Маша прилетела в такую жопу, как Вьетнам. Прилетела не одна, а с этими английскими пилотами, которые вели самолет на посадку. Маша ещё подумала: -«какой это мудак так сажает самолет, что, кажется, уши лопнут от боли!»

Теперь эти пилоты сидели в холле и ржали. Полет для них не закончился. Они хотели добраться до приличной гостиницы в городе. Они сбрасывались на автобус вскладчину, по доллару с носа.

- И я хочу! – сказала Маша.



Пилоты взяли её под свое крыло.

Они ехали по городу. Машин не было, а был хаотичный поток мопедов и велосипедов, на которых сидело по двое, трое, а то и четверо. Иногда в этом потоке появлялся насквозь проржавевший американский грузовик – призрак войны. Пилоты приходили в восторг, показывали на него друг другу пальцем и кричали: -«Ты видел? Ты видел его?»



Когда обстановка была поспокойнее, молоденький худощавый пилотик почти плакал: -« Какие деньги берут с проезжающих! Таксисты дерут по пять долларов от аэропорта до города! Это как?!»

- А из лондонского аэропорта до Лондона по 50 фунтов, не меньше. Это как? – спрашивала Маша

- По пяти долларов тянут таксисты от аэропорта до города, - напоминал о себе маленький пилотик. – Вот и живи.

Западные летчики, летавшие в такую жопу, как Вьетнам, получали целую кучу денег и y них сразу с этой кучей начинались проблемы.



- Смотрите, какие у них тупые рожи! Вот чем они гордятся, - не унимался пилотик. - Вот, смотрите на эту в кепке.

Параллельно с автобусом ехала аккуратненькая, по-западному одетая вьетнамочка. Она не выглядела привычно униженной, как большинство. Это пилотика особенно раздражало. Вот такие уроды с Запада, если окажутся на Востоке, то желают, чтобы все кругом плясали перед ними на задних лапках и за счастье считали дать собой попользоваться.



Маша вспомнила одного такого ;;Интуриста;; в баре в Москве. Как-то в состоянии полного умопомрачения в один пролётный вечер, перед самым закрытием, когда ждать было больше нечего, понесло её к нему на квартиру. По московским понятиям – хорошая квартира, по западным понятиям – говно. В клетке сидел грустный попугайчик.

- Твой или съемный?

- Снял вместе с квартирой задешево.

Маше стало грустно. Она подумала о хозяевах квартиры. Судя по книгам, интеллигентные люди. Ютятся сейчас где-нибудь в Паскудниково или в Чертаново на куличках.



Кавалер попытался заключить Машу в объятия. Она отстранилась.-

«Дам 20 долларов!»– солидно сказал кавалер.

Маша расхохоталась.- « Какой исключительный гаденыш!»

Именно своей гадливостью он вызывал похоть на самой низкой волне

Единственно, чего она от него добилась потом, чтобы он посадил её в такси, да и то со скандалом.



Через пару недель она встретила его в филармонии с очень приличной барышней, которая ;;за счастье считала;;. Гадёныш при виде Маши отвернулся.

«Ну да я тебе устрою!»– взбесилась Маша. Началось второе отделение. Гадёныш и барышня сели на свои места. Маша, пользуясь паузами, стала пересаживаться с другого конца зала все ближе и ближе.

Гадёныш наблюдал её неотвратимое приближение с ужасом. И вот в одну из пауз она встала перед ним в полный рост.



- Здравствуй, Маша, - сказал гадёныш.

- Ну здравствуй, пидар ёбаный! – прозвучало в идеальной акустике зала филармонии. Шутка средняя, акустика идеальная.

- О чем это я? Где это я? – спохватилась Маша. – Я же на другом конце земли, во Вьетнаме. Автобус остановился в центре города. Оставив вещи в гостинице, решили пойти погулять по городу. Поток мопедов и велосипедов двигался так же хаотично и плотно.

- Как же тут дорогу перейти? – спросила Маша пилотов.



- Нужно плотно закрыть глаза и идти прямо. Вьетнамцы искусно лавируют, так что они тебя объедут. Откроешь глаза, начнёшь метаться – устроишь свалку на дороге.

Они шли по главной улице. Количество пилотов постепенно уменьшалось. Маша чувствовала, что за её спиной они делают друг другу какие-то знаки. В итоге с ней остался наименее женатый.



