-Да чтобы я! С бабой! Хоть еще раз! Да ни в жизнь! – Об стены грохалась и на пол сыпалась нехитрая общежитская утварь. Я бесновалась. – На х… ! Суки! Всё! Все! На язык несдержанные! На язык…- пепельница уже без особого шика вонзилась в стену. - Достала! И не звони! Лучше с мужиками. Бл…, - и плюхнулась на диван.
Дано пора традиционной стать. Нынче модно ориентацию менять, вот и буду натуралкой. Ведь был же когда-то Стасик и Валера. В мужичках тоже водится масса достоинств: нет критических дней с нервами, шипением, хлопаньем дверьми и киданием чего ни попадя во что подвернется, опять же - радостно, непринужденно и как бы невзначай можно спихнуть всю ответственность на крепкие плечи, ко всему прочему они красиво ухаживают... Все! Становлюсь натуралкой!
Сагитировав себя на лучшую долю, опрометчиво ринулась к компьютеру. В Интернете много кого болтается по мою душу. По привычке, натыкав нечто романтическое, опомнилась. Мужики они ведь иные - с восприятием, незамутненным сложными рефлексами.
Не долго думая, состряпала:
«Обаятельная красавица 25 лет желает познакомиться с интеллигентным, отзывчивым мужчиной до 35 лет». Задумалась, не добавить ли чего-нибудь эдакого? Чтобы было из кого выбрать. «Клюют на секс втроем», - подоспела «удачная» мысль, которую сразу выгнала из строя, как провокационно-разгильдяйскую. «Раскрепощенность», - и это предложение со свободою сопли, реющей на ветру, отлетело в сторону. Со следующей хлипкой идеей расправилась мобильная музыка. Лиричные звуки могли обозначать только одного человека - Риту. Как всегда, впопад. Будь она рядом - порвала, яростнее Тузика, вцепившегося в пресловутую грелку. Из меня вырвался то ли рык, то ли кряк.
Телефон призывно трезвонил. Терпеть его мобильный зов стало невмоготу:
- Не звони больше! Я буду встречаться с мужиками. Да! Именно! – С истеричными нотками выкрикнула, а после паузы с ожесточенным оттенком добавила, - ну и жди! И злокозненно ухмыльнувшись, нажала на «Энтер».
Мужики горохом посыпались уже на следующий день. Почтовый ящик, как писаная торба ломился от объявлений. Предлагаемый мужской интеллект, один заманчивее другого стоймя стоял, выпирая сантиметрами. Двадцать шесть - максимальная величина, демонстрируемого достоинства. Конечно, были и другие, менее озабоченные отзывы. Их я определяла в отдельные папки под номерами от одного до трех, по мере убывания интереса.
Четверка лидеров обозначилась через неделю. Интересные и вполне адекватные экземпляры, на мой непритязательный, неиспорченный мужским вниманием взгляд. Антон - программист, покорил своим безмятежным и уверенным подходом к жизни. Юрий поразил фразой: жажда охоты в крови у настоящего мужчины. После нее захотелось стать настоящей охотницей до трофеев. Кирилл - взрослый солидный мужчина, с четким знанием, куда и зачем двигаться и кто во всем виноват, если процесс тормозит. Он пытался открыть автосервис. Глеб был смутным типом, напустившим вокруг себя тайну, на которую, как известно, все женщины падки. А я, по причине профессиональных навыков, в особенности. Криминальный репортаж – горький хлеб. Но я расчитывала, что любовные романы будут сладкой булочкой.
С амурами в письмах решила не затягивать - день ото дня все неуклоннее тянуло назад, в привычную среду обитания.
Глеб подкатил на темно-синем «Лексусе». Без разбору, плюхнувшись на заднее сиденье, мигом определилась с разгадкой. За рулем сидел ярко выраженный горец. Машина рванула.
- Да ты нэ бойса, я хороший. Добрый. Нэ обижу. И в дэнгах тоже, - маслянистые глазки игриво заискрились восточным либидо.
В глубине души надеясь на сознательность гражданина, способного выкинуть пассажирку посреди проезжей части, брякнула:
- Я – лесбиянка.
Эффект превзошел ожидания:
- О! – завопил, прибавив ходу, - а у мэня подруга. Красывая. Поэхали к нэй!
«Лексус» вылетел на встречную полосу, совершив виртуозный разворот.
Вжавшись с кресло, я предприняла очередную попытку высадиться подобру-поздорову:
- Времени в обрез. Через полчаса у меня ответственная встреча.
- Э! Нычаго! Успэем! У нэе была подруга. Оны у мэня спэрму ловыли. Кто быстрэе. – Входил в раж. – Нэ понымаю. Как у жэнщин с жэнщинами бывает? У них вэдь ничэго нэт.
Вступать в дебаты, активизируя и без того буйный темперамент солнечного парня, не стала. К тому же объяснять на пальцах - больно надо. Носом не вышел.
Мы подкатили к пятиэтажке.
- Сэйчас сбэгаю, - азартно выпрыгивая из салона, проэкала смуглая физиономия,- подожды.
Щелкнули замки.
Вернулся он с повешенным клювом, как у не достучавшегося до вожделенной добычи дятла.
- Дома нэт.
-О! – Теперь я оживилась, - без твоей подруги не буду. Втроем интереснее. Вот, звони, как появится, – накарябала «левый» номер телефона, - а мне тут тормозни.
Автомобиль послушно припарковался. Отдувшись, зареклась с налету не садиться в незнакомые тачки.

На следующем рандеву – по причине отсутствия у кавалера даже самого захудалого транспорта - зарок выполнила с безрассудным старанием, придя к Антону на дом, точно телеграмма. Когда бой, но еще не френд, открыл дверь - я распахнула рот. Взгляд, не замыленный мужскими силуэтами, ушибся о телесную громаду, под два метра ростом, внушительного веса. Махина радушно пригласила внутрь. Я с опаской вошла.
Квартира отчасти напоминала одноместный хлев – просторный и замызганный. Отодранные обои, облупившаяся половая краска, разбросанные носки, журналы, коробки, книги, хлопья пыли.
Двадцатидевятилетний Тоша, так он иногда себя называл, продолжал оказывать неизгладимое впечатление. Во всей его внешности сквозила какая-то детская непосредственность. Даже кустистая светлая борода не утаивала наивное выражение лица, где особенно ясно сияли глаза - синее поднебесье.
- Я здесь пятый год живу. Обои начал наклеивать, а они взяли и отвалились, ну я взял и бросил. Живу один, мне много не надо. - Невозмутимо басил Антон, развалившись в единственном кресле, а я примостилась на краешек неубранной кровати, чувствуя себя неопытной дояркой, сдуру перепутавшей вымя коровы с детородным органом телка.
- Угу,- отозвалась я.
Разговор застопорился. Антон тоже примолк, рассеяно теребя нитку у потертой накидки на кресло. Ощущение неловкости возрастало.
-А чем ты увлекаешься? – Такой вопрос обычно действуют на всех мужчин возбуждающе. Вот и этот затрепетал и ринулся к компьютеру, словно карапуз к киндерсюрпризу.
- Сейчас покажу, покажу, - спешил, тарабаня по кнопкам, – тут такие сайты, такие….
Я напряглась, рассчитывая увидеть непристойные картинки с изображением дюже развратных особ, на худой конец – какие-нибудь пикантные зарисовки или пошлые шутки. Куда там! Звезданул, как фашиста из-за угла саперной лопатой:
- Смотри, какой фюзеляж! А у этого, погляди, какие мощные шасси. А вот такого ты точно никогда не видела – СА двадцать пэ. Красота, правда? Это…
Экскурсия в мир летательных аппаратов проходила с таким эмоциональным накалом, что даже самые неистовые футбольные болельщики от зависти застрелились бы, не вставая с трибун. Стремительные виражи по сайтам с могучими восторженными воплями замордовали уже на двенадцатой минуте. Что и говорить, пролетала я, как лузер над драйверами. Пришла к парню, а он кроме картинок с самолетами нигде не ас. Не ситуация, а мертвая петля.
На очередной фигуре высшего пилотажа поняла - знакомство в крутом пике. Не выдержала:
- Ладно, я домой.
Виртуальный летчик отник от монитора и с легкой озадаченностью на невинном личике очнулся:
- А-а, ну да. Э-ээ-а. А может погуляем? Воскресенье все-таки.
«Ну вот, наконец-то, приземлились», - вздохнула про себя и, окрылившись, согласилась. Ах, женщины! С какой легковерной охотой расправляем мы крылья романтики. Забыв обо всем на свете, несемся навстречу пленительной надежде. Невдомек нам, что впереди тысячами осколков мерцает и блещет призрак любви. Ослепленные, режемся об острые края сладкозвучных обещаний. Накалываемся на острые пики собственных грез. Истекаем кровью… Умираем… Возрождаемся. И вновь, полные перспектив, мы готовы воспринимать очередную иллюзию, новую любовь. Природа…
Природа бушевала будьте-здрасьте. Солнце наяривало так, будто истопник Вселенной вознамерился испепелить земной шар.
