У каждого предоставленного себе ребёнка своя система рациональности. Я с удовольствием ходила в магазин. На заныканную сдачу покупала в аптеке полезные сладкие витаминки С или гематоген. Свой обед я съедала там же – в аптеке


«Смотри, Диана идёт – красавица, и всегда так модно одета!» -: говорит одна аптекарша другой
- Это моя мама – с гордостью отвечаю я и вдруг вижу себя её глазами – дыры на колготках, замызганная куртка с чужого плеча
- Девочка, тебе, наверное, хотелось бы эту красивую тётю себе в мамы
- Нет! Это, правда, моя мама – Диана Георгиевна Ларецкая.


Всё, маман свалила на свиданку. Можно спокойно идти домой.
Дома на плите стоит обед – холодное вонючее жаркое – железобетонные куски мяса в желе из варёного лука. В блюде всегда присутствует витамин ВМ (волосы мамы)
Я давно научилась жарить вкуснейшую картошку, печь блины и делать свою лапшу.

Когда мои родители поженились, каждый из них считал, что оказался за спиной у своей половины, как за каменной стеной. Игра в прятки за спины друг друга продолжалась не долго.
Они развелись, и каждый из них погрузился в свою личную жизнь. Мы с мамой жили в районе, построенном на месте снесенного кладбища. Над не солидными хрущевскими коробками висело мрачное облако потревоженных душ.
Мама во чтобы то не стало хотела подняться по социальной лестнице на этаж выше, не имея при этом ни связей, ни средств. Все эти восхождения оказывались крушениями. Поэтому дома всегда было ощущение разгрома.
Я приходила к папе и радостно объявляла, что буду жить у него. Папа смотрел на меня растерянно. Свидание с любимой женщиной приходилось откладывать, а потом и отменять вовсе. Он жалобно бормотал, что не умеет готовить и хозяйство у него холостяцкое. На что я радостно заявляла, что научилась готовить и, что у него каждый день будет обед, я буду убирать и ходить в магазин. Папа еще больше расстраивался и упавшим голосом говорил: - «Шла бы ты лучше домой»
Его спасало то, что он жил в другом конце города, и у меня уходило много времени на дорогу в школу. Я не досыпала, не успевала делать уроки и в конце концов возвращалась к маме.
Я бродила с ключами на шее по кладбищам и заброшенным стройкам. У меня шумело в голове от мышиной возни, производимой романчиками моих родителей.

Романчики эти напоминали мне взрослую версию «Ну погоди!»

Самая страшная угроза училки - визит на дом для серьёзного разговора с родителями.
Ко мне не совались – знали чего ждать – скрипичным смычком уши отпилю.
Мама платила тридцать рублей в месяц за мои уроки музыки – это была её месть человечеству
Но появился в нашей жизни дядя Саша, похожий на комедийного героя Шурика. Он был самым молодым профессором Белоруссии и во всех отношениях гениальным человеком. Под его влиянием мама перевела меня из платной музыкальной школы в бесплатную художественную. В художественной был конкурс – шестнадцать человек на место. К великому удивлению мамы – я - бестолочь и двоечница – прошла. Занятия в музыкальной школе проходили раз в неделю и продолжались сорок пять минут. Приходить во время было выше моих сил. Шестичасовые занятия в художественной школе были три раза в неделю. Я шла туда как на праздник и всегда приходила заранее.
Из двоечницы я стала отличницей. В свободные от художественной школы дни я драила нашу квартиру, а потом, наслаждаясь чистотой и уютом, слушала, принесённые дядей Сашей пластинки с оперой «Травиата»
Книги самиздата, пластинки, множество фотографий как память об интересных походах – всё это я потом бережно хранила, после ухода дяди Саши
. Мама, кажется, его ухода не заметила.