ОБЩЕЛИТ.COM - ПРОЗА
Международная русскоязычная литературная сеть: поэзия, проза, критика, литературоведение. Проза.
Поиск по сайту прозы: 
Авторы Произведения Отзывы ЛитФорум Конкурсы Моя страница Книжная лавка Помощь О сайте прозы
Для зарегистрированных пользователей
логин:
пароль:
тип:
регистрация забыли пароль

 

Анонсы
    StihoPhone.ru



Лагерь

Автор:


Лагерь
( непридуманные истории)

Полупустой троллейбус, дребезжа и раскачиваясь, катил по извилистой дороге. Обычный, железный, разогретый на дневном жарком солнце, как сковородка на плите. Таких людовозов полно везде, куда не приедь - все с одного конвейера, даже цвет одинаковый. У нас в Питере они по улицам не ездят, а ползут набитые, заваливаются на один бок – того и гляди лопнут. Этому повезло, он – междугородний, ходит по расписанию, места занимают согласно билетам, а не как попало. Ему есть чем гордиться - вот взметнулись к небу рога, как паруса, и мы поплыли по шоссе, как по волнам. Дочь Катя прильнула к окну – кругом все незнакомое, завораживает, все интересно. Ей недавно исполнилось 9, и она первый раз в Крыму. Мне намного больше, но я тоже – впервые. Кручу головой во все стороны, пытаюсь узнать нужную остановку по приметам, но куда там, по звездам и то легче ориентироваться. Волнуюсь - вдруг водитель забудет - не объявит.
- Гурзуф! Выходите! Кто спрашивал? –
Я облегченно выдохнула, схватила огромный коричневый чемодан с блестящими железками по углам, дочь, капроновые мешки, сшитые мной специально для походов за продуктами и набитые по дороге всякой всячиной, и рванулась к двери. Сначала выпал неподъемный чемодан, потом и мы с дочерью наконец–то вывалились на пустую остановку. Вероятно, нас укачало в душном троллейбусе. Я сделала несколько неуверенных шагов и остановились в растерянности. Дочь висела на моей руке вместе с вещами. Был теплый июльский вечер. К счастью, жара уже спала, но раскаленный южным солнцем асфальт еще напоминал горящую печь. Так я стояла, застыв, как столб, и напряженно всматривалась в белесые сумерки.
- Мама, а мам, куда нам идти? – дочь трясла меня за руку.
Я не знала и молчала.

Вопрос: Где провести отпуск? – я задавала себе каждый год, и каждый год не находила ответа. Вот и опять надо было что-то придумывать. Организованный отдых, который предоставлял избранным профком и партком, постоянно обходил меня стороной. Сначала я подавала заявления, а потом перестала. У мужа на работе та же картина – ИТР отдыхать не положено, все путевки – рабочему классу! В этом году мой отпуск пришелся на июль. Повезло! Самый лучший месяц для отдыха - мой!
Я, конечно, мечтала о море. Синие волны снились мне ночами: вот я бегу по желтому теплому песку навстречу ленивой волне, погружаюсь с разбегу в воду, успевая почувствовать разгоряченным телом лишь легкое покалывание, и плыву, плыву, пока не устанут руки перемалывать воду, как мельница, поднимая над головой веер стеклянных брызг. Это сон, но все это уже было со мной когда-то давно, в детстве. К тем волнам мне не вернуться никогда…
Я решила вынести свою проблему на всеобщее обсуждение. Коллектив у нас небольшой и дружный. Но обсуждение прошло неожиданно вяло. Все уже давно знали все о своих отпусках: один – на дачу с семьей, другой – к маме в Сочи, третий – в поход в леса кормить комаров…
В общем, тема не зацепила.
За соседним столом в нашей комнате сидела Марго или Рита, кому как нравится. Она появилась в нашем секторе недавно, после очередной реорганизации.
- Слушай, а ты с кем ехать-то собираешься? Своего-то берешь?- процедила она плавно, не отрываясь от основного дела: пиления ногтей железной пилкой и собирания опилок с рабочего стола.
- Одна я, то есть с Катькой. У мужа отпуск в сентябре.
- А хочешь, приезжай ко мне в Гурзуф! Я тебе хибарку сниму.
Предложение меня заинтересовало,
- А где это?
