Бог, в которого не верю.

До семи лет я очень любила ходить в церковь. Вдыхать аромат ладана, зачарованно следить за пламенем своей свечи, оберегая его от дуновений сквозняка. На исповеди торопливо шептала бесхитростные «грехи» и всё оглядывалась на бабушку: вдруг, что не так сделаю? Но она ласково подбадривала меня взглядом: мол, всё хорошо, всё правильно. И каким счастьем было степенно дойти до железной церковной ограды, перекреститься на купола, а уже там, за воротами, вприпрыжку помчаться под гору. Даже если был пасмурный день, всё казалось мне ярким, светлым, а люди добрыми и приветливыми.
А потом закрутила чехарда школьных будней, и я как-то позабыла о церкви. Да и не нравилось мне в городских храмах: они казались надменно- холодными, а батюшка - чужим и скучным. Зато каждые каникулы я непременно наведывалась в Черноисточинскую церковь Петра и Павла, ставшую мне родной. А ещё были замечательные праздники: Рождество и Пасха. Самые любимые, потому что ждала чудо. И оно непременно случалось: в виде яйца ли с чудной картинкой; или маленькой иконкой, как по воле Божьей, появлявшейся у меня на столе. Повзрослев, я сняла нательный крестик, но верит не перестала. Просто считала, что это как-то по детски…
Саша был из тех приятелей, с которыми не часто встречаешься, но если увидишь, то на красный сигнал через оживлённый проспект побежишь. Общее увлечение рок- музыкой да чтение книг, вот, пожалуй, две вечные наши темы. Я не помню, чтобы он грустил. А уж в гневе и тем более его не видела! Непохожий на развязных нынешних парней, он чем- то притягивал. Наверное, этой своей непохожестью.
Летом 2005 года я вновь уезжала в Черноисточинск. В последние летние каникулы хотелось сберечь каждый летний день. Вырвать у времени каждое мгновенье. Наверное, потому страшная весть настигла так внезапно. Впрочем, смерть никогда и никем не ожидаема…
-Оля… - голос городского знакомого прерывался, словно он говорил на азбуке Морзе,- ты ничего не знаешь?
-А что должна знать?- я беззаботно накручивала телефонный провод на палец-
-Саня…Саши больше нет…-
Я не зарыдала. Со странным спокойствием спросила:
-Когда?-
-7 июня-
Аккуратно и точно положила трубку. Всё также осторожно вышла за ворота, в сад. Каждая деталь, каждый предмет обрёл вдруг резкие черты и выделился гранями. Казалось, мир рухнет. Но всё продолжалось, как было. Машинально взглянула на календарь, висевший на столбике: «9 июня». Значит, его уже два дня нет? И мир всё тот же? Я обернулась на купола и жёлтой резью заходящего солнца по глазам они ответили мне. И, зная, что ничего не услышу, я всё же спросила: «За что? Почему Ты убил именно Сашку?» Но молча блестели кресты. Мне никто не ответит…
Через два дня я приехала в город. На Третьей дороге городского кладбища сама упорно отыскала могилу. С сухим, остановившимся взглядом слушала захлёбывающуюся речь. Ловила обрывки: «Он упал…с 3 метров, на спину…где? Да в заброшенном детском садике…он ещё три дня жил, он боролся, он сильный…был». И везде это слово «был». «А у него в гробу руки были связаны…крестом на груди…». Зачем? Так НАДО по церковным обычаям. Неужели этого требует ваш Бог? Глядя на улыбающегося Сашку на памятнике, повторяю про себя: «Почему? Ты был, хотел, радовался, жил…Почему?».
Придя домой я убрала все иконы в шкаф. Это выглядело нелепо, словно я мщу Ему. Многие уверяли потом, что, наоборот, в вере надо искать утешение. Но я упорно отмалчивалась. А он хотел стать спасателем МЧС. Помогать людям, попавшим в беду. Главный Защитник его не уберег. Я знаю, что смерть естественна и придётся с ней столкнуться. Но несправедливо, когда уходят от нас молодые! Я не стала «воинствующим безбожником». Осталось верить только в себя и прожить две жизни: за себя и Саню. Надо бороться: с несправедливостью, обманом, лживостью, непониманием, даже с далёким от меня терроризмом…

И для кого- то есть Бог. Бог, в которого я не верю.