Быстро темнело – зима все-таки. Вместо обычных плюс 50 – всего лишь 30. Начиналась ночная жизнь. Поток более упакованных вьетнамцев проносился, развевая шелками

.- Да, только шелка при такой жаре и можно носить.

Маша решила купить себе что-нибудь шёлковое, заодно и проверить на щедрость кавалера, который уже считал, что дело было в шляпе. По наитию она вышла на самые дорогие магазины...



Самые крутые цены там были не более пятидесяти долларов. Больше всего ей понравился полумагазин, полуклуб очаровательных бисексуалов. Клуб принадлежал француженке вьетнамского происхождения

.В обновках Маша совершенно преобразилась, заодно убедилась ещё раз, что все эти пилотики жуткие жмоты.;;- И к лучшему. Слишком жирно для него такая красотка, как я,;; - подумала Маша

- Пообедаем где-нибудь? – запоздало спохватился пилотик.

- Прививку от жёлтой лихорадки не сделала... – несколько обобщенно ответила Маша.

- Я тоже - с удовольствием подхватил пилотик.

С тихий мыслью выпить по стаканчику минералки они вошли в ресторанчик с микроскопическими, по московским понятиям, ценами. В углу сидела большая компания вьетнамцев, в которой царил огромный белый. Вьетнамцы смотрели на него, как на отца родного, а он смотрел на них, как на людей.;;- Какой симпатичный. Какой хороший мужик! Вот с кем бы я провела вечер. А тут сиди с этим халявщиком копеечным! Но без него я дорогу в гостиницу не найду.;; Маша с пилотом опустились в ночную жизнь Сайгона. Посидели, ничего не взяв, в одном шикарном месте, посидели, ничего не взяв, в другом шикарном месте, потанцевали, музыку послушали. Вьетнамцы за честь считают посещение белыми своих заведений, если они даже ничего не берут. На улицах торговки продавали с лотков всякую снедь. На лотках рядом со сладостями и закусками спали их малолетние дети, словно их тоже продают. Машу удивила способность вьетнамских детей спать на жесткой поверхности. По краю дороги в живописных позах спали нищие. У одного из ресторанов видели роскошную драку. Солдаты поссорились из-за девок с матросами. Дрались по всем правилам восточных единоборств. Драка быстро разворачивалась, втягивая стоявших по сторонам. Напоследок пилотик решил оглушить Машу невиданно щедрым для себя жестом: взял в качестве такси белый лимузин – решил торжественно проводить Машу до своей койки. Лимузин был военный трофей. Салон украшали бумажные цветы. Маше он напоминал катафалк. Пока они ехали, начался тропический ливень. Когда подъехали к гостинице, Маша пожелала кавалеру спокойной ночи. У него упала челюсть. Чтобы как-то его утешить, она оставила свой московский телефон.

Маша вышла из машины и чуть не по колено провалилась в лужу. Вместо дороги у тротуаров были реки. Тропический ливень падал, как стена. Наутро она проснулась в ознобе. Испугалась, что подцепила жёлтую лихорадку, но это оказалась обыкновенная ангина. Пора было в аэропорт, лететь в конечную точку своего вояжа – в Кампучию

.Маша приехала в аэропорт, спросила у чиновника на таможне, где она может получить свой паспорт. Тот кивнул на другого чиновника, который возился у стойки.

- У вас мой паспорт? Чиновник кивнул.

- Могу я его получить?

Чиновник кивнул, продолжая возиться у стойки. Маша стала ждать. Время шло. Объявили посадку. Чиновник собрал чемоданчик, вышел из-за стойки и пошёл своей дорогой. Маша кинулась за ним, но он только кивал и улыбался. Он не понимал, что она говорит. Она стала кидаться к другим чиновникам, но там была та же история.



Самолет отлетал через 20 минут. Следующий самолет в Кампучию через две недели. И тут перед Машей возникло смутно знакомое лицо – это был тот симпатичный американец, которого она видела накануне вечером в ресторане с группой вьетнамцев

.- Я знаю эту систему. Я первый раз так неделю просидел в аэропорту. Ваш паспорт никому не нужен. На вашем паспорте какой-нибудь чиновник свой завтрак разложил и чай пьёт. Еще пять минут поспрашивайте, а потом начинайте рыдать на весь аэропорт. Только не давите на них, а то вообще ничего не получите. Будете женственной, постарайтесь вызвать к себе жалость

Маша не стала ждать ни минуты и завыла, как пожарная сирена. Американец, тем временем, подбил группу туристов, летевших в Кампучию одним рейсом с Машей, проявить солидарность и не садиться в самолет, пока Маша не получит свой паспорт. Чиновники забегали. За пять минут до отлета паспорт нашелся.