- Крым, серость! – Она ткнула указательным пальцем в небо и глубокомысленно закатила глаза.- Это тебе не здесь! Там чудесно! Какие люди отдыхают!
Я географию в школе изучала, и Крым на карте видела и море Черное.
- Я через неделю уезжаю и буду там все лето работать в пионерлагере, как устроюсь, позвоню маме, и ты ей тоже звони. Так и будем связь держать.
Выяснилось, что сын Марго – аллергик. Зиму она живет в Питере, а лето обязательно у моря, иначе Витюшке плохо совсем делается. Мучается ребенок, покрывается чесучими корками и раздирает их в кровь. По возрасту он не намного старше моей, значит, у мамы – своя компания, у дочери - своя. Все пазлы складываются, и может получиться неплохая картинка.
Все шло по плану и даже лучше. Марго устроилась на работу в лагерь «Костер» уборщицей. Ей дали комнату для персонала, там должны бы жить 4 человека, но на уборщицах, как всегда, сэкономили, и Марго с сыном жила в отдельной комнате. Витя только числился в отряде и был далек от пионерской дисциплины. Ведь лагерь – есть лагерь, хоть и пионерский. Подъем по сигналу, отбой тоже – режим. Построение, рапорты, линейки, доклады, все строем, в общем,
– Всегда готов! Равнение на флаг, и шагом марш!
Помню, помню…
Через маму я сообщила Марго дату приезда, и она обещала встретить.

От остановки вниз шла крутая дорога, разделенная горным ручьем, на две части. Я представила этот ручей весной – бурливая строптивая река несет с горы всякую всячину. Это сейчас она почти обмелела и была похожа на бетонную канаву, заполненную камнями и мусором…. Лагерь должен быть где-то рядом.
- Пойдем вниз. Если они нас не встретили, мы их сами найдем!
Катя забеспокоилась, занервничала.
- А почему тетя Марго не пришла, она же обещала?
Я начинаю успокаивать дочь и себя.
- Ее могло что-то задержать, и потом она же не знала точно, на каком троллейбусе мы приедем.
Мы спустились совсем немного, когда у реки, я увидела загорелого белесого мальчика. Он сидел и смотрел вниз, что-то на дне канавы ривлекло его внимание, и нас он не видел. Зато он увидел отъезжающий от остановки троллейбус, развернулся и быстро пошел вниз.
- Это Витя! Видишь? Уходит…. – Я прикинула, что с чемоданами и вещами нам его не догнать, но если этого не сделать, будет очень кисло.
- Катя, брось пакеты, и беги! Догони его!
Катюха стремглав понеслась с горы. Бетонные берега реки соединял деревянный пешеходный мостик. Витя уже был на другом берегу, когда обессиленная Катя громко закричала через реку:
- Ви-и-итя!
Когда мы с чемоданом и кульками ввалились в темную комнату, она сразу стала тесной. Мы были рады встрече. Марго – тоже.
- Приехали, наконец –то! Витюшка сегодня уже три раза на остановку бегал. Это – последний рейс на сегодня. Думала – не приедете.
Я смотрела на Марго и не узнавала - вот что значит здоровый климат! Один месяц, а какие перемены! Загорелая, подтянутая, кожа натянулась, как на барабане, тронь – зазвенит. Волосы выгорели, солнце дало им модный соломенный оттенок, а морская соль – густоту и силу.
- Что молчишь? Не нравиться!- она махнула рукой куда-то в комнату.
- Нет! Восхищаюсь! Как вы хорошо загорели – и ты, и Витя!
- Через неделю вы такие же будете!
Последний переминался у двери, готовый сбежать. В лагере начиналось вечернее кино.
- Мам, ну я пойду-у-у, - протянул он с надеждой.
- Эту девочку зовут Катя, возьми ее с собой!
Она повернулась к моей дочери,
- Хочешь в кино?
- А мне можно? – Катя осмелела.
- Конечно, идите вместе!
Когда мы остались одни, стали обсуждать, как жить дальше.
- Сегодня переночуете здесь, а завтра днем пойдем по домам. Есть у меня на примете парочка адресов. Где-нибудь снимем. Ты не представляешь, сколько людей понаехало в этом году! Муравейник какой-то! Давно такого не было.
Я осмотрелась вокруг. Комната уже не показалась мне темной, четыре кровати, стол и два стула, вещи на гвоздях, торчащих из стены, и чемоданы под кроватью. Кровати для нас уже были застелены.
