МЕТАМОРФОЗЫ




Антон сидел в белой комнате на ковре и собирал картинку-головоломку. Рядом пестрели маленькие элементы картинки (на коробке, которая лежала рядом с мальчиком, и на которую он совсем не смотрел, изображен «янтарный город»), большая их часть уже были собраны, соединены друг с другом, легко угадывалось изображение города. Остальные элементы «собирашки» (как их называла Ира, мать Антона) лежали в ожидании.
Антон взял один из элементов и соединил его с другим, легко угадывалось продолжение линий и цветов; мальчик соединил их к почти законченной картине, элементы легко соединились друг с другом, купол янтарного цвета был закончен. Антон улыбнулся проделанной работе. Осталось «собрать» небо. Теперь перед мальчиком лежали менее ста элементов синего и голубого цвета.
Антон смотрел на них с улыбкой, то на один элемент, то на другой. Он издал радостный смешок, когда его взгляд нашел среди всех этих элементов картины тот, от которого он «продолжит плясать» (как любит говорить Ира). Один за другим элементы присоединялись мальчиком друг к другу. И уже через двадцать минут картина была собрана.
Он посмотрел на картину и засмеялся. Смех был тихим и стеснительным. Взглянул на свое отражение в черном окне, в единственном окне в этой комнате. Он знал, что скоро за ним придут и отведут на обед, подадут любимую картошку фри и кетчуп. А потом сможет пойти спать… При этой мысли улыбка поблекла на его устах.
«Сон - значит монстр. Монстры живут во снах»,- думал он, хотя знал, что глупо их боятся. Так все говорят. И люди в белых халатах и Мама, тем более мама… Но они так реальны в его снах, что парой он просыпается и с трудом сдерживается от того чтобы не закричать.
- О чем же ты думаешь сейчас, мальчик… - Кирилл смотрел на Антона сквозь одностороннее окошко, а мальчик смотрел на него, как будто знал, а может и видел его(?), что кто-то за ним следит.