Вечная молодость.

На улице терпко пахнет тополиными почками…
«Вот осталась неделька и все. Отучились…»
Я невольно открыла глаза, услышав эти слова. Трамвай тряхнуло и руки сами, по привычке, ухватились за поручень. Старушка все продолжала ворковать над внуком-третьеклассником. А второму успевала усердно повторять: «Ты не торопись, думай на контрольной, прежде, чем написать!». Но оба парнишки были уже все в каникулах. И ничто им не помеха…
Традиционно, выпускными считаются 3, 9 и 11 класс. Но в 3-ем классе я только радовалась месяцу маю. Даже три страшных слова «ГОДОВАЯ КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА» совсем не пугали меня. И совершенно не понимала, тогда казавшихся ужасно взрослыми, одиннадцатиклассников. Почему они плачут, глупые? Надо же радоваться: свобода, тепло, лето целых три месяца!!! Эх, вы…
В девятом впервые что-то холодное и тяжелое задело мое сердце 25 мая. И прицепив, как в детстве, огромный бант на волосы, я почему-то с волнением пошла в школу. Но там было все по-прежнему. Бесящиеся (и бесящие) одноклассники, учителя, и НЕпоследний звонок. И какое-то чуть-чуть обрезанное лето. Потому, что экзамены…
Вагон резко дернулся (водители трамваев, словно все на грузчиков учились!). На остановке меня уже ждали девчонки…
Знакомыми перебежками в 15 кабинет. И уже запросто (меня же здесь знают) открыть двери и поймать в ладони улыбки. Сразу ответить на три сотни вопросов, увернуться от дружеских толчков и добраться до стола Елены Александровны. А она, как заботливая мама, сгоняет нас всех в кучу и выдворяет за двери. Одноклассницы неприкрыто смотрят в спину. Но я уже не с ними…
Привычно упасть на стул и уловить запах актового зала. И еще минут 10 взрывать зрительские ряды смехом. Но при первых же аккордах гитары раствориться в воздухе, мысленно уйти на сцену. И невидимыми нитями связываются те, кто был весь этот год вместе. На репах, на концертах, просто так…
Группа «Smile»:Вова, Денис, Игорь, Женя и Максим.
Венера, Алиса, Ксюша, Дима, Лена, Настя, я
и Елена Александровна.
Каждый из нас теперь-творец и небожитель. Каждый отдает творчеству частицу своей души. Каждый поет…И мы не обращаем внимания на окружающих. Мы вместе, как стая перелетных птиц, где каждый поддержит другого, чтобы не упасть.
Удивительная особенность: замечаешь все, что делается на сцене. И только ТЫ знаешь, почему здесь улыбнулся Вова, вдарил по барабанам Трифа, смущенно опустил глаза Женька, пританцовывает Игорь и пытается вспомнить строчку Максим…
Как сложен процесс узнавания других. Моя коммуникабельность в тестах по психологии зашкаливает. Но, общаясь со всеми, я не со всеми дружу. Как долго мне надо присмотреться к человеку, чтобы не обжечься на предательстве, не нарваться на подлость. И придя на первый сентябрьский концерт, я все ещё с некоторым пренебрежением принимала вас. А помните, тогда было теплее, чем сегодня? В тот день уже бесповоротно решилась моя судьба: обрести друзей…
Как много времени прошло. Теперь я за вас горой и в своем классе до хрипоты отсекаю все несправедливые намеки. Буквально взрываюсь, если кто-то что-то против…Хотя их можно пожалеть: они уже никогда не узнают, как это ночью, взахлеб писать о том, что было днем на репе; отчаянно думать, что удалить на компе, чтобы скачать очередные ваши фото…
…а концерт идет своим чередом. И Вова, словно отвечая мне, поет:
Мечта сбывается и не сбывается,
Любовь приходит к нам, порой, не та.
А все хорошее не забывается!
А все хорошее и есть мечта!
Вы правы, ребята, это действительно «все, что возьму я с собой». И пусть после концерта мы не сдерживали слез. Они дарили нам радость будущих встреч. Пусть терпкий запах тополиных почек, и весенний ветер возвращает нас в этот зал, дарит нам смех друзей и воспоминания о часах, проведенных вместе.
«- Это был последний концерт. Больше их не будет
-Как это, Максим! А в Олимпийском?! »



