем варить? - спросил я Аню.
- Обязательно, – ответила она. - Настоящая уха бывает только на рыбалке.
Аня отобрала из садка рыбу по своему вкусу, принялась её чистить, а меня отправила к снастям:
- Иди, лови, а на кухне я сама управлюсь.
Я не стал возражать. «Почему бы и не подчиниться разумному решению этой толковой девушки», - подумал я.
Спустившись к воде, я первым делом разделся. Конец августа, но солнце пригревало, как в июле, и грех было не позагорать. Я проверил одну свою закидушку, другую - наживки не было. Леска третьей закидушки подавалась туго. «Наверно, корягу зацепило или кочку», – подумал я, осторожно, чтобы не порвать леску, выбирая снасть. Но вот леска ожила и стала уходить против течения. Сердце у меня учащённо забилось. «Коряги не дёргаются», - подумал я.
Удвоив бдительность, я стал настойчиво подводить неведомую добычу к берегу. Вот, метрах в пяти от берега, образовался небольшой водоворот, леска врезалась в пальцы, и я припустил немного снасть. Снова натяжение на себя, и снова водоворот, уже ближе к берегу. По повадке рыбы я был почти уверен, что это сом. Опустив леску к самой воде, я плавно, но сильно потянул её на себя, одновременно отступая от уреза воды. Самый ответственный момент! Вот замутилась вода у самого берега, из воды показалась большая усатая голова, за ней длинное извивающееся туловище. Быстрее, быстрее, подальше от воды! Бросаю на песок леску. Прыжок – подхватываю сома под жабры и оттаскиваю подальше.
Сом лежит на сухом песке, метрах в трёх от воды, открывая и закрывая громадную пасть, усеянную мелкими зубами. Теперь его нужно посадить на кукан и опустить в воду - в садок такой экземпляр не поместится. Я поднял голову в сторону крутого берега, чтобы позвать Аню. А она, вот она: стоит на краю крутого спуска, руки прижаты к груди, в глазах восторг и удивление.
- Что стоишь, как статуя? Возьми кукан в моём рюкзаке и неси сюда.
Через несколько минут сом был посажен на добротный капроновый кукан и опущен в свою стихию. Сначала он возмущённо подёргал крепкую снасть, но потом успокоился и залёг на дно.
Мы перезабросили остальные снасти и поднялись наверх к костру, который уже почти погас. Я подбросил дров, вода в котелке сразу закипела, Аня продолжила процесс приготовления настоящей рыбацкой ухи, а я занялся устройством импровизированного стола.
После обеда мы искупались, поймали ещё несколько рыбок и улеглись в тени нашего тента отдохнуть. Меня подмывало желание расспросить Аню о её жизни. Мы были знакомы почти год, но на уровне «здравствуй», «как дела», «до свидания».
Вопреки моему опасению, Аня не стала жеманничать, коротко и просто рассказала свою незатейливую биографию. Она была плодом фронтовой любви своей мамы. Папу никогда не видела. Живут они втроём: бабушка, Аня и мама. Был ещё дедушка. Он был чужой дедушка. После войны долго лежал в местном военном госпитале. Бабушка работала там же, там они и познакомились. Дедушка долго жил у них. Всё это время он разыскивал свою семью, с которой его разлучила война. Два года назад он её нашел и уехал к ней. Аня окончила школу и курсы машинисток. Мама работает билетёром в кинотеатре. «И зовут её Лидия Ивановна», - продолжил я. «Да», - спокойно сказала Аня. Мысли путались у меня в голове: Бубнов, кинотеатр, комсомольско-молодёжная свадьба, Аня в помощь поиска кандидатов. Пожалуй, в отсутствии деловой ловкости Бубнова не обвинишь.
Аня дотронулась до моей руки:
- Расскажи о себе, ты такой скрытный.
- Ну, что же, долг платежом красен, - сказал я. - Есть папа и мама, сестра старшая и младшая. Окончил школу в другом городе. Поступил здесь в институт. Со второго курса забрали в армию. Пока служил три года в армии, любимая девушка вышла замуж. Вернулся сюда, перевёлся на заочное отделение, устроился на работу. Мы долго молчали, думая каждый о своём.
Солнце клонилось к закату. Сместились и удлинились тени. Мы оказались под лучами солнца, а тень от нашего тента теперь накрывала открытое пространство. «Будем домой собираться», - предложил я. Аня согласно кивнула головой, и мы не спеша приступили к сбору. Я ещё раз порадовался умению и сноровке Ани. Она быстро перемыла и уложила в яму посуду, я свернул тент и замаскировал свой тайник. Затем мы собрали свои снасти. Все вещи поместили в Анину сумку. На дно моего рюкзака положили слой травы, поверх неё положили наловленную рыбу и сверху укрыли слоем травы. Сом и несколько карасей ещё были живыми и ворочались в рюкзаке, вероятно, устраиваясь поудобней.
Сойдя с теплохода, мы окунулись в суету города. Запах городской пыли, шум машин и музыка в городском парке казались особенно обострёнными и чуждыми в этот прекрасный закатный час. Не спеша, тихо переговариваясь о чём-то незначительном, но для нас очень важном, мы шагали по знакомой улице, наступая на свои неестественно длинные тени. Во дворе Аниного дома на скамеечке сидели женщины.
- Вон и моя бабушка сидит посерёдке, - сказала Аня.
- Вот и хорошо! - нарочито бодро произнёс я.
Мы подошли к сидевшим женщинам и поздоровались. Нам дружно ответили. Три пары женских глаз с нескрываемым любопытством смотрели на меня.
- Бабушка! Мы такую рыбу поймали! Твою любимую, - прервала паузу Аня.
- Неужто, сома? - спросила бабушка.
- Да, да, да! - протараторила Аня.
- Ну, тогда идёмте в дом, - пригласила бабушка. Отпираться было неловко, и я вслед за бабушкой по старой скрипучей лестнице поднялся на второй этаж. Аня шла позади меня, предупреждая: «Осторожно! Здесь ступенька сломана». На втором этаже мы прошли широким полутёмным коридором, в конце которого вошли в старую, оббитую толстым войлоком дверь и оказались в тесной кухне. Почти половину кухни занимала печь-плита с высоким, до потолка, обогревателем. Старинный буфет, стол, застеленный потёртой клеёнкой, и умывальник дополняли кухонную обстановку. Я опустил на пол тяжелый рюкзак, изрядно оттянувший мне плечи. Аня по-хозяйски бросилась его развязывать.
- Да Вы присаживайтесь, в ногах правды нет, - сказала бабушка, пододвигая мне табуретку.
- Спасибо, я сейчас домой пойду.
- Не домой, а в общежитие. Вот поужинаешь с нами, тогда и пойдёшь, - перешла на «ты» бабушка.
Я мысленно почесал затылок. «Кажется, меня здесь хорошо знают», - подумал я. Но вслух говорить не стал. Между тем Аня с трудом достала из рюкзака сома и плюхнула его на стол. Стол в длину оказался для сома коротковатым, и примерно третья часть его туловища свисала вниз.
