ОБЩЕЛИТ.COM - ПРОЗА
Международная русскоязычная литературная сеть: поэзия, проза, критика, литературоведение. Проза.
Поиск по сайту прозы: 
Авторы Произведения Отзывы ЛитФорум Конкурсы Моя страница Книжная лавка Помощь О сайте прозы
Для зарегистрированных пользователей
логин:
пароль:
тип:
регистрация забыли пароль

 

Анонсы
    StihoPhone.ru



Кампания 1941 года. Глава 188

Автор:
Глава СLXXXVIII



Выступив из лагеря в полночь на 15 сентября, маршевая колонна 4-го полка реактивной артиллерии резерва Верховного Главнокомандования проследовала перед рассветом по пустынным улицам Москвы и с первыми лучами солнца уже двигалась среди полей и берёзовых рощ по дороге, ведущей на юг, в сторону Серпухова. Впереди колонны зачехлённых боевых машин, выглядевшей со стороны и с воздуха как колонна понтонов, двигалась полковая разведка. На всех развилках и перекрёстках дорог на пути следования колонны она устанавливала таблички с эмблемой полка (большая буква «V» от французского «Victoire») и стрелкой, указывающей направление движения. На кабинах и бортах машин эмблема полка была выведена белой краской. Это помогло водителям не потеряться, обгоняя и встречая на своём пути тыловые колонны, следовавшие по дорогам в сторону фронта и возвращавшиеся порожняком или с ранеными, а командирам, ещё плохо знающим в лицо своих подчинённых, - не растерять людей на коротких стоянках, во время которых водители заправляли машины, а личный состав наспех обедал сухим пайком. Двигались днём и ночью, водители спали по очереди. Серпухов, Тулу, Ясную Поляну и Курск миновали без приключений. На рассвете 18 сентября командир полка решил лично подменить водителя своей машины, клевавшего носом. На приличной скорости командирский пикап, сопровождаемый мотоциклом офицера связи, оторвался от колонны и устремился в сторону Белгорода, где предстояло раздобыть бензин для заправки. К полудню, когда яркое южное солнце разогрело кабину, водитель, сопровождавший майора, крепко спал, и сам командир полка несколько раз поймал себя на том, что вынужден напрягать все силы, чтобы не заснуть. На всякий случай он сбавил скорость, и это спасло их обоих: проснулся майор уже в кювете, где лежал пикап, перевернувшийся на повороте колёсами вверх. Сверху на майоре лежал спящий водитель. Двери машины заклинило, и открыть их изнутри было невозможно. Проезжавший мимо грузовик с мотопехотой остановился, взвод стрелков, выскочив из кузова, перевернул пикап и вызволил пленников. Заправив машину и смочив спиртом ссадину на лбу, водитель выправил дверь и, сев за баранку, как ни в чём не бывало покатил по дороге, вьющейся среди невысоких меловых гор, сплошь поросших кустами шиповника.
Миновав Белгород и тихую илистую реку Оскол, полк к утру следующего дня сосредоточился в лесопарке на северной окраине Харькова. Доложив о прибытии командующему округом генерал-майору Черникову, командир полка в тот же день получил все виды довольствия на складах Юго-Западного фронта. Обрадованный прибытием легендарных боевых машин, генерал пообещал немедленно доложить о прибытии полка маршалу Тимошенко. На вопрос майора о положении на фронте генерал сказал лишь, что положение очень тяжёлое.
Утром следующего дня полк получил приказ Тимошенко выдвинуться на запад, в окрестности воспетой Гоголем Диканьки, где на широком фронте держала оборону 14-я кавалерийская дивизия генерала Крючёнкина, имевшая на вооружении, помимо стрелкового и холодного оружия, лишь миномёты и несколько артдивизионов неполного состава.
К рассвету 24 сентября полк майора Нестеренко сосредоточился в перелесках в 15 километрах северо-восточнее Диканьки. Оставив полк приводить себя в порядок, командир выехал в штаб 14-й кавалерийской дивизии. По сторонам дороги среди высоких серебристых тополей были разбросаны хутора, вокруг расстилались поля, на которых уже был скошен хлеб. Тут и там виднелись высокие скирды и стога сена. Белые хаты Диканьки утопали в садах; в палисадниках ещё цвели осенние цветы, сразу за селом начинался густой лес. В одной из хат на северной окраине села майор обнаружил сидящего за столом генерала Крючёнкина. Череп генерала, обритый наголо по предвоенной моде, блестел от пота, лицо пересекал глубокий шрам, правый глаз был всё время прищурен после удара клинком, полученного в гражданскую войну.
- Рад, очень рад! – воскликнул генерал, узнав, что на его участке будут развёрнуты батареи легендарных боевых машин. Генерал ещё не знал, что командование фронтом возложит на него персональную ответственность как за сохранность секретного оружия, так и за то, что не будет произведено ни одного пуска ракеты без команды из штаба фронта.