Раскаленный асфальт жег пятки, просачиваясь сквозь горячую подошву.
Мы бесцельно таскались по улицам, с бессмысленностью пристукнутых дубиной ежиков.
Хотелось пить, есть, в конце концов, присесть, в прохладном уютном месте.
-Давай в бар, а? Выпьем холодненького пивка.
- А я не пью, - отбрил Тоша.
- Не пива, так другого чего прохладного, - не отступала. – Вот хорошее заведение, «Самбия». Живая музыка, уютно.
Ухажер взглянул на изящную вывеску, шикарное оформление фасада и «резонно» заметил:
- Живая музыка, это хорошо, но пищу нужно принимать в тишине. Я где-то читал, что так она лучше усваивается. Тут близко есть другое здоровское местечко, пойдем туда.
Неподалеку располагалось в четырех кварталах, но из любопытства я выдержала пытку зноем и истязание непрестанно зудящим о самолетах Антошей. Лучше бы замордованная я сдохла, не доходя да этого «чудесного» места. В самом углу двух слипшихся «хрущовок» забилась поблекшая, изъеденная временем надпись: «Столовая».
- Мд-аа-аа-а, - выдавила я, надеясь, что вывеска не значит того понятия, которое в ней заключено.
- Я же говорил, тебе понравится! – Сияя, воскликнул Тоша. – Я здесь иногда бываю.
Первое, что запоминающе шибануло по системе восприятия – запах мочи, легкими, но настырными волнами выплывающий из-за приоткрытой двери. Шумный выдох был воспринят Антоном, как поощрение выбору, ища одобрения, он заглянул в мое побагровевшее лицо:
- Классно, правда?
- У-ффф,- выдохнула, перехватывая порцию воздуха. Окончательно отдышаться смогла только в зале.
Помещение было оборудовано с размахом, свойственным полуголодным 90-м годам. И вправду, столовой в полном смысле этого шикарного определения данный общепит не назовешь. Он так и застрял между паршивой столовкой и дрянной кафешкой. Полумрак оберегают тяжелые красные портьеры, многочисленные шеренги столов накрыты прожженными бордовыми скатертями, на тумбе - старый телевизор. Кроме нас в общественном недоразумении - никого. Видимо, пикантный запах изгнал всех отважных посетителей. Похоже, я выжила по счастливой случайности, а спутнику не привыкать.
- Сейчас принесу меню, - пообещал. А я присела на шаткий стул так аккуратно, как никогда прежде и даже не оперлась локтями об стол, опасаясь испачкаться о скатерть.
- Я сегодня не обедал. Пожалуй возьму чай с коржиком, - с барскими интонациями произнес Тоша,- а ты что будешь?
- Мне…э-ээ тоже коржик. - Ограничила свои аппетиты, боясь подцепить в этом «комфортабельном» месте какую-нибудь заразу. Лучше смерть от голода, чем от брюшного тифа.
Возле нашего столика появился другой реликт столовой - официантка. Ее засаленный, растрепанный и потасканный вид гармонично дополнял «изысканный» интерьер. По всей видимости, старились и паршивили они на пару.
Мы сделали заказ. В этом заведении обслуживание с особым безразличием было в почете по сей день. Морить клиентов голодом – особый шарм. Подобное себе позволяют, разве что, редкие «элитные» забегаловки, вроде этой.
Когда у меня закончилось терпение, Антоша побрел разбираться.
- Что, вы сами не можете взять!? – донесся женский вопль, - на прилавок выставила! Руки что ли поотсохли!? Бегай тут к каждому! У меня ноги не резиновые…!
В ответ прозвучало бу-буббуу и появился Антон с дарами.
- А вот и я! - победно провозгласил, втискиваясь за стол.
Он начал глотать чай: давясь, жутко всасывая и глыкая. Жадно жрал коржик, обсыпаясь крошками. На десерт, давил чайный пакетик руками до тех пор, пока с него не сорвалась последняя капля. С мерзкими звуками упоения вобрал в себя остатки жидкости.
Я в ужасе смотрела на пиршество, от отвращения так и не прикоснувшись к еде.
- За что уплочено, должно быть проглочено. – Растолковал свою бескультурную прожорливость. – А в день надо выпивать три литра воды. Свой коржик будешь?
- Ну ты и…, вырвалось у меня, но святая простота его прозрачных глаз заставила осечься. – «Забодал, телок», - добавила уже про себя, а ему бросила, - пока.
Больше мы не встречались.
И эта неудачная проба заставила призадуматься о надобности лететь сломя голову в мир мужчин. Сидя в тусклом одиночестве, захотелось сунуть ее под крыло к Рите. Где она сейчас и с кем? За год нашей совместной жизни мы никогда не расставались на такой длительный срок. Попыталась обуздать нахлынувшую тоску, съев полбатона колбасы. Желудку стало дурно, а мне ничуть не легче. Чтиво, а тем более чтение не льнуло к мозгам. В извилинах процветала одна героиня – Ритка. Невообразимо милая, необыкновенно родная, такая беззаветно моя. «И это все мое, мое», - любила непрестанно убеждаться, с наслаждением наглаживая ее приятные формы. Она умиротворенно улыбалась. Каждый из нас знал: все мое - в ней, а ее - во мне. Мы были, точно игральная карта: перевернутое и прямое изображение одной и той же дамы. В своей раздельности похожие, как две дождинки. Теперь вот доигрались, повеселились. Хотя первой игру на нервах затеяла я. Хотелось считать, что не я осталась в дураках.
*********************************************************************
Тогда с будоражащей бескрайностью цвела весна. Человечество возбудилось. Вздернуло носы по ветру, ловя разлившиеся по воздуху тонкие флюиды желания. Моя пташка не природное исключение, ее прелестная головка тоже завертелась вслед резко похорошевшим дамам.
Естественно, нет ничего предосудительного, когда твоя любимая с упоением глазеет на оголенные формы барышень. Процесс осматривания сродни походу по залам музея, где находятся редкие по красоте экспонаты.
Твой же портрет, хотя и висит на видном месте, но сильных и острых впечатлений уже не вызывает. Притерлось. Приелось. Осела пыль быта. Рубины новизны погасли. Бриллианты страсти померкли. Холст потускнел, как тускнеют краски у всякой стареющей картины. Гвоздь постоянства начал пошатываться.
А весной и чувствуется, и любится острее. Самое время браться за реставрацию чувств. Следуя блестящим глянцевым умом журналам, я приступила к апробации средства по удержанию мужа, на местном полигоне отношений. Иностранные авторы в своих измышлениях гарантировали, что заблудивший любимый не только не дезертирует, как последний трус при первых холостых выстрелах домашней гаубицы, но втюрится в вас еще мощнее. То, что тестировать приходится не его, а ее, меня ни чуть не смущало. Любовь – одна. И если в человека заронены частички любви, то они при любых условиях, без половых ограничений воспламеняться, даря радость и свет окружающим.
Даже как-то любопытей экспериментировать над существом другого толка, не отличающегося прямолинейной примитивностью.
Итак. Первым пунктом в статейке была задрипанная рекомендация не появляться перед эстетствующими очами «половины» в замызганном, как и ваши отношения, халате или бигудях. С этим у меня все впорядке: на куцый ерш бигуди ни прицепишь, хоть молотком прибивай, а халаты с детства не ношу.
Утром, по рецептуре мадмуазелей, предстояло не готовить завтрак, а, неистово накладывая макияж, горланить какую-нибудь любовную песенку. На вопрос милого: «где еда?», прощебетать, что забыла приготовить и вообще некогда заниматься такой ерундой.
…Мое чудное пение, заглушая ор птах, ворвалось в комнату с первыми лучами солнца. Рита заворочалась в постели. Что-то пробурчала, натягивая на голову подушку.
- «Миленькая моя, взяла бы я тебя, только в краю далеком, есть у меня жена…». – Выводила, нарочно куроча слова песни, словно пытливый ребенок гранату.
По-моему мнению, такой уродливый вокал оглушил бы и сирен, а Ритка упрямо спала.
«У любви, как у пташки крылья…»,- сменила репертуар.
Наконец подруга зашевелилась:
-Дорогая, может, побережешь мои уши? И без твоего очаровательного пения предстоит тяжелый день. – Услышала я, и захлопнула рот.
Манипуляции с косметикой – вот, что заставит сердце любимой подозрительно дрогнуть. Никогда не любила малевать лицо. Такое ощущение, что напяливаешь шубу в тридцатиградусную жару. Но я отважно схватилась за кисточки.
