Глава XXIV.







Если Вандею и могут породить чрезвычайные обстоятельства,
то хронический характер ей могут придать только большие ошибки.

Наполеон Бонапарт.

В ответ на переданное через парламентера предложение Бонапарта начать переговоры о сдаче Мантуи Вурмзер ответил, что гарнизон в состоянии продержаться в крепости еще год. Однако прошло всего два дня, и австрийский фельдмаршал прислал в штаб Серюрье своего адъютанта, уполномоченного более детально ознакомиться с предложениями французов. Из этого Бонапарт заключил, что гарнизон крепости готов сложить оружие и уже не верит в способность Австрии оказать осажденным действенную помощь. Будучи заинтересованным в скорейшей сдаче крепости, молодой французский главнокомандующий менее всего желал бы создать к тому какие-либо препятствия психологического порядка, а потому проявил максимум такта, поручив ведение переговоров пожилому Серюрье. Согласно легенде, сам Бонапарт присутствовал на переговорах инкогнито, завернувшись в плащ.
2 февраля Вурмзер смирился с неизбежным и принял условия Бонапарта. Крепость была сдана 10 февраля. Вурмзер вышел из крепости свободным, с эскортом и всеми воинскими почестями. 20 - тысячный гарнизон был взят в плен, из них лишь 16 000 были в состоянии самостоятельно передвигаться. С начала лета в Мантуе умерло в госпиталях и было убито 27 500 человек, в большинстве своем это были жертвы голода и болезней. Бонапарт не участвовал в церемонии передачи крепости, предоставив Серюрье почетное право представлять на ней Францию. Вурмзер был признателен Бонапарту за проявленные им сдержанность и уважение и в знак благодарности поделился с французским главнокомандующим сведениями о подготовке покушения на его жизнь; согласно этой информации, агенты коалиции должны были предпринять попытку отравить Бонапарта легендарным итальянским ядом аква тофана, не оставляющим следов отравления в организме жертвы. Бонапарт, уже находившийся в это время в пределах папских владений, принял дополнительные меры предосторожности. Сосредоточив в Болонье экспедиционный корпус, в состав которого, помимо дивизии итальянских национальных гвардейцев, вошли 4-тысячный отряд пехоты генерала Виктора и 600 человек французской кавалерии, Бонапарт уже 2 февраля, в день получения согласия Вурмзера на сдачу крепости, двинул войска к границам Романьи. Падение Мантуи решающим образом меняло соотношение сил сторон в Италии, и Бонапарт уже не сомневался в том, что весной в состоянии будет начать крупное наступление, а для этого ему нужны были деньги и прочный тыл.
Во времена Бонапарта общественное мнение еще представляло собой силу, с которой приходилось считаться политикам и полководцам . Прежде чем пересечь границу Романьи, Бонапарт издал манифест, в котором перечислил допущенные папой Пием VI отступления от условий перемирия, заключенного летом, и объявил перемирие утратившим силу. В Рим была отослана перехваченная в январе дипломатическая почта папского двора, содержание которой не оставляло сомнений в участии папы в подготовке совместных с Веной военных операций против Итальянской армии, а поскольку французский представитель в Риме был отозван Бонапартом заблаговременно, Ватикан уже не имел времени предотвратить вторжение Бонапарта дипломатическим путем. Все, что успел сделать кардинал Буска, госсекретарь Ватикана, это устами парламентера предупредить французов, подошедших 2 февраля к мосту через реку Сенио на дороге из Имолы в Фаэнцу, о том, что если господа французы перейдут мост, они подвергнутся обстрелу. За рекой стояла армия папы во главе с кардиналом Буска: 8 пушек, 7 000 человек наемников и крестьянское ополчение, руководимое монахами с распятиями в руках, были развернуты по другую сторону моста, преграждая дорогу. Французский офицер, встретивший парламентера, учтиво ответил ему в том смысле, что французские войска отнюдь не имеют намерения подвергнуть себя риску вызвать гнев святого престола и остановились у моста просто так. В продолжение всей ночи в деревнях за рекой был слышен набат: месяцем раньше кардинал Буска пообещал французскому представителю в Риме превратить Романью во вторую Вандею, и теперь настало время привести угрозу в исполнение. В два часа ночи французский авангард переправился через реку вброд в шести километрах выше моста и обошел позицию папской армии с тыла, отрезав ей путь к отступлению на Фаэнцу. Утром в Имоле было вывешено короткое воззвание: «Французская армия вступает на территорию папы. Она будет покровительствовать религии и народу. Французский солдат несет в одной руке штык, а в другой - оливковую ветвь. И горе тем, кто станет ему мешать!». Когда рассвело, французские батареи, развернутые на левом берегу, открыли огонь через реку. Пушкам вторил беглый огонь застрельщиков, рассыпавшихся вдоль берега. Итальянская дивизия сомкнутым строем перешла окутавшийся дымом мост, следом шла французская кавалерия. Бой продолжался около часа. Наемники не оказали серьезного сопротивления и сдались почти в полном составе, несколько сот крестьян было изрублено кавалерией, кардинал бежал, потери французов были незначительны. В тот же день французы подошли к запертым воротам Фаэнцы. Город был во власти крестьян, которых ночной набат собрал из окрестных деревень. На крепостном валу стояло несколько пушек, однако воинственный пыл вооруженных чем попало селян выражался главным образом руганью, которой они осыпали приблизившихся к воротам французов. Когда ворота были сбиты с петель, крестьяне заперлись в монастырях, расположенных в черте города. Французы, разгоряченные утренним боем, добрались до них и там. Несколько монастырей было разграблено, горожане, запершись в домах, ждали погрома, к которому французские солдаты и в самом деле приступили бы, не останови их в последний момент Бонапарт. Авторитет командующего Итальянской армией