Маша не знала, как благодарить американца. Пересохшими губами она пробормотала: ;; Может быть, когда-нибудь будете в Москве?;;- Точно не буду. Это не мой регион.

Лету было всего полчаса. Машин кампучийский друг встретил её с радостным удивлением. Он, честно говоря, сомневался, что она прилетит в страну, где велись тогда боевые действия, а, не будь дурой, сдаст купленный им билет в кассу и положит себе в карман крупную сумму. Но Машу манили неведомые страны, да и мужик был, в общем, ничего.



Когда они сели такси, Маша уткнулась в плечо друга и отрубилась. Она очнулась при въезде в город, открыла глаза – изображение было ярким, как взрыв. В неестественно бирюзовом небе края храмов-пагод, украшенные драконами, поднимались вверх, как щупальца золотых и розовых осьминогов. Кругом пышно цвели кусты. Над ярко-розовыми и желтыми соцветиями носились пугающей величины насекомые. По растрескавшимся стенам домов бегали стаи зеленых и бордовых ящериц.



Номер люкс. Сорок градусов на термометре подмышкой, за окном и в стакане.

- Жаль! А я на завтра взял билеты в Апковарт – это Мекка для буддистов.



- В Апковарт мы поедем, если я буду даже умирать.



На следующий день жара поднялась и Машина температура тоже. Она заглотила ударную дозу антибиотиков, но это не помогло. И все-таки она поехала в Апковарт.



В аэропорту их встретил автобус с кондиционером и экскурсоводом, бывшим буддийским монахом. Началась экскурсия. Они подъехали к главному храму. Нужно было вылезать из прохладной машины и чапать по необозримому пространству через бывший королевский сад, который вырубили.



- Тут водились разные обезьяны и райские птицы – кхмеры съели их, сад на дрова вырубили,– рассказывал экскурсовод. Потом они чапали мимо бывших королевских прудов.



- Здесь водились крокодилы – тоже кхмеры съели. Пруд осушили,- продолжал экскурсовод – сейчас в лесу почти никто не водится, кроме тигров. Тигры питаются кхмерами, кхмеры – тиграми.



Они подошли к храму.



- Здесь в верхних этажах скапливается дождевая вода, она считается святой. Раз в году сюда приходит религиозная процессия.



Перед Машей уходили в бесконечную вышину полустертые ступени многоярусного храма. Она с сомнением покачивалась на высоких каблуках своих итальянских босоножек. Упустить шанс посмотреть это чудо было непростительно. Маша медленно пошла вверх. Как-то незаметно произошло чудо. Она легко поднялась по крутой лестнице, не чувствуя ни жары, ни болезни. Она прошла первый, второй и третий ярус десятиметрового храма. Обошла все галереи, покрытые знаменитыми барельефами тончайшей работы, на которых изображался вечный бой добра и зла. Колонны воинов, демонов, людей, богов смешивались в кровавом сражении. А потом оставшихся в живых ублажали грустные богини, пери и земные женщины. Этим барельефам и рельефам было по девять веков. Потом были другие дворцы и монастыри. И везде сидели в ряд обезглавленные Будды. Красные кхмеры приторговывали антиквариатом. Тащить всего Будду было тяжело, а вот голову утащить и загнать было просто.



Дух грабительства закрался и Машину душу. Вокруг храмов валялись осыпавшиеся фрагменты рельефов. Маша стала примериваться к обломку, который поместился бы в её сумку. Но когда она протянула загребущую руку к подходящей величины обломку, откуда-то с выступа ей на руку свалилась змея. Маша завизжала и мгновенно стряхнула ее. Экскурсовод посмотрел на скользкий след на Машиной руке, потом на уползающую змею и сказал, что это самая ядовитая змея в здешних местах. Смерть наступает через пару минут после укуса. И все-таки Маша, улучив момент, сперла потом небольшой обломочек, но он был такой бесформенный, что привезя его домой она с пеной у рта доказывала, что это кусок храма девятого века. Ей никто не верил – булыжник и булыжник. В общем, интересная бала экскурсия.