- Не волнуйся! Здесь никто не спал, я принесла чистое белье. – Марго прочитала мои мысли.
Дети вернулись из кино.
- Вы, наверное, есть хотите. Вот! Я принесла из столовой. Я там убираю. Садитесь!-
На столе стояли две тарелки с едой, накрытые такими же тарелками только пустыми.
Мне очень хотелось есть, и я была благодарна подруге.
- Спасибо! Катя, давай поедим! Идем, помоем руки. - Я полила на руки воду из ковшика прямо на крыльце, и мы набросились на еду. Она давно остыла, но зато это были малюсенькие кусочки мяса, плавающие в подливке, с толстыми макаронами, а не бутерброды, яйца и дорожная сухая курица.
После ужина я поняла, что подруга хорошо устроилась, и хоть зарплата у нее была символическая, зато о еде ей думать не придется, а это лучше, чем деньги, на которые ничего не купишь.
На следующий день мы ходили по поселку, пытаясь снять жилье. Большую часть Гурзуфа занимали санатории, пансионаты, базы. Там было все самое лучшее: отгороженные от «дикарей» красивые территории, закрытые от всех пляжи. Сам поселок небольшой, дома встроены в горы, маленькие дворики увиты виноградом и застроены небольшими сарайчиками для отдыхающих. Все жители этого горного местечка, как и других южных городков, зарабатывали, сдавая свое жилье. Сдавали все, где можно поставить кровать, каждый уголок. В одном дворе я видела кровать на улице, под временным навесом, наверное, родственники приехали, а все сдано. Не все дома мне нравились, но выбора не было. Приехала – отдыхай! Обратный билет только через месяц, а другого все равно не купить. И деньги здесь не помогут. Дефицит! В этот день снять нам так ничего и не удалось, зато мы оставили залог за сарайчик, из которого завтра должны были съехать жильцы.
На время поисков Катя оставалась с Витей в лагере. Ребенок не привлечет внимания, дети все одинаковые. Мне же на территории Марго велела не отсвечивать. Однако, кто-то из взрослых все же поинтересовался у Витюшки, что это за девочка и почему посторонние в лагере? Дочь вдруг почувствовала себя незваным гостем в чужой квартире. Когда мы вернулись, они сидели в комнате – Катя отказалась выходить на улицу.
- Мама, когда мы уйдем отсюда? – она явно была неспокойна, - мы не можем здесь находиться!
- Почему же? Что случилось?
Витя рассказал. Марго успокоила Катю, как могла. Мы поужинали щедрыми дарами пионерской столовой. Идти нам было некуда.
Вторую ночь мы опять провели в пионерлагере.
На следующий день мы переехали в свой сарай. Его только что покинули отдохнувшие бронзовые счастливцы. Толстая бесформенная хозяйка в грязном халате взяла с меня плату за месяц вперед и довольная собой бросила на грязный матрас чистое белье:
- Убрать я не успела, вы слишком рано пришли… - она повернула голову и в ушах блеснули громоздкие золотые серьги. С каждым ее движением сарай наполнялся запахом пота.
- Ничего, уберу сама…,- сказала я вслух, а про себя подумала - только уходи быстрей, а то задохнусь. Дверь закрывать не стала, от улицы нас отгораживала старая тюлевая занавеска. Окно не открывалось, но внутри сарая было не жарко, большую часть суток он прятался в тени огромного платана.
Вид этой развалюхи и ее внутренности красноречиво говорили о том, что уборка здесь большая редкость. Да и зачем? На улице стоит очередь из желающих снять хоть какую-нибудь нору.
- Ну вот, Катюша! Наше жилище, - я посмотрела на нерадостную дочь и принялась за дело.
Вечером пришла Марго, огляделась с видом знатока курортной жизни:
- Ну что? Уютненько! Вы ужинали?
Я только закончила уборку и, как раз, думала о еде. Где магазин, где столовка?
- Пойдем к нам, я вас накормлю.
Я была благодарна ей за понимание.
На следующий день мы договорились вместе пойти на пляж.
Утром я решила приготовить легкий завтрак: яичницу с помидорами и чай. Кухней для отдыхающих служила газовая плита, стоящая под навесом, облезлый кухонный стол с почерневшими сковородками и кастрюлями, несколько треснутых белых тарелок с клеймом общепита и банка с кривыми ложками и вилками, напоминающими веерные грабли садоводов. Ножи лежали на столе и были настолько тупы, что все равно, какой стороной резать.
К вожделенной плите выстроилась небольшая очередь, конфорок –то всего четыре, а отдыхающих граждан в этом тесном дворе оказалось уйма. Но где наша не пропадала! Чай я вскипятила кипятильником, предусмотрительно привезенным из дома, а яичница была пропущена понимающими соседями без очереди, ввиду быстрого приготовления.
Да, все удобства, естественно, находились на улице. К счастью, с водой проблем не было. В центре двора из земли торчала ржавая изогнутая крючком труба водопровода, с краном на конце. Там все брали ведрами воду. Для умывания у нас был персональный рукомойник, прибитый гвоздем к стволу старой сливы. Засуха ей не грозила, и она на радостях покрылась зеленой плодовой сыпью.
- Бытовуха, конечно, не очень, но поотдыхаем как-нибудь, - подумала я весело глядя на солнце, - да и деваться некуда.
Когда мы с Катериной скатились с горы к набережной, Марго с Витюшкой нас уже ждали.
- Пойдем на наш пляж пионерлагерный, у нас почище и народу поменьше.
Мы шли по набережной, кругом все цвело и на деревьях и на земле, и воздух здесь был совсем другой, пьянящий не нюханными никогда прежде ароматами, смешанными с запахом моря. Нарядные яркие загорелые люди в лучах солнца, как в софитах, казались ненастоящими, как артисты на карнавале. И нас наполнил этот радостный праздник, и все прошлое, серое, холодное растворилось в нем, как в соляной кислоте. И ужасный быт был просто забыт. Вся береговая линия была поделена бетонными волнорезами на части, и у каждой был свой хозяин. Марго с видом знатока вела экскурсию:
- Это – пляж военного санатория. Видишь, как у них здорово – души работают, медпункт на пляже, лежаки, зонтики. А это – санаторий профсоюзный. У них попроще, а это….
Я смотрела на пустынные пляжи, где несколько толстопузых отдыхающих гордо возлежали на лежаках, каждый, как царь на троне, и старалась изо всех сил показать свое безразличие к обычной советской справедливости.
- Мама, а почему мы не можем здесь купаться?
Катя уже поняла, что раз решетка, то туда нельзя. Можно только смотреть, как хорошо тем, кто в клетке.
- Это не для нас, «дикарей»! Вот получит, твоя мама путевочку, тогда будет можно, детка, - Марго среагировало быстрее меня.
У входа на лагерный пляж вместо шлагбаума стоял строгий дежурный пионер:
- Вы из какого отряда?
- Я – из пищеблока, а это – со мной, - Марго небрежно махнула в нашу сторону и легким движением руки отодвинула его в сторону.
Юный страж нехотя подчинился, освобождая проход на короткую, железную лестницу. Спустившись, мы попали на груду булыжников. Это и был долгожданный пляж. Камни – огромные, мелкие, разные. Лежали мы на полотенцах, или попросту на горячих камнях, а когда вставали, на теле оставались глубокие красные вмятины. Народу на пляже было много: несколько отрядов с вожатыми, каждый занимал определенную зону, чтобы удобно было считать пионеров, ушедших в воду и вернувшихся обратно, и просто отдыхающие, вероятно персонал, типа нас. Пляж был явно маловат для пионеров, но отряды приходили строем последовательно, то есть одни уходили, другие приходили. Свисток – в воду, два свистка – из воды. А днем пляж пустел – пионеры обедали и спали. Моя воспитанная образцовой школой дочь опять стала задавать вопросы.
- Мама, а нам здесь загорать нельзя?
В ее вопросе уже был ответ. Я смотрела на море….
- Пойдемте-ка лучше купаться, - мне не хотелось отвечать. Мы купались долго, с наслаждением. Вода была чистая и прозрачная, можно было видеть все, что лежит на дне, но очков для плавания у нас не было, и в воде глаза нещадно ела соль. Витя с Катей забрались на буну, я заволновалась, но Марго меня успокоила.