- Вот это сомяра! - всплеснула руками бабушка. --- Зою позову. Пускай разделывает.
- Пойдём в комнату, они здесь без нас разберутся, - потянула меня за руку Аня. Она отодвинула шторку, заменявшую дверь, и мы вошли в большую комнату, обставленную более чем скромно: посредине комнаты - большой круглый стол, покрытый тяжелой плюшевой скатертью цвета бордо; в переднем углу старинный комод, украшенный несколькими фарфоровыми фигурками, явно немецкого производства; в противоположном углу самодельный фанерный шифоньер; рядом с ним, застеленный гобеленовым ковриком, тоже немецкого производства, старый продавленный диван. Аня усадила меня на диван, а сама вышла на кухню. Там проскрипела входная дверь и зазвучали женские голоса. Я от нечего делать продолжил изучение обстановки комнаты.
Вернулась Аня:
- Мне велено тебя развлекать, а с рыбой они сами разберутся. Давай я тебе наши фотографии покажу.
- Давай, – согласился я. Не меньше часа Аня показывала мне фотографии из толстых семейных альбомов и бумажных конвертов. Среди фотографий было много различных открыток, в том числе и немецких. Я спросил Аню, откуда у них столько предметов немецкого происхождения.
- Это от дяди Коли. Он служил в Германии и присылал всё оттуда.
Я не стал уточнять, кем доводится Ане дядя Коля. В голове у меня и без этой информации был полный сумбур от бабушки, мамы, соседок, многочисленной родни на фотографиях и событий нынешнего дня. Откровенно, хотелось быстрее попасть в родное общежитие, принять душ, грохнуться на койку и подремать. К сожалению, создавшаяся ситуация не позволяла мне совершить такой поступок, не обидев бабушку и Аню.
В комнату вошла… Лидия Ивановна.
- Здравствуйте, - приветливо произнесла она. --- А я иду с работы, а во дворе жареной рыбой пахнет. Неужели, думаю, Аня наловила. Посмотрела, а там на всех соседей хватит. С уловом вас! – обратилась она к нам.
- Спасибо, - как можно вежливее ответил я.
Лидия Ивановна подошла к столу, сняла с него тяжёлую скатерть, под которой оказалась обычна клеёнка.
- Давай помогай, - обратилась она к Ане.
Они засуетились между комнатой и кухней: На столе появилась посуда, вилки, ложки, хлебница с горкой нарезанного крупными ломтями хлеба, бутылка водки, большая миска с варёной картошкой, салат из свежих огурцов и помидоров и, наконец, большое блюдо с жареной рыбой. От такого изобилия у меня потекли слюнки. Я ожидал, что сейчас появятся соседки, сидевшие с бабушкой на лавочке, но в комнату вошла одна бабушка, одетая в пышное платье, модное лет десять назад.
- Присаживайтесь к столу, будем ужинать, - сказала она.
Мы чинно расселись за столом. Меня усадили между Аней и Лидией Ивановной. «Классический семейный ужин», - обреченно подумал я. Ужин удался на славу: бабушка предложила выпить за знакомство «с приятным молодым человеком», Лидия Ивановна охотно поддержала, мне ничего не оставалось делать - нельзя же не выпить за себя. Аня смущённо пригубила из рюмки и вежливо отставила в сторону. «Она у нас не пьёт», - прокомментировала Лидия Ивановна. Выпили за удачную рыбалку и, под занавес: «Дай бог не последнюю за этим столом!» – доброжелательный, с откровенным намёком, тост бабушки.
Провожать меня вышла Аня. Рюкзак мой постирали и повесили сушиться, а удочки спрятали в чулан: «Что с ними таскаться среди ночи»?- сказала бабушка. Таким образом, была обеспечена необходимость моего визита в этот дом ещё, как минимум, один раз.
После светлой комнаты темнота на улице казалась особенно плотной. Небо было затянуто облаками, в верхушках старых тополей уже по-осеннему шумел ветер. Было неуютно. Аня взяла меня под руку и прижалась ко мне плечом: «Мне холодно», – сказала она. Я стоял, не шевелясь; всё - таки приятно, когда к тебе прижимается симпатичная девушка. Глаза постепенно привыкли к темноте, стали различимыми стены дома, стволы деревьев, скамеечка возле дома.
- Посидим, - кивнул я на скамеечку.
- Конечно, - ответила Аня.
Мы уселись на скамейку. Порывы ветра ощутимо проникали под рубашку, охлаждая почему-то разгорячённое тело.
- Мне холодно, - тихо сказала Аня.
- А мне жарко, - сказал я и смело прижал Аню к себе.
- И правда, какой ты горячий? - прошептала Аня, прижимаясь ко мне сильней.
В моей памяти всплыли далёкие школьные годы: первое свидание, дурманящие сознание, первые объятия с любимой девушкой, первый умопомрачительный поцелуй; три года встреч, нежных и целомудренных, проводы в армию.
Через год после ласковых, полных любви писем, как ушат холодной воды: «Я не могу больше тебя ждать! Если бы я была женщиной, мне было бы легче тебя ждать. Девушку нельзя оставлять одну. Прощай».
Удар был неожиданным и страшным. Одна только солдатская подушка знала, какие страшные мысли бродили в моей горячей голове по ночам. Уберегли меня от страшного поступка изнуряющие, спортивные тренировки и чрезмерное рвение к служебным обязанностям. И сейчас вот эта хрупкая, беззащитная девушка своим непосредственным, а может, и глубоко осознанным поведением (женская душа – потёмки) разрушала мою клятву: «Никогда не связываться с девушками!» Сердце моё усиленно билось, по всему телу разливался упоительный жар. В голове стучали молоточки: остановись, одумайся! Я с трудом оторвался от Ани:
- Извини, уже поздно, тебя, наверно, дома заждались, а у меня что-то голова разболелась. Видно, перегрелся днём на солнце.
-Хорошо, - тихо произнесла Аня.
В общежитии я первым делом принял контрастный душ. Отличное средство от различного рода душевных расстройств! Улёгшись в постель, я пытался читать какую-то книжку. Но уловить нить повествования я не мог, бросил её на стул, выключил свет и попытался уснуть. Путаница мыслей, поднятых из глубины души воспоминаний, неясные картины будущего - всё смешалось в воспалённом мозгу. Сна не было. Ночь тянулась длинная и утомительная, как караванный путь. На рассвете я надел спортивный костюм и побежал на недалёкий стадион. Два часа интенсивной физической нагрузки привели мой организм в относительный порядок.
В общежитии после душа и чашки чая из дежурного чайника я принялся разбирать учебники и конспекты. Скоро осень, начало занятий в институте. Между делом я вспоминал, какие ещё дела у меня запланированы на сегодня, последнее воскресенье августа. Покончив с книгами, я сходил на вахту за утюгом и принялся наводить порядок в своём гардеробе. Постепенно моё состояние приходило в нормальное, и я начал даже что-то напевать. Благо, в комнате я жил один и мог солировать, не смущая никого отсутствием вокальных данных.