В хату набились кавалерийские офицеры. Посыпались расспросы. Майор честно признался, что ни он, ни его подчинённые ни разу не испытывали нового для них оружия, они лишь были свидетелями пуска с одной установки восьми ракет, после которого на поле мишеней выгорела трава.
- Очень вы нас обрадовали, голубчики мои! – радовался генерал. – Только вот прикрыть мне вас не чем, у самого штаб без прикрытия.
Четыре кавалерийских полка дивизии участвовали в боях с первых дней войны, людей в эскадронах почти не осталось. Вместе с полком пехоты и мотобатальоном дивизия обороняла 50 километров обращённого на юг фронта от Диканьки слева до Шишаков справа, упираясь левым флангом в реку Ворскла, а правым – в Псёл, и в артдивизионах, входящих в состав полков, каждый снаряд был на счету. – Разворачивайте штаб на юго-западной окраине. Заодно и нас прикроете зенитками и пулемётами.
К утру следующего дня батареи БМ-13 были развёрнуты на боевых позициях. С наблюдательного пункта, оборудованного начальником полковой разведки на опушке леса в полутора километрах западнее Диканьки, хорошо просматривался передний край обороны. Осматривая свой новый НП, майор заметил в густой кроне высокого дуба наблюдателя с биноклем, направленным в сторону немецких позиций, отделённых от линии окопов пехоты генерала Крючёнкина широкой лощиной.
- А не накроет его немецкая батарея? – с сомнением спросил он начальника разведки.
- Ну, нашего наблюдателя рассмотреть в листве не так-то просто. Немцы вон посадили своего прямо на тригонометрическую вышку – и ничего.
Начальник разведки указал в сторону противника. Поднеся к глазам бинокль, майор и в самом деле увидел немецкого наблюдателя, восседающего прямо на деревянной вышке, сооружённой на голой высотке, и бесцеремонно рассматривающего в бинокль передний край обороны Крючёнкина.
- Где командир артдивизиона гаубиц Крючёнкина?
- В пяти минутах ходьбы отсюда. Но тратить снаряды на расстрел вышки он не будет.
Спустя пять минут майор стоял перед командиром артдивизиона. Опытный артиллерист, старший по званию и должности, без труда уговорил старшего лейтенанта произвести несколько выстрелов, чтобы согнать немецкого наблюдателя с насеста и не дать ему засечь позиции секретных пусковых установок. Майор лично руководил пристрелкой. Первый выпущенный снаряд разорвался правее вышки. Второй дал недолёт. Увеличили прицел на два деления. Снова недолёт. Увеличили ещё на два. Перелёт. Немецкий наблюдатель не обращал на взрывы никакого внимания. По Уставу, прежде чем открывать огонь на поражение, следовало обеспечить вилку в одно деление. Майор предложил сразу дать залп полубатареей, уменьшив прицел на единицу.
От разорвавшихся рядом трёх 76-миллиметровых гранат вышку заволокло дымом. Когда ветер отнёс дым в сторону, наблюдателя на вышке не было.
Возвратившись на свой НП, командир полка проверил телефонную связь с дивизионами и со штабом дивизии. Связь работала. Оставалось дождаться, когда противник развернёт в зоне обстрела достаточно войск, чтобы не жаль было потратить первый из пяти залпов, максимально использовав эффект внезапности.
Багровый диск солнца медленно скрылся за горизонтом, из лощины выполз туман. В тумане растаяли дальние хутора и чёрный лес. Немецкая артиллерия произвела несколько одиночных пристрелочных выстрелов, и всё стихло. На Диканьку опустилась ночь. Она прошла на удивление спокойно.
Увидев утром в стереотрубу свежие линии немецких окопов, отрытых за ночь, майор Нестеренко был очень удивлён. Впервые с начала войны он видел, что войска противника, известного своим педантизмом, нарушили обычный для них распорядок дня и ночи. Очевидно, только большая спешка могла заставить немецкого командира пойти на это. Линия окопов тянулась через гребень высоты, на которой стояла наблюдательная вышка, и уходила дальше на юго-восток вдоль опушки большой дубовой рощи, в которой, по-видимому, засел противник.
Около десяти утра командир дивизиона, развёрнутого за левым плечом майора, доложил, что видит, как со стороны Полтавы, расположенной в 25 километрах к югу от Диканьки, подходят по дороге и втягиваются в дубовую рощу отряды немецкой пехоты и кавалерии. Майор приказал капитану сохранять спокойствие и продолжать наблюдение.
