Сколько нужно времени, чтобы проснуться? Секунда, минута? Он лежал с закрытыми глазами, но уже знал, что не спит. Еще не хотелось полностью отдаваться во власть действительности, вступать в новый день. Сон, который приснился этой ночью, помнился очень ясно, был до неприятного реальный, пугающий яркими красками и даже болью. Во сне его ударили ножом в бок. Он так отчетливо ощущал холодное железо в своей плоти, так хорошо запомнил теплую липкую кровь? Неудержимо сочащуюся сквозь пальцы, когда пытался руками зажать рану. Потом сюжет сна изменился, как это часто бывает! Он плыл или летел в каком-то мягком свечении, обволакиваемый нежным теплом и эта часть была, безусловно, приятней.
Бывает так, что проснешься и не сразу можешь понять, в каком положении сейчас твоя нога или рука, пока не сосредоточишься на этой мысли. Он знал точно, что его правая рука должна лежать на ее горячей спине, а ее голова на его груди, потому что они всегда так спали. Засыпали вечером в таком положении и почти никогда не ворочались во сне. Крутиться в кровати нужно, чтобы найти положение поудобнее. А разве может быть что-то лучше, чем прижимать к себе самого близкого человека?
Но сегодня он не чувствовал привычной тяжести ее головы и плеч на своей груди, ее по-детски тихого дыхания, нежного аромата на ночь вымытых волос. Под его пальцами не было едва ощутимого пушка на ее нежной коже, ладонь не грело тепло ее тела. Ему даже не нужно открывать глаза, чтобы понять, что ее нет рядом. Но почему ее нет?
Она не могла проснуться до того, как он не встанет сам, не сварит кофе и не придет будить ее. Это был целый ритуал. Он подносил чашку кофе к ее маленькому аккуратному носику, она притворно морщилась, накрывала лицо одеялом, что-то ворчала, отворачивалась. Оба знали, что рано или поздно ей придется поддаться, но предпочитали затягивать эту игру, которая почти всегда переходила в нечто большее и позже приходилось варить свежий кофе, взамен сиротливо остывшего... Она никогда не вставала легко, даже если впереди был запланирован потрясающий день, куда лучше снов.
Он открыл глаза и понял сразу, в ту же секунду то, что знал и так. Это был не сон. С ним что-то произошло этой ночью.
Комната, в которой он находился не была больничной палатой. Это была спальня в домике у озера, который они арендовали весной на три недели. Купаться было еще холодно, но сидеть у воды, обнявшись, закутавшись вдвоем в один плед было просто замечательно. А когда она замерзала под вечер, он разжигал камин в маленькой гостиной, она подогревала вино, добавив немного корицы и меда, они вместе ложились на шкуру ненастоящего медведя и читали одну на двоих книгу. Она читала быстрее и, дочитав страницу, не всегда могла терпеливо дождаться, пока он прочтет и перевернет на следующую; от скуки коротала время тем, что щекотала ему шею прядью своих волос, из-за чего он читал еще медленней и невнимательней.
Но почему он проснулся именно здесь? Он поднялся, прошел через гостиную к двери, открыл ее и увидел, что снаружи весна. Хотя вчера в городе был декабрь. Тот же виноград ползет по решетке веранды, мягкий свет проходит сквозь листву, добавляя волшебства великолепному вечеру. То, что сейчас не утро, а вечер он понял по положению солнца. Оно висело огромным темно-красным шаром справа от тропинки, ведущей к озеру. Он посмотрел в сторону озера и сердце его радостно вздрогнуло. Она сидела на берегу, накинув на плечи шаль и смотрела на позолоченную в лучах заката воду. Он вздохнул с неописуемым облегчением. Она здесь! Она пришла даже в его галлюцинацию. А в том, что это галлюцинация, он не сомневался, иначе как он мог оказаться в этом месте, да еще весной. Наверняка он сейчас лежит в реанимации в больнице, а она, возможно, сидит рядом и держит его за руку.