Около полудня, когда здоровый организм стал напоминать мне о необходимости дозаправки, в дверь ко мне постучали. «Наверно, кто-то за утюгом, - подумал я. - Войдите». Дверь медленно открылась…. На пороге стояла Аня!
-Меня бабушка послала пригласить тебя на обед, - тихо произнесла она, и лицо её зарделось. Я медленно опустился на кровать. Рука с утюгом непроизвольно тоже опустилась на колено. Острая боль от ожога привела меня в чувство:
-Проходи, присаживайся, - сказал я Ане, кивнув на стул. Аня прикрыла дверь, но проходить и садиться не стала.
-Бабушка готовит обед и меня послала. Она говорит, что на столовском можно язву нажить. Ты хороший парень, жалко будет, если испортишь здоровье, а сегодня воскресенье, и столовые не работают, а без горячего нельзя, и здоровье… - Аня запнулась, ещё сильней покраснела, закрыла лицо руками и отвернулась. Мне стало до боли жалко её; такую беззащитную и добрую. Я подошёл к Ане, отнял её руки от лица и поцеловал в губы. Аня уткнулась лицом в мою грудь и заплакала. Потом стала стучать по моей груди кулачками:
-Эгоист ты бездушный, бревно неотёсанное, истукан! Я люблю тебя, уже давно, а ты ничего не замечаешь!
Я усадил Аню на край кровати, налил из графина стакан воды и подал ей. Зубы её стучали по краю стакана. Истерика прошла.
-Дождался, что девушка призналась тебе в любви? - уже спокойным голосом продолжила Аня. Я не знал, что ей ответить. Всё было так неожиданно и стремительно….
-Собирайся, пойдём обедать. Бабушка действительно послала меня за тобой.
Делать было нечего, обидеть отказом бабушку и прелестную внучку я не мог. «И до чего же ты зануда, - мысленно выругал я сам себя, - не только говоришь людям колкости, но даже думаешь колкостями».
Салат из свежих овощей, рыба под маринадом, наваристый борщ и компот из свежих фруктов. «Ради такого меню можно было пройти и гораздо большее расстояние, – сострил я, и тут же сам себе, – заткнись». Я давно заметил, что после интенсивной физической нагрузки моё поведение становится агрессивным. Обед прошел в сердечной, дружественной атмосфере.
После обеда бабушка достала из комода уже знакомые мне фотографии и начала с их помощью излагать свою биографию. Вопреки моему ожиданию, её повествование оказалось интересным и, в какой – то степени, даже поучительным. Окончив свою повесть, бабушка сказала: «А теперь идите, погуляйте. К восьми часам вечера приходите на ужин». Я уже совсем собрался встать по стойке смирно и громко произнести «слушаюсь!», но сдержался. Иногда бывает невредно слегка прикусить себе язык, что я и сделал.
Мы вышли на улицу. «Куда пойдём?» - спросила Аня. Бродить по пыльному, душному городу не хотелось, поход в кино меня тоже не очень прельщал. Внезапно меня осенила отличная мысль. Я подхватил Аню под руку: «Пошли!» Мы вышли на центральную улицу и остановились на автобусной остановке. Минут через пять подошёл нужный нам автобус, и мы втиснулись в его душный салон. Ещё через пятнадцать минут, слегка помятые, вышли из автобуса и двинулись в сторону видневшихся невдалеке дачных домиков.
Здесь была дача моих хороших друзей, Виктора Михайловича и Екатерины Ивановны. Пройдя узкими улочками дачного посёлка несколько сотен метров, мы вошли в знакомую мне калитку.
-Труженики на месте? - крикнул я. В ответ из дальнего угла участка раздался голос Виктора Михайловича:
- На месте, на месте, проходи сюда!
Мы прошли по узкой тропинке, обсаженной с обеих сторон всевозможными цветами. Из-за высоких, почти в человеческий рост, кустов помидоров выглянул Виктор Михайлович:
-Да вас двое! - весело воскликнул он. --- Это хорошо, нам помощники нужны. Катя, посмотри, кто к нам пришел.
Между кустами замелькала косынка, и перед нами появилась Екатерина Ивановна. Мы поздоровались.
- А это моя невеста Аня, знакомьтесь, - сам не понимая зачем, ляпнул я и протолкнул вперёд себя Аню.
-Ах ты, тихушник, что же ты скрывал от нас такую красавицу? - ласково проговорила Екатерина Ивановна.
Аня в этот момент и правда выглядела изумительно: солнце освещало со спины её стройную фигурку, одетую в светлое лёгкое платье. Каштановые волосы, локонами спадавшие на плечи, в лучах солнца казались золотыми. Лёгкий румянец смущения и слегка напряженная поза выдавали в ней скромность и воспитанность. Я невольно залюбовался: «Где же раньше были мои глаза?»
Нас пригласили в домик, но Аня неожиданно попросила:
-Можно мне что-нибудь поделать на участке? Я очень люблю работать на даче, - при этом она с мольбой в глазах смотрела на Екатерину Ивановну.
-Это мы тебе с удовольствием представим! – заявил Виктор Михайлович. --- Катя, давай, переодень её во что-нибудь попроще. Екатерина Ивановна с Аней ушли в домик, а мы с Виктором Михайловичем уселись на скамеечку в тени высокой груши, усыпанной недозревшими плодами. Виктор Михайлович был лет на десять старше меня, и я всегда обращался к нему, как к старшему брату.
- Кто эта девушка? – спросил он, закуривая дешевую сигарету в прокопчённом мундштуке.
- Когда ты курить бросишь? - увернулся я от ответа.
- Ты мне зубы не заговаривай, рассказывай. Не зря же привёз её сюда.
Я начал излагать ему всё по порядку.
- Комсомольская или некомсомольская свадьба - значения не имеет, а девушка хорошая, сразу видно, не вертихвостка какая – нибудь. Хватит тебе в бобылях ходить, жениться надо, детей плодить, - высказал своё категорическое мнение Виктор Михайлович.
- Ну, раз ты так говоришь, значит, женюсь! – облегчённо вздохнул я.
Часа два мы совместно трудились на даче, где, как известно, работы всегда хватает. Удовлетворив свой трудовой энтузиазм, мы с удовольствием умылись под струёй воды с поливочного шланга, и все вчетвером, нагруженные сумками и корзинами, двинулись домой. У дома на скамеечке сидели три женщины.
- Бабушка, мы тебе помидоров, огурцов, баклажанов и всего- всего принесли, - сказала Аня, опуская на землю сумку. Я тоже опустил на землю корзину и сумку. «Плоды труда человеческого весьма весомы», - подумал я, разминая затёкшие ладони.
- Вот и хорошо, пошли в дом, - сказала бабушка и поднялась со скамейки.
