Глава ССXVIII

В ночь на 2 ноября в Южную бухту Севастополя вошёл под флагом командующего флотом эсминец «Бойкий». Сойдя на берег, вице-адмирал Октябрьский проследовал на подземный ФКП, где контр-адмирал Елисеев доложил командющему о том, что произошло в Крыму за несколько дней, в течение которых Октябрьский инспектировал базы ВМФ на побережье Кавказа.
Накануне, 1 ноября, пал Симферополь. Возглавивший оборону Крыма вице-адмирал Левченко, не имея за плечами никакого опыта командования сухопутными силами, так и не смог за неделю взять в руки управление войсками, потерянное его несчастливым предшественником генерал-полковником Кузнецовым. Столкнувшись в армейских штабах в Симферополе с полной неразберихой, воцарившейся сразу после отъезда Кузнецова в Москву, а генерала Петрова – на передовую во главе наиболее боеспособных частей прибывшей из Одессы Приморской армии, вице-адмирал понял наконец, что без помощи опытного генерала с порученной ему Ставкой задачей справиться он не в состоянии. Поняв это, он принял решение: командование в районе Ишуни предоставить генералу Петрову, в районе Севастополя – командованию Черноморского флота, а в Керчь послать вновь назначенного командующего 51-й армией генерала Батова, заодно вверив ему командование Керченской базой ВМФ. Таким нехитрым путём вице-адмирал разделил между подчинёнными ответственность перед Ставкой за последующие события в Крыму, управлять которыми он, Левченко, в силу объективных причин оказался неспособен. Приняв это соломоново решение, вице-адмирал со спокойной душой уехал в Севастополь, вызвав к себе телеграммой генерала Батова.
- Каковы последние донесения с передовой? – спросил первым делом прибывший генерал Батов.
- Положение у Петрова тяжёлое. Боюсь, что Ишунь мы не удержим.
- А какова обстановка в Керчи?
Командование сухопутными войсками на Керченском полуострове было поручено генералу Дашичеву, но Левченко уже понял: Дашичев владеет обстановкой в Керчи не больше, чем он, Левченко, в Симферополе.
- Ясной картины у меня нет. Судя по обрывочным сведениям, порядка там мало.
- Кто обороняет Ак-Mонайские позиции, прикрывающие Керченский полуостров?
- Неизвестно… Честно говоря, боюсь я, Павел Иванович, за Ак-Mонайские позиции. А обстановка требует быстроты действий. Вот что, голубчик, берите-ка оперативную группу и отправляйтесь сейчас же в Керчь. Эсминец «Незаможник» ждёт вас в порту.
- Кто в оперативной группе?
- Группа уже на корабле. Там и познакомитесь.
Было уже темно, когда эскадренный миноносец «Незаможник» отошёл от севастопольского причала, увозя с собой генерала Батова. Над Южной бухтой кружили немецкие бомбардировщики, по гулу моторов Батов насчитал две эскадрильи. Небо над морем было расцвечено гирляндами осветительных бомб, медленно спускающихся на парашютах. Весь рейд был освещён их призрачным светом, и было видно, как вырастают из воды рядом с силуэтами кораблей эскадры высокие столбы воды от падающих бомб. На «Незаможнике» капитан и команда были заняты ликвидацией течи, открывшейся в одном из отсеков после близкого взрыва бомбы. Генерал Батов собрал в кают-компании оперативную группу своего нового штаба. Ни одного специалиста по оперативной работе в группе не оказалось. Были снабженцы, усиленные несколькими крепкими, волевыми политработниками. Ночью генерал Батов крепко спал в своей каюте. Его радовало, что с ним в Керчь плывут твёрдые духом политруки, способные словом и личным примером повести за собой людей…
Тем временем Военный совет флота одобрил внесённое командующим эскадрой контр-адмиралом Владимирским предложение увести флот из-под усиливающихся ударов немецкой авиации. Противовоздушная оборона Севастопольской базы была ослаблена перебазированием на Кавказ флотской авиации, состоявшимся сразу вслед за получением от генерала Петрова донесения о прорыве Манштейном Ишуньских позиций. Оставив в Севастополе часть подводных лодок и малых кораблей, а также старые крейсера «Красный Крым» и «Червона Украина», Черноморский флот во главе с линкором «Парижская коммуна» вышел в открытое море и взял курс к базам ВМФ на побережье Кавказа. В походе флот был встречен командующим, вице-адмиралом Октябрьским.