Собственно, какое это имеет значение, если она все равно будет с ним? Пятьдесят шагов, и он сможет осторожно тронуть ее за плечо, сесть рядом и прикоснуться губами к ее волосам. Разве ему нужно что-то еще? Он направился в сторону озера, уже не пытаясь понять, что с ним произошло. Но чем дальше он шел, тем сильнее его охватывало отчаяние - это не она! Ему не нужно подходить ближе, чтобы понять это. У женщины, сидящей на берегу, волосы не угольно черные, а темно русые; не падают на плечи мягкими волнами, а струятся по спине ровной рекой. Как он не заметил сразу? Обида, негодование, почти злость заставили остановиться. Почему такая несправедливость? Постояв в нерешительности несколько минут, все же пошел дальше. Надо же посмотреть, кто эта женщина. Смутные воспоминания шевельнулись где-то внутри - он знал гостью своего забвения...
Они были знакомы много лет назад; такие молодые, почти влюбленные. По крайней мере он - почти. То, что она его любила, никогда не было для него секретом. Он неосторожно разбудил юную нетронутую никем душу, а потом сам не знал, что с ней делать. Временами ему казалось, что он нуждается в ней: в ее всепрощении, в ее искреннем восхищении им, в ее наивности и преданности. Но куда чаще его тяготила эта безответная любовь, раздражала щенячья привязанность, безоговорочная готовность бежать за ним на край света; заставляла чувствовать себя коварным искусителем, которым он, безусловно, не был, а временами вызывала неприятнейшее чувство - что-то похожее на вину...
Он подошел совсем близко, но она не повернула голову, продолжала смотреть на воду:
- Я не хотела тебя будить, решила подождать здесь.
Голос у нее совсем не изменился. Когда звонила раз в пару лет, она никогда не представлялась, не зная, на что больше надеется - на то, что он ее узнает или хотела, чтобы не узнал. Он узнавал.
Присел рядом, посмотрел на нее. Легкий ветерок шевелил ее волосы, а она движением головы откинула назад непослушную прядь.
- Здравствуй, милый.
Он улыбнулся... Ей. Давним воспоминаниям. Своей молодости.
- Здравствуй.
Замечательно сидеть на теплом берегу, слушать, как шепчутся деревья неподалеку, как плещется вода у самых ног, смотреть как солнце касается лучиками поверхности озера, погружаясь в него.
- Что со мной, маленькая? - невольно назвал ее старым ласковым прозвищем. Он часто так называл ее раньше; не ее одну, конечно, но он считал, что она об этом не знает.
Она посмотрела на него испытующе, стараясь понять, серьезно он спрашивает или нет.
- Ты не знаешь? - она сорвала тоненькую зеленую травинку и провела ею по губе.
- Нет.
Она снова повернулась к озеру, будто не собирается отвечать на его вопрос, потом вскинула на него глаза, такие темные, отливающие всеми оттенками речного янтаря. В этот момент она была почти красивой.
-Ты умер, мой хороший. Умер...


Очень долго они сидели молча. Она давала ему время осознать все самому, принять, как факт и смириться, если это возможно. Она знала, как это сложно. Тоска разрывает сердце, и , если бы оно было живое, оно наверняка разорвалось бы от горя, отчаяния и чувства завершенности. Он несколько раз открывал рот, собираясь что-то спросить, но не произносил ни слова. Она не смотрела на него, но понимала, что рано или поздно, он задаст первый вопрос, а ей придется отвечать. Она знала больше, чем он мог предположить. Больше, чем думала сама.
- Закат здесь очень долгий, намного дольше, чем там. - Сказала наконец, чтобы прервать это молчание.
- Где мы? - спросил он, глядя поверх ее головы вдаль.
- Нигде и везде. Я не могу сказать, как называется это место. Все мы и каждый из нас называем это так, как считаем нужным. Чаще всего, конечно - "Тот Свет". Ты и сам это знаешь. Но только теперь это единственный реальный мир для тебя, для меня, для миллиардов других. Тот мир, в котором ты был вчера теперь для тебя иллюзия, мираж. Пройдет какое-то время и тебе будет казаться, что никогда ничего и не было, что только здесь ты был всегда. Некоторые даже забывают прожитую жизнь... Его нет больше, ты туда не вернешься.
- А где же эти миллиарды других? Я, кроме нас с тобой никого не вижу.
Она улыбнулась загадочной улыбкой, которая всегда раздражала его.
- Там, где хотят быть... Или там, где не хотят...
Солнце погрузилось в озеро почти наполовину и окрасило воду вокруг себя в розовый цвет. Ветер стал сильнее, и ей чаще приходилось убирать рукой волосы с лица.