Жидкая подводка – зараза - вовсю меня подводила: кончик, то шнырял в глаз, от чего тот зудел и слезился, то рисовал смачную загогулину. Укрощая макияж, и не заметила, как Марго тихо пробралась на кухню, молчком занявшись приготовлением завтрака.
Очередной раз, больно ткнув в глаз кисточкой, я взревела.
- Что ты сказала, солнышко? – Выглянула Ритка.
- Да пропади все пропадом! Что б еще раз…! ! – остервенела я, ожесточенно тря ватой почерневшую кожу вокруг глаза.
-Детка, тебе чай или кофе?
-Чай.
-Бутерброд с колбасой или яйцо?
-Что угодно, – процедила, завершая макияжные упражнения.
Во время еды Рита с пытливой молчаливостью изучала мою живописную физиономию.
Лишь покидая дом, она вдруг поинтересовалась, отчего это я так «похорошела».
-Да так, встреча у меня…, - полным томного ожидания голосом пролепетала вслед хлопнувшей двери.
Днем, следуя французскому совету, требовалось еще больше усилить подозрения. Этому могло способствовать якобы хроническое отсутствие на рабочем месте. Мобильник рекомендовалось отключить.
В редакции газетыв курче моего интерсекса находился только один человек - Алла. Громоздкая тридцатипятилетняя особа. Как и большинство дородных дам - обширной души человек.
С утра ее внутренне содержание находилось не в духе.
Алла искала помаду, которую, по своему обыкновению, забыла дома.
Вообще-то она толстым слоем лежала на Аллиных губах. Но коллега этим никогда не довольствовалась, постоянно подправляя выбившееся из-под макияжа лицо. Иногда я задавалась вопросом, есть ли под слоем пудры кожа?
Помада не обнаружилась. Алла, подперев пухлой рукой щеку загоревала.
-Слышишь, Алк, ты не расстраивайся. Той, что у тебя на губах хватит до конца жизни, - утешила коллегу. - Губы у тебя и так выразительные.
-А я чувствую себя голой!
- Если Ритка будет звонить, меня нет. – Кинула небрежно.
-Вы что поругались? – Оживился «аленький» цветочек.
Услышав, что душераздирающей ссоры не состоялось, Алла завяла, но вмиг расцвела, заслышав о необычном эксперименте. Мы, с нетерпением научных сотрудников занятых в опытах по выявлению условных и безусловных рефлексов у самки человека, принялись ждать звонка.
Я то и дело зыркала на циферблат, как в последний путь, провожая минутную стрелку. Пошел двенадцатый час. Обычно Рита звонила, часов в одиннадцать. Во мне стала проклевываться темная тревога. Рука потянулась за трубкой, но Алка была начеку:
- Не вздумай! Ты не одна мучаешься! Я, например, умираю от любопытства, чем все закончится.
- Я тоже, - вякнула, совсем без всякого оптимизма.
Трудно переключаться на работу, когда голова забита шелухой личной жизни. Так и не сосредоточившись на написании очередного криминального шедевра, выползла развеяться. Повдыхав распустившийся запахами воздух, угнетенно вернулась назад.
- Звонила! И на мобилу тоже, почти сразу, как ты ушла, позвонила, - протараторила Алка.
Я обрадовалась. Пусть поизводится, помучается тишиной. Остальные настойчивые трезвоны вместе с СМС тоже оставила без ответа.
О том, что поучения француженок дают ощутимый результат, убедилась дома.
Вечером рекомендуется прийти домой позже мужа с розой в руках и блуждающей по физиономии таинственной улыбкой. В глазах следовало отобразить загадочную истому. Когда супружник потребует к ответу, сморозить правдоподобную небылицу. «Добить» несчастного предстояло какому-нибудь знакомому, позвонившему на ваш номер. Отвечать «подельнику» следовало тихо, односложно. После разговора громко и беззаботно предупредить благоверного, что «звонила подружка со своими проблемами». А если до телефона первым доберется муж, то на том конце провода должны извиниться за неправильно набранный номер.
-Почему не перезвонила? - Едва переступив порог, услышала тревожно-сердитый Ритин голос. - Тебе раз десять звонила! Весь телефон оборвала.
Ритка склонна к преувеличениям, но не настолько же!
-Ну-уу, радость моя, - прокурлыкала, - некогда было. Ты же знаешь, какие у меня запарки бывают, то-то, то се…
-Что за се, что за то? Сообщение мое получала? – Грозно нахмурилась.
-Не-а. А ты отсылала? Ах да, Ритусик, телефон как раз к обеду разрядился. А «зарядку» дома оставила. – Бессовестничала я.
Отточенный, как тесак для забоя крупнорогатого скота Маргаритин взгляд, вонзился в наполненные чистой бесстыжестью мои глаза.
-Где так долго была? – Прошипел, точно его кинули на раскаленную сковородку, вопрос.
-Да вот, - скромно уткнув нос в цветочек (купила, разумеется, сама), пролепетала, - понимаешь ли, ээ-ээ-э. Праздновали э-ээ… День орнитолога. Засиделись. Заболтались.
- Что-то я не поняла, где ты, а где птицы. Роза откуда?
- Прикинь, ответсек оказалась страстной любительница птах, - врала напропалую, - решила нас осчастливить небольшим застольем по этому поводу. И вот по цветку подарила. Разве не прелесть?
-Что-то ты раньше не упоминала о таком ее увлечении, - прищурилась.
-Не знала. – Беспечно пожала плечами.- Сегодня выяснилось. Согласна. Странное хобби. Но чем бы дитя ни тешилось, лишь бы материалы не урезало и гонорары большие начисляло.
Выдвинутые доводы прозвучали для нее, если не убедительно, то успокоительно. Ритка уселась за компютер, продолжать работу, а я пошлепала на кухню, давиться остывшим ужином.
Алка была пунктуальна. Звонок раздался ровно в двадцать два десять.
Придав мине озаренное, радостное выражение, я прытко рванула к телефону. Какую ересь несла, ощущая обжигающе пристальный взгляд, не помню. Перед тем как повесить трубку глупо и невпопад хихикнула, для остроты.
-Кто? – Выдохнула.
-Ты же знаешь эту Наташку, – вспоминала общую подругу, - вечно у нее какие-то проблемы…
- Какие? – Свет голубые глаза налился свинцом.
- Что это тебя вдруг она заинтересовала? – Не найдя что ответить, перешла в контрнаступление. ( Заранее надо было чепуху выдумывать о Наташкиной беде).
- Нужна она мне сто лет. А вот ты сегодня какая-то подозрительная. – Выдала драгоценная. - Что происходит?
- Ничего особенного, просто тебя люблю. – Чмокнула Ритку, так и не сумев перейти к заключительной стадии французского эксперимента – холодное поведение в постели.
Над нами тогда искрились радуги…
…до поры до времени…, покуда я в момент наивысшей распущенности языка не созналась в содеянном. Ритка посмеялась и затаилась, вынашивая план ответного розыгрыша. Откуда нам было знать, что я склонна к непредсказуемой глупости. А Рита способна на изысканную изощренность. Получилась не юморная жизненная зарисовка, а погребальная эпитафия нашим отношениям.
Интрига поступила к обеду, в виде СМС с неизвестным номером:
«Привет, как дела»?
«Разве мы знакомы»? - осторожно поинтересовалась, мало ли какого баловника занесла нелегкая.
«Я с тобой – да, ты со мной – нет», - каверзничали, что отчаянно начало возбуждать интерес:
«Как интригующе! А где вы меня видели»? – пыталась выяснить половую принадлежность, которая не замедлила выявиться:
«8 марта. Один известный клуб»,- на том конце связи знали больше, чем я могла предположить. В клубе собирались одни девочки.
«Что за ерунда. Я там была в компании», - набрала, вспомнив, что была там с Риткой и подругами семьи.
«Я тоже, что не помешало мне тебя заметить», – зазывно отозвались.
«Хотелось бы посмотреть на столь наблюдательного человека», - кокетничала, давясь любопытством. А на том конце ехидненько глумились:
«Разве тебе важна форма, а не содержание»?
Что тут скажешь? Я все больше втягивалась в навязанную игру, хотя ощущала, что где-то таятся происки. Объяснить их не могла, поэтому угорело, томилась неизвестностью, как курица в собственном соку. Мыслить, а тем более ловко преподносить читателю нашей газеты прелести и преимущества итальянского сортира перед другими унитазами стало совсем невмоготу. Я бросила писать статью. Не до нее, когда вскипают страсти.
«Порой содержание определяет форму», - откликнулась.