- Пусть ныряют. Хочешь, и ты нырни. Здорово! Тебе понравиться.-
Я пошла к детям, не для того, чтобы нырять, а просто, чтобы быть рядом. Катерина умела плавать, ходила во взрослый бассейн, тренер говорил, что она способная. Но здесь – другое дело: море, волны…. Витя нырнул первый, а Катя испугалась и в растерянности стояла на краю буны. Я посмотрела вниз – высоко, до воды – далековато. В это время Витюшка уже вернулся, незаметно подкрался сзади и толкнул ее вниз. Я испугалась не меньше, чем она…
Все обошлось. Психологический барьер был сломан, и они стали прыгать – кто кого … Я присоединилась к ним, заразившись азартом, потом и Марго подтянулась. Время пролетело незаметно. Марго нужно было идти на работу в столовую, а нам обедать. Где базируется местная «тошниловка», я не представляла, зато хорошо представляла, чем нас там накормят и какая там очередь. Все столовые советского общепита были похожи на современных бомжей – они дурно пахли, и все в них было немытое: и столы, и тарелки, и ложки с вилками. Ножи отсутствовали вовсе, в целях безопасности, а про персонал я ничего писать не буду, чтобы не обидеть скромных тружеников советского общепита. Спрашивается: «Зачем туда ходят люди и еще создают длинные очереди?» Ответ прост – Есть-то где-то надо! Сейчас трудно представить, что было время, когда негде было просто поесть, но речь идет именно о тех временах. Марго опять позвала нас, и мы пошли в лагерь объедать вечно голодных пионеров. Ситуация эта мне не очень нравилась, если честно, совестно было, неловко, но ели мы очень мало, а проблем решалось сразу много, и я решила терпеть.
В первый день у моря хочется накупаться за весь год. Называется – дорвались.
Ночь неожиданно заставила вспомнить о чувстве меры. Часа в 2 ночи меня разбудила дочь.
- Ухо болит! Сильно.
Не могу видеть боль на детском лице, а особенно на родном.
Лучше б это было мое ухо! Невольно нажимаю на мочку – ничего нового, кроме мгновения тишины.
Начинаю воспитательный момент совсем не вовремя,
- Я тебе говорила - выходи из воды. Не послушалась!-
Дальше все напоминает обычное ворчание, но нужно что-то делать. Ухо – это серьезно! Воспаление, глухота – ужас! Одеваемся и идем, не знаю куда. Должна же быть в курортном городе больница, медпункт, травма?
Мы вышли в теплую южную ночь. На плечи упали миллионы бриллиантовых звезд. Мы спустились к автовокзалу, будто с небес на землю. На небольшой площади перед низким зданием с потухшими окнами прямо на земле лежали люди – кто на чемоданах, кто на жарком асфальте.
- Мама, а почему эти люди спят здесь?
Она, как ребенок, далекий от каких-либо проблем, была напугана.
- Наверное, для них не нашлось места в этом райском поселке. Может быть, пройдет ночь, и они найдут то, что ищут.
- А если бы мы не нашли эту комнату, мы тоже бы спали на улице?
- Возможно, - мне не хотелось ее успокаивать, - пусть смотрит на звезды, но живет на земле. Катя замолчала, погрузилась в раздумья, но собственная боль сильнее чужих страданий. Я стала расспрашивать редких ночных прохожих, где найти хоть какую-то медицинскую помощь, но никто не знал. Наконец, мне повезло, и мы нашли городскую поликлинику…. Она была закрыта до утра. Я не знала, что делать, и мы опять пошли к Марго в лагерь. Лагерь спал согласно режиму. Марго и Витюшка тоже. Мы ворвались в их сон неожиданно, как ночной звонок. Заспанная Марго долго не могла понять в чем дело, а потом оделась и молча пошла будить лагерную медсестру. Вернулась она с бутылочкой камфорного спирта,
- Закапай сейчас, а если не пройдет, утром - в поликлинику.
Моей благодарности не было предела.
-Что бы я делала без Марго?-
Оставшуюся ночь Катя проспала спокойно, что говорило о том, что проблему решили несколько волшебных капель спирта.
Прошло еще несколько безмятежных дней отдыха. С Марго мы решили, что я покупаю детям фрукты, а она нас кормит, и все довольны.
Однажды мы были в лагере, когда Марго между прочим сказала,
- У нас сегодня санобработку делали…. у детей вшей нашли.