- Отсюда есть выход? Можно куда-нибудь уйти?
Она усмехнулась, уже не загадочно, а скорее понимающе.
- Нельзя. Особенно туда, куда собираешься идти ты. Я уже сказала - к ней ты не вернешься.
Он посмотрел на нее и впервые в его глазах блеснул гнев.
- Что ты об этом знаешь?
Казалось, ее забавляли его гнев и непонимание, она улыбалась.
- Не совсем точно поставлен вопрос. Что я знаю о Ней? Или о вашей любви? Немного. Но я точно знаю одно - ты никогда ее больше не увидишь... Ты слышишь? Никогда!...
Она не успела отстраниться от его руки, когда он наотмаш ударил ее по лицу. Удар был сильным и быстрым, она упала на землю, шаль сполза с плеч. Он вскочил на ноги, сделал два шага в сторону, вернулся.
- Я тебе не верю!!! Ты врешь! Этого не может быть! Невозможно... Я...- он сел снова рядом, осторожно положил руку ей на спину, - Прости, маленькая! Я не хотел. Прости меня...
Поднял ее, бережно накинул шаль ей на плечи, которые сотрясались от рыданий. Он гладил ее по голове, пытаясь повернуть к себе. Она посмотрела на него и оказалось, что она не плачет, а смеется.
- А говорил, что не бьешь женщин. По крайней мере, при жизни.
От негодования ему хотелось ударить ее еще раз, но он сдержался. Крепко схватил ее за руки выше локтей и посмотрел в глаза.
- Прекрати надо мной глумиться! Скажи, что ты меня обманула! Скажи, что это неправда! - Она раздраженно высвободилась, плотнее закуталась в шаль.
- Пусти меня, мне больно!... Хотя, это тоже иллюзия... Ты напрасно ждешь от меня чего-то. Хочешь, чтобы я тебя обманула? Да пожалуйста, только какой смысл? Я ничего не решаю. Я не посыльный с известием, я здесь почти как ты. Для меня те же правила и законы. Их нет просто, поэтому нечего преступать. Ты можешь уходить, но это тоже бесполезно, ты обязательно вернешься!
Он смотрел себе под ноги и в голове билась только одна мысль: "Никогда больше. Никогда больше. Никогда. Никогда! Никогда!!!" Он поднял на нее глаза, в них стояли слезы.
- Но это же... Это же хуже смерти! Когда человек умирает, всегда есть надежда встретиться здесь, а так... Как я буду без нее? Как?... Это невозможно! Несправедливо! За что?
- А ты не знаешь?
Он удивленно посмотрел на нее. В следующее мгновение на его лице отразилось все: понимание, досада, презрение, ненависть...
- Из-за тебя?!...
Она смеялась настолько долго, что ему стало казаться, будто она никогда не прекратит. Так же неожиданно замолчала, презрительно посмотрела на него.
- Ты переоцениваешь мои достоинства и не видишь своих пороков. Как всегда, в общем-то. О, да! Когда-то мне хотелось, чтобы из-за меня ты страдал, но не таким образом. Никогда я не хотела тебе мстить. Нет, к сожалению или к радости ты здесь не потому, что не любил меня. Это было бы несправедливо. Не знаю за что ты здесь, но разумеется не из-за меня. Я так думаю, по крайней мере. Тебе наверняка лучше знать.
- Но постой... А ты? Ты же не умерла?
Она смотрела на него и на губах у нее была грустная улыбка. Как в последнюю встречу...
- Если ты не знал об этом, еще не значит, что я не умерла...
- Как? Когда?! - Он поправил шаль, сползшую с ее плеча.
- Когда ты был с ней здесь, на этом озере, весной...
- Я не знал...- Он выглядел удрученным, виноватым. Ей стало его немного жаль. Нежно погладила его по руке ниже локтя.
- Откуда тебе было знать? У нас же не осталось общих друзей, тебе никто не мог сказать...
Он взял ее за руку, будто искал поддержки. Так они и сидели молча, наблюдая, как солнце утонуло в озере, а луна грациозно выплыла на небо и посеребрила воду .
- Мне нужно подумать обо всем этом, - он встал и пошел вдоль берега. Она не посмотрела ему вслед. У нее для этого достаточно времени впереди. Пожалуй, более, чем достаточно... Уже совсем стемнело, но она не боялась за него. Она знала, что ничего не может с ним случиться. Самое худшее уже случилось.