Ответа не последовало. Молчание – золото, но мой драгоценный запас истощался. Тишина нервировала и досаждала. Натерпелось выяснить все и до донышка. Как всякая порядочная женщина, пусть даже лесбиянка, я обладала любопытством кошки, которое не пришибут никакие невзгоды. Любознательность не порок, а средство познания жизни. И вообще, почему бы не устроить легкую интрижку? Ритка точно не узнает. Зазвонил телефон. А вот и она. Легким ветром принесло:
- Что делаешь? – раздался какой-то бесцветный, как линялая тряпка голос.
- Да так, ничего, - насторожилась, - пишу о толчках. – А что ты хотела?
- Да, ничего особенного. Помнишь, мы в гости к Людке собирались? Пойдем?
- А ну да, - вспомнила о бывшей общей любовнице, с которой мы последовательно встречались, прежде чем стали жить вместе. – Давай дома решим.
Мы попрощались.
Анонимка молчала. Анонимка манила. Непредсказуемость необычности всегда возбуждает, распаляя романтический аппетит. А вот и она:
«Давай сегодня встретимся».
«Не могу. Дела».- Написала, скрепя сердце.
«Я хочу тебя еще раз увидеть»,- настоятельно просила СМС. – кафе «Чары», 18 часов.
«Какова тема»? - сдавалась я.
«Определимся при встрече».
Времени в обрез. Хорошо, что это кофе находится почти в двух шагах от редакции. Так, у Аллы взять помаду, мало ли какая фифа будет поджидать. Причесать торчащие волосы так, чтобы не сбивались в отдельно взятые комки. Оттереть от пыли туфли. Дел по горло! Черт! Еще и дописать эту треклятую статейку. Ничего лучше не подстегивает творческий процесс, как незапланированное свидание с инкогнито. То, над чем тужилась половину дня, накропала за полчаса.
Заметив мои метания, Алла удивленно вздернула бровь, вымолвив елейным тоном:
- И куда же ты, голубушка,собралась?
- Дай помаду.
- Чего?! – Пораженно вскинулась.
- По-ма-ду! – начала раздражаться.
- Ничего себе!
Дала. Розовенькую. Молодец! Понятливая, хотя и дотошная временами. Но нынче подруга смекнула, что во взвинченном состоянии я готова на резкости.
Ритка дома будет примерно через час, так что успею. Да и работа у меня такая, ненормированная. Интервью брала и все такое. Отмазок много можно налепить. Не узнает и даже не догадается.
В кафе кроме двух гетеросексуальных пар не наблюдалось никого. Я села за столик в углу, приготовившись к ожиданию таинственной незнакомки. Образы барышни причудливыми линиями вырисовывались в воображении. Черты складывались и расползались, как прекрасные миражи великолепных далей. Она была всеми увиденными когда-то женщинами и никем в отдельности. Я так активно фантазировала, что почти влюбилась в это нечто. Созданное любить безопаснее и проще. Но то, что здесь может появиться такая…! та…! О ба на! К столику приближалась Ритка.
Усевшись, ядовито спросила:
- Кого ждем?
В растерянности пролепетала:
- Тебя.
- Неужели? – В вопросе неистовстовал ураган.
Дошло:
- Так это была ты!
С вызовом:
- Да - я!
Ошарашено:
- Но зачем?
Не ответив, обличающе воскликнула:
- Ты мне изменила!
- Так это проверка! – не менее горячо выпалила я, постепенно приходя в себя.
Посетители кафе глазели на нас с нескрываемым интересом.
- Да! И ты ее не прошла! - Во всю Ивановскую гневалась любимая.
- Это глупо! Если и изменила, то тебе и с тобой же самой! – Солидарно вопила я.
- Это дело не меняет! – Не унималась. – Как я могу теперь тебе верить! Ты можешь в любой момент предать!
- Нет! Это ты меня предала таким испытанием! – Взъярилась.- Любящий человек так не поступит с любимым!
- Если бы ты любила, ты бы сюда не приперлась!
- Все! Хватит! Абсурд какой-то. Я ухожу!
- Нет! Это я ухожу!
Толкаясь и отталкиваясь, мы понеслись к выходу. На улице резко и молча разбежались в стороны, точно два полярных магнита. В тот же день она собрала вещички и умотала к родителям, оставив мне растерзанную память и смертельную горечь обиды. Тогда я и решила, что с женщинами и их внезапными выкрутасами пора завязывать.
Терпение сдохло.
Напала усталость.
Уморилась я каждый день, да что там! каждую секунду ждать негаданных женских выходок. Буду ожидать сокола. Финиста своего ясного. Мужчины народ более простой, без психологических и эмоциональных закидонов, а значит предсказуемый. Ну и что, что скучно и все известно наперед. Зато надежно и выверено. Впрочем, не сокол нужен, а орел (по данным орнитологов птичка занимается любовью раз в три года). Чтобы вознес меня главою непокорной в поднебесье, и не ползала бы я средь своих лесбийских наклонностей растревоженной гадюкой. Лететь, так лететь!» – одиноко засыпая в обнимку с подушкой, оперялась новой надеждой.

Наутро проснулась разбитой и злой. Всю ночь носилась по театру иллюзий, преследуемая надеждой, которая хитромудро меняла облики и пол. Ритка бы сейчас, перескажи ей сон, не хуже Юнга с Фрейдом пропсихоанализировала символы. Да и вкусный завтрак мой жаворонок уже бы приготовил. Я поплелась на кухню дожевывать остатки колбасы, запивая ее прокисшим чаем. Холостяцкая жизнь внесла в существование холодное одиночество и пустой холодильник.
На работу идти бесполезно - воскресенье. Программа предстоящего отдыха не сулила разнообразия. Сходила за пивом. Четыре бутылки, две - с крепким содержимым, вполне пригодное лекарство от пустоты. Она потихоньку растворялась в градусах.
Когда в рот попадает больше чем капля спиртного, требуется собеседник. Болтать, кроме Интернета, не с кем. Впрочем, и он, как сусли вместо сахара, подходящий заменитель общения. В почтовом ящике властвовал Юрий – три сообщения – с рассуждениями о роли мужчины в жизни общества, о благотворном влиянии сильной половины человечества на слабую, и, наконец - с похвальбой о своих охотничьих достижениях. Не письма, а научный трактат мужского самоутверждения. Придя в откровенную кондицию, набрала ответ:
«А я лесбиянка, охотник». Ик-к, ии-ик. - Отозвалось изнутри. Затаив дыхание, принялась ждать. Воздух закончился, и я выдохнула, но икать не перестала. Укрощать икоту водой при наличии пива – неблаговидное деяние. Накрепко приложилась к горлышку. Жизнь устаканивалась. Пришедший ответ не стал новостью для моей нетрезвой души. Каждая строчка короткого письма вибрировала срочным свиданием. Встреча предполагалась у него в машине с последующим вояжем на море.
Расшторив окно, узрела, что погода сияет тысячами перспектив. Раскрыла створки - пахнуло пьяным куражом. «Любить, так любить. Летать, так летать» - напела, написав:
«С тебя шампанское и виноград». Гастрономические вкусы становились все непритязательней. Чем проще запросы, тем меньше разочарований. Ну да, как и у всякой современной девушки и во мне тлели мечты о драгоценных камнях брошенных под ноги каким-нибудь фартовым героем нашего времени. Сапфистки они ведь тоже женщины, имеющие право на толику материального счастья. Заключенного если не в коржике, то хотя бы в кисточке винограда.
На свидание шла веселая и непринужденная, подогрев предвкушение очередной бутылкой пива.
Ради синих просторов, вольного морского воздуха и горячего песка под ногами пустила зарок побоку, сев в серебристую «Аудюху». Впрочем, я даже не думала о том, какая на сей раз национальность подстерегает в салоне. Оказалась, самая, что ни на есть славянская. Громкий удар дверью при посадке был встречен с восторгом – радостной улыбкой из-под пышных пшеничных усов. Коротенький носик, серенькие глазки из-под бледных бровей и венчавшая голову аккуратно замаскированная лысинка – недурственный портрет охотника на женщин. Кажется, в нем даже росту не было приличного. «Но это не самые ценные мужские качества, - успокоила себя, - главное, чтобы душой чист и щедр, а разговорами интересен».
- Тысячу лет не была на море, - завела мечтательно, - так хочется искупаться, позагорать, повалятся на теплом песочке. На электричке эта потная толкотня…
- Знаешь, так получилось, я даже не предполагал, - осторожно мямлил Юрий, - у меня в запасе всего два часа. Понимаешь, дела семейные.
- А-а-аа. Так ты женат? И что делать будем? – Произнесла, не скрывала разочарования.
- Ну-у да, женат. Что тут такого? -Пожал плечами. - Это же ничего не меняет. Я подумал, может, на озеро смотаемся? Тогда успеем.