Пусть так будет…

Выпускная ночь.
(по Павлу Смольникову).
Или.
Как всё может быть.

В актовом зале 11 «Ю» прощался со школой.
Выбивался из сил ВИА «Smile». Под каблуками танцующих трещал пол. Педагоги стояли вдоль стен и делали вид, что всё идёт строго по плану…
Этажом ниже в столовой расположились родители. Папы и мамы грустили. Каждый вспоминал свой далёкий выпускной вечер.
-Да,- философски заметил папа школьной красавицы Оли Самойловой.- Летит время!
-Именно поэтому не будем его терять!- сказал отец троечника Гулякина. И достал из портфеля коньяк.
Родители выпили. И грусть начала потихоньку испарятся.
В столовую застенчиво заглянула Татьяна Анатольевна, классный руководитель 11 «Ю».
- Татьяна Анатольевна!- с чувством воскликнул папа Оли Самойловой,- просим к нашему шалашу!
-Ой, что вы! - смутилась Татьяна Анатольевна. - Я ведь совсем не пью…
-Я тоже не пью!- строго возразила мама Вани Щербакова.- Но по такому случаю…
Татьяна Анатольевна хоть и работала в школе давно, устоять перед дружным натиском родителей не сумела. И взяла рюмку.
После первого глотка у Татьяны Анатольевны заблестели глаза.
После второго лицо стало малиновым.
После третьего родители уложили классного руководителя на диван в кабинете труда.
Ровно в полночь 11 «Ю» отправился на прогулку по Тагильскому пруду. Такова была оригинальная идея выпускного вечера. Последней на катер погрузили классную руководительницу. Татьяна Анатольевна так сладко спала, что её решили не будить.
Катер бесшумно отвалил от причала и начал разворачиваться.
Было тихо. Над водой клубился загадочный туман. За кормой таяли призрачные огни города…
Очарованные чудесной ночью, 11 «Ю» притих. Хотелось шёпотом думать о будущем и слагать стихи о любви…
И тут ночная тишина была взорвана.
-«Из-за острова на стрежень - отчаянными голосами взревели родители,- на простор речной волны выплывают расписные Стеньки Разина челны…»
Над рекой запахло дымом разбойничьих костров. Трещали холщовые паруса. Призывно ржали кони. Звенел булат. Последний раз перед историческим утоплением плясала персидская княжна…
Родители пели долго и с удовольствием.
Наконец выпускникам удалось включить музыку.
-Танцы!- объявила школьная красавица Оля Самойлова.
-А что, тряхнём стариной?!- сказал папа троечника Гулякина и пригласил на танец маму отличницы Булатовой.
Родители танцевали дружно, оттеснив 11 «Ю» куда- то на корму.
Через полчаса отец троечника Гулякина неожиданно увидел перед собой сына. Тот танцевал с одноклассницей. Несколько секунд папа недоумённо смотрел на Гулякина - младшего. А затем строго спросил:
-А ты что здесь делаешь?
Наконец катер пристал к берегу.
-11 «Ю», за мной!- раздался звонкий голос. Это проснулась классная руководительница.
Родители шумной ватагой бросились на берег. 11 «Ю» с ужасом смотрел им вслед.
На берегу, родители сразу же развели огромный костёр. Мама отличницы Булатовой разбежалась и лихо перемахнула через огонь. Папа Самойлов прыгнул следом и угодил ногой в костёр.
-Эх вы - двоечник! Разве так прыгают?! Вас, наверное, в школе от физ-ры освобождали…
Папа школьной красавицы обиделся на «двоечника» и ушёл на берег. Через минуту что-то тяжёлое плюхнулось в воду. Вода заклокотала. Это папа Самойлов по- собачьи выгребал на середину реки.
-Куда вы, папа Самойлов? - крикнула мама Булатовой.
-В Тагил,- сдавленным голосом ответили с реки.- Меня здесь не понимают…
-Вы с ума сошли! До Тагила 3 километра…
11 «Ю» спустил с катера шлюпку. И долго вылавливал папу Самойлова.
В это время от родительского костра загорелся сарай.
Когда на берег прибыл наряд милиции, 11 «Ю» уже потушил пожар и заканчивал погрузку родителей на катер.
-Помощь не нужна?- спросил сержант.
-Спасибо!- ответил троечник Гулякин.- Управились сами.
Катер приближался к Тагилу. На корме сладко спали мамы и папы. Староста 11 «Ю» ещё раз проверял наличие родителей по списку.
Катер бесшумно скользил по пруду.
Из-за домов вставало солнце, 11 «Ю» вступал в новую взрослую жизнь.