Он посмотрел на часы. 12.34, время проверки. Ему уже немного наскучила это обязанность, но ничего поделать с этим не мог. Ферма. Если у тебя появлялись вопросы тебе нужно читать кодекс Фермы, если ты думаешь, что то, чем тебе сказали заниматься - чудовищно… читай кодекс Фермы. Если тебе надоело срать в один гальюн с черножопыми… в общем, это не просто работа, где ты мог бы послать все куда подальше. Просто если ты попытаешься сказать что-нибудь, или сделать что-нибудь, что не предусмотрено Фермой, то можешь не рассчитывать на хорошее отношение твоих «работодателей». Но Фил подозревал, что если закосячить довольно сильно, можно легко поплатиться за это жизнь. А родителям твоим наплетут, что на стрельбище случился несчастный случай. Он прекрасно понимал, что такое легко могло произойти и с ним тоже. Могло
хотя ему не так уж и много ответственности выпало. Проверять этаж за этажом. Смотреть, закрыты ли двери лабораторий. А ели в одной из них окажется какой-нибудь усатый доктор-ученый то, узнать, сколько он там еще пробудет и обязательно записать результаты обхода вахтенный журнал. Дело в том, что
у докторов-ученых уровень разрешения 1А. Это значит, они могут приходить и уходить в лаборатории, когда им заблагорассудится. Фила это несколько настораживало. Конечно, он был, и все его напарники, из другого теста, и им ничего не говорили на счет дел Фермы, но как-то раз
его знакомый пронюхал у одного из ученных интересную информацию. Ученый был в доску пьян, его то и дело тошнило, еле успевал до двери добежать, но не в этом суть. Суть в том, что докторишко мел языком все, что взбредет в его ученую пьяную голову.
«Вопросы военной безопасности. Наука. Парапсихология…» В общем, все, что нужно Белому Дому и военным. А этого достаточно чтобы задуматься о секретности. И именно поэтому появилось такое «заведение», как Ферма; и ясно, почему появилась необходимость привлечь к охране гражданские лица (охранная фирма существовала только на словах). Но на счет этого Фил ничего не знал. Ему платили, задержек не было с зарплатой, так что лучше не лезть в то, что тебе не следует знать и после смерти.
Филипп Антонов был рад, что разговор с его другом пришлось приостановить, жена позвала его из кухни, точнее завыла. Их сын решил узнать какова гелевая паста на вкус. С шестилетним Колей все в порядке, но к разговору о скелетах в шкафу принадлежащем Ферме они больше не возвращались.
Он еще раз посмотрел на часы. Прошло всего ничего, нужно проверить около сорока дверей – столько здесь лабораторий, а желание свалить отсюда все возрастало. И тут его посетила довольно интересная мысль. Как можно было привлекать к такой работе гражданских если в лабораториях есть такое, что за знание о существовании этого сразу могут отрубить голову. Ведь когда-то попадется незапертая дверь… Фил попытался думать. Но голова не хотела соображать, хотя он сразу понял, что ученый-доктор наплел что-то не то.
Он поднялся на третий этаж и увидел только черноту коридора.
- Что за хрень…
Его слова слетели с почти неподвижных губ. И тут же, где-то в глубине коридора, послышалось их эхо. Он точно помнил, когда выходил из комнаты охраны, посмотрел на мониторы, в которых просматривался этот этаж.
Посмотрел на стену перед выходом, благо последняя лампа здесь еще выполняла свою функцию. «ЭТАЖ №3» гласила надпись на стене, перепутать он не мог. Фил схватился за рацию.
- Эй, Артем,- проговорил он немного взволнованным голосом. Волноваться ему было за что.
- Эй, Спящая красавица…
В динамике рации послышался треск. А потом действительно сонный голос напарника, успел заснуть-таки.
- Говори, Фил… А, вижу. Что случилось с лампами?
- Я хотел у тебя спросить.


Антон смотрел в потолок и тяжело дышал. На лице появилась холодная испарина. На часах «гадкий утенок» часовая стрелка показывала час ночи. Мальчик тяжело вздохнул и повернулся на бок, укрыл свои ноги, думая о монстрах которые только что разбудили его. Подумал о Маме, которая не могла с ним спать в одной комнате, не говоря уже об одной постели. Но им разрешали бывать вместе целый день (а это радовало) до вечера, а потом его уводили люди в белых халатах. Он посмотрел в окно и увидел только имитацию ночного города. Вместо нормального окна, которое можно было увидеть в любом доме, был экран-телескоп. Ему об этом не говорили. Он просто знал, что это так. Знал, что находится на третьем этаже, знал, что он не обычный мальчик. Даже Мама ему об этом не рассказывала, но его не волновало почему.
Может просто мать не хотело его расстраивать. Может yes, а может no. Так или иначе, он оставался один на ночь, а ночь умеет пугать любого. Даже взрослого. Как-то его провожал к белой комнате один мужчина в белом халате. Вот он боялся темноты также как и сам Антон. Мальчик знал об этом. Просто знал.
И догадывался, что ближайшие два часа не сможет заснуть. Так бывает.
Антон попытался вспомнить кошмар, что потревожил его сон. Но поначалу в голове ничего не хотело всплывать. Он закрыл глаза и представил белую комнату. Ведь белая комната помогала ему думать о многом, вспоминать многое. Даже мысль о белой комнате помогала лучше соображать… может yes, а может no. Он вспомнил
темный коридор. В коридоре кто-то шел медленно, не спеша, левой рукой опираясь о стену. А где-то в конце коридора поскрипывала дверь, которая ходила ходуном от сквозняка.
Мальчик открыл глаза, его снова прошиб озноб. Темнота пугала его. Пугали монстры, что могли в ней прятаться.