- Лучше чем ничего, - проворчала, - сменив пляжную бескрайность на берега, засиженные отдыхающими, точно роем мух,- поехали.
Спутник облегченно просиял, пообещав:
- А по дороге завернем в магазин и купим чего-нибудь перекусить. Я вот что хотел спросить... Интересно мне… а-аа это, - нескладно мялся,- у тебя есть, э-ээ эта, подруга, в общем?
- Ну, есть.
Заерзал в кресле:
- Красивая?
- Нормальная. Мне нравится. Только не рассчитывай, что я тебя с ней познакомлю.- Охолодила.
- Да? Тогда мне как-то неудобно, выходит, ты же со мной ей изменяешь.
Вот те и Садом с уморой. Тоже мне, женатый блюститель нравов:
- А ты своей жене никогда не изменял? Даже сейчас не думаешь об этом?
Праведный развратник заерзал в кресле, пробормотав:
- Тогда получается, что я отбиваю.
Не выдержав, заржала, сраженная мужским самомнением. Этот мужчина кладезь эгоцентризма.
- А ничего пока и нет, - проронила.
- А ты хочешь? – Сделал стойку, верно рассудив,за двумя бабами погонишься, ни одной в постель не затащишь.
- И не то что бы да, и не то что бы нет, - ответила с неопределенной грацией, - в магазин заезжаем?
Машина притормозила у запыленного придорожного магазинчика.
- Посиди, я сам схожу, - решительно объявил Юрий.
Вернулся он с бутылкой вина и гроздью бананов.
- Винограда не было, а вино настоящее, французское. Красное, полусладкое.
- Ну да, в такие захолустные чипки даже виноград не завозят….
Сарказма он не услышал. Иным, хоть в лоб, хоть между глаз – одинаково приятно.
Может это и хорошо, что некоторые мужчины, в отличие от женского пола, не сильно востры на ухо и не придают большого значения интонационным переливам. Нето словесной поножовщины точно не избежать. Две женщины – обоюдоострый нож, режущий выверенно и беспощадно. Никто такх хорошо не поймет и хуже не обидит, чем женщина
- О! Какой аромат, - ткнувшись ноздрями в горлышко, протянул с зачарованным экстазом, - какой букет! Оцени.
От подобного начала романтического вояжа я физически ощущала, как улетучиваются пивные градусы. На их месте образовывалось раздражение с вопросом - а на кой ляд мне все это нужно? Требовалось срочно заглушить недовольство, пополнившись любой алкогольной бурдой, даже такой, раскрашенной под бордо.
- А что эту синьку нюхать, - отмахнулась, - наливай.
Юрий значительно изрек:
- Хорошее вино, вот смотри, - указал на надпись, - на французском.
- А смотри сюда, - перевернула бутылку, продемонстрировав оборотную этикетку. Там значилось: сделано в Краснодарском крае.
- Конечно! – Вскричал, точно его беспрецедентно осенило. - У нас разливают, а изготавливают во Франции.
Нет, с таким типом спорить - себя попусту надрывать. Заткнулась.
Асфальт под колесами гудел песней, полной перспектив. И я чувствовала, как с каждым глотком вина, с каждым дорожным метром укрепляется намерение перевоспитаться. Стать такой, как все. Обыденной женщиной с планами на будущее, в котором маячит целлюлит, диеты, обрюзгший муж, и стадо сорванцов. А Юрка все болтал и болтал,… лепетал о себе любимом. Не подозревая, что разубеждал в общепринятом мнении о первенстве женщин в словесном поносе. Вывод напрашивался, как отпетый смутьян на тычок в зубы - если некоторые женщины способны часами болтать обо всем на свете, то иные мужчины могут сутками блаженно вещать о собственных персонах. Впрочем, его занудная похвальба не мешала наслаждению за оконным пейзажем. Навстречу неслись леса, перелески…Глаза отдыхал на зеленом ковре. Уже совсем не кривясь, я цедила «французское» пойло.
Интимно снизив тембр голоса, Юра неожиданно вымолвил:
-Кто у вас мужчина?
Вопрос, так вопрос. Прямо-таки вопросище! Смердящий первобытными знаниями лесбийской натуры. Хохотнула:
- У нас равноправие полов.
- Как–как? – Не понял глубины ответа.
- Все равны и пассивность определяет активность, - пьяненько издевалась.
- Так вы пользуетесь разными, ээ-ээ-э приспособлениями?
Тем временем я хмелела прямо на глазах, превращаясь в сгусток мудреных мыслей. Безусловно, вино - пища для закаленного ума.
- Искусство наших отношений состоит не в половой искусственности,- изгалялась.
-Да? – Его физиономия приобрела елейно–плотское выражение, за которым обычно в ход вступают ручки. Так и есть, с рычага скоростей лапа переместилась на мое колено. Поездка перестал быть томной.
- Что ты чувствуешь? – Лоснился вожделением.
- Руку.
Опыт над удачно подвернувшейся лесбиянкой, его явно распалял. Мелкое личико порозовело, а тонкий голосок стал неимоверно слащавым. С души начало воротить.
- А так? – Ладонь поползла вверх по бедру.
К горлу подкатила тошнота. Сглотнув, рявкнула:
- Куда едем?
- Как куда? На озеро.
- Прокатились, и будет. Давай назад.
- Как назад? – всполошился, отнимая руку, - мы же еще не приехали.
- Вижу, - буркнула.
- Не больше километра осталось, - журчал, продолжая обливать сладенькими взглядами - отдохнем, расслабимся.
- Слушай, - не выдержала, останови здесь! Тошнит.
- Да ладно, чего ты, - рука шаловливо тянулась на прежнее место, - все же хорошо. Искупаемся, позагораем. Освежи…
- Р-р-руку! – Зарычала.
- Как хочешь, - оскорбился, резко выворачивая на обочину.
Вышла, с размаху саданув дверью. На этот раз реакция водителя была иной:
- Дверью, блядь, не хлопай! Пидораска!
**************************************************************************
- Привередлива ты слишком, - категорично объявила Алка, когда я жаловалась ей о неудачных переквалификациях по телефону. – Они же сейчас все такие. Чуть что и сразу в постель. Какой сейчас век? Правильно, скоростей. Романтическая эпоха закончилась. Нос не вороти. Нормальный же мужик был. В твоем-то возрасте все принцы разобраны. Понимать надо. И действовать соответственно.
- Так что, теперь только половыми органами думать? Я не по сексу, я по любви хочу!– Строптивничала. – Такого, чтобы хотя бы не раздражал. А они все, рано или поздно, бесить начинают. Первые пять минут деликатности и джентльменства, а потом похоть одна.
- Значит позволяешь. Постервозней надо быть, - села на любимого конька подруга,- мужик это тебе не баба. К нему особый подход нужен. Поманить, пококетничать, пообещать, а потом ф-фйу-ууть и игриво так - обломить. А то привыкла с женщинами…
- Так женщину завоевать намного сложнее! – Вырвалось у меня.
- Вот-вот, я и говорю, что ты завоевывать привыкла, а не быть завоеванной. Мужики они ведь охотникиПересмотри ориентиры. Тогда и найдешь настоящего мужчину.
- Не говори мне об охотниках, - скривилась, - покажи мне мужика, который считает себя не настоящим. Вот как? Ну, как из этого сброда выбрать самого, что ни на есть настоящего?
- Если будешь ерничать и умничать, то точно никого не отхватишь, - огорчилась Алка и бросила трубку.
В чем-то она права. Притязательные обороты нужно снижать. Эхма! Припозднилась я. Судя по статистике, к сорока годам сильного пола становится все меньше, мрут болезные. Не выносят женского гнета. А те, кто выжил, предпочитают гоняться за менее изношенными юбками. Что поделать, свой обширный выбор прохлопала лет пять назад. Нынче, скорее всего, придется довольствоваться эволюционными ошметками.
Впрочем, под это определение очередной претендент не подходил. Скорее, спелый плод, вроде киви. С такой же легкой небритостью, изящно мохрящейся на лице с остатками былой привлекательности. Не одна, наверное, баба слюной подавилась. Авантажный Кирилл находился в том сочном возрасте, когда мир еще кажется румяным, хотя чаяния порядком подгнили. Авитаминоза у меня не случилось, но для апробации фрукт вполне годился.
Когда я плюхнулась за столик в кафе, где договорились встретиться, он с подозрением поинтересовался:
-Ты точно лесбиянка?
- Ну да, а в чем сомнение?
- Не похожа. - Заметил.
- А что, много видел?
- Да нет, - замялся, - но я думал они…, - осекся, - они по-другому выглядят.
Наконец-то, хоть кто-то способен описать настоящий облик натуральной лесбиянки! Занятное и познавательное начало разговора.