Дома они принялись готовить ужин, а меня оставили скучать в гордом одиночестве. Впрочем, мне не пришлось искать себе подходящее занятие, чтобы скоротать время. Сегодня, несколько часов назад, я сам включил счётчик времени до вполне определённого события. Произойти этому событию предстоит в уже назначенный кем-то день и час. Уже очень скоро, может быть, через час или даже раньше, мне предстоит объявить бабушке и Лидии Ивановне о том, что мы с Аней решили пожениться. Потом мне предстоит огорошить их сообщением о том, что свадьба будет комсомольско-молодежная, и состоится она через полмесяца.
И тут я поймал себя на мысли, что официального предложения я Ане ещё не сделал, и все разговоры на эту тему у нас носили шутливый характер. От этой мысли мне сразу стало как-то неуютно: «Тоже мне, покоритель женских сердец, возомнил себя неотразимым Донжуаном». Положение нужно было срочно исправлять. Голоса Ани и бабушки звучали рядом, за шторкой.
-Аня, можно тебя на минутку? – позвал я. И сразу же голос бабушки:
- Иди к гостю, нечего ему одному там скучать.
В комнату вошла Аня, уже переодетая в простенькое платье, в домашних шлёпанцах. Она подошла ко мне:
- Что ты хотел сказать?
- Я хотел спросить тебя: выйдешь ли ты за меня замуж? - прошептал я тихо ей на ухо. Она повернулась ко мне лицом, положила руки мне на плечи и отчётливо произнесла: «ДА!» Я нежно поцеловал её в губы.
Вскоре пришла с работы Лидия Ивановна. Накрыли на стол, сели ужинать. Я чувствовал себя не в своей тарелке: вяло тыкал вилкой в тарелку, говорил что-то невпопад, наконец, не выдержал и громко объявил:
- Нина Николаевна и Лидия Ивановна! Я хочу сообщить вам, что мы с Аней решили пожениться!
«Всё, Рубикон пройден, обратной дороги нет», - подумал я и сразу успокоился.
- Ну что же, решили так решили, - спокойно сказала бабушка.
- Я как увидела вас вместе, так и поняла: пора к свадьбе готовиться.
«Наверно, так буднично и спокойно о таком эпохальном событии, как свадьба, могут говорить только умудрённые жизненным опытом русские женщины», - подумал я и с благодарностью посмотрел на бабушку. Лидия Ивановна тоже отнеслась к моему сообщению спокойно: - Мне Валера сказал об этом, когда билеты брал в кино. Говорит: «Посмотрите внимательно, приду с Аниным женихом. Они давно встречаются и хотят пожениться».
Мы с Аней удивлённо переглянулись! «Ай, да Валера! Вот, проныра!» - подумал я. За чаем стали обсуждать детали предстоящей свадьбы.
Для начала разделили это мероприятие на две части. Первую, официальную, пока оставили за кадром. Этой частью пусть Валера занимается, он секретарь – ему и карты в руки. Но во второй части набралось столько вопросов, что я понял: моих холостяцких накоплений тут явно не хватит. Часам к десяти вечера мы закончили обсуждение основных мероприятий и составили внушительный список расходов. Аня проводила меня до крыльца. На крыльце она доверчиво прижалась ко мне: «Неужели скоро мы будем навсегда вместе?» - прошептала она.
На другой день утром позвонил Первый:
- Как у нас дела со свадьбой?
-У вас не знаю, а я скоро женюсь благодаря твоему чуткому руководству! – отпарировал я.
- Ты мне голову не морочь и брось свои дурацкие шутки! Я тоже разозлился:
-Ты хотел женить меня на Ане, вот мы с ней и решили пожениться!
В трубке наступило молчание, потом короткие гудки. Спустя час меня вызвал директор:
- Что ты натворил? - спросил он грозным тоном.
- Ничего! – уставился я на него невинными глазами.
- Ладно, там разберёмся. Поехали!
Мы сели в директорскую машину.
- В райком, - сказал Иван Петрович водителю.
В здании райкома мы пошли на второй этаж, где располагался райком партии. Меня это озадачило. Мы вошли в приёмную: «Здравствуйте, Иван Петрович, проходите ко Второму, вас ждут». В кабинете второго секретаря за столом сидели несколько человек, в том числе и Бубнов. Мы поздоровались.
- Присаживайтесь, товарищи, - кивнул в нашу сторону второй секретарь.
- Докладывайте, товарищ Бубнов, - обратился он к Валерке.
- Суть дела я вам уже изложил. Сейчас, в присутствии Михаила Зверева, я попробую доложить вам, какие трудности нас ожидают на пути воплощения в жизнь этого мероприятия, - начал своё выступление Валерка и как из рога изобилия стал перечислять, что нужно сделать, в какие сроки, сколько это будет стоить и. т. д. Речь шла о подготовке и проведении нашей с Аней комсомольско-молодёжной свадьбы.
Всё, начиная с сервировки свадебного стола, костюма для жениха и свадебного платья для невесты до оркестра, телевизионного репортажа и автомобилей для свадебного кортежа, было учтено и расписано в Валеркином списке. Признаться честно, я его сразу зауважал. Второй секретарь взял у Валерки список и обратился ко мне:
- У вас есть замечания по существу?
Я ответил отрицательно.
- Кстати, а где невеста?- обратился он к Валерке.
- Поехала в ателье заказывать свадебное платье, и ему тоже туда нужно ехать, заказывать костюм, - кивнул он в мою сторону.
-Значит так, товарищи, сейчас мы разделим этот список между вами, и вы будете выполнять всё, что от вас требуется. Координировать все действия будет товарищ Бубнов. При возникновении каких-либо затруднений обращайтесь прямо ко мне. Партия делает всё для повышения благосостояния советского народа, и наши зарубежные друзья должны увидеть это своими глазами! – с пафосом закончил своё выступление второй секретарь райкома партии.
Ещё пять минут делили список, и секретарь закончил совещание. Мы спустились в кабинет к Валерке. Уже проще, обыденным тоном, он сообщил мне и Ивану Петровичу, что все расходы по организации официальной части свадьбы должны понести хозяйственные органы, а также оказать посильную финансовую помощь молодожёнам.
Иван Петрович поехал в краевое управление, а я задержался у Бубнова.
-Ты на меня не обижайся, – начал Валерка. --- Пойми меня правильно. Меня за это дело теребит крайком комсомола, райком партии. Ты же слышал, что сказал второй секретарь. А Аня на тебя давно неравнодушно поглядывает. Вот я и подсуетился. Если всё нормально пройдёт – будет вам на всю жизнь память. Ты вот сегодня на меня по телефону рявкнул, я к Ане: «Что случилось?» «Ничего», - говорит, - мы решили пожениться». Рассказала мне про рыбалку и про вчерашний вечер. Вот и всё, - подвёл он итог.
Я отправился в ателье заказывать костюм, пошив которого оплатят хозяйственные органы. Ани там не было. На работе я появился уже после обеда. Меня сразу же отправили к директору.
- Пиши заявление на отпуск, всё равно от тебя на работе сейчас никакого толка не будет. Получишь отпускные и премию от краевого управления, ещё там профсоюз тебе что-то выделил.