был уже достаточно велик, чтобы гарантировать безоговорочное повиновение, к тому же Бонапарту не составило труда в немногих словах объяснить солдатам, что добыча, которой они могут поживиться в маленьком городке за счет несчастных горожан, ничтожна в сравнении с богатствами, которыми римский двор заплатит за свое вероломство, и чем скорее население, спровоцированное духовенством, будет успокоено, тем скорее придется раскошелиться папе. Он также напомнил солдатам, что с ними в этот день бок о бок сражались итальянцы, и что вскоре предстоит поход на Вену, выступить в который армия не сможет, оставив позади себя новую Вандею. Разумеется, в своих официальных донесениях, отправленных в Париж, Бонапарт мотивировал проявленную им и солдатами сдержанность не столь прямолинейно и отдал обильную дань революционной риторике. В тот же день он собрал в монастырском саду всех пленных, взятых в утреннем бою, обратился к ним с краткой речью, в которой отрекомендовался другом всех итальянцев, покровителем бедных, защитником религии и порядка, после чего распустил рядовых по домам и перешел к пленным офицерам, отдельно собранным в трапезной монастыря. Здесь речь зашла о свободе Италии, о злоупотреблениях Австрии и связанного с ней папского двора, о веротерпимости и миролюбии французского командования, не желающего поддаваться на провокации, организуемые агентами кардинала Буска. После продолжительной беседы офицеры, среди которых было немало отпрысков знатных римских фамилий, также были отпущены . Второй Вандеи в Романье не получилось. Возможно, некоторое содействие в этом деле Бонапарту оказал епископ Имолы, впоследствии папа Пий VII. Не встречая более на своем пути сопротивления, колонна Бонапарта продвигалась берегом Адриатического моря через Римини и Пезаро к Анконе, одновременно другой французский отряд в 2000 человек, по соглашению с Великим герцогом, пересекал территорию Тосканы, направляясь в Сиену. В Риме Священная коллегия готовилась к эвакуации в Неаполь. Бонапарт не хотел этого допустить. Инструкция Директории запрещала ему ведение каких-либо переговоров с Римом: в Париже считали момент подходящим для окончательного решения «римского вопроса» путем упразднения светской власти папы. Бонапарт оставался при своем мнении, ему не нужен был папа в роли изгнанника при неаполитанском дворе под защитой 30-тысячной неаполитанской армии и английской эскадры, поэтому он буквально повторил свой летний демарш: доказав Пию VI бесперспективность его попыток развязать крупномасштабную партизанскую войну в тылу Итальянской армии, он тут же негласно отправил в Ватикан доверенное лицо, пользующееся авторитетом у папы, с предложением сотрудничества в преодолении разногласий с республиканской Францией дипломатическим путем. И на этот раз в роли посредника выступил генерал ордена иезуитов. Пока тот находился в пути, колонна Бонапарта приблизилась к Анконе. На высотах у окраины города Бонапарту преградил путь его старый знакомый, австрийский генерал Колли. Недавно принятый на службу к Пию VI, он добросовестно расположил на сильной позиции остатки армии папы, всего около 3000 человек, однако моральное состояние этих войск было таково, что, увидев высланного вперед французского парламентера, Колли предпочел вместе с другими австрийскими офицерами и парой надежных батальонов отступить к Лоретто, чтобы избежать окружения и не попасть в плен вместе с армией. Анкона была окружена и занята без боя, 1200 гвардейцев взяты в плен и отпущены по домам. Вскоре затем французский авангард занял Лоретто. В Анконе и Лоретто было конфискавано ценностей на 7 миллионов наличными. Бонапарт осмотрел цитадель и порт Анконы, последний был в запущенном состоянии и без значительных усовершенствований не мог быть использован как стоянка военного флота. Тем временем посланец Бонапарта прибыл в Рим и имел конфиденциальную беседу с папой. Папа, ожидавший ультиматума, был приятно удивлен умеренностью требований французского главнокомандующего: сменить кардинала Буска во главе кабинета и незамедлительно прислать уполномоченных для заключения мира. Бежать в Неаполь Пий VI не хотел, да его там и не особенно ждали: неаполитанский министр Пиньятелли находился при штабе Бонапарта на всем пути его следования от Болоньи. И в Риме, и в Неаполе понимали, что после сдачи Мантуи рассчитывать на скорую военную помощь со стороны Австрии не приходилось, а раз так, то и в Неаполе безопасность не могла быть папе гарантирована, более того, бегство папы в Неаполь должно было вынудить Бонапарта преследовать его и там, что, скорее всего, закончилось бы печально как для папы, так и для Неаполитанского королевства. Назначив госсекретарем кардинала Дориа, достаточно умеренного и прагматичного политика, Пий VI прислал в ставку Бонапарта в Толентино уполномоченных. Переговоры, начавшиеся 13 февраля, продлились пять дней и после незначительных уступок с французской стороны ( Бонапарт для того и занял так много территории, чтобы ему было что уступать, а папе оплачивать наличными ) завершились подписанием мира, главным результатом которого стали наполнение армейской кассы Итальянской армии и обеспечение ее тыла к началу весенней кампании 1797 года. Пытаться добиться от мира с папой чего-то большего было бы со стороны Бонапарта пустой тратой времени и сил. Причины, побудившие Пия VI сыграть ключевую роль в создании антифранцузской коалиции в 1792-м году, оставались в силе: само существование Французской республики было сильнейшим вызовом могуществу светской власти католической церкви в Европе, и теперь, когда армия эрцгерцога Карла частично компенсировала Австрии потерю Мантуи, победно завершив 19 февраля осаду предмостного укрепления под Страсбургом, а внутреннее положение во Франции оставалось неопределенным, о прочном мире с Ватиканом по-прежнему не могло быть речи.