- Живодёров Владимир Павлович, старший лейтенант, - несколько смущённо представился он, когда мастер кликнул меня к выходу.

- Зинк! Тут тобой молодой красивый интересуется!

Я очень удивилась. Мною тогда никто не интересовался. Оказалось на меня пало продозрение в причастности к преступлению. Мне это даже польстило, хотя очень быстро выяснилось, что ни к чему я не причастна.

На этом интерес ко мне должен был быть исчерпан, но ´´молодой красивый´´ взвесил взглядом мою невзрачную тушку и предложил посидеть в одном месте. Этим местом оказалась гостиница, в которой он работал – довольно шикарное место.

Он угостил меня белым вином и осетриной. Мы стали встречаться. Обычно мы сидели в буфете. Вова учил меня жизни. Я слушала и ела осетрину. Я понимала, что все это не просто так. Однажды он спросил, хочу ли я жить интересной жизнью и ни в чём себе не отказывать?

Для этого мне нужно будет соблазнять ответственных работников, с которыми Вова будет меня знакомить, а потом мы будем их злостно шантажировать…

Я сразу согласилась. Глоток свободы! Я почувствовала себя избранницей.

Как-то я сидела в буфете. Передо мной стояла недопитая бутылка вина и тарелка с бутербродами с осетриной. В меня уже больше не лезло. Вова неожиданно куда-то сорвался. Ко мне за стол села девушка в больничной мужской пижаме и матерчатых тапочках. В мельтешащей толпе туристов она, может, и сошла бы за очень хиппующую иностранку, но при ближайшем рассмотрении выглядела плачевно.

- Можно, я доем?

- Пожалуйста. Хотите вина?

Её звали Вера. Она проникла гостиницу с группой туристов увидев, как я вхожу туда с Вовой, и хотела выяснить, кто я такая. Потому что она тоже встречалась с Вовой…

Доев осетрину и допив вино, она с обидой сказала: ´´ А мне он только пиво покупает.´´ Оказалось, что он ей тоже предложил идти дорогой шантажа…

Мы задумались. Зачем такому видному мужчине, как Вова, замухрышки вроде нас? И сколько у него ещё таких? Скорее всего, мы предназначены для одноразового использования.

Вскоре после этого разговора Вова позвонил и по хозяйски сказал: ´´ Твой выход.´´ Я не решилась возразить.

Он принес шикарные, но поношенные вещички. Я надела эти переходящие награды, накрасила губы и Вова повел меня в номер. Клиент был похож на беззубого вампира. Мы выпили по рюмке коньяка. Вова ушел, подмигнув на прощание.

Клиент завёл разговор о сексе, ожидая, что я начну его соблазнять. Но этого, похотливый, он от меня не дождался. Я сбежала, улучив момент.

На следующий день меня задержали без всякого основания и препроводили в отделение. Там мне вменили в вину такие грехи, в которых я ни сном, ни духом… Сказали, что я давно на учёте и что меня ждут большие неприятности. Я была в полной панике. Отпустили меня поздно ночью.

Я вбежала в метро перед самым закрытием. Сидя в вагоне, я судорожно всхлипывала. Кроме меня в вагоне был ещё один человек. Казалось, что он не обращает на меня внимания. Мы вышли на одной остановке. Он подошел ко мне и сказал: ´´Вы очень красивая ´´. Я пригляделась и поняла, что он в таком состоянии, когда все женщины кажутся красивыми.

Он увязалася меня провожать. Дорогой я рассказала ему о случившемся. Выслушав меня, он несколько протрезвел и с достоинством произнес: ´´ В нашей стране такого быть не может!´´

Я взглянула на него совершенно просохшими глазами и обнаружила, что он красив этакой плакатной красотой строителя светлого будущего.

- Ты кто?

- Я – коммунист…

Я перевела разговор на другую тему.Мы дошли до моего дома, вошли в подъезд. Он взял меня за руку и сказал: ´´ Поговорили и хватит. Пора заняться делом.´´ Потом добавил: ´´ Ты мне нравишься, не заставляй меня приченять тебе боль.´´

В другом состоянии я, наверное бы, испугалась, но в свете последних событий меня разобрало задорное веселье. Мы стали молча бороться. Он был довольно сильным, но и я, ударница труда на родном заводе, была не из слабых. Он понял, что со мной не справиться.

В подъезд вошел сосед с собакой. Прекрасный коммунист ударил меня ребром ладони по уху, обозвал сукой и убежал. От удара у меня в голове стал разливаться малиновый звон и с ним пришло чувство, что теперь у меня начинается полоса удач. Я пришла домой и со счастливой улыбкой сказала, что меня только что чуть не изнасиловали.

- Что еще нового? