Крепкие ножки в светло-голубых джинсах сбегали по широкой лестнице, цокая молочными капытцами.

- Эй, невеста! Подожди! – крикнул пушистый беленький телёнок Катьке.

- Что детка?

- Хочу тебя.

- Единственное, что я могу сделать для тебя – это усыновить.

- Мама, скорее прижми меня к своей груди!

- И нас тоже усыновите, пожалуйста! – за теленком степенно шли два здоровых лося. – Он ничего не умеет.Он еще маленький.

- Да! Я ещё маленький и мне больше всех нужно! – теленок уже запихивал Катьку в такси.

Катька потребовала, чтобы её высадили на широкой площади трех вокзалов. Она пообещала вечером отдаться всем, включая таксиста. Но мало ли, что и кому она обещала в этой жизни.

Беленький телёнок помог выбраться ей из машины и сказал на прощание тепло и коротко: ´´ Если сифилис – убью. Я боксер...´´

- Ладненько. Заметано, - не стала спорить Катька и и потюкала в тяжелые двери Казанского вокзала. Там у неё было небольшое дело. Надо было отдать-передать 60 тысяч долларов Соединенных Штатов Америки. Деньги небольшие, но сделать дело было надо.

Катька позвонила в Звенигород. Лешин папа ещё только собирался на выезд.

Старинный браслет с изумрудом Катька уже считала своим. Полгода назад Лёшик забежал к ней одолжить всю её заначку буквально на неделю, оставил этот браслет и исчез. И вот он снова объявился. Вернул долг и даже на штуку больше. Ещё попросил передать этот браслет и 60 тысяч долларов его родителям, которые жили в Звенигороде и снова исчез.

И вот Катька стояла на Казанском вокзале и ждала Лёшиного папу в условленном месте. Катька нутром чувствовала, что ждать ей придется долго и она пошла в обход помещения.

Вокзал жил напряженной жизнью казанского направления. Сначала к ней привязался трясущийся старый греховодник и предложил ей 10 долларов, потом подумал и поднял цену до 20-ти...

Не получив томного согласия, он воскликнул: ´´ Сколько же тебе надо?´´

- 60 тысяч! Не моргнув глазом, сказала Катька.

Потом к ней привязались какие-то лихие приезжие дельцы. Они звали её посетить для начала привокзальный ресторан, а потом и вовсе отправиться жить с ними в город, о котором она и не слыхивала.

- А что я там буду делать конкретно? – спросила Катька.

- Конкретно будешь жить с нами! Совсем другая жизнь...

Потом молодая, хорошо одетая женщина привлекла внимание двух азиатских солдатиков, никчемного вида. Оба маленьких и кривоногеньких, в гимнастерках, выжженных хлоркой до горчичной желтезны.

Один из них жадно вдохнул сопливыми ноздрями Катькин парфюм и сказал загадочно: ´´ Пойдем с нами, не пожалеешь!´´

´´ Какой, всё-таки, мужики сексуально настроенный народ! – подумала Катька. – Прям подай им всем бабу. Прям вынь да положь.´´

Катька мурлыкала себе под нос всякую чепуху, пробираясь между рядами скамеек с ожидающими и провожающими, пока её не вынесло к буфету.

В те далекие времена доверчивое отношение к советской действительности ещё не оставило Катьку и она купила себе бутербродик в буфете. Запах тухлого мяса, как гадкая волшебная палочка, тут же вызвал у Катьки кошмарное видение морга, куда её, бедную девушку, пропустили в шутку, подвыпившие спирту санитары, попрощаться с любимой подружкой.

Дашка, назабвенная Катькина подружка, гробанулась на объявлении в газете. Один корреспондент обещал любовный секс, исполнение самых смелых эротических фантазий и заслуженный отдых...

У этого типа из объявления была такая потребность – хобби – чтобы бабы от него залетали. Причем ему совершенно не хотелось, чтобы они рожали. Ему нужно было постоянно убеждаться в своей плодовитости, потому что ничего другого у него не получалось.

И баб он выбирал таких, которые в одиночку ребёнка не потянут. Вот и приходилось дурехам делать аборты, а его детям рождаться во тьму и умножать собой ряды демонов.

Но Дашка была не такова. Она решила рожать...
Чтобы заработать денег, она решила ударно потрудиться. Дашка поехала в Питер, поселилась в одной крутой гостинице и целых две недели вела плотную путаничью жизнь.