- Подожди, - сказал Олег. Нажал на кнопку предохранителя с надписью на торце корпуса: «3 этаж». При этом, чуть не сломав себе ноготь на толстом пальце, и выругавшись, перед тем как поднести рацию к своим пухлым губам, просопел:
- Проверяй.
Филипп поклацал по включателю, но люминесцентные лампы так и не загорелись. Фил чувствовал как щикотит его спину холодный пот, но старался держать себя в узде.
- Ни хрена,- отозвался он в рацию, когда и эта попытка не сработала.
- Фил, я не электрик. Хрен с ним. Если тебе так надо вернись и возьми в ящике фонарь, проверь каждую из дверей. Я тебе разрешаю. Но я думаю, что тебе легче будет притащить свою задницу сюда и сыграть со мной еще раз в козла.
Фил не мог просто бросить это дело, не узнав причины, по которой все лампы, десять минут горящие так ярко, вдруг разом перегорели. Если перегорели.
- Ты же знаешь, что я не люблю козла, но сейчас эта идея мне кажется очень привлекательной. И всеже не могу. Ты же знаешь, что мы должны все разузнать…
- Нет уж. Это без меня.
Жирный боров, подумал про себя Фил.


Часы показывали 01.32. Антон наблюдал за миром, спрятанным в окне-мониторе. Смотрел и представлял себе ту белую комнату, в которой его заставляли делать разные штуки. Например, представить себе, что мужчина в белом халате, которого все почему-то называли доктором, держит карту и совсем не ту что видит сам доктор. Антон представил, что доктор держит бубновую двойку. Когда доктор в очередной раз отвлекся на мальчика и мельком снова на карту…
Антон еще долго вспоминал доктора и смеялся в сердцах. Рот открыт в полном изумлении, глаза широко вытаращены, казалось, выпадут из орбит. И его слова, слова доктора: «это была дама… дама червей!».
Мальчик помнил, как один раз его застукали в туалете. Он с любопытством разглядывал свое отражение в зеркале. Мальчик был нормальным, но вот зеркало казалось одним из тех, что стоят в комнате смеха. Отражение мальчика то расширялось, то удлинялось, и казалось невозможным, закручивалось по спирали. Когда его спросили на счет зеркала, он ничего не мог понять. Ведь он не хотел, чтобы зеркало вело себя так…

- Черт, где же этот фонарь…- рявкнул Филипп.
- Да счерта он тебе нужен. Садись. Не страдай ерундой.- Олег посмотрел на Филиппа и запнулся.- Что случилось?
- Я слышал… я слышал что-то.
Олег оценил напарника грустным взглядом. Подумаешь, свет погас. Разве стоит вести себя в такой ситуации как маленький ребенок? Нет. Нет. И еще раз нет… но тогда почему Фил своим видом заставил поверить ему?
- Тебе могло просто послышаться, друг мой…
- О-о-о…- простонал испуганно Фил,- не послышалось. Я ясно слышал… что-то скреблось. Скреблось в дверь или… или даже ползло…
- Так,- эти разговоры пугали его еще сильнее. Нужно было успокоить его. Немедленно!- Слушай, у меня есть небольшой припас. На случай если ночка скучная намечается или станет уж совсем холодно…
Олег достал и своей спортивной сумки литровую бутылку от пепси, наполненную янтарной жидкостью. Со стола взял свою кружку и наполнил ее коньяком до самых краев. Благо после того как они поужинали еще оставалось чем закусить. Фил взял кружку, но не сделал ни глотка. Его руки тряслись. Он смотрел куда-то вдаль, словно переживал вновь и вновь тот страх, слыша эти звуки.