Я испугалась, вспомнив эпизод из своего пионерского детства. Столько лет прошло, давно пора забыть, а я помню! Меня мама определила на смену в лагерь «Учитель». Сам лагерь помещался в трехэтажном здании какой-то поселковой школы с асфальтированным двором и железным решетчатым забором. По этому раскаленному двору мы и слонялись целый день голодные и несчастные. Самым большим развлечением было, уткнувшись лицом в прохладные железные прутья, смотреть на дорогу и на проходящих мимо людей, ловя на себе их сочувственные взгляды, или насмешки, как получится. Однажды у нескольких детей при осмотре обнаружили вшей. Я не знала, что это такое и как выглядят эти ужасные твари, но по тому, как ругали их несчастных обладателей, поняла: это - что-то постыдное. Детей опозорили и отправили домой. Можно было подумать, что это они родились со вшами, и были в том виноваты. Потом я поняла, что вши – это удел нищих и грязных, голодных и униженных. В войну все солдаты в окопах и заключенные в тюрьмах и концлагерях кормили вшей. Об этом не писали в учебниках, но я слышала это от отца. «Учитель» был нашей тюрьмой. Когда мама приехала навестить меня, я так плакала, что она забрала меня домой.

- Давай осмотрим своих, на всякий случай.
Результаты осмотра повергли в шок. В густых темных волосах дочери я нашла одно живое многоногое рыжее насекомое и уже отложенные гниды для воспроизведения потомства у самых корней. Животное со щелчком было немедленно уничтожено, но от паразитов так просто не избавиться. Меня тут же охватила паника. С Витюшкой было проще – в его светлых редких волосах все видно насквозь. Там мы нашли только следы пребывания насекомых – гниды. Марго тут же взяла ножницы и хладнокровно состригла всю сыновью поросль. Я хотела последовать ее примеру, но дочь твердо встала на защиту своих русалочьих волос. Никакие доводы и угрозы не действовали. Я бессильно истерила и билась, как волна о камни. В заключение мы с Марго осмотрели друг друга. И здесь не нашли утешения. Мы все были поражены и поступили с собой так же безжалостно. У каждой из нас появился шанс проявить талант парикмахера. В результате стрижки получились одинаковые –мальчики - подростки после тифа. Но даже личным примером мне не удалось убедить дочь постричься, только подравнять…
Мне было ужасно стыдно, но я пошла в аптеку. Никаких лекарств я, конечно, не знала, но слышала, что вшей можно вывести вонючим мылом.
- У вас есть дегтярное мыло? – обратилась я к толстой женщине в окошке, выбрав момент, когда в аптеке было мало посетителей.
- Нет! Разобрали все!
- Может, есть что-нибудь похожее? – голос мой дрогнул от волнения.
- Что? Вши? – она презрительно посмотрела на меня - Нет ничего. Бери хозяйственное.
Я покраснела сквозь загар, и, проклиная все на свете, взяла несколько кусков. До конца отпуска нужно было отбыть еще две недели.
Все вокруг жили своей жизнью, и никому не было до нас никакого дела. Также светило солнце и искрилось море, а я считала дни до отъезда.
Наша безоблачная жизнь была безвозвратно испорчена. Теперь к обязательному умыванию по утрам и вечерам добавилась процедура обязательного вычесывания и мытья голов хозяйственным мылом. Мы так привыкли копаться в волосах друг у друга, что могли делать это где угодно, например, на пляже - все равно лежим без дела. Это выглядело, так трогательно, так нежно, как будто мы просто гладим друг друга любя. Но неприятности ждут, как бандиты в подворотне, а потом нападают все вместе, разом. Мы стали ссориться. Я и Марго. Из-за пустяков, из-за ерунды какой-то и из-за детей. Началось с того, что в один прекрасный день Катя отказалась идти на обед в лагерь. На вопрос
– Почему? – она просто ответила, - Нам там есть нельзя! Я убеждала ее, что мы останемся голодными, что в магазине ничего нет, а в столовой не вкусно. Ничего не помогало. Мы стояли на проминаде и препирались.
- Сколько можно ее уговаривать? Идите, куда хотите! – Марго не выдержала, и сердито махнула на нас рукой. Я понимала, что она права, но все равно обиделась. Мы пошли в столовую, она была далеко от моря - на улице, ведущей в гору. Пока мы поднимались под полуденным солнцем, все были мокрые, как будто только что из воды. Такая же мокрая очередь к раздаче начиналась прямо от двери.
- Мама, я не хочу есть.
- Будешь!- Мне хотелось пресечь капризы раз и навсегда. – Ну и душегубка! Здесь не хотелось не только есть, но даже думать о еде.