Спустя час капитан позвонил вторично и взволнованным голосом доложил, что всё это время противник продолжал сосредоточивать в роще свои войска, и что с минуты на минуту следует ожидать атаки. Майор приказал капитану зарядить установки, приготовиться к пуску и ждать команды, после чего позвонил в штаб дивизии и предупредил генерала. Тот, в свою очередь, пообещал связаться со штабом фронта и получить разрешение на производство залпа по дубовой роще. Прошло двадцать минут. Капитан позвонил в третий раз и доложил, что из рощи выходит в развёрнутом строю кавалерия и пехота противника. В следующую секунду за левым плечом майора раздалось громкое шипение, переходящее в скрежет и рёв реактивных снарядов; они вылетали один за другим из леска и неслись через лощину к дубовой роще, оставляя в небе длинные следы огня и дыма. Роща окуталась густым чёрным облаком, громовой раскат нескольких десятков взрывов, слившихся воедино, далеко разнёсся по округе. Когда дым немного рассеялся, майор увидел в стереотрубу выбегающих из дубовой рощи обезумевших лошадей без всадников. В это время на связь вышел командир дивизии. Генерал ругал майора последними словами, и напор его красноречия можно было сравнить по силе с только что произведённым залпом.
- Это хорошо, что противник в панике бежит, - кричал генерал, - Плохо то, что мои эскадроны не предупреждены и не преследуют бегущего противника.
Через несколько минут генерал был на наблюдательном пункте майора, а немногочисленный эскадрон кавалерии 14-й дивизии уже углубился в дымящуюся рощу. Обнаруженные в роще богатые трофеи несколько смягчили гнев генерала, и он отважился доложить о случившемся в штаб фронта. В ответ генералу пришлось выслушать всё то, что он перед этим высказал майору. В заключение в штабе фронта потребовали произвести строжайшее расследование и примерно наказать виновных в самоуправстве.
Допрошенный с пристрастием капитан доказывал майору и генералу, что промедли он ещё минуту с открытием огня – и немецкая кавалерия была бы
на позициях его батарей, и тогда уже майор и генерал точно пошли бы под трибунал. Всё, что говорил капитан, было правдой. У установок БМ-13 было два существенный недостатка, отличавших их от обычной артиллерии: во-первых, они требовали гораздо больше времени на перезарядку, во-вторых, они не могли поражать цели, находящиеся в радиусе трёх километров от выбранной майором огневой позиции на высотах, это была их мёртвая зона, поэтому батареи были беззащитны против внезапной атаки с близкого расстояния.
Подробно доложив в штаб фронта обстоятельства самовольного пуска, майор ограничился в отношении капитана строгим предупреждением, хотя сам командир полка, говоря по правде, не видел в свою стереотрубу выходящих из рощи в боевых порядках кавалерии и пехоты противника.
В тот же день обнаруживший себя артдивизион понёс потери от огня дальнобойных 105-миллиметровых орудий, развёрнутых немцами вне пределов досягаемости батарей БМ-13. Однако приблизиться к батареям на расстояние залпа пехота и кавалерия противника больше не отваживались. Наступила ночь. Майор Нестеренко с разрешения командира дивизии, добившегося в свою очередь от командования фронта разрешения самостоятельно отдать приказ на производство залпа в ситуации, не терпящей отлагательства, выдвинул дивизион к первой линии окопов и накрыл залпом неприятельскую батарею, после чего немедленно отступил, выйдя из зоны ответного огня, открытого противником из всех видов оружия. В ту же ночь отличившийся дивизион скрытно перебазировался на несколько километров за линией фронта, замаскировался и надолго замолчал.
Освоив опыт ночной стрельбы, майор Нестеренко решил в одну из ближайших ночей выдвинуть артдивизион за первую линию окопов в лощину и уже с нейтральной территории нанести внезапный удар по скоплению немецких войск, обнаруженному начальником полковой разведки старшим лейтенантом Голиковым в лесу у деревни Петровки за дубовой рощей.
- Вы, я вижу, твёрдо решили отправить меня под трибунал. Вы там можете погибнуть дурной смертью, а отвечай генерал Крючёнкин? - отреагировал на инициативу майора генерал, однако, поворчав, согласился: у него в дивизии остро не хватало обычных снарядов, да и маневрировать своей тяжёлой артиллерией, уходя от контрбатарейной борьбы с более сильной артиллерией противника, генерал не мог с той же лёгкостью и быстротой, как это делал майор Нестеренко со своими батареями БМ-13.