Под воздействием ауры святых мест Маша совершенно выздоровела, но её друг настоял, чтобы она пару дней провела в постели ( он бы её оттуда вообще не выпускал).

Маша лежала в постели, а по трещинам стен из терракоты сползали узорчатые жуки, ветер сдувал с пышных соцветий желтые лепестки.



;; На площади спит на циновке нищий,



Над городом тень дракона летит,



И пляшет каменная богиня,



Хрупкая девочка лет десяти.



;; Еще Маша видела в окно, как по краю крыши идет сиамская кошка. Здесь все кошки были сиамские. Других не водилось. И такая тощая-притощая, что будь она потолще, не прошла бы по тонкому краю. Надо сказать, что все в этих краях были ужасно тощими – и животные и люди. Поэтому наличие форм и веса очень ценилось. Когда Маша в коротких шортах и облегающей майке появлялась на рынке, аборигены кричали от восторга. Белое население, проникшееся местными вкусами, тоже ценило формы. Два здоровых борова, которые жили в одной гостинице с Машей, провожали её попу, обтянутую белыми шортами, мученическим мычанием.- Животные! – скрежетал зубами её кавалер.



Один крутой китаец, которому принадлежало большинство ресторанов в городе, появлялся у бассейна гостиницы со стаей юных феечек. Увидев Машу, он распустил гарем. Стал ежедневно поджидать Машу на выходе из бара и с пришибленным видом предлагал ей что-нибудь выпить. Маша неизменно отказывалась. Слухи об ухаживании китайца достигли её кавалера. Назревал скандал.



Маша решила поговорить с китайцем:

- У вас такие девочки!..

.- А что они? – безнадежно отмахнулся китаец. – Вот у вас такое тело! – он пошире развел руки. – Вы, наверное, француженка, - мечтательно сказал китаец.

И накаркал.

.

Скоро летела Маша в Париж, к другому, понятному мужику..



Если у кого-то Франция ассоциировалась с духами, коньяками, деликатесами, то у Маши она ассоциировалась с Иностранным Легионом, где учили и давали право убивать. Очень ей хотелось встретить кое-кого с оружием в руках. Не раз прижимала и трясла её жизнь в виде охранников порядка за фарцовые дела.

И потом обобранная, униженная Маша, захлебываясь ненавистью, повторяла про себя: -;;Мне бы автомат!;;

Поэтому с наслаждением вспоминала она рассказ подружки Лаурки – через край роскошной девки, которая жила с крупным мафиози.

Мужик он был щедрый, но тяжелый, как Каменный гость, и держал он Лаурку на коротком поводке, а она всё мечтала от него соскочить.

И вот как-то ранним утром в одной крутой гостинице соскользнула Лаурка от него с шёлковых простыней, прокралась мимо спящего телохранителя и пошла себе тихо на выход. Тут её загребла охрана, сволокла к себе в контору и давай трясти, а у неё при себе ничего. Спросили - из какого номера вышла. Лаурка назвала номер. Позвонили. Мафиози в халате и тапочках тяжелой поступью Каменного гостя сошёл в подземелье. Лаурка сидела босая.

- Ты чего ? – спросил мафиози, кивнув на туфли, стоящие рядом.

- Обыскивали

.- Кто? - Да вот этот.

Молоденький мент ухмыльнулся. Каменный гость как развернётся, да как двинет гранитным кулаком в бриллиантовых перстнях менту по морде. Тот упал, обливаясь кровью. А другой мент рядом стоит и тоненьким голосом говорит: ;;Я сейчас милицию вызову;;.

А мафиози вскинул Лаурку на плечо, как норковую шубу и пошел себе досыпать.



И вот Маша в Париже, в храме кружев и рюшечек, то есть в отделе женского белья магазина ;;Призоник;;

. Перед ней висел шёлковый комбинезон цвета шампанского с пояском и подвязкой.

- Хорошее обмундирование. Хочешь, куплю? – раздался у неё за спиной вкрадчивый мужской голос

.- Да, купите комбинезон бойцу Иностранного Легиона, - не оборачиваясь сказала Маша.