- Ой, как любопытно! И какими ты нас представлял?
- Вообще, конечно, - он изучающе осмотрел меня, - вы всякие. Думал, что в чем-то похожи на мужиков: с короткими волосами, в мужской одежде, угловатые, с резкими движениями и грубым голосом и размашистой походкой.
- Уф-фф, - выскочило из меня, - дичь, какая.
- Сам вижу.
Беседа примялась. Мне хотелось, чтобы он глубже вник в различие воображаемого и предоставленного портретов. Мужчина вдумчиво наблюдал. В темно-карих глазах светилось больше любопытства, чем порочного желания. От этого вальяжного кандидата веяло тонким запахом культурного секса. Я велась, как килька на голый крючок. Попытаюсь расслабиться и получить удовольствие. Вдруг он окажется нежным трахальщиком.
- Что будешь пить? – Прервал молчание.
Вступать в половые сношения хотелось на трезвую голову, дабы испытать всю прелесть мужского темперамента. Хотя протонизироваться жутко как тянуло. Хорошая порция алкоголя снижала тревожность, растормаживая внутренние препоны. Впервые я пыталась разрешить половой вопрос без возлияний. Непривычность ситуации вызывала чувство неудобства, неловкости.
Цедя абрикосовый сок, не удержалась:
- Не понятно мне, все женщины в основном похожи друг на друга, но отчего мужиков на розовых тянет? У нас что, там медом намазано?
Он то ли стушевался, то ли призадумался.
- Интересно, - отозвался после длительной паузы.
- Что интересно? - Домогалась, как настырный кавалер строптивой барышни.
- Все.
- А что ты хочешь получить? – Зашла с другого бока.
- Скорее доказать, - невнятно произнес и добавил с краткой утвердительностью, - ну что, поехали?
Его серебристая «бешка» поджидала за углом. В машине мне стало не по себе от грядущего. Мужской пол давненько не будоражил мои чресла. Года два. Предшествующие опыты ничего внушительного не оставили ни в душе, ни в памяти. Так, смутное ощущение неваляшек. Повалялись...
Где-то, на уровне подколенных чашечек, агонизировала надежда, что с этим любовником случится все по иному.
Машина остановилась во дворе трех пятиэтажек.
- Видишь вон ту? - Указал на серую коробку. - Я живу в ней. Дойдем до нее пешком. Эти бабки… Я вперед пойду, дверь открою, а ты чуть позже. Встречу тебя на третьем этаже.
Конспирация несколько покоробила, заставив усомниться в правильности ТАКОЙ переориентации. Но раз решилась, то терзаться сомнениями – гиблое дело. Колебания больше усугубляют душевные муки, чем успокаивают нервы. Я скользнула в подъезд. Он встретил на третьем этаже, прошептав из-за двери:
- Сюда.
В прихожей стояли женские туфли, и висела цветастая кофточка. Кавалер поймал мой вопросительный взгляд:
- А! Ну да, жена, – сказанное прозвучало как бы невзначай, - она с детьми к маме уехала, погостить. Ты в комнату проходи.
Там обнаружился незастланый диван и разбросанные по креслам вещи.
- Может, все же выпьешь чего? – Донесся его голос из кухни.
- Да, пожалуй, - не вынесла душа, а руки нервно схватившись за какую-то газетку на журнальном столике. Оказалось, «Мистер-Х».
- А! Ты уже осваиваешься, - возник в проходе с бокалом красного вина. – Ты полистай, а я быстро в душ.
Тут-то пуще прежнего захотелось удрать. Чтобы перебить мандраж, залпом выдула предложенный напиток, толком не разобрав вкуса. Голые тетки на страницах слегка взбодрили. «В принципе, - размышляла, продираясь сквозь шум в голове, - все не так дурно, как могло случиться. По крайне мере, чистоплотный».
Шум воды стих и обмотанный в полотенце мужчина появился на пороге с видом человека, убежденного в своей непревзойденной самости. Она приглашающе вспучивала полотенце, наводя на меня зловещую стыдливость.
- Теперь я, - вякнула, уносясь в ванную.
Холодный душ немного осадил девичью застенчивость. Так бы и стояла под упругим ливнем, доверяя тело ласковым каплям дождя, а не неизвестно кому. Этот кто-то нетерпеливо стукнул в дверь, призвав к вряд ли минуемому совокуплению. «Черт, а мне это надо?», - не вовремя назрела мысль, точно гнойник на самом нежном месте. Ощущения складывались такие, словно я улитка, выковыриваемая из панциря любознательным малышом. Куда безболезненнее самой выползти.
Кирилл буднично возлежал в постели. Я выбралась из ванной, прямо как СЕКСТинская Мадонна в первозданном виде, и стыдливо нырнула под одеяло. Если бы не его небритость, то поцелуй можно было отнести к сносным. Половой партнер с каким-то аховым напором занялся осуществлением прелюдии, точно намеревался доказать всему лесбийскому человечеству состоятельность себя, как мужчины. Техникой возбуждения он обладал великолепной, все ласки осуществлялись с учетом знания общеизвестных эрогенных зон. Но вот беда - у меня они были сосредоточенны в голове. Мысли и воображение не полижешь, как клитор. Ревностные старания стоило наградить, не зря же человек старается. Я сделала вид, что испытываю неимоверные муки наслаждения. Какой там оргазм! Не до него, когда кто-то чавкает и рычит снизу.
-Что это было?- Проурчал, отстраняясь.
Вы когда-нибудь объяснялись с головой, торчащей у вас между ног? Великолепная позиция для задушевной беседы.
Просмеявшись, решила приласкать надувшегося обидой героя. Это совсем не трудно. Ведь мужской порог возбудимости не чета женскому - быстр и не долог. Скорее вставить, успев опередить возможную несостоятельность. Я чмокнула мужчину за ушком, потеребила соски. От удовольствия он зажмурился, прохрипев:
-Сделай мне, как женщине.
Услышав такое невменяемое предложение, едва не кувыркнулась с кровати:
-Чё-ёё?
- Ну-уу-у, как ты обычно…
Я ошарашено уставилась на торчащее причинное место, вместо которого у женщины аккуратная пупырышка. Манящего отверстия также не наблюдалось.
- Как?!!! Да у тебя ничего нет!
Он замер:
- Да? И ничего нельзя сделать? – растерялся, захопав ресницами.
- С этим? - Бесстыдно ткнула в заколыхавшийся фаллос. – Ничего! Ии-че-го – И даже как-то ехидно хихикнула.
- Тогда…,- воспрянул он и опрокинул меня на спину. С безумной страстью революционеров по коже понеслись мурашки, точно я была не человек, а Зимний дворец. Брр-р.
- Не хочу,- забрыкалась.
- Но мне тоже надо, - заявил, придавив к кровати. Редкий мужчина во власти половых инстинктов способен не третировать женщину. Я безнадежно забарахталась, осознавая бесполезность сопротивления. На немощные попытки выбраться из-под него, сексуальный приятель не обращал внимания, истово совершая втискивание. С грубой, животной силой не поспоришь. Когда терпеть страдания стало совсем не в моготу, мученически застонала.
-Что больно? – и… поднажал. – Ничего, сейчас хорошо будет.
Сжав зубы, я стойко терпела наступившую «прелесть». То, что сейчас происходило - насилием, как принято считать в цивилизованном обществе, не назовешь. У нас это – обоюдное согласие. Согласилась на секс, вот и наслаждайся. Блаженствуй от боли и чувства использованности. За ложное удовольствие расплачивалась вдвойне. Изучение белой потолочной простыни навело на мысль о существенной разнице в половом поведении. Женщина, подарив удовольствие, никогда не будет настаивать на ответном шаге, если партнерша не готова ответить активными действиями.
Возвратно-поступательные движения нагоняли уныние, досаду, злость замешанную на обиде. Для облегчения участи - скорее бы слез - трепыхнулась, изображая упоение. Партнер могуче задергался, так что я совсем света белого невзвидела, закряхтел и выпал из меня. Такого облегчения, почти граничащего с ощущением ликующего счастья, не испытывала давно. Кирилл откатился в сторону, умерив дыхание, с молодецкой удалью уверил сам себя:
- Тебе же с ним понравилось.
- В общем - то…
- Не можете вы жить без, - перебил, самодовольно чухая скукоженный орган, - только мужчина способен от начала до конца удовлетворить женщину, дать ей то от чего она будет поистине счастлива. Ты же ощутила себя настоящей женщиной?
- От хуя что ли? – Презрительно ляпнула и, дерзко продолжила. – Мне кажется, женское начало раскрываться не в трахе, а в отношениях. А если говорить о сексе, то девяносто девать процентов женщин испытывают клиторальный оргазм. Ты об это знал?
- Ну да, слышал. – Напрягся.