Днем она спала, а вечером спускалась в ночной диско-клуб и делала две-три ходки за ночь. Под утро девчoнки отмокали кто на пиве, кто на белом вине, а потом срывались в пампасы.

Но Дашка была не такова. Она была серьезным человеком, она горела светлой идеей. Поэтому он сшибла, можно сказать с ёлки, немца, настоящего гражданина ФРГ с синдромом спасателя и переселилась к нему в номер.

Он осыпал её подарками и деньгами, а главное, приучил стоять голой у окна, попивать ´´ мартель´´ и любоваться закатами. Ей все время казалось, что она едет в поезде в уютном купе.

Вернулась она домой при деньгах, в хорошeм настроении. Её бременность протекала нормально. Всё бы было хорошо, если бы папаша ребёнка, мучимый неопределенностью, не захотел с ней встретиться.

Он пришел к ней домой, когда она была на шестом месяце беременности и зверски оттрахал её с целью довести до выкидыша. Выкидыша не случилось, но Дашка впала в панику. Единственным средством успокоения, как оказалось, было приобретение совершенно не нужной импортной мебели. Она рыскала по магазинам в поисках каких-нибудь вычурных торшеров, шкафчиков и т.д.

От этого пагубного хобби деньги кончились через три месяца. Жить было не начто и она пришла просить денег к отцу своего будущего ребенка.

Бывший исполнитель интернационального долга очень гордился тем, что убивал людей. Любил об этом рассказывать, но в конце концов до него доехало, что люди, подивившись, отходят от него по тихому в сторонку.Он перестал об этом рассказывать, но всегда чувствовал свое превосходство над неубийцами.

Одна из его ´´невест´´ захотела его допечь и принесла ему в баночке со спиртовым раствором выскобленный из себя зародыш его ребёнка.

- Это чего? – гоготнул он, потом выплеснул содержимое банки на пол и раздавил зародыш каблуком.

И к такому-то герою Дашка, не зная броду, пришла просить о помощи.

Она сидела в его пошивочной мастерской, заваленной продукцией, которую никто не покупал. Сначала он сделал таранную попытку её трахнуть, в последней надежде на выкидыш, но Дашка резко пресекла эту попытку. Он впал в злобное настроение. Дашка сидела на печально известном ей диванчике и пыталась с ним о чём-то говорить.

- Слушай! А может тебе продать ребенка?! Я покупателя найду.

Дашка уже жалела, что пришла. Он поигрывал отточенным железнам прутом, переодически тыкая им в диван рядом с Дашкой.

- Вообще-то умная женщина так не поступает, а сначала делает аборт, потом говорит, что была в залете, чтобы любовник мог сказать: ´´ Ах, милая! Если бы я знал, я бы тебе этого не позволил!´´ И все довольны... Нет у меня денег! Нет! Вот связался с нищей блядью!

Наступила напряженная пауза. Он стоял к ней спиной. Вдруг он заворчал как собака, резко развернулся и метнул железный прут Дашке прямо в солнечное сплетение.

- Ты меня проколол! – удивленно сказала Дашка и её взгляд остановился.

В морге ничейные трупы в целофановых мешках были свалены у стены. К запаху тухлого мяса Катька привыкла за годы работы в общепите. А ´´пейзаж´´ этот, как ей показалось, всегда незримо присутствовал в её жизни.
Казанский вокзал был по прежнему пуст. Лешиного папу нигде не было видно.

Катька вспомнила, как один хахаль рассказывал ей, что здание Казанского вокзала задумывалось моднейшим архитектором, будущим академиком Шусеевым, как грандиозная аллегория России, обращенная на Восток. Но в процессе реальной постройки вокзал подрастерял масштабность, как-то там по мелочам сузился, скукожился и все ярче стал проступать основной недостаток Казанского вокзала – отсутствие на обусловленном месте Лешиного папы...

От этих размышлений Катьке стало душно и она вышла на улицу. Её привлек аппетитный запах. Это выгружали свежий хлеб у булочной. Ей ужасно захотелось горячего хлебушка. Она попросила у грузчиков продать буханочку.

- 100 долларов! – серьёзно и сумрачно объявил один из них, будто чувствуя, зараза, что у неё в сумочке.

- Дяденька, ты совсем бо-бо этим местом... – Катька приложила руку к притомившейся голове.