Он все же заснул. Так или иначе. Ведь человек без сна долго выдержать не может. Кирилл смотрел на монитор, следил за мальчиком. Тем более такому мальчику как Антон обязательно нужно поспать. Кирилл следил за Антоном каждый день. И каждый день он наблюдал, как мальчик ворочался во сне и стонет. В конце концов, он просыпается от кошмара и пытается вновь заснуть. Ира говорит, что ему в основном снятся кошмары о тварях. Так мальчик их сам назвал. Сны о каких-то тварях.
И хорошо все-таки, что Иру поставили на роль мамы Антона. Без нее мальчик был бы очень замкнут. А так не нужно никаких допросов, он сам все расскажет, что его тревожит и очень беспокоит.
Когда появилась возможность увеличивать человеческие чувства… многократно, а иначе не скажешь, взрослые люди не выносили и трех месяцев с такой способностью. Их мучили головные боли, ломота в мышцах, пропадал аппетит… когда предложили опыты над маленькими мальчиками, Кирилл был против. Он не понимал, как можно так издеваться над детьми. Но опыты бы начали и без него. Да, Ферма потеряла бы хорошего ученого, но останавливаться на достигнутом не хотелось. И он считал, что не только из любопытства продолжил эти исследования теперь уже над ребенком. Просто он действительно знал, что сможет справиться лучше, чем кто-либо другой.
По прошествии времени он теперь чувствовал симпатию и даже возможно отцовскую любовь. Но старался не подавать этого. И не убеждать даже себя в этом. Ведь он знал, что как только мальчик спечется, его придется ликвидировать. Мальчик прожил со своими способностями уже два года. И Кириллу кажется, что его чувства наоборот набирают все большую силу. Мальчик вполне ужился с этим. Он многое понимает. Даже скорей всего знает, что он не такой как все. И что будет,
если он поймет, насколько его сила велика… не трудно представить. Птицы, у которых очень яркие перья нуждаются в свободе.
Кирилл посмотрел еще раз на монитор. Да, спит. Теперь можно и самому вздремнуть.

- Так, давай по порядку. А-то я вовсе запутался.
- Я говорю тебе. Кажется, я слышал. Там. В конце коридора что-то ползло…
Филипп пригубил уже пол кружки коньяка. Напиток хорошо прогрел его испуганную душу. Говорить и думать стало легче. Тем более случившееся теперь казалось просто выдумкой. А напарник неплохо выпил янтарной жидкости. Теперь его лицо порозовело. Особенно нос. Стал тоже более спокойным. Но теперь, когда Филиппу перехотелось проверять «темный этаж», Олегу приспичило выяснить неполадки с люминесцентными лампами. И фил поначалу списал его желание погеройствовать на выпитый коньяк. Но это было не так. Он вспомнил, как однажды сходил с ним в бар «кельты», если Олег пьян, то его тянет в сортир, а в туалете навряд ли погеройствуешь.
- Давай сходим.- Повторил он и пригубил еще коньяка.
- Как хочешь.


Они поднялись по лестнице. Чуть дыша, не сказав друг другу и слова. С каждой ступенькой страх увеличивался. И когда они стояли на этаже, а перед ними была темнота коридора, были готовы бросить это занятие и вернуться на пост. Постараться забыть о своем намерении и с помощью оставшегося коньяка, и с помощью карт. Но
ни кто из них не произнес ни слова о страхе. Поэтому они лишь переглянулись и ступили во мрак. Даже не представляя себе. Что то, что они должны были увидеть, придумало воображение маленького мальчика.


Антон спал и видел сон. В нем ему снилась Мама. Сон этот был не похож на все другие. Мама была совсем не его мать. А люди в халатах, что стояли всегда за зеркальным окном были похожи на ученого из фильма «назад в будущее», который так любил. И все они были злыми. Хотели только, чтобы он показывал им разные фокусы. И алюминиевую ложку сгибать усилием воли, и воду в кувшине доводить до кипения, только лишь представив себе это… даже включать и выключать свет в комнате. Но, и никто об этом не знал, ему нравилось все это делать. Даже матери
(не его мать)
он этого не говорил. Не говорил, потому что боялся, что ему запретят это делать.
Ему снилось, что принесли в белую комнату белого кролика. И попросили сделать так, чтобы мама поверила, что он на самом деле черный. Для него это не была самая трудная задача. Он и ручки красил в разные цвета, и туфли мамы, даже ее волосы. Но почему-то ему показалось, что перекрасить кролика не получится. Сначала он решил потренироваться с его хвостиком. Получилось. Потом с ушками. Получилось и с ушками. Мама, конечно же заметила как шерсть кролика меняется в цвете.
Антону показалось, что это его самый настоящий триумф. Даже не подозревая на сколько силен.

