Еще в 1994 году, когда вокруг были сплошь романтики, мы познакомились с девушкой Аней. Она прожила в нашей деревне всю зиму и весну 1995 года, занималась росписью по дереву, а потом, свинтили они из общежития вслед за вожаком – Валерой Тарасовым. Снял Валера народ и погнал в Сосновку.
Поговаривают в деревне, что он уехал после того, как сначала кинул местного тракториста, вывезшего ему дрова, а тот собрал мужиков покрепче, пришили они в общежитие, да и переговорили с Валерой: мол, такие как ты, в нашей деревне жить не будут. Вот, Валера и загорелся идеей новой «комсомольской» стройки.
Собрал он все вещи из общежития, которые были куплены вскладчину, собрал девочек помоложе, (любил он их сильно) и погнал на неудобье.
Девчонки выдержали недолго. Как-то они приехали к нам и рассказали, что Валерка загнал их на разработку целины. Девчонки от дерна все руки сбили. А местная бабушка от родственников из Сосновки, знала, что вот эти девчонки заходят в лес, валятся на траву и ревут в голос часами. Единственным спасением от диктата Валеры для Аньки оказалось замужество. Но девушка она верующая, потому и мужа нужно верующего. Она выбрала именно такого.
Верующий мужчина - существо особенное. Это просто «Павка Корчагин» от веры. Глаза его горят огнем, море ему по колено. Страха нет никакого, даже разумного. Короче, Анька такого и нашла.
Прожили они какое-то время вместе, лето было в разгаре, пошли они за малиной. А малины в тот год в лесу росло немеряно.
Ну, вот они и рвут эту малину в лесу. А малина лесная, кстати, имеет именно малиновый цвет. В садах она ближе к красному. А малиновая малина только в тайге растет. Малина там сладкая, слаще и запашистее, чем в садах. Она все лето растет в естественных условиях, иногда и воды не хватает, а в некоторых местах, ее корни по камням стелются. Так там она настолько концентрированный вкус и запах имеет – сил нет. Откроешь короб или ведерко, а оттуда – сказочный дух. И такой малины можно съесть очень много. Вот, горожане Анька с Сережкой и дорвались до этого удовольствия. Нашли огромный куст малины и едят. Время для них остановилось. Такое состояние человек испытывает только когда ему сильно хорошо, или когда он только женился… А тут два совпадения – и малина обалденная, и поженились они недавно, понятно - всякое время тут же и встанет. Время стоит, вкус притупил все остальные чувства, организм расслабился… Короче – не услышали они шороха и треска. А он был. И появился медвежонок рядом с ними. Хорошенький такой, безобидный, игривый. Встал напротив и стоит. Ну, надо же! Анька, бросив взгляд в сторону, лишь боковым зрением увидела что-то бурое рядом, и продолжила есть малину. Медленно как-то до нее дошло, что рядом – медведь. Пусть маленький и игривый, но рядом где-то ведь еще и мама его. А это уже страшно.
Анька, пока мозг обрабатывал поток причинно-следственных цепочек, перевела взгляд на мишку, как-то присела , глупо заулыбалась – мишка-то симпатичный – продолжая машинально складывать малину в рот. Сережка тоже опешил, но вспомнил, что при звере улыбаться нельзя. Зверь человеческую улыбку за оскал принимает, думает, его предупреждают. Вот и стоят они – Анька с Сережкой, присев на полусогнутые, и продолжая поедать малину, и мишка, любопытный такой. Что делать – никто не знает.
Вдруг раздался крик. Странный, утробный, набирающий постепенно силу. Такое во сне бывает, сначала звук не выходит, и силишься закричать, а не можешь, а потом вдруг прорывается голос. Не сразу они поняли, что кричит Сережка. Истошно, громко, с переходом на рык какой-то.
Мишка постоял немножко, да как вчистил в лес! Чего ждать от этих ненормальных, которые так орут? А Сережка не сразу замолчал. До него лишь постепенно дошло, что мишки уже нет рядом. Замолчал Сережка. А ноги подкашиваются у обоих – страху то натерпелись.
Лишь потом Сережка вспомнил, что не по вере повел себя. Нужно было спокойно и с достоинством принять ситуацию, а если он сам не агрессивен, то и мишка бы не напал.
Ну да что было – то было. Не было веры в Сережке в ту минуту.

А той же осенью Сережка исполнил веру до конца. Пошли они с Анькой в лес за каким-то лешим. И заблудились. Но паники не было. А время – к октябрю где-то. Промозгло, сыро и дождь моросит. И как назло – заблудились. То ли шли они откуда и дорогу решили срезать. Но дорогу искать нужно? – нужно. Стали искать выход к реке. Слава Богу, она недалеко была. Вышли они на берег и увидели место, куда им нужно. На другом берегу, километров за пять от их местонахождения. Сережка как истинный верующий трудностей не боялся, а Аньку он и не спрашивал - раз он взял за нее ответственность, женившись на ней, значит она ему верить должна как себе, а лучше – как богу.
Решил Сережка: плот нужно делать. Нашли они с Анькой какие-то бревешки, сняли с себя лишнее, связали этим лишним бревна. Спустили на воду – плавает. Ну и ладно. Сложили вещи – плавает, значит, можно плыть. На раз-два сели они на плот: у-ух! И оказались в воде по грудь. Но плывут. Сверху – дождь, снизу – вода, в принципе – никакой разницы. Плывут. Вода забирается во все ниточки, отовсюду. Холодно! Но плывут. Героически плывут. Анька смалодушничала. Начала молиться, чтобы Бог полегче испытания послал. А испытание уже началось. Как его прервешь? Никак. А Анька молится, а ничего не меняется. Испытание продолжается…
Не выдержала Анька. Взмолилась почти в голос:
- Господи! Да когда ж это кончится?!! – на этих словах плот просто переворачивается. И они начинают плыть под водой. Течение сильное, плотом придавило. Сережка как-то исхитрился и сбросил плот в бок. Поплыли к берегу. Вышли на берег – а тут и дорога появилась в деревню. Плот их до самого места доставил.
Вышли, у Сережки в куртке спички упакованные в целлофан оказались, развели костер, чуть согрелись и пошли до деревни.
Вот какой странной может оказаться Божья помощь. Бог,пока не испытает (или пока сам человек себе испытания не придумает) – не поможет. А Сережка молодцом оказался: веру до конца исполнил. Если бы Анька не смалодушничала, то еще лучше бы добрались.
Правда, нужно еще разобраться, по чьей кармической вине они заблудились… Ну да это уже не наше дело. В этот раз Сережка веру исполнил.