Бархатное покрывало неба усеяно россыпью звезд. Будто детская ручонка опрокинула мамину шкатулку с дорогим перломутровым бисером. Искрятся, отражаясь в темном озере. Ночь очаровательна, как сама жизнь. Не вечная, а вот та, которая была до нее.
Когда он вернулся, вода поглотила последнюю звезду и унесла на дно до следующей ночи. Новый день начинался пасмурным рассветом, а она продолжала сидеть на берегу.
- Заждалась? - он выглядел спокойнее, по крайней мере, внешне.
- Я ждала тебя всю жизнь. Одна ночь в вечности ничего не значит.
Они посидели молча некоторое время, но за ночь оба насобирали мыслей, так что молчание не могло затянуться.
- Если я правильно понял, я в аду? Но почему же он такой красивый? Это лучшее место, которое я видел в жизни. Может быть ты ошибаешься и это все-таки рай? Ведь именно здесь я был счастлив. Ну, не должно этого быть! Это просто нелогично! Не может это место быть адом. Возможно, мне просто нужно дождаться ее здесь, ее час ведь еще не настал. Иначе я просто не понимаю! Где же вечное пламя, где гиенна огненная?
Она с сочувствием посмотрела на него. В ее глазах больше не было иронии. В них поселилась бессмертная грусть, которая останется там навечно. Робко коснулась рукой его груди.
- Здесь твое вечное пожирающее пламя, там, где должно быть сердце. Бедный мой, неужели ты не понял? Это и есть ад - вечность в месте, где ты был безмерно счастлив, где вы были только вдвоем, где все напоминает тебе о ней. Но - без нее. Навсегда. Каждый рассвет просыпаться без нее, провожать без нее каждый закат, каждый день, каждую ночь. Без нее...
В сером свете рассвета она видела, как злые слезы текут по его щекам и он даже не пытается их вытирать.
- А она? Где окажеться она после своей смерти? Если она не заслужила ада, почему она должна страдать? Она любит меня больше всего на свете - на том или этом. Она, как и я, не представляет жизни без меня и, конечно, захочет быть со мной после смерти!
- Кто тебе такое сказал?
- Что?!
- Ты слышал. Я говорю, с чего ты взял, что она этого захочет?
Она не пыталась сделать ему больно этими словами, но даже в полумраке она различила, как недоумение на его лице сменилось негодованием.
- Да ты просто ревнуешь! Ты знала всегда, что я тебя не люблю и не буду любить. То, что ты здесь, со мной - это тоже часть наказания? Вечность без любимой, да еще рядом с нелюбимой? Или это акт самопожертвования? Решила скоротать мне несколько миллионов дней и ночей? Не нужны мне такие жертвы. Убирайся вон из моего ада! Отправляйся куда тебе положено, ищи свой рай, ты же у нас мученица, святая...
Он закрыл лицо руками, не желая видеть ничего вокруг себя. Бессильно злой, бесконечно отчаянный, смертельно разочарованный... Она повернула голову в сторону, будто боялась отвечать, глядя на него... Легкий ветерок все так же шевелил ее волосы ...
- Знаешь, не один ты сделал этой ночью много открытий. Находясь полгода здесь одна, я считала, что мой ад подобен твоему - вечность без тебя. Я почти смирилась, мне не привыкать, в общем-то. Я ведь с тобой вместе никогда и не была ... Утром, когда я проснулась рядом с тобой, поняла, что я в раю. Настолько отупела от счастья, что не обратила внимания на то, что мы находимся в месте, где был счастлив ты, а не я. Решила, что это не имеет никакого значения. Ведь рай - это то, чего мы больше всего хотели при жизни, а больше всего я хотела просто быть с тобой... Не важно - где. Не важно - как... Больше никогда и ничего мне не было нужно. Только этой ночью я поняла, что этого мало... По крайней мере, для рая. Еще нужно быть нужной тебе, быть любимой тобой, быть твоей единственной, нужно, чтобы ты хотел быть со мной... Я жестоко ошиблась. Возможно, куда более жестоко, чем ты. У высших сил отменное чувство юмора.
Ад - это то, чего мы больше всего боимся. Так что, прости, любимый, но я, как и ты, не могу отсюда уйти. Оказывается, я тоже в своем аду...