Тёмной ночью боевые машины с потушенными фарами подошли к передовой; здесь их встретили разведчики и командир полка: позиции для стрельбы были уже определены, пути отхода – разведаны. Туман надёжно скрывал машины от запускаемых противником над лощиной осветительных ракет. Впоследствии майору Нестеренко приходилось не раз наблюдать вблизи ночной залп БМ-13. Однако ни один из них не мог сравниться с этим залпом, озарившим окутанную туманом лощину призрачным пламенем, из которого с воем вылетали и неслись над дубовой рощей яркие хвостатые кометы. Затем на смену фейерверку пришла кромешная тьма. В лощине пахло порохом и пылью. Батареи противника молчали. Немецкие артиллеристы явно не хотели рисковать вызвать ответный огонь на себя. Снявшись с огневых позиций, боевые машины одна за другой, словно чёрные тени, вернулись за линию окопов и отошли в тыл.
Все попытки противника сосредоточить в районе Диканьки прибывающие по дороге из Полтавы подкрепления были сорваны. Спустя неделю генерал Крючёнкин перешёл в контрнаступление и развернул свой загнутый к северу левый фланг, восстановив сплошной фронт 38-й армии севернее шоссе Полтава-Харьков. Командование фронта посчитало, что генерал Крючёнкин достаточно напугал фон Рейхенау, и перебросило полк майора Нестеренко на другой участок обороны. На прощание генерал устроил чаепитие в Диканьке, на котором торжественно огласил приказ по 14-й Кавалерийской орденов Ленина, Красного знамени, Красной звезды, подшефной Коммунистическому Интернационалу Молодёжи дивизии имени Пархоменко – таково было полное название его дивизии, - посвящённый исключительно выражению благодарности полку майора Нестеренко.
Следующее утро полк уже встретил на марше. Теперь полку предстояло развернуться на подступах к Харькову непосредственно на шоссе Полтава-Харьков в районе Валки. Выдвигаясь к месту развёртывания (пришлось сделать большой крюк через Богодухов и Харьков, куда тыловые службы Тимошенко подвезли новую партию снарядов М-13), колонна полка вышла 4 октября с востока в район Кочубеевка, Винников.
День стоял ясный, воздух был по-осеннему прозрачен, вьющаяся по полю среди холмов грунтовая дорога, просушенная солнцем бабьего лета, была ровной как асфальт. Тут и там в балках темнели перелески.
Вдруг майор Нестеренко, только что выехавший из штаба дивизии, которую полку предстояло поддержать огнём, и теперь возвращавшийся навстречу маршевой колонне своего полка, увидел скачущего с юга по склону холма наперерез штабному пикапу всадника, размахивающего фуражкой. Подскакав к остановившейся машине, он наклонился и взволнованным полушёпотом предупредил, что за холмом из леса выдвигается немецкая колонна. Майор приказал водителю подняться на холм. С гребня холма он увидел в бинокль немецкую колонну, выдвигающуюся из леса по просёлочной дороге в тыл стрелковой дивизии, из штаба которой только что выехал майор. В голове колонны двигался конный разъезд, за ним шли зачехлённые пароконные подводы, грузовики, шла пехота. До них было километра три. Отослав связного кавалериста в штаб стрелковой дивизии, майор поспешил навстречу своему полку. У него в голове уже созрел замысел испытать установки БМ-13 в стрельбе прямой наводкой. Развернув пусковые установки на склоне холма, обращённом к противнику, можно было существенно уменьшить минимальный угол возвышения и тем самым сократить размер мёртвой зоны, недосягаемой для огня реактивной артиллерии.
Головную машину дивизиона капитана Худяка майор встретил в полукилометре. Спустя восемь минут головная батарея, выкатившись через гребень холма с заряженными снарядами, спустилась на несколько десятков метров по склону и, сделав всего два пристрелочных одиночных выстрела, произвела залп в сторону вражеской колонны, до головы которой оставалось километра полтора.
Всякий артиллерист знает, что эллипс рассеивания снарядов батареи при стрельбе на минимальное расстояние вытянут вдоль линии стрельбы, а при стрельбе на максимальное расстояние – поперёк. Немецкая колонна была накрыта залпом батареи с головы до самого леса, из которого она выдвигалась. Когда рассеялись дым и пыль, вдоль дороги лежали перевёрнутые повозки, горели грузовики, ползали охваченные огнём раненые. Их никто не пытался спасти. Немногие уцелевшие бежали к лесу, падали, вскакивали на ноги и бежали дальше. Отведя установки за гребень холма, батарея произвела ещё один залп, на этот раз по опушке леса.
Пора было уходить. Не успела батарея далеко углубиться в лес, следом за остальными машинами дивизиона, которым майор сразу приказал отступить на 7 километров, как над высоткой, с которой только что был произведён пуск, появились «Юнкерсы-87». Построившись в круг, они сбросили бомбы на опушку леса, куда ветром отнесло оставшееся после пуска облако пыли и дыма.





Читатели (279) Добавить отзыв
 

Проза: романы, повести, рассказы