И заказали мы лангет, бутылку красного вина. Светила лампа на столе под абажуром. В кафе пять столиков пустых. На возвышеньи, в глубине, куда и свет не достигал, играли музыканты. Такое медленное что-то, как будто мир сгустился там и завершился возле них; и снег с дождем и с ветром за окном - не их вселенная как будто. Вина нам принесли - густого красного под светом абажура - мы выпили немного. И ветер, вьюга после, тоску не навевали, а только грусть совсем чуть-чуть: окончен день осенний. Закончился дождем. И вечер начинался хорошо. Смешеньем музыки - дождя и скрипки, смешеньем запахов - еды и прелых листьев, смешеньем холода с теплом и настроений, и вкуса терпкого вина неуловимым, и цвета лампы с абажуром с одеждой черной музыкантов. Переплетенье ощущений. Пока продлится вечер, и хмель ползет по венам мягко. Лангет, на круглом белом блюде размером с маленький поднос, нам принесли. Он пах еще из кухни, - так мы проголодались. Официант, без подобострастья лишнего с надеждой на оплату, поставил блюдо и ушел, но лишь я закурил, принес он пепельницу мне. А я курил и ждал, когда чуть-чуть остынет мясо, и также спутница моя, и также словно музыканты - окончили играть, сидели молча, неподвижно; и лица их не выражали ничего - способность эта музыкантов давно мне странною казалась - и также ветер - крупных, звучных, о слив стучавших за окном отвесных капель не сдувал. И только дым в пустом кафе свободно плыл и исчезал. Затем вина мы пригубили и взялись за приборы. Так странно иногда - приносит запах ощущенья. И вот теперь. Прозрачный лес осенний и прохладный, неровным клином в небе стая, костра угли и легкий дым бесцветный - сгоревших листьев желтых. Лангет был сочен, нежен, но упруг, и так, как следует, отбит - он исчезал, как масло, на зубах и гармонировал с вином - нам принесли еще бутылку. И чуть шумело в голове. И грусть прошла, и даже жаль, что музыканты удалых цыганских песен не играли. Мы съели все. Но вкус остался и вино. Еще немного длился вечер; так важно знать, когда уйти, так иногда необходимо... Официант нам счет принес, и я спросил его: " А что ваш повар любит выпить?". Сказал он: "Белое вино". Я заказал ему бутылку. Затем оделись мы и вышли. Теперь был ветер настоящий. И дождь холодный вместе с ним кружился в свете фонаря. Идиллия прошла. Но, впрочем, было все равно, что официант продаст вино, а выручку они поделят пополам.
1998