К вечеру в моём кармане была довольно приличная сумма денег.
Я отправился по знакомому адресу. Дверь открыла Аня. Не стесняясь бабушки, она звонко чмокнула меня в щёку:
- Почему так поздно? Мы тебя заждались.
Я хотел незлобно съязвить: «А мы что, договаривались?» Но вовремя прикусил язык – не всем дано понимать мои безобидные, с моей точки зрения, шутки. Но тут вышла из своей псевдокомнаты бабушка:
- А вы что договаривались?
- Он должен чувствовать, что я его жду, - отпарировала Аня.
На душе у меня стало тепло и радостно: «Пора снимать с себя маску циника и скептика», - подумал я.
Вскоре вернулась с работы моя будущая тёща Лидия Ивановна. За ужином они с бабушкой излагали свой сценарий предстоящей свадьбы. Оказалось, что у этой с виду неприметной семьи столько родни, что не только я, но даже они сами сбились со счёта. В конце концов, пришли к решению: после регистрации и прочих официальных мероприятий будет свадебное застолье для друзей и родственников в этой квартире. Для этого будет вынесена вся мебель, и за столом можно будет разместить примерно тридцать человек.
Следующее утро, уже отпускное, началось с похода в загс и подачи заявления. Здесь нас уже ждали, и процедура была скорой. Нам объявили, что регистрацию будет производить лично председатель горисполкома, и попросили зайти через два – три дня, чтобы получить сценарий мероприятия. Зашли к Бубнову. Он встретил нас радушно и сообщил, что нам нужно сходить к товарищу Н. в здание КГБ. Ничего страшного, просто нас проинструктируют, как себя вести с членами иностранной делегации. Аня, в отличие от меня, не была в отпуске, но Валера великодушно разрешил ей заниматься своими делами, иногда заглядывая в райком. Мы ещё походили по магазинам просто поглазеть и не заметили, как наступил вечер. На обратном пути зашли в ближайший от Аниного дома гастроном и взяли «что-нибудь» для ужина. Бабушка слегка поругала нас за «никчемную покупку» и велела не покупать больше продукты без её команды. «Матриархат!» - мелькнула у меня мысль. Впрочем, от этой мысли я нисколько не огорчился.
Со следующего дня закрутилась карусель действий и событий, так или иначе связанных с предстоящим основным событием. Сначала, не без помощи телефонного звонка сверху, мы покупали для себя новую обувь к свадьбе. Как нам объяснили сведущие люди, жениться или выходить замуж в старой обуви – плохая примета. Я не суеверен, но суеверна бабушка - в доме Ани матриархат. В общем, в чужой монастырь со своим уставом ходить не положено. Потом поиски фаты. Без этого предмета невестиного туалета регистрация просто немыслима, по авторитетному мнению знающих людей. Пригласительная открытка, без которой уважающий себя человек ни за какие коврижки не пойдёт на свадьбу! Посуда на столе не может быть разномастной, иначе жизнь молодоженов будет неустроенной. Тут уже мне бросилось в глаза, что в квартире давно не проводили ремонт. Потолок и стены были закопчёнными дымом от печки, краска на полу была истёрта до чистой древесины, оконные рамы были неопределённого цвета, и краска была облуплена. Срочно было закуплено необходимое, и всего за два дня мы вдвоём с Аней всё зачистили, побелили и покрасили.
Совершили визит к товарищу Н. из КГБ. Он долго расспрашивал нас о различных этапах нашей недолгой жизни, прочитал короткую лекцию о правилах общения с иностранными гражданами и отпустил «с богом!» - что не очень вязалось с его статусом. По вечерам мы подводили итоги проделанной работы и намечали планы на будущее.
В эти дни состоялись примерки платья и костюма в ателье и короткая встреча у председателя горисполкома, посвящённая процедуре регистрации брака. Лично мне председатель понравился: крепкий мужчина лет сорока, среднего роста с добрым лицом и внимательным взглядом карих глаз.
Он усадил нас за журнальный столик, сам разместился рядом и не спеша завёл беседу о детстве, о школе, о родителях, о работе, о планах на будущее. В заключение почти часовой беседы председатель сказал: - В ходе регистрации я вручу вам ключ от квартиры. Потом вас отвезут в эту квартиру, там будет накрыт стол. Гости и телевизионщики произведут там съёмку и удалятся. Спустя некоторое время вы тоже уедете с этой квартиры и продолжите праздновать свадьбу по своему усмотрению. Вы комсомольцы и понимаете, что мы не можем сейчас обеспечить жильём всех вступающих в брак. Но мы не можем ударить лицом в грязь перед иностранной делегацией и сознательно идём на такой поступок.
Председатель внимательно посмотрел на нас. Я уверен, что никаких отрицательных эмоций на моём лице не отразилось. Лицо Ани тоже оставалось спокойным.
-А вы мне нравитесь, ребята! – вдруг весело сказал председатель. --- Аня, садись за стол. Пиши. Он подал ей лист бумаги и авторучку. Под диктовку председателя Аня написала заявление с просьбой выделить нам, молодой перспективной семье, отдельную квартиру. Забегая вперёд, скажу, что примерно через год мы получили отдельную, неблагоустроенную, двухкомнатную квартиру из освободившегося фонда. Радости нашей не было предела.
Дни бежали. Стремительно приближалась дата нашей свадьбы. Все нюансы были отрепетированы, тосты приготовлены, платье и костюм наутюжены, пригласительные открытки разосланы. Были закуплены крепкие и некрепкие напитки, продукты, не требовательные к температуре хранения, посуда и т. д. За день до свадьбы все причастные к её подготовке и проведению собрались в кабинете Первого и персонально доложили о готовности. Был уточнён график и порядок действий, учтены профессиональные пожелания телевизионщиков и напутствия второго секретаря райкома КПСС.
-Все свободны, - сказал Бубнов. Присутствующие засуетились, застучали стульями и потянулись к выходу.
- Вы тоже идите и отдыхайте. Завтра вам предстоит…- и он махнул рукой. Мы вышли из райкома.
- Пойдём ко мне, отдохнём от этой суеты, - предложил я Ане.
- Пойдём, - согласилась Аня. Мы медленно побрели по улицам города в сторону моего общежития.
-А ты заметил? Уже осень, - вдруг сказала Аня, нагнулась, подхватила опавшие листья и подбросила их вверх. Я тоже только сейчас обратил внимание на желтое убранство тополей и охапки опавших листьев под ногами. Осень, середина сентября. Прошло всего каких-то двадцать дней с того дня, когда Валерка произнёс: «К нам едет комсомольско-молодёжная делегация одной из братских стран». Мы зашли в гастроном, я взял бутылку сухого вина и шоколадные конфеты.
В моей общежитейской комнате было тихо и уютно. Днём в общежитии всегда тихо – все обитатели на работе. Я достал из тумбочки два чистых стакана:
-Давай, выпьем за успех нашего…- я чуть не ляпнул «безнадёжного дела», но вовремя спохватился, – обручения, - закончил я фразу.