Париж очень интересный город. Кроме магазинов, там много есть чего посмотреть. Маша ежедневно посещала разные музеи, галереи, выставки. Ее друг, человек педантичный, требовал отчета – где была, что видела? И вот, побывав в военном музее, где большая часть экспозиции посвящалась Наполеону, Маша рассказывала другу о своих впечатлениях.

- Да, бедняга Наполеон. Он так и не дошёл до Москвы, - прервал её рассказ друг парижанин – между прочим, образованный, интеллигентный человек из семьи с глубокими культурными традициями.



Летела Маша из Парижа

.- Когда улетала, выпал первый снег. А в Париже травка зеленая, розы цветут...



И самолёт меня везёт



И я скучаю у окна



Когда кончается Париж



То начинается зима







Я на пути к себе домой



В страну лесов полей и скал



Где нужно тихо говорить



Что б с веток иней не упал













Парижский друг – человек серьёзный. Приходилось себя накручивать, а потом откат - муторное состояние, полная апатия. Ходишь как в тумане, а в тумане вечно какая-нибудь гадость прилипнет. Вспомнила Маша, что как-то выплыв из такого тумана, перехватила себя на том, что шла в ЗАГС с пожарником. Правда, пожарник был международного класса

. Они родились в один день и были похожи, как близнецы.

- Неужели я такая же тупая? – спрашивала себя Маша. – Впрочем, нечего на зеркало пенять.



Потом он долго звонил ей и говорил, что он и только он, её единственная судьба.



- Когда это я ещё собиралась замуж?



Когда открыли границы для бывших эмигрантов, в Россию ломанулись ;;женихи;; - сорт мужчин совершенно незнакомый. Казалось бы, мужчины с настоящими паспортами граждан ФРГ или США, хорошо одетые, без языкового барьера, желающие жениться – чего бы ещё?

Но, как правило, это были люди ничтожные, ничего толком не умеющие и поэтому распускающие вокруг себя ореол загадочности. У себя в заграницах никому они не были нужны и в лучшем случае трахали скучающих чужих жён. Зато в России им представлялся такой ассортимент женщин, годящихся им и в жены, и в дочки, и даже во внучки!

Поэтому окинув беглым взглядом список ;;блюдей;;, то есть меню, они с судорожной жадностью принимались за дегустацию невест по принципу ;;если не съесть, то хоть надкусить;;. Очень редко среди этих потенциальных женихов попадался настоящий - какой-нибудь скромняга, который худо-бедно кропал что-то там у себя в заграницах.

Такой не затягивал с дегустацией, а выбирал из стаи предлагавших себя в жёны райских птиц, серую перепёлку себе под стать и умыкал её с собой в заграницы, чтобы жить с нею долго и счастливо.

Но, такие опять, же были редкостью.



А вот Марик Берсуцкий был типичным представителем большинства женихов.

Он и на эстраде что-то там изображал, и в метало - индустрии крутился, но на самом деле ничего не имел и не умел в свои пятьдесят лет.



Машу чем-то тронул его сиротский взгляд, выработанный при встречах с социальными ассистентами, а потом, все тогда пытали счастье на этом поприще, Маша решила попробовать. Ей тогда было двадцать пять лет. Она думала, что для пятидесятилетнего козла это просто подарок. Она и знать не знала, что об него и семнадцатилетние бились, как рыбы об лед. Он обошелся с ней не хуже и не лучше чем со всеми остальными: уходя под утро небрежно бросил: ;; Я тебе позвоню;;.



Маша была в ярости. Пока она раздумывала, как с ним разобраться, он уехал из страны, прихватив с собой кандидатку, едва достигшую совершеннолетия. Казалось бы все – придется проглотить обиду, но Маша решила отомстить ему с помощью черной магии, то есть наслать на него всякие несчастья. Но не нужно было особых заклинаний, чтобы молодая невеста Марика, оказавшись в загранице, сбежала к более выгодному жениху. Для второго захода в Россию у Марика не было денег. Он стал звонить и писать опробованным кандидаткам. Вспомнил и про Машу, прислал ей вызов, но она уже летела в Италию по приглашению настоящего итальянского иностранца.





ТРЕХЭТАЖНЫЙ ДОМ В БЕРГАМО

Маурицио Петруччи был итальянец, родом из города Бергамо, но такой блондинистый, что питерские таксисты разговаривали с ним на финском.