Грузчик грязно выругался. Катька вспомнила, что знавала ещё одного человечка, который вот так с порога заламывал сотняру ни за что ни про что.

Её самые первые шаги направлял один очень порядочный милиционер по прозвищу Питон. Он поднялся с ней на верхний этаж гостиницы, вытолкнул ее из лифта и сказал:´´ Пошла!´´

И Катька пошла по коридорам на негнущихся ногах. Вскоре она услышала настигающие шаги.

- Девушка, подождите!

- Сто долларов! Не меньше! – не оборачиваясь, выкрикнула она.

- Меня устраивает! Может вы всё-таки остановитесь!

Катькина бескорыстная сексуальная жинь была довольно уродливой. ´´ Чего же ожидать, когда за деньги?´´ – подумала она и обернулась. Клиент номер один был красавец.Он впихнул её в номер. Достал из кармана красивую коробочку. Катька подумала, что это конфета и она её съест. Но это был презерватив (халявные любовнички никогда не утруждали себя подобными предосторожностями). Он расстегнул рубашку. Под ней был рекламного вида лоснящийся торс. Ниже всё было тоже – хоть на выставку.

- У меня только пять минут. Спешу на деловую встречу.

Как там в песне поется - ´´ пять минут пробегут...ля-ля-ля... И там дальше – за пять минут можно сделать очень много. Ля-ля-ля´´

Ну, много не много, а свою сотняру Катька бережно взяла в руки, как Буратино золотой ключик.

- Как тебя зовут? – спросила она клиента.

Он очень удивился её вопросу. Она извинилась за бестактность и ушла. Как выяснилось, в буфет. Свое начало она решила отметить. Гостиница была крутая и в буфете гостиницы были бананы – по тем временам дефицит. Больше всего на свете Катька любила бананы. Если бы кто-нибудь предложил на выбор – секс или бананы, она не задумываясь, выбрала бы бананы.

Катька заказала бокал шампанского и два банана. В этот момент в буфет вошли два деловых человека, один из них был бывший клиент. Второй, глядя на Катьку, дернул клиента за рукав и жадно зашипел: ´´ Смотри, какая!´´

- Будем о деле говорить или на баб заглядываться? – невозмутимо ответил первый Катькин клиент.


Катька оглянулась по сторонам и не поверила своим глазам – у главного входа стоял Лёшин папа.

- Мама моя дорогая – ойкнула Катька. – Все таки добрался, доехал. И трех часов не прошло. Теперь пусть он меня подождет.

И Катька напряженно стала додумывать, довспоминать свои первые трагические шаги на новом поприще, хотя по совести говоря, как раз первые шаги были совершенно безболезненными. К тому же проходили под платным прикрытием Питона. Но всякий раз было такое чувство, словно она ныряет в ледянную полынью. Она все время мерзла и задавала идиотский вопрос ´´Как тебя зовут?´´

А клиенты говорили: ´´ Моя маленькая лягушка!...´´ - снимали с неё сапоги той зимой и грели, грели ноги губами, снимая шерстяные носки.

А она все никак не могла согреться и дрожала в ознобе.

А потом опять поднималась на самый верхний этаж и спускалась по спирали, обходя этажи в поисках наиболее приемлемо го варианта. Она не напрягалась больше, чем на один раз, к тому же боялась мозолить глаза персоналу гостиницы. В настежь открытых номерах сидели одинокие мужчины, к ним прилагалась закуска и выпивка.


Пора, пора было расставаться с 60 тысячами долларов. Катька двинулась к Лёшиному папе. Да, вот сейчас бы надо было перехватить её Дашке. Она бы ей отслюнявила на роды монеток, открошила бы зелененьких...

Теперь Лёшин папа увидел Катьку.

- Вот, вам Лша просил передать браслетик и денег немного, - сказала Катька.

- Ну, как он там? – спросил отец, который годами не видел сына.

- Хозяйственный стал, - успокаила Катька. – В последний раз гладила белье, никого не ждала, так он появился в летнем плаще, лаковых ботинках, схватил паровой утюг и убежал с ним в ночь.

- Не будет толку, - махнул рукой Лешин папа и захромал к выходу.

Катька осталась одна без 60 тысяч долларов и сразу как-то ссутулилась, подурнела и её никто больше не пихал под мраморные колонны. Она серой ласточкой соскользнула в метро и была такова.