-Давай, - согласилась Аня. Я уже заметил, что она во всём со мной соглашается. Мы выпили по полстакана сухого вина, закусили конфетами и сидели, думая каждый о своём. Мысль о чём-то незаконченном в нашем деле сидела у меня в голове, не давая сосредоточиться. Мой блуждающий взгляд остановился на тонких пальцах Аниных рук… «Кольцо! Мы забыли купить кольцо!» — пронзила меня мысль. А ведь в начале свадебной подготовки я думал об этом, а потом закрутился в заботах и забыл.
- Ты отдохнула? - спросил я Аню. Она кивнула головой.
- Тогда пошли.
Аня вопросительно посмотрела на меня.
- Пошли, пошли, - потянул я её из комнаты.
Мы отправились в ювелирный магазин. Надежды на то, что там можно будет свободно купить обручальное кольцо, у меня не было, но там работала товароведом Валя, жена моего друга.
Судьба сегодня была ко мне благосклонна. Только мы вошли в магазин, как на глаза мне попала Валя. Я поздоровался и представил Аню:
- Моя невеста. Завтра у нас свадьба.
- А мне Толик ничего не говорил, - удивилась Валя.
-Он и сам ещё не знает. Всё так быстро произошло… - проговорил я.
- Нам нужно кольцо для Ани.
-Пойдём со мной, - позвала Валя Аню. Они отсутствовали минут десять. Вышли, оживлённо разговаривая.
- Иди, плати в кассу, - протянула мне бумажку Валя. Я оплатил и вернулся с чеком к женщинам.
- А мы, оказывается, почти родня с Аней. Ну, всё, идите, мне некогда, - подтолкнула нас в спину Валя. Снова мы зашагали по освещённой ярким осенним солнцем улице в сторону моего общежития.
-А ты своей маме написал? - вдруг спросила Аня. Я остановился, как вкопанный…
-Что же ты раньше молчала?! Скорей на почту! - глянул я на часы. -Телеграмма успеет.
Вернувшись в общежитие, я сбросил туфли и бросился на кровать:
- Всё! Ложись рядом, - повернулся я к Ане. Она посмотрела на меня вопросительно.
- Отвернись!
Я отвернулся: «Что я наделал, я не это имел в виду!» Аня легла рядом:
-Я платье сняла, чтобы не помять. А ты тоже всё помнёшь, гладить придётся, - спокойно продолжила Аня.
- Снять? - почему-то охрипшим голосом спросил я.
- Конечно, - тихо произнесла Аня. Я снял рубашку и брюки, стараясь не глядеть на лежащую Аню. Потом тихонько лёг и прижался к ней всем телом….
Смеркалось, когда Аня стала одеваться.
- Пойдём, нас ждут на ужин.
За ужином мы ещё раз обсудили все подробности завтрашнего дня. Аня похвасталась перед мамой и бабушкой кольцом.
- А что же Мише не купили? - забеспокоилась бабушка.
-Да мне по работе не положено, и вообще, я не люблю, когда на пальцах что-то мешается.
Кое-как я отстоял свою позицию на свободу своих пальцев от золотых оков. Обсудив ещё некоторые проблемы предстоящего дня, мы разошлись. То есть, я потопал в общежитие, а дамы остались дома. Около часа я провозился у себя в комнате, устраняя следы нашего грехопадения, потом сидел, уставившись в тёмное окно. Я мысленно прощался со своей первой любовью. Надеялся, что скоро навсегда позабуду о ней. Строил планы на ближайшее будущее. И все-таки сознание моё двоилось. Было ощущение какой-то нереальности происходящего. Уснул поздно, в общежитии стояла мёртвая тишина. Проснулся рано, надел спортивный костюм и побежал на стадион размяться. Вернулся через час усталый, но довольный. После душа и бритья стал наводить порядок в своём гардеробе. В дверь постучали. «Открыто!» - крикнул я. Вошла Аня.
-Я тебе завтрак принесла, бабушка прислала.
-Отлично! Давай будем завтракать.
Аня поставила на стол сумку и внимательно осмотрела комнату.
-Любовницы нет, уже ушла, - смеясь, произнёс я.
-Да ну тебя, - сказала Аня и покраснела. Я крепко поцеловал её в губы. Мы позавтракали и двинулись вперёд, навстречу своей совместной судьбе.
Официальная процедура регистрации должна быть в тринадцать часов, а на десять утра была назначена генеральная репетиция в зале заседаний райкома. На неё собралось человек тридцать: члены бюро, члены райкома, несколько Аниных подруг, трое моих друзей по работе и ещё несколько незнакомых людей, судя по их поведению, весьма ответственных. Валера, то есть первый секретарь, представил собравшимся одного из ответственных: « Режиссёр Театра юного зрителя, …» Режиссёр произнёс краткую вступительную речь о высоком морально-культурном облике советской молодёжи и большой роли комсомола в построении молодой семьи как ячейки нашего общества. Затем он рассадил присутствующих по только ему понятным признакам, развернул несколько помятых листков бумаги и начал разъяснять отдельным товарищам, что и как им предстоит делать. Товарищам, имевшим озвученные роли, тут же вручались тезисы их выступлений, а остальным разъяснялись правила поведения, соответствующие важности события.
Меня и Аню режиссёр несколько раз заставил пройти «неторопливой, но гордой походкой», взявшись за руки, от входной двери к столу президиума со счастливой улыбкой на лице. Улыбка режиссёру не очень нравилась, особенно моя, и он сам брал Аню за руку, счастливо улыбался и гордо вышагивал к столу. У него это получалось довольно здорово и даже несколько напыщенно. Тут меня осенила язвительная идея. «Можете не беспокоиться, в загсе мы пройдём как надо», - заверил я режиссёра. Как ни странно, он мне охотно поверил. Репетиция закончилась, все разошлись по своим делам. Мы с Аней и двумя её подругами отправились к ней домой переодеваться в свадебную форму. Дело в том, что, по настоянию бабушки, мой свадебный костюм находился вместе со свадебным платьем в старом шифоньере в большой комнате.
На втором этаже старого дома, на лестнице и в пропахшем мышами и керосином коридоре, суетились знакомые и незнакомые люди, носили мебель и посуду, что-то готовили на шипящих примусах, что-то резали, крошили на столах, весело смеясь и переговариваясь. Нас встретили дружными приветствиями и поздравлениями. Мы вошли в квартиру.
В большой комнате, кроме составленных буквой «П» столов и стульев, ничего не было. На нескольких стульях были развешаны свадебное платье и свадебный костюм. Девчата постояли на кухне, о чём-то постоянно хихикая, а я быстро переоделся в свадебный костюм. Спустя пару минут я предстал перед девчатами в полном жениховском облачении. Анины подруги восторженно воскликнули в один голос: «Ну, жених!» Аня весело засмеялась: «Ищите себе таких!» Девчата пошли в комнату переодевать Аню, а я отправился на улицу встречать машину. Вскоре подошли двое моих друзей по работе, а следом за ними во двор въехали две новые «Волги», украшенные цветами и лентами. Перед радиатором одной из машин был закреплён большой комсомольский значок в кольце с надписью: «СВАДЬБА». Из машины вышел Валера в шикарном костюме с букетом алых роз:
- Где невеста? Пора ехать!