Его мама была родом с Украины. В шестнадцатилетнем возрасте во время войны оказалась она в Италии. Там она вышла замуж. Прожив всю свою жизнь в Италии, она так и не научилась говорить по-итальянски. Поэтому в семье никогда не было скандалов. Маурицио закончил самое крутое ПТУ в Европе, где-то в Швейцарии, и был электриком-высотником высшего разряда. Он, как белобрысая горилла, прыгал с балки на балку там, у себя на высоте. Он любил Россию и проработал здесь десять лет, но знал по-русски только одну фразу:;; Давай ещё ;;.После десяти лет плотного загула он решил остепениться – жениться.

Маша тогда переменила имидж – косила под скромняк.

Маурицио хотел именно такую жену: скромную.

В Бергамо он купил старый дом с подворьем. Всё отреставрировал и модернизировал. Он привёз Машу в родной город. Они подъехали к воротам дома. Маурицио нажал на пульт управления. Ворота раздвинулись. Маша вошла на подворье. Над дверью дома было изображение мадонны

- Мне здесь нравится, - подумала Маша.

Они начали осмотр дома со спальни. После ударной дозы секса Маурицио сказал: ;;У нас будет двое детей, две породистые кошки, две породистые собаки и две машины;;.



- И все это мне предстоит произвести на свет, - подумала Маша

- В доме три этажа, чердак и подвал, - продолжал Маурицио. – Ты каждый день будешь мыть весь дом с чердака до подвала, а также все машины, обхаживать наших детей, собак и кошек, а потом ты свободна. Делай, что хочешь, но до того момента, как я приду с работы. Тогда всё свое внимание ты должна полностью уделять мне. Понятно?

- Понятно.

В общем, за него она замуж не вышла, хотя Италия ей понравилась.



Потом снова оказавшись в Италии, уже с другим итальянцем, она на скорости проехала мимо Бергамо на пути во Флоренцию, но даже на скорости она разглядела ту старинную церковь, где могла в своё время обвенчаться и зажить, как порядочная.



КАК ТАМ, В ЗАГРАНИЦАХ ?



Нарядная Маша шла себе из Большого театра и наслаждалась майским вечером. Шла мимо сидящих на жердочке путан, сидящих поодаль финских монтажников, покуривавших анашу.

Кто-то присвистнул ей в спину. Она не отреагировала. Харри задумчиво бросил бычок, медленно встал и пошел за ней следом:-.;; Свободна?;;

Она подняла на него глаза и все.

Дальше она вела себя, как под гипнозом. Он был потрясающе красив. Потом как-то она увидела плакат с Ван Даммом и подумала: ;; Харри, что ли, в люди выбился?;; Но быстро поняла , что это всего лишь Ван Дамм. Куда ему до Харри!

Итак, Маша была в шоке. Но Харри не воспользовался её состоянием и не поволок её в темный уголок, а чинно повёл в бар пить пиво. За столиком в углу сидел пожилой бизнесмен с юной красавицей. Маша и Харри подсели к ним. Бизнесмен сразу вдавился всей массой в угол, а красавица сняла туфли и положила ноги на стол, показывая края чулок.

Харри показывал разные фокусы с монетками и зажигалкой. Сидели молча. Красавица расстегивала пуговицы на всей одежде. Маша понимала, что Харри просто всех дразнит и решила, что если она не будет возникать, то останется при своем. Так и получилось. Когда красавица дошла до полной кондиции, Харри залпом допил свой стакан и сказал Маше: ;;Пошли домой;;.



- Не включай свет, - шепнул он ей на ухо, когда они вошли к ней в квартиру.

- Ой, что я с тобой сейчас сделаю! – с этими словами он упал на диван и заснул.



Проснувшись утром, он осторожно разлепил свои огромные загнутые ресницы, потому что не всегда утро встречало его прохладой в этом чужом городе, в этой чужой стране. Его взгляд встретился с нежным взглядом Маши.



- Представляю, что ты обо мне подумала.

- А ты не хочешь записать мой телефон?

- А ты мне его дашь?!!!

Вечером того же дня он позвонил и сказал: ;; Иди сюда;;.

- Иду, - ответила Маша.

Он не хотел с ней расставаться, но его выслали из страны. Фирма разорвала с ним контракт после двухнедельного запоя. Перед выездом он привел её в финское посольство и оформил приглашение.