Авторы:
Лопатина Ольга,
Евдокимова Анастасия.
Через тебя…


Прошел день, большой город
Забыл шум,
Осталась лишь безжизненная ночь,
И стало тошно и легко,
Остыло тело и пошло
Крутить тебя ...

ПОСЛЕ И СНОВА
В.Бутусов

Чужой город…всего 130 км от Тагила, но большой и неместный.
01:00 мин. Все спят. А я не могу…запах…пахнет неДомом, а чем-то иным…я знаю, какой запах у общежития: серый, мохнатый, копошащийся. И лапки у него кривые и липкие. Плавает этот запах по комнате, взбирается на кровать, залезает ко мне в нос, в рот, даже внутрь, плетя там что-то вязкое, унылое….
И никто всё равно не проснется, пока свинское утро не стукнет в стекло…пока не застонет лабиринт цифровых нагромождений у изголовья….
Я изучая исподволь свою мечту, свой Большой-и-Классный-Город. Под свинцовыми каплями пытаюсь узнать, увидеть, полюбить. Но все мои трамвайные пути и троллейбусные провода закручиваются вокруг ТВ-башни. Она так странно притягивает меня, высматривая ретрансляторами из-за домов.
Каждый раз беру телефон и перечитываю smsки. Просто так…разные, но всегда дохожу до твоих. И в Ектб первым сообщением было сообщение именно тебе. Зачем? Я не знаю…связь с Тагилом через тебя. Такая неверная, тонкая, невидимая сотовая линия.
Мы скучаем. Безумно, дико, до слез на ресницах…бежим через дорогу, не видя машин, набивая вам sms. И делаем честные глаза гаишнику, что вот «только-только вышли», «голодные, мы е-е-е-есть хотим!!». Старательно прячу телефон в карман, убирая с глаз «sms для вас». Нас отпускают. И вновь бежать, и вновь ловить зеленый свет…
Стенка в общаге вся в ваших фотках. Каждое утро чуть ли не молитву произносить, всматриваясь в знакомые черты лица. Я беру маленький фотоальбом везде с собой. И верьте-не верьте, удача всегда со мной: троллейбусы идут по Чапаева, потому что все другие маршруты закрыты (наша общага на Чапаева 16 А); и успеваю я везде и с людьми мне везет…вы – мой талисман, добрая надежда, вера в будущее…
Много и путано пишу. Все не высказать, но вы поймете…я знаю…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
«А холодильник «Смоленск» называется!» - с журналистским всеведением заметила Оля и легла на 3-х стульях, ногами к «Смоленску». Зачем «Смоленск»? К чему «Смоленск»? Это Оле одной известно. Оля дремлет. Во сне, левой рукой принимает smsки. Белый, советский «Смоленск» урчит. На часах без восьми девять, но тьма. Стол кухни полуосвещен ночным притушенным светом. Смоленск. Почему