- Но бывает, - продолжила опасно артачиться, озвучивая не лестные для любого мужика мысли, - и клиторальный, и вагинальный. Одновременно. Понимаешь? Вот это – кайф. Его я испытывала только с женщиной. Настоящей женщиной. А вас мужиков, мне жалко. Ущербные вы какие-то. Только не обижайся, это я обобщаю. Думаете одним своим причиндалом. Мозги мигом отключаются. Да и испытать оргазм вы можете, разве что, одним членом. Вот и трясетесь за него, как за единственное сокровище в мире. Возводя эту деталь в ранг самого святого, что вообще может быть. А если вдруг с ним что произойдет, то любой мужик, оставшись без члена, потеряет смысл жизни. Он же все для вас: ум, совесть, брат, друг…
- Повтори, так мы что, хуем думаем? – Подступаясь, заскрежетал зубами, так что я не на шутку передрефила. Мина на его перекошенной физиономии могла означать одно – желание расправы. Вот черт! Сейчас как врежет и случится у меня эмоциональный оргазм на всю оставшуюся жизнь. Вечно с мужчинами одно и то же. Куда ни плюнь, попадешь в уязвленное самолюбие. Трепетные, нежные души. Фиалки, блин, в щели асфальта.
- Головой в любом случае,- выдержав его истребляющий взгляд, строптиво выдала.
Смерив, только что использованное тельце, поостывшим взором, оппонент элегантно махнул рукой, мол, что с этой сумасбродки к тому же лесбиянки взять. Отошел к зеркалу. Наводя бесценный лоск, не отрываясь от созерцания себя, предложил отвезти. Тембр его голоса уже не предвещал синяка на физиономии.
Я перевела дух. Длинный язык пригождается в ином исполнении и не с мужчинами. Отойдя от зеркала, Кирилл развернулся в мою сторону:
- Ну что, пошли?
В его карих глазах как будто окоченело беспокойство. Похоже, он сдержанно нервничал.
В молчании мы оделись. На улице зияла темнота. Можно было никого не опасаться. Мужчина смело двинулся к машине. Прохладный воздух, приносящий с моря запах беспредельного простора, настроил на лиричный лад. Захотелось не жалеть о проведенном вместе с Кириллом времени. Послать все на… Забыть. Никогда не вспоминая, как это было.
Машина тронулась.
Заведя автомобиль, водитель напряженно начал:
- У тебя были партнеры?
- Были, я же не Дева Мария, - беспечно отозвалась.
Половые бактерии встали меж нами стеной:
- Ты… ты не болеешь ничем?
- Считай, что в русскую рулетку сыграл. Поймал острые ощущения? И вообще, чем ты раньше думал? – Злорадничала, - Здесь останови.
Он совсем скис. Мне даже стало чуточку жаль его:
- Не переживай, - проронила, покидая автомобиль, - мужчин у меня давно не было.
Уточнение, видно стало по сумрачному выражению лица, совсем его не обрадовало. Человек дал по газам, уносясь – вероятно - в венерологический диспансер. А я беззаботно двинулась к подъезду, и тут на меня словно опрокинули ассенизаторную машину.
- О господи,- пролепетала, - ведь и я тоже …
Кошмар заражения какой-нибудь пакостью прошелся по венам. Какое тут удовольствие? Какое к чёрту расслабление!? Дрожишь от боязни забеременеть, а потом от опасения заразиться. Не секс с мужчиной, а какая-то постель пыток. Судя по поведению, его тоже преследовал страх подцепить что-нибудь нехорошее. Значит не все так паршиво в моем организме. Всегда так – сначала сделаю, а потом размышляю вчерашним прокисшим умом.
На утро прочувствовала смысл пословицы: «утро вечера мудренее». Проблема казалась не такой пугающей. Я была готова к новым свершениям и победам. Нужно верить в свои силы, в своего Ангела Хранителя, а нето жизнь с каждым разом все коварнее и каверзнее будет подставлять подножки.
Энтузиазм у Аллы безудержен. Загоревшись какой бы то ни было идеей, она сметала все на своем пути. Оттащив меня в редакционную курилку, где на тот момент апатично дымил «Винстоном» наш фотокор Генка, и, загнав всей своей массой в угол, – чтобы не сбежала – Алка жарко зашептала:
- Есть кандидат. Что надо. Не женат и никогда не был. Симпатичный.
- Куда кандидат? Во что? – Туго соображала.
Алка покосилась на безмятежного Генкину, вкушающего последние никотиновые дозы и, громогласно ляпнула:
- В мужики!
Геннадий сонно посмотрел в нашу сторону и, затушив окурок, вяло поплелся на рабочее место. Сытый обед и послеобеденный зной сломили и без того флегматичного фотографа.
Алка, между тем, была полна сил. От нее за версту разило сводничеством.
- Квартира двухкомнатная, машины, правда, нет,- продолжала,- военный, кажется уже майор. Тридцать лет и…
- Так, - придя в себя, перебила, - давай я сама буду устраивать свою личную жизнь.
- Уже доустраивалась, - ядовито отозвалась, - ты же в мужиках не бельмеса не разбираешься. Хватаешь, что попало, а потом стонешь. Видите ли все подонки, козлы и на уме у них один трах. Если не умеешь выбирать, так не лезь. А я знаю толк в настоящих мужчинах. Как лучшая подруга за тебя беспокоюсь. Раз ты решила стать нормальной, то положись на мой опыт.
- Слушай, отшкрянь, а? – Взмолилась. - Дай передышку. Надоело мне. Ничего путного из этого не выйдет. Натура у меня такая, понимаешь? Только зря время потрачу и еще больше разочаруюсь, - канючила, пытаясь выбраться. Алла, не приемля сопротивления, налегла грудью, как на вражеский бруствер. Я пискнула и от греха подальше согласилась. Подруга обладала слишком убедительными формами. Она удовлетворенно отступила, а я свободно задышала.
- Тогда завтра в семь у меня. – Победоносно провозгласила, - и только попробуй какую-нибудь нелепицу выдумать и не явиться!
-Но…
- Никаких но,- оборвала, - он уже приглашен.
- Ну, ты даешь! – изумилась.
- А не дашь, так ты в девках и с девками заваляешься. Шанс! Его нельзя упускать! Сам в руки идет.
- Хорошо, - окончательно сдалась. От меня не убудет. Посижу, мило поулыбаюсь, ляпну какую-нибудь хрень, а там само рассосется. – Во-первых - как его зовут, а во-вторых, где ты его откопала?
- Другой разговор,- обрадовалась сваха,- это детский товарищ моего Гришки.
Григорий превзошел всех бывших любовников Алки по срокам выживания рядом с этой архиэнергичной теткой. – Зовут Федор.
Я тщетно хмурила лоб.
-И не вспомнишь,- заулыбалась во весь свой густо напомаженный рот,- у него мать недавно умерла, а он перевелся сюда служить с Дальнего Востока.
- Он что, дефективный какой?
Подруга вытаращила глаза:
- С чего ты взяла?
- Не был, не привлекался. В тридцать лет быть холостым, согласись, как-то подозрительно.
- Ничего подобного, - запальчиво возразила, - он очень серьезный, баб на переправе не меняет. Я бы сама не прочь его ху-ху, да к Гришке уже привыкла. А Федьке постоянная женщина нужна. Может быть даже жена. Выяснишь сама. Сведения ты легко добываешь.
- О! Черт! – опомнилась,- мне же через десять минут в ментовке надо быть. Все. До завтра!
- Только попробуй не приди! – Донеслась выстрелом в спину угроза. – И оденься по-человечески!
Я затормозила в конце лестницы, заорав вверх:
- Это как?
- По-женски, дура!
Какой стиль одежды имела в виду устроительница судьбы, я не знала, и догадываться не желала. Не хватало еще ломать голову над тряпками, выворачиваясь наизнанку ради каких-то двух яиц, пусть даже перспективных. Если суждено, то жизнь распишется за нас там, где надо. Однако совсем манкировать Алкины ожидания, было бы непорядочно.
На дне ящика откопала желто-бордовую кофточку с углубленным вырезом, который особенно четко выявлял вторичный половой признак. Заниматься сокрытием данного природой богатства, мне не нужно. Не жалко, любуйтесь. К гардеробу добавила черные джинсы, распихав по карманам ключи, деньги и мобильный. Не тащить же с собой на свидание портфель, а дамской сумочки у меня с роду не водилось.
- Ты что! – шарахнулась при виде меня Алка.
- А что? – невинно отозвалась.
- Ты что, не могла в платье явиться?! У тебя же ноги прямые! Боже! – воскликнула, внимательно присмотревшись к моей непокорной физиономии, - и не накрасилась, чувырла! Как тебя вообще человеку показывать?!