Маша прилетела в Финляндию. Просидела в Хельсинском аэропорту два с половиной часа. День был серенький. Накрапывал дождик. Маша стала подумывать, а не улететь ли ей обратно. Но тут на горизонте появился Харри. Он шел извилистой походкой, заплетая ногами.



- Водку привезла?



- Забыла.



Он повернулся к ней спиной и пошел назад, но потом вернулся, взял её за руку и, не глядя, повел за собой. По дороге домой он заходил во все попадавшиеся на пути бары. Когда, наконец, они приехали к нему, он открыл дверь и рухнул столбом. За окном его однокомнатной квартиры в дымке моросящего дождя были бескрайние леса и озера. Харри проснулся поздно вечером, включил телевизор. Он совершенно забыл, что у него гости.



- Есть хочу, - подала голос Маша.



- У тебя деньги есть? – спросил Харри. – Я тебе завтра отдам. Схожу куплю чего-нибудь.



Маша со вздохом открыла сумочку. Он ловко выдернул оттуда кошелек и паспорт и убежал.



С этого дня началась собачья жизнь. Она не знала, где русское посольство. У него в квартире не было телефона. А у нее не было даже пары монеток, чтобы позвонить. В алкашном районе, где обитал Харри, никто не говорил по-английски. Финского она не знала. Он таскал её за собой по каким-то грязным пивнухам, где бесполезно было к кому бы то ни было обращаться. Как-то он привел её в место поприличнее. С ними за столом сидел более-менее цивилизованный мужик. Воспользовавшись моментом, когда Харри отошел к стойке, Маша в кратце описала ситуацию.



- Пожалуйста, помогите!!!



- Знаешь, девочка, сколько тут таких, как ты? Всем помогать жизни не хватит. А зачем ты вообще сюда приехала? Шла бы работать на завод, там у себя. Ну, на здоровье! – и он поднял бокал с коктейлем, равным по своей стоимости по тогдашнему курсу зарплате советского рабочего.



Собачья жизнь шла своим чередом. В конце дня Харри покупал ей в буфете бутерброды с истекшим сроком хранения. Финляндия была для Маши вереницей пивнушек и забегаловок.



Однажды он привел её в пивную ;;Бункер;;, стены которой были оклеены солдатскими письмами на немецком, русском и финском языках, найденными на полях сражений. По стенам развешено трофейное оружие. У стойки стояла типично финская грудастая блондинка.



- Я её знаю. Такая девочка! Такая дура!!!



- Есть хочу.



- Выпей и расхочется.



- Отдай мне паспорт. Я домой поеду.



- Почему все женщины от меня уходят?



И тут Маша расхохоталась. Она смеялась звонко и заливисто. ;; Перебор;; - подумал Харри. За столиками вокруг стали оборачиваться. Харри быстренько вывел заливающуюся Машу на улицу.



- Всё. Сейчас пойдем обедать в один хороший ресторан.



Это предложение вызвало взрыв ещё более дикого хохота. Харри не на шутку испугался. Он стал предлагать что угодно, и когда он дошел до того, что предложил Маше стать его женой и остаться в Финляндии, с ней чуть судороги не случились. Пришлось срочно ловить такси и везти её домой.



Ночь они провели очень беспокойно. Маша все не унималась и Харри напряженно думал: ;; Что делать?;; С утра пораньше он отвез её в Советское посольство.



- Нет уж, извините, - сказали ему там. – Нужно сначала заказать билет. Придется подождать недельки две. А будете здесь возникать, мы с вас ещё взыщем за порчу нашего советского имущества.



Маша тихо хихикала, слушая этот диалог, а Харри косился на неё в страхе, что она вот-вот снова взорвётся хохотом. Пришлось снова везти её домой. Две недели он был чуток и предупредителен. В конце концов благодаря ласковому обращению Маша более-менее успокоилась.



Через две недели она благополучно села в самолет, благополучно долетела, но когда в Шереметьевском аэропорту она садилась в такси, водитель опрометчиво спросил: ;; Как там, в заграницах?;;



За вопросом последовал взрыв совершенно демонического хохота, а потом всю дорогу она так зловеще хихикала, что таксист с неё лишнего не взял.



Но не прошло и месяца, как Маша оклемалась ( а что ещё ей оставалось делать?) и снова летела по приглашению в заграницу, в Англию к пилотику, к тому самому, паршивенькому, которого она встретила в городе Сайгоне.