Наблюдавшие за происходящим ребята тут же побежали в дом: «Сейчас позовём!» Вскоре на улицу вышла Аня с подругами. Я ведь не видел её в свадебном платье….
На крыльце стояла НЕВЕСТА! Даже видавший виды Валера слегка опешил:
- Аня…Ты!? - и, ехидина, обернувшись ко мне:
- Может, передумаешь? - он галантно протянул Ане букет и распахнул перед ней дверцу машины.
В запасе у нас было ещё минут двадцать времени, и мы поехали к загсу окружным путём. Мы подкатили за несколько минут до начала регистрации. Несколько легковых машин, два небольших автобуса и больше двух десятков людей с букетами цветов, стоящих у входа в загс, окончательно убедили меня, что всё происходящее не сон, и через несколько минут произойдёт одно из самых значительных событий в моей жизни. Не успели мы выйти из машин, как к дверям загса подъехали ещё две легковые машины и машина ГАИ. Из легковых машин вышли члены иностранной делегации, из машины ГАИ вышли трое сотрудников милиции. Открылась дверь загса, вышла симпатичная сотрудница и режиссёр нашей свадьбы. Симпатичная сотрудница обратилась к нам:
- Уважаемые жених и невеста, прошу вас пройти в зал регистрации бракосочетаний. Уважаемые свидетели и гости, прошу вас следовать за женихом и невестой.
Режиссёр широко распахнул дверь, и мы с Аней, взявшись за руки, вошли в сумеречный коридор и, ведомые симпатичной сотрудницей, проследовали в ярко освещённый зал регистрации. Зал был освещён телевизионными светильниками, установленными в углах. Несколько кинокамер смотрели на нас своими объективами с разных сторон. Нас остановили посреди зала:
- Дорогие Аня и Миша! Сегодня в вашей жизни…- заговорила хорошо поставленным дикторским голосом сотрудница загса, стоявшая за большим столом рядом с председателем горисполкома. Мы встретились глазами с председателем, и он мне дружески подмигнул. Волнение моё постепенно утихло. Анина рука, зажатая в моей ладони, тоже ослабла. Я крепко сжал и отпустил её руку: «Не дрейфь!»
Между тем нас пригласили подойти к столу расписаться. После оставления в книге регистрации наших автографов с краткой речью выступил председатель горисполкома:
- …И, учитывая ваши высокие достижения в труде и учёбе, горисполком выделяет вам отдельную квартиру! Вручаю вам ключ от этой квартиры! - закончил своё выступление председатель и под громкие аплодисменты присутствующих вручил мне ключ. Пожимая мне руку, он ещё раз дружески подмигнул:
- Всё будет в порядке!
Присутствующим разрешили нас поздравить, и на этом первый этап наших мучений был закончен.
-Товарищи, прошу выходить и садиться в автобусы, мы проедем по памятным местам города, - засуетился режиссёр.
Кортеж из легковых машин и автобусов в сопровождении автомобиля ГАИ направился на площадь Ленина. У памятника Ленину кортеж остановился. Все вышли из машин. Кинооператоры включили камеры. Мы подошли к памятнику и возложили цветы. Дальше продолжили свой путь по главной улице на Комсомольскую площадь. Снова кинокамеры фиксируют возложение цветов к памятнику героям Гражданской войны. Далее мы едем по центральным улицам города. На улице имени Ленина въезжаем под арку большого пятиэтажного дома и останавливаемся у одного из подъездов. Поднимаемся на второй этаж: «Добро пожаловать!» – плакат над одной из дверей, распахнутой настежь. Входим в квартиру. Яркий свет телевизионных светильников режет глаза, жужжат кинокамеры – операторы опередили нас. В большой комнате накрыты столы: вазы с фруктами и конфетами, батареи бутылок с лимонадом и минеральной водой, среди которых царственно возвышаются несколько бутылок шампанского. Хрусталь бокалов и обилие цветов завершают убранство столов. Режиссёр рассаживает гостей по одному ему ведомым признакам. Суета, толкотня. Наконец, все уселись.
На правах старшего, приветственную речь и поздравления произносит второй секретарь райкома партии. От имени дружественной молодёжной делегации выступает молодой светловолосый парень. На приличном русском языке, но с сильным акцентом, он произносит необходимые в таких случаях слова и вручает нам подарок - магнитофон «Грюндиг». По сценарию нашего режиссёра, я должен выступить с краткой ответной речью. Здесь я приготовил сюрприз. Свою речь я произнес на недурном немецком языке (надо полагать, с русским акцентом). Речь была выслушана с большим вниманием. Мое выступление было вознаграждено громкими аплодисментами. Было налито шампанское и лимонад, произнесены тосты. Иностранные гости засобирались, у них ещё запланированы мероприятия, следом за ними отбыли члены бюро и телевизионщики. В большой квартире остались только свои гости, не больше десяти человек. Я облегчённо вздохнул и посмотрел на Аню.
- Не дрейфь! Всё самое страшное позади, а самое трудное - впереди!
В комнату вошел незнакомый пожилой мужчина: «Всё, ребята, заканчивайте мероприятие и освобождайте помещение». Мы нисколько не удивились такому событию, задвигали стулья и потянулись к выходу.
- Вы со стола–то заберите, что нужно, не пропадать же добру, - сказал мне мужчина. Мы сложили в багажники машин минеральную воду, конфеты, фрукты и, пожелав здоровья пожилому хозяину квартиры, отправились к Аниному дому.
Во дворе на знакомой скамеечке, сидели женщины и среди них…моя мама! Она успела прилететь самолётом! Как говорится, с корабля на бал. Я подвёл Аню к маме:
- Моя жена – Аня.
Мама обняла и поцеловала Аню:
- Ну, и слава богу, теперь я за Мишу буду спокойна, - просто сказала она. В жилах моей мамы текла кровь донской казачки, а они, как известно, не отличаются большой сентиментальностью. Мы отпустили машины и остались во дворе.
Предвечернее солнце ласкало нас своими лучами, лёгкий ветерок шелестел в ещё зелёных листьях вязов и срывал пожелтевшие листья тополей. Стояло раннее бабье лето. Во двор входили незнакомые мне люди, подходили к нам, поздравляли, высказывали наилучшие пожелания. Коротали время. До начала застолья оставалось ещё около часа. Аня потихоньку, не показывая пальцем, знакомила меня с пришедшими гостями, а приходящие знакомились сами. В конце концов, я запутался во всех Аниных родственниках и перестал даже пытаться запоминать их имена и степень родства. Но вот Аня тихонько толкнула меня в бок: «Дядя Коля с тётей Машей идут».