- Ну и не показывай, - оскорбилась, - больно надо.
Заметив, что я нашла мало-мальски подходящий предлог, чтобы унести ноги, Алла срочно смягчилась:
- Ладно, на, губы накрась, - протянула помаду.
Кроме Гришки у подруги была другая не менее сильная слабость – помады. Если раздать всем жителям Китая ее косметические запасы, то в одни руки «узкоглазые» получили бы не по одному тюбику.
Обводя контур губ, я мстительно отозвалась:
- В отличие от некоторых, не собираюсь таскать на себе тонну косметики. Я предпочитаю быть естественной до безобразия.
- Оно и видно, - быстро согласилась хозяйка,- и вообще, умничать забывай. Мужики не любят ироничных дам.
- Мне что тогда, одни глупости говорить? – Следуя за хозяйкой дома в комнату, поинтересовалась.- Лучше уж молчать.
- Вот и молчи.
- Вот те на! – воскликнула, увидев шикарный стол, щедро заставленный снедью. Он поумерил мой враждебный настрой. С удовлетворением, заметив на нем достаточное количество алкоголя, я вовсе остыла. Стало даже как-то неловко от своего желания не понравиться гостю, погубив тем самым Алкино усердие.
Временами с ней случалось поучающая назойливость, доводящая меня до раздраженного исступления. Но когда она искренне старалась помочь, то радушие и хлебосольство было беспредельно.
Алла встревожено носилась возле стола, совершая ритуал последних приготовлений.
Я подрастерлась:
- Слышишь, Алк, мы что, втроем будем?
- Нет,- отозвалась, впихивая салфетницу между блюдом из маринованных огурцов и салата,- он с Гришкой придет.
Алла не так давно рассталась с мужем и ждала от Григория ответного шага. Он с переменой места жительства не торопился, что бесило решительную подругу. Впрочем, распрощалась со своим вторым мужем - Толиком, Алка не потому что неистово рвалась в Гришкины объятия, а из-за скупой натуры Анатолия. Не могла ее широкая душа вынести откровенного скрягу. Грандиозная склока состоялась после того, как Толя не найдя более подходящего места для утаивания денег, схоронил их в плафоне. Вечером тайник ярко светился купюрами. На изъятое, довольная Алла приобрела себе сапоги, а гремучий Толя подал на развод.
И этот разудалый стол, выглядел точно символ финансового раскрепощения.
- Не нравятся мне эти смотрины,- заметила я, разглядывая водочную этикетку. Уловив мой интерес к бутылке, Алла предостерегла:
- Только попробуй нажраться! Я тебя с приличным человеком знакомлю. А не с каким-нибудь алкашом под заборным, так что будь добра лицо держать и не в тарелке!
Дружный смех оборвала противная трель дверного звонка.
Алка засуетилась, забегала, секундно прихорошилась и умчалась открывать дорогим гостям. Сколько прыти, да при таком весе!
Переживать неожиданности гораздо проще сидя. Я шлепнулась на диван.
Первой вплыла сияющая Алкина масса. Отражая яркость своей безупречно лысой головой, за ней вкатился Григорий. И, как бы на отшибе их общего воодушевления находился предназначенный мне женишок. Предпочитай я мужчин, данный субъект был бы в моем вкусе: подтянут, смугл, с карими глазами из-под густых бровей, с четко очерченным губами и резкой формой крючковатого носа. Мужественное лицо, ничего не убавить, ни прибавить. С таким ликом раз пять, как минимум, можно в брак вступать, как на пьедестал. «Наверное, слишком привередлив и неуживчив, - оценила, - впрочем, мне с ним не до шашней, а для Алиного успокоения.
Нас представили. Он вежливо поздоровался. А я церемонно строила из себя жеманное создание. Алка фыркнула в мою сторону. Я осознала и пришпорила шокирующие старания. Не с порога же «нравиться» гостю. Приличие надо иметь.
Алка своим неугомонным щебетом пыталась подчеркнуть свое радушие. Все устроились по местам. Пьянка взяла старт. Выпили.
Наверное, застенчивой девице полагается мимолетно зыркать на ухажера, а не открыто пялиться. Я скромно потупилась в свой пустой бокал. Нет, ну не получается у меня на сухую вести содержательные разговоры:
- Гришь, между первой…
Григорий с послушной готовностью набулькал в тару.
Упуская из виду укоряющее каждой черточкой Алкино лицо, я устремила беззастенчивый взгляд на кавалера. Он тоже взглянул. Надо же! Все люди, как люди, а между нами вместо тока вожделения проскочила искра насмешливого понимания. Видать и его забавляло навязанное свидание. Слегка похорошело. Похоже, я приходила в отважную стадию. На подвиги еще не тянуло, но уже хотелось поговорить, порасспросить…
Начала:
- Что, на Дальнем Востоке уссурийские тигры по улицам ходят?
Человек внимательно обозрел меня, - видимо, стараясь понять, где заканчивается шутка, и осторожно произнес:
- Возможно, в таежных селениях и ходят, но не в городах и поселках. Владивосток, столица Приморского края. Город портовый и очень богатый с отлично развитой инфраструктурой.
Гришку ровным счетом не волновало ничего, кроме процесса выуживания из тарелки маринованных грибов. Один, дюже верткий, уже распустил сопли на столе. Алка же, как эскадрилья бомбардировщиков, закидывала меня взглядами.
Как ни в чем ни бывало, словно это обыденность - создавать мерзкое впечатление, я продолжала провоцировать:
- А с медведями как? Не забредают?
Федор рассмеялся так, словно ударили в колокол. Смех звенел и дребезжал, отзываясь в нас улыбками.
- Если только из зоопарка сбежит. Но я о таких случаях не знаю, - пояснил, отсмеявшись.
Подруга, отшвыряв в меня весь свой стратегический заряд гнева, в безнадежном изнеможении послала одинокий и обреченный, мол, тупица ты и пятки у тебя грязные, укоризненно вымолвив:
- Саш, в самом деле...
- Ал, не мешай открывать образовательные горизонты, - моментально отреагировала.
Водка делала надежное дело, придавая мне непринужденность умничанья. Именно того, что так опасалась Алла.
- Такое ощущение, что мы у корыта, все едим, да едим. Закуски-то хватит? – Повернулась к подруге.
- Хватит, - буркнула хозяйка.
Гришка предложение поймал на лету, наполнив рюмки. Откушав огненной воды, продолжила выставлять себя дурой.
- Владивосток, он на Охотском море? - географическая осведомленность не знала границ. Даже невозмутимый Григорий неладно покосился в мою тупую сторону. И вместе с остальными знатоками земли русской принялся объяснять то, что я знала с начальной школы. Они галдели наперебой, особенно старалась Алла. Мужчины, поняв, что ее трубный глас даже вдвоем не перекрыть смолкли один за другим. Пока подруга кипятилась в своих познаниях, мы пропустили еще по одной - за эрудицию. Я уже веселее смотрела на Федора. Посетило ощущение, что что-то должно случиться, отличное от предыдущих похабных опытов. Он тоже не спускал с меня оживленного, внимательного взгляда. Так, что мне ненароком стало казаться – видит насквозь. Это одновременно и пугало, и привлекало. Редкий мужчина с первого знакомства способен проявить чудеса проникновенности, разве что физические. Странно, но я стала ловить себя на мысли, о том, что с этим мужчиной могла бы создать тесные и серьезные отношения. Откуда? Почему? А главное, зачем? Родить, в конце концов, не статью и даже не рассказец, а ребенка. Жить, как принято у порядочных обывателей Быть такой, как положено: типичной женщиной, отдающей себя на благо служения мужу и детям, реализующейся в них и за счет них, а не сама по себе, как отдельная полноценная личность. Полноценная…
Выпивать дальше как-то расхотелось. И нести чепуху, - знамя независимости - тоже. Я глубокомысленно притихла. Алла сначала тревожно взирала на меня, ожидая какой-то экстремистской выходки и, не дождавшись, расслабилась. Конец вечера протек в уютных беседах: о том, о сем и, в общем-то, ни о чем.
Алкоголь закончился, пришло время покидать гостеприимный дом. В прихожей, старательно сохраняя равновесие, сосредоточенно обувалась. Не припасено у Алки для подобных случаев посадочных мест. Балансируй тут, канатной плясуньей. Федор, обозначившись в проеме, предложил проводить. Тело удивленно качнулось, сбившись с запрограммированной мозгами дистанции. Ночная «провожалка» - первый шаг к алтарю. Туда ли я «пляшу»? Вопреки здравому смыслу, оттесненному алкоголем, утвердительно кивнула, рассудив, что крепкое плечо в дороге не помешает.
Подсознательно ощущала, что Федор напрягать не будет, ни в разговоре, ни в настояте