Тем временем комадующий Приморской армией генерал Петров узнал от своих разведчиков, что правый фланг на Чатарлыке прорван, штаб генерала Батова свёрнут, а от снабженцев в тылу – о том, что 51-я армия спешно покидает Симферополь и уходит в Керчь, а командующий обороной Крыма перевёл штаб из Симферополя в Алушту. Петров собрал у себя офицеров частей, всё ещё удерживающих левый фланг на Чатарлыке. Обрисовав им обстановку, он поставил войскам задачу начать отступление через Джанкой и Симферополь к Севастополю, подбирая в пути рассеянные части отступающей 51-й армии. Прикрыть отступление должна была 172-я дивизия полковника Ласкина. Приморская армия с тяжёлыми арьергардными боями стала отходить к Симферополю. Генерал Манштейн висел у неё на плечах, пытаясь обойти мобильным авангардом с запада и отрезать от Севастополя. Замысел Манштейна, вероятно, увенчался бы полным успехом, если бы ему не воспрепятствовали сначала 54-я береговая батарея лейтенанта Заики, а затем бронепоезд «Войковец» майора Баранова. Курсируя по железнодорожной ветке Симферополь – Альма, бронепоезд отразил первые попытки авангарда 11-й армии перерезать шоссе Симферополь-Бахчисарай. Огнём бронепоезда был рассеян и частично уничтожен батальон 72-й пехотной дивизии в районе станции Альма. Манштейну пришлось подтянуть к Альме тяжёлую артиллерию и вызвать авиацию. Бронепоезд принял бой. Два часа длилась артиллерийская дуэль, когда гаубичный снаряд, пробив броню, разорвался на командирской бронеплощадке. Майора Баранова, сильно контуженного и изрешеченного осколками броневых переборок, быстро доставили в госпиталь, не дав ему истечь кровью. Хирурги извлекли из его тела 23 осколка и буквально вытащили майора с того света. Второй раз похожая история случится с полковником Барановым в самом конце войны, на Карпатах. Когда в штабной блиндаж возглавляемого им 1024-го полка самоходок угодит гаубичный снаряд, и командира полка вместе с другими извлечёнными из под обломков заваленного блиндажа офицерами, накрыв знаменем, будут опускать в братскую могилу, тот очнётся и жестом прикажет похоронной команде прекратить ритуал.
1 ноября, когда Манштейн стянул в район Альмы значительные силы, они угодили под залп дальнобойных орудий 30-й береговой батареи капитана Александера. Первый же залп накрыл обоз, на воздух взлетели грузовик с боеприпасами и бензовоз с топливом для грузовиков и самоходок. Имея несколько мобильных корпостов, батарея произвела в этот день пять артналётов по целям в районе Алмы, а в течение 2 ноября – ещё 12 артналётов по целям в районах Альмы и Бахчисарая. Вслед за 30-й огонь по целям на дальних подступах к Севастополю открыла 10-я береговая батарея капитана Матушенко.
В ночь на 4 ноября на ФКП генерала Октябрьского в Севастополе прибыл командарм Приморской армии генерал Петров и член Военного совета бригадный комиссар Кузнецов.
- Где Приморская армия? – спросил вице-адмирал.
- Подходит по горным тропам со стороны Ялты.
- Сколько у вас людей?
Сильно осунувшийся и явно подавленный генерал Петров затруднился с ответом. Присев к столу, он взял лист бумаги и стал перечислять номера частей, ставя рядом число оставшихся в строю бойцов.
Оказалось, что вместе с остатками 172-й дивизии полковника Ласкина, вместе с примкнувшими к отступающей колонне отрядами двух разбитых кавалерийских дивизий 51-й армии и её же двумя тяжёлыми артполками у генерала Петрова было от восьми до десяти тысяч человек. Это было всё, что осталось от Приморской армии.