Смоленск? Должен же быть ответ. Раскрытая Олина книга на столе. Она тоже дремлет. Выбитый черной краской текст – мертв: буквы неизвестного алфавита, буквы вразброс, врассыпную. Придвигаю к себе её, ближе. «…в 1514 году русские войска взяли Смоленск, но были разбиты под Оршей; что не позволило им продвинуться дальше на территорию современной Белоруссии. По перемирию 1522 года Смоленские земли отошли в России».
Ясно. Оля истории начиталась. Ещё пять-десять минут проходят тихо, сонно, блаженно, под тиканье часов. Оля срывается со стульев, бормочет что-то про совесть и вновь принимается за билеты (по истории).
…общежитие. Это длинные, узкие коридоры и маленькие комнаты по четыре человека, с душем, туалетом, кухней и соседями. Если люди хорошие (а нам, похоже, повезло), то общежитие превращается в веселое братство, где учиться, а тем более готовиться к экзаменам, просто невозможно. Шутки, приколы…тот, кто был в лагере хоть раз, меня поймет. Потому что студенческое общежитие – тот же лагерь, только без воспитателя, но с комендантом (впрочем, последняя ни во что не вмешивается).
…утро. Утро в Ебурге порой невыносимо. Почему – то вспоминается все, что оставлено в Тагиле и вы, друзья…в трамвае, по дороге в УрГУ (которая измеряется 30 – ю минутами) не говорится, а больше думается. Не знаю, какие мысли у Оли, а лично я ставлю под сомнение правильность своего выбора. Но другие ведь как-то могут…и все оставить, и оторвать часть святого от себя, и начать все сначала. При этом ещё говорят: «Как здорово!». Может, они ни к чему не привязаны?
Да ладно…размышлениям бой! После курсов и долгожданного обеда язык как-то сам собой развязывается и несет всякую чушь, неумолимо прорывает на ржач.
…Дима. Тебе посвящу целый абзац в 54 слова (не матерных). Если ты не пишешь sms, значит, что-то не так. Дима. За тобой стоят все НАШИ, то есть, вы Вова, Венера, Алиса, Ксюша, Женя, Игорь, Денис…Солнечные воспоминания и как минимум полчаса здорового смеха. Дима. Когда я написала твое имя с маленькой буквы, Оля сказала, что проклянет меня.
…ближе к ночи. Чудно. А почему бы и нет? Пять лет в маленькой уютной комнате среди коричнево – цветочных обоев и под теплым легким одеялом. Валюсь на кровать и сладко закрываю глаза. Но непонятная тревога вновь не оставляет, она меня и разбудит, вместо будильника, завтра, в 7:00.



P.S. Если б не было бы вас,
Скажи, зачем тогда нам жить?...





Из УрГУ с любовью…..