Я продолжала упорствовать. Впереди меня стояла немолодая женщина маленького роста, мы были прижаты вплотную к стене, очень тесно друг к другу. Ее голова едва не упиралась в мой подбородок. Опустив глаза к ее затылку, я отпрыгнула, как ошпаренная – по волосам, спокойно перебирая ногами, ползла толстая вошь. Меня затошнило, я схватила дочь, и выбежала на улицу.
Дома мы попили чай с пряниками и были довольны. Больше в столовую мы не ходили.
Другая ссора возникла у нас из – за пляжа. Дочь решила избавиться от лагерной зависимости раз и навсегда, и заявила
-Давайте пойдем на общий пляж.
Марго сразу надулась – Ну уж, это – без меня. Пока вы проснетесь, там и стоячих мест не останется.
Я опять пошла на поводу у дочери
– Должна же она понять что-то в этой жизни!
На следующее утро мы гордо прошли мимо лагерного пионера и скоро об этом пожалели. Так называемый общий пляж был в самом конце проминада. Он был намного больше пионерского, а камней на нем как будто и не было - одни распластанные тела. Переступая через лежащих граждан, мы долго бродили в поисках щели, в которую можно было бы втиснуться. Наконец нам повезло – нашелся один поборник здорового загара, он ушел около 11.00, и мы, обессиленные, радостно заняли освободившееся место. Но тут обнаружился серьезный недостаток – на этом пляже не было буны, а, значит, о нырянии нужно было забыть. Катя загрустила, ей стало скучно без компании и без буны. Да и купаться вместе затруднительно – как вещи оставить? Кто уследит, когда все лежат друг на друге.
На следующий же день мы благополучно воссоединились с Марго. Общий пляж произвел неизгладимое впечатление на мою дочь, и до конца отпуска Катерина смирилась с «незаконным» пребыванием на лагерном пляже.

Наше расставание с Марго было более радостным, чем встреча. Мы радовались, что уезжаем, а они, что остаются без нас. Катя радовалась, что больше не увидит ненавистный лагерь, а Марго, что избавляется, наконец, от капризной Катерины и меня, не умеющей воспитать свою дочь, как следует.
Так всего за один месяц я узнала много нового из жизни насекомых-паразитов и любимых ими людей. Оказывается, в том году в Крыму была эпидемия педикулеза, об этом говорили даже по телевизору, требовали принять меры. Наверное, насекомые добрались и до больших начальников нашего огромного лагеря. В Крыму мне побывать больше не удалось. А сейчас это и вовсе чужая страна. Остались только эти воспоминания и одна выцветшая фотография - мальчик и девочка держатся за руки в прозрачных волнах – и надпись – Гурзуф, 1987







Читатели (1253) Добавить отзыв
Гурзуф, 1987
Интересно. И наша единственная семейная вылазка в Крым была как раз в Гурзуф, где мы провели положенные 24 рабочих дня отпуска, но ровно на 10 лет раньше, в 1977-м.
И дочери было примерно столько лет, сколько Вашей тогдашней Кате. Только мы - две семьи - добирались от Симферополя до Гурзуфа не на троллейбусе (были, были они уже тогда), а на такси. Таксист довёз до центральной площади посёлка, и нас тотчас обступили несколько тёток, наперебой предлагая жильё. Так что женщины остались с детьми, а мы, два мужика, пошли с тётками выбирать.
Конечно, времени много прошло, и сохранило в памяти только хорошее. Но помню чистенькую уютную татарскую келью, в которой жили, да еду готовили свободно безо всяких очередей к газовой плите. А просматривая старые фотки, вижу наш постоянный пляж с мелкой галечкой и видом на Медведь-гору, столовку (почти ресторанчик), где обедали, вылазки в Артек, Ялту, в Никитский ботанический и Поляну сказок, в Севастополь и Бахчисарай. Нет, нет - приятные воспоминания навеяли Вы.
25/07/2009 23:20
Спасибо,что откликнулись. Мне не хотелось вспоминать об этой поездке, просто случайно разговорились с дочерью - и накатило. Кстати ее детские воспоминания отличаются от моих - взрослых. Может быть, я сгущаю краски. Удачи и приятных воспоминаний, Вера.
26/07/2009 15:45
<< < 1 > >>
 

Проза: романы, повести, рассказы