Дядя Коля - крупный, с явно выдающимся животом, одутловатым лицом, с насмешливо - маленьким приплюснутым носом, был одет в приличный костюм коричневого цвета, белую накрахмаленную рубашку и чёрные лаковые туфли. Тётя Маша - пышная, невысокого роста, с лицом круглым, как луна, излишне накрашенным косметикой, излучавшим радость и доброту. Они подошли к нам, поздоровались. Дядя Коля обнял Аню, стал её целовать, прослезился, начал сморкаться в большой платок, приговаривая:
- Ты ведь для меня как дочка родная, как я рад за тебя. Ты уж смотри, не обижай её, она ведь у нас наполовину сирота, - обратился он ко мне, и натуральные слёзы брызнули из его глаз.
Ситуацию разрядила бабушка: «Гости дорогие, пора к столу», - призвала она всех, выглянув в окно на лестничной площадке.
Знатоки ритуала подтолкнули меня с Аней вперёд:
- Жених с невестой входят в дом первыми.
Мы не спеша стали подниматься по лестнице. Сверху на нас посыпались мелкие монеты и зерно - ритуал!
Вошли в большую комнату, заняли свои места во главе стола. Гости входили и рассаживались по команде неутомимой тёти Зои. Наконец, все расселись, в комнате наступила тишина. Встал дядя Коля:
- Поскольку я для Ани почти отец, я хочу поздравить вас, - обратился он к нам, - с законным браком…
Тут слёзы рекой полились из глаз дяди Коли, он прервал своё выступление и уселся на место, уткнувшись лицом в носовой платок. Положение спасла бабушка:
- Дорогие гости, давайте поздравим молодых с законным браком, пожелаем им долгой и счастливой совместной жизни и выпьем за их здоровье!
Гости дружно захлопали в ладошки, встали со своих мест, подняли свои бокалы, рюмки и стаканы, начали ими чокаться. Поднялся небольшой шум и тут же стих. Все выпили, уселись на свои места, начали закусывать, переговариваться между собой и через стол – началась банальная пьянка. Были тосты, крики «Горько!», удачные и не очень удачные песни. Потом появился баян. Появились желающие сплясать. Было принято предложение: желающие плясать выходят на улицу. В сумерках, а потом и в полной темноте плясали и пели на улице, заходили в дом, выпивали, закусывали и снова выходили на улицу. Пьянка, то есть свадьба, пошла самотёком. С наступлением темноты некоторые гости стали собираться по домам. Здесь бразды правления взяла в свои руки моя ТЁЩА. Я был по-настоящему рад, что у меня появилась ТЁЩА.
Мы с Аней, под шумок, тоже выбрались из-за стола и вышли на улицу. Аня сняла мешавшую ей фату и теперь ничем не выделялась среди подруг. Свежий воздух ночного бабьего лета взбодрил нас, лёгкий ветерок разогнал усталость. На нас смотрело усеянное яркими осенними звёздами небо, из-за крыш высоких домов выползал краешек луны. Жизнь была прекрасна.
Нас снова позвали в дом: что за свадьба без жениха с невестой?
- Без мужа с женой, - поправил я зовущего.
Перевалив через апогей, свадьба покатилась к своему закату. Ряды присутствующих стали постепенно редеть. Некоторые уходили после утомительно-нудных прощаний, другие уходили по-английски, не попрощавшись. Уже выдохлись и разошлись плясуны, уже исчезли женщины, весь вечер подававшие на стол еду и напитки. Тётя Маша с трудом увела окончательно распустившего нюни дядю Колю. Уже тёща увела уставшую с дороги мою маму к соседям и устроила там на ночлег. Аня подошла ко мне и с виноватым видом спросила: «Можно, я прилягу у бабушки немного отдохнуть. Я так устала!»
- Конечно, иди.
Я поцеловал Аню в щёчку и проводил в бабушкину псевдокомнату. За столом оставались неутомимая тёща и несколько гостей. Вот распрощалась ещё одна пара гостей, тёща проводила их за дверь:
- Всё! Сил моих больше нет, я пошла спать, - и скрылась за шторкой бабушкиной комнаты. Трое оставшихся мужчин пошли на улицу покурить. Подождав минут десять, я тоже вышел на улицу - во дворе никого не было.
Посмотрел на часы – второй час ночи. Зашел в дом, заглянул за шторку: справа, на кушетке, спала бабушка и приткнувшаяся к ней Аня прямо в свадебном платье. «Ничего страшного, - подумал я, - оно ей вряд ли когда-нибудь понадобится». Слева на простой солдатской кровати, тоже одетая, спала тёща. Я оторвал клочок упаковочной бумаги от какого-то подарка. «Я в общежитии», - написал крупными буквами, положил на видном месте, выключил свет и тихо прикрыл за собой дверь.
Улица встретила меня прохладой ночного воздуха, шелестом ветра в остатках листьев на тополях и неярким блеском лунного серпа. Ноги привычно понесли меня знакомым путём в сторону общежития. «Сапоги дорогу знают, лишь бы ноги донесли», - как нельзя кстати вспомнил я любимую поговорку одного из своих друзей. Я вышел на перекрёсток, обычно шумный и оживлённый, а в этот поздний час совершенно пустынный. Огляделся по сторонам. В двух кварталах от меня, со стороны реки, шла, громко ревя двигателем, грузовая машина. Я повернулся к ней спиной и зашагал посреди улицы в сторону своего общежития. Улица была щедро освещена фонарями, асфальт был ровным, идти было приятно.
Назойливый шум грузовой машины раздавался уже совсем рядом. Я остановился и повернулся в сторону машины. Это была обычная поливомоечная машина. Струёй воды она смывала опавшие листья вместе с пылью на обочину. Машина остановилась, из кабины высунулась рыжая голова водителя:
- Куда путь держим? - дружелюбно поинтересовался водитель.
- До конца этой улицы, - ответил я.
- Садись, подвезу. Лучше медленно ехать, чем быстро идти.
- Спасибо, не откажусь, за день находился.
Я обошел вокруг машины, открыл дверцу и уселся на пассажирское сидение. Машина тронулась в путь. Водитель, крепкий, здоровый молодой мужик чуть постарше, чем я, оглядел меня:
- Что при таком параде и так поздно?
- Да вот, со свадьбы добираюсь.
- Друга женил?
- Сам женился.
Машина резко остановилась.
- Как сам женился? А жена где?
- Там осталась, - неопределённо махнул я рукой.
- А ты куда едешь?
- В общежитие, спать.
- Что ты мне голову морочишь? - возмутился водитель. - Ты должен спать со своей женой! Я свою Галю после свадьбы три дня от себя ни на шаг не отпускал!
Я, как можно спокойно и коротко изложил рыжему поборнику нравственности историю свадьбы.
- Ну, это другое дело, – весело заключил водитель. Он что-то переключил, машина рванулась с места и быстро домчала меня до общежития, оставляя после себя неубранными листья и пыль.
- Счастья вам и детей! Побольше! - пожелал на прощанье мне рыжий водитель. Ни он и не я не знали в то момент, что судьба заготовила нам свой сюрприз: спустя год мы стали добрыми соседями.


10 января 2007г.