Если жить осталось только сутки…

Прохладное утро июля. Город уже проснулся. Вернее, похож на человека, которого утром подняли, а разбудить забыли. Это не мой город, чужой. И мне жить осталось только сутки…
Почему? Это не главное. Просто у меня есть 24 часа.
Я вернусь в Нижний Тагил, место, где я родилась. Я никогда не любила тебя, считала грязным, скучным. У нас вообще ничего не происходит! Как здесь можно жить: дом, станок заводской, магазин, дом. И такая рутина всю жизнь! Нет, уехать, покинуть, сбежать! Сбежала. Утром, тайком. А на душе было противно, словно обманула кого-то доброго и большого. И вот я вернулась к тебе. Снова пройтись по Ленинградскому проспекту, вспомнить, как, проклиная трамваи, зимой, в метель, я бежала по нему. Спотыкаясь и плюхаясь в сугробы. Только чтобы не опоздать в школу. Тихая улица Ильича. Первые романтические прогулки по полугородской, полудеревенской улице. Это когда пятиэтажки смотрят в лицо покосившимся домикам первых строителей Вагонки. Моя родная – улица Юности. Тополиный пух, долетающий до девятого этажа; плотные ряды бабушек, уместившихся на двух скамейках; залихватский простор полей за окном. Прости меня, что я тебя так не любила, мой город…
Листаю телефонный справочник.
-Алис, приходи на площадь Славы!
-(радостный смех) А можно мы все придем?
-Конечно! Я так и хотела…
От жары спасаемся под чахлыми кустиками сирени. Смех взрывает окружающие дома. «А помнишь? А помнишь?»- несется со всех сторон. Что такое настоящая дружба, я узнала только в одиннадцатом классе. Когда на переменках бежали друг другу на встречу, хотя не виделись сорок минут; когда брат ругается, что уже не хватает памяти на компьютере, потому что там сплошные фото моих Друзей; когда в Новый год, пробивая все сигналы «занято», желаешь «чтобы всё!..»
Я ничего им не скажу. Не хочу, чтобы они грустили. Вот они опять спорят, обсуждая мой рассказ про них. А кое-кто задумался, читая полустихотворение – полупризнание. Тоже мое. Я дарю им творчество, потому что это все, чем могу их отблагодарить за дружбу, верность и любовь.
Привычные обнималки на прощанье:
-Звони, пиши! До свидания!
-Про…до свидания…
Они разойдутся и будут вспоминать меня всё той же веселой и прикольной Олей-журналисткой. И я унесу эту радость по ту сторону мертвой реки Стикс…
Как обычно поспорим с мамой, «поболеем» за сборную с папой, шутливо подеремся со старшим братом. Позвоню всем бабушкам. Вообщем, все будет как всегда. Напишу еще один рассказ, только сниму пароль с моего компьютера. Чтобы почитали все.
А под вечер уеду в Черноисточинск. Дышать горным воздухом и пит молоко с клубникой. Перечитать последние номера «Тагилки». Позвоню еще в редакцию и поинтересуюсь, как там моя статья. Услышу голос нашей газеты, секретаря Валентину Георгиевну. И ободряющее: «На этой неделе, в субботнем номере!»
Посчитаю звезды. Пробегусь взглядом по Млечному пути. И усну на старом колодце, с мечтой о завтрашнем дне. 24 часа скоро закончатся. И моя память будет частью неба…
Именно так я думала в этом году, в начале лета. Именно тогда я хотела совершить нечто страшное, имя которому «суицид». Всё было к одному: непонимание со стороны родителей, безответная любовь и просто проблемы. Я сквозь слезы писала завещание (было бы что завещать), укладывала вещи, носилась с бредовой идеей о бритве. И писала, расписывала последние 24 часа.
Уже под вечер раздался телефонный звонок:
-Эй, привет!-
-Здравствуй…-
-Мы к тебе идем!-
-Я не в городе, я в саду. А зачем?-
-Как это? Просить твоих родителей, чтобы они тебя отпустили с нами отмечать выпускной. Ты почему молчишь?-
-Я? Просто…-
-Вообщем! Как все решим, так позвоним!-
-Хорошо-
-Пока!-
-Бывай…-
Тут же затрезвонил стационарный телефон. На проводе мой Друг бесценный…
-Ну, готовишься к выпускному?-
-Нет…я не хочу идти…потому что…-
-Никаких «потому что»! Да мы тебя в халате из дома вытащим, так и пойдешь отмечать!-
-Вот вы офигели!..-
Разговор затянулся на 45 минут. Положив распаленную трубку, я решительно сломала лезвие. Решительно схватила сотовый:
-Вы там решили насчет выпускного? Сколько мне ждать-то?!-
…каждый день живу, как последний. Ловлю все мгновения. Неважно, какие. Отсеиваю плохое, забираю счастливое. И вечером всегда на связи Тагил. Мои друзья, которые не оставят. И даже роковые 24 часа будут как талисман, охраняющий долгий путь…пусть он будет даже последним.

Если жить осталось только сутки
Проживу их так, как я хотела
Прогонять весною каждые минутки,
Чтоб любовь во мне свирелью пела.
Позвонить и не расстаться с другом
Вечность-все не навсегда.
Улечу на небо, буду
Ваша путеводная Звезда!