Луч фонаря наткнулся на что-то живое. Олег вскрикнул. Филипп дотронулся до холодной стены, чтобы не потерять равновесие, потому что его напарник налетел на него и чуть ли не сбил с ног. Фил обернулся. Его друг бежал со всех ног. Луч фонаря прыгал из стороны в сторону, выхватывая деревянные двери лабораторий, кафельный пол, ноги самого Олега. Качался как маятник. Филипп хотел прокричать, чтобы тот не убегал. Не оставлял его одного. Но из горла только вырвался испуганный всхлип.
Он слышал, как что-то ползло в го сторону. Чувствовал мерзкий запах гнили. Он слышал, как чудовище, царапая кафель, подкрадывалось все ближе и ближе к своей жертве. Филипп даже мог видеть в своем воображении как длинные когти оставляют глубокие борозды на белом кафеле, как потом эти борозды наполняются слизью стекающей из пасти чудовища. Видел, как чешуйчатая кожа трется о белый пол, перепачкивая его в грязно-серый цвет.
И только когда он почувствовал, как когтистая лапа обхватывает его голень, он смог открыть рот и закричать.

«Я смогу это сделать». Твердил и твердил себе под нос. Но когда он вошел в белую комнату, то понял, что у него ни чего не получится. Ферма наверное что-то перепутала. Такого быть не могло. Он пытался убедить их, что мальчик ни в чем не виноват. Он не способен на это… но Кириллу просто заткнули рот и сказали сделать кое что. Вот поэтому он сей час стоит позади него, смотрит
(в последний раз)
как тот собирает новую картину. На этот раз на картинке был изображен остров. Маленький остров, идеальное место для таких вот мальчиков и девочек, как Антон. Но это не ему решать.
- Мне пора обедать? Но еще рано…- Грустным голосом сказал Антон и повернул головку, посмотрел на Кирилла и озадаченно спросил:
- А что у вас в руке?
- Это… это поможет тебе попасть на него.- Кирилл указал в сторону картинки, - ты ведь хочешь туда?
Ему показалось, что мальчик почувствовал, как дрожит его голос. Но когда он беззаботно ответил, что более прекрасного места не видел, он еле сдержался, чтобы не заплакать. «А может сделать все сейчас. Пока он сидит вот так спиной и занят любимым делом», подумал он, но рука очень сильно дрожала. Пистолет был готов выскользнуть из руки, так у него вспотели руки. Господи, нет. Он на это не способен. Только не он…

Он проснулся, с трудом сдерживая крик. Антона рядом не было. Сквозь крышу собранную из камыша, листьев букового дерева и пальмовых листьев просачивался солнечный свет. Кирилл поднялся с постели и вышел из шалаша. Легкий ветерок приятно холодил вспотевшее тело. Мальчик стоял на пляже и смотрел на горизонт. Маленький мальчик, но настолько особенный, что каждый раз, когда находился рядом с ним, чувствовал неловкость.
Кирилл подошел, улыбаясь тому, как песчинки просачиваются между пальцев ног, сел на песок, уже достаточно прогретый. Сгибая ноги, послышался хруст в коленках и мальчик улыбнулся.
- Смотрите. Правда, красиво? - «Это океан, Антон. Океан всегда красив», подумал Кирилл, но не сказал ни слова. Когда он поднял глаза, то увидел золотые волны, набегающие на берег. А где-то вдали пестрело перламутром недвижимое тело океана.