Глава ССXXII

В 1-й интернациональной бригаде Листера вооружение было разномастным и разнокалиберным, боеприпасов хронически не хватало. Поставки оружия и боеприпасов из СССР нередко срывались вследствие инцидентов на море, поскольку носили конспиративный характер. Поставки по воздуху были явно недостаточны. Проще было доставлять в Валенсию валюту из СССР, что и делалось в самых широких масштабах. Однако дальше вновь возникали проблемы. Германия и Италия открыто поставляли оружие мятежникам, а правительства стран, в которых республиканцы пытались закупить оружие, всячески этим закупкам препятствовали. Не обошлось и без банального воровства в аппарате республиканских чиновников. Берзин, перебравшийся в Валенсию, проявлял чудеса изобретательности. Именно он направлял маршруты торговых судов, переправлявших оружие и боеприпасы, встречал самолёты с валютой. Позже, когда стало ясно, что республика обречена, её золотой запас загадочно исчез.
Мерецков находился в Мадриде и большую часть времени проводил на передовой в окрестностях города, поддерживая связь с Валенсией, откуда поступало снабжение, по телефону через Симонова, находящегося в гостинице.
Правительственные учреждения эвакуировались в Валенсию из Мадрида порознь, в разное время, никого не извещая и не оставляя подчас никаких рабочих групп. Премьер Кабальеро остался в Мадриде последним и как мог координировал действия защитников города и действия правительственных чиновников в Валенсии. В один из ноябрьских дней в блиндаж, в котором сидел Мерецков, прибыл в сопровождении полковника Симонова один из руководителей испанской компартии и сообщил, что марокканцы вот-вот прорвутся к пригороду, где жил премьер-министр. Нужно было уговорить Кабальеро немедленно ехать в Валенсию и там возглавить работу правительства. Этого же требовал Берзин, сталкивающийся в Валенсии на каждом шагу с коррупцией и бюрократическими проволочками. Попытки самого Берзина уговорить Кабальеро не увенчались успехом: Кабальеро Берзину не доверял, он знал, что в Москве Яна Карловича звали Павлом Ивановичем, а до 1911 года – Петером Яновичем, и что настоящая его фамилия была Кюзис, это был старый подпольщик из Прибалтики. Испанские коммунисты подступиться к премьеру даже не пытались – это было бесполезно. Оставалось крайнее средство – воспользоваться даром красноречия переводчицы Мерецкова Хулии Фортус.
Взяв с собой Марию Александровну, Мерецков поехал домой к премьеру. На успех дипломатической миссии он почти не надеялся. Было общеизвестно, что премьер-министр, которому шёл восьмой десяток, ложился спать ровно в 22 часа, и не было на земле той силы, которая заставила бы его нарушить однажды заведённый распорядок дня.
В прихожей министра их остановил секретарь. Мерецков долго и настойчиво втолковывал секретарю через переводчицу, что если с министром что-нибудь случится, то отвечать головой придётся ему, секретарю. Секретарь был непреклонен и повторял одно: премьер-министр спит, и будить его нельзя. Нужно было идти на крайние меры. Мерецков записал в блокнот фамилию секретаря и попросил Хулию предупредить его, что фамилия будет немедленно передана куда следует. Судя по тому, как долго переводила его Хулия и какими жестами сопровождала свои слова, она явно добавила в текст несколько энергичных выражений от себя. Секретарь не выдержал и ретировался в глубину дома. Вскоре к посетителям вышел хозяин. На плечи министра был наброшен плед. Услышав от Хулии о марокканцах, он сразу согласился уехать, быстро оделся и сел в машину. Мерецков выехал следом и прикрывал отход до выезда из города, где передал машину премьера прибывшей из Валенсии группе сопровождения, высланной Берзиным. Вернувшись в гостиницу, которая служила генералу штабом, он узнал от полковника Симонова, который с первых дней стал его заместителем, о том, что в Мадрид прибыли наконец советские танки и что одна танковая рота уже ведёт бой с марокканцами на окраине города. Мерецков снова выехал на передовую. В командире интернациональной танковой роты майоре Грейзе он узнал Поля Армана, командира мотомехбригады из Белорусского военного округа (настоящая его фамилия была Тылтынь, он был родом из Латвии). При виде Мерецкова тот очень обрадовался и поинтересовался, не здесь ли и сам командующий Белорусским военным округом. Услышав, что Уборевича в Мадриде нет, Арман рассказал о завершившемся бое. Танки появились вовремя и отбросили марокканскую пехоту и кавалерию. Не имея опыта борьбы с танками, франкисты отступили. Потерь среди танкистов Армана не было. В одной из машин механик-водитель был оглушён прямым попаданием осколочного снаряда.
С прибытием в Мадрид танков оборона города приобрела второе дыхание. Командовал бригадой танкистов комбриг Кривошеин. На стороне мятежников сражались немецкие танкисты, и танков у них было больше, но моральный эффект, произведённый на защитников города самим фактом появления у них собственной бронетехники, перевешивал.
Прошло немного времени, и пилоты «Юнкерсов» научились в пикировании прицельно поражать бомбами советские танки. Танкистов прикрыла с воздуха бригада истребителей интернационалиста Дугласа, известного в Москве как начальник Главного управления авиации Красной Армии комбриг Смушкевич. К этому времени Мерецков и Симонов перебрались в Альбасете, где формировались одна за другой новые интернациональные бригады. 11-я бригада была составлена главным образом из германских и австрийских антифашистов. Командовали бригадой генерал Клебер (Манфред Штерн) и комиссар Николетти (член ЦК компартии Италии Джузеппе ди Витторио). В боях под Мадридом немцы воевали против немцев, и ни та, ни другая сторона не уступала в храбрости, дисциплине и военной выучке. Рядом итальянские фашисты воевали против итальянских коммунистов - здесь с обеих сторон было больше шума и пыли и гораздо меньше дисциплины и выучки.
Отправив на передовую 12-ю бригаду Пауля Лукача (Мате Залки), Мерецков выехал в Барселону вербовать каталонских анархистов: войск у республиканцев по-прежнему не хватало. Начальник нескольких анархистских колонн Буэнавентура Дуррути, в штаб которого явился Мерецков, в ответ на предложение воевать под командованием генерала Миахи, возглавившего хунту обороны Мадрида, заявил, что все генералы – бюрократы, сволочи и враги народа. Мерецков не растерялся и стал стыдить испанца, не знающего, что советские генералы совсем другие, и что сам маршал Ворошилов – в прошлом слесарь.
- Слесарь? – удивлённо переспросил Дуррути, - Но в таком случае он не может не быть анархистом! У меня есть корабль. Завтра же отправлю его в Одессу к Ворошилову за патронами.
Мерецков поспешил уверить собеседника, что Ворошилов патронов не даст.
- Значит, не даст? Вот видишь, Петрович (под таким именем прибыл в Испанию Мерецков; полковник Симонов, знающий французский лучше Мерецкова, был известен здесь как волонтёр Вольтер, другой советник, генерал Батов, неплохо владевший немецким, - как волонтёр Фриц), – видишь, Петрович, как государство ломает человека. Был рабочий, а стал министром и сразу обюрократился.
- Незачем ехать в Одессу. Веди людей в Мадрид, там получишь патроны, гранаты и пулемёты.
- Ладно, приеду в Мадрид и спасу вас. Мы вам покажем, как надо воевать.
Прежде чем отпустить Петровича, Дуррути собрал и показал ему три своих полка – колонну имени Бакунина, колонну имени Кропоткина и колонну имени Махно.
Дуррути сам сформировал бригаду анархистов, привёл её в Мадрид, получил пулемёты «максим» и после нескольких неудачных боёв попытался наладить в бригаде дисциплину. Он был убит в следующем бою выстрелом в спину.
За три месяца в Альбасете было сформировано три интернациональных и десять испанских бригад. Обучением новобранцев обращению со стрелковым оружием и началам тактики руководил советник республиканского правительства товарищ Колпакчи. Мерецков получил у Берзина новое задание – сменить в хунте генерала Миахи военного советника Купера (то есть генерала Кулика, отозванного в Москву). В штабе Миахи генерал Петрович занялся подготовкой испанских офицеров-танкистов, лётчиков, артиллеристов и общевойсковых штабных офицеров. Генерал Миаха воевал в Марокко и как военный специалист внёс большой вклад в организацию обороны Мадрида. Будучи однокашником генерала Франко, он решительно разошёлся с ним в вопросе о предоставлении независимости Марокко и только по этой причине воевал на стороне республики. Он, однако, знать не желал коммунистов, не скрывал своих правых убеждений и в конце концов перешёл на сторону Франко вместе с большей частью обученной советниками из СССР республиканской армии, что и решило исход гражданской войны в 1939 году. Возможно, измена Миахи была как-то связана с секретными статьями пакта Молотова-Риббентропа.
У советника Петровича с генералом Миахой сложились прекрасные отношения. В этом Мерецкову помогла Хулия Фортус, от которой у Миахи не было секретов. Петрович, став другом дома генерала Миахи, не возражал против установившихся отношений: лишь бы крепла оборона Мадрида.
Не сумев пробиться к Мадриду с юга, запада и северо-запада, фашисты организовали наступление с юго-востока, стремясь отрезать Мадрид от портовых городов – Валенсии, Аликанте и Картахены. В долине реки Харамы зимой 1936-37 годов завязались упорные бои. Подразделениями марокканцев командовали германские офицеры и унтер-офицеры. Мерецков выехал на передовую, взяв с собой Хулию Фортус. В одном из боёв республиканцы дрогнули, не выдержав пулемётного огня, и побежали. Напрасно командир танковой бригады генерал Павлов, взобравшись на танк, потрясал пистолетом, пытаясь остановить бегство пехоты. Положение спасла Хулия Фортус, своевременно приведшая на выручку бегущей 11-й бригаде 12-ю бригаду Лукача. Помощь женщины оказалась тем более ценной, что приказа привести подкрепление, «переданного» Хулией Лукачу, Мерецков в действительности не отдавал, это была всецело инициатива Марии Александровны. Эту женщину видели на многих участках передовой. О её работе в 15-й англо-американской интернациональной бригаде впоследствии обстоятельно рассказывали Мерецкову в Москве бывшие военные советники в Испании Гурьев и Цюрупа. На другом участке Мерецков стал свидетелем того, как Хулия остановила бегущий батальон 18-й испанской бригады, лично возглавила контратаку и блестяще командовала батальоном в бою в течение получаса. После боя к Мерецкову подошёл командир испанского батальона и потребовал удовлетворения: он получил от Хулии жестокие словесные оскорбления, вынести тяжесть которых ему не позволяла честь испанского офицера. Мерецкову стоило немалого труда уверить разъярённого испанца, что он вовсе не муж Хулии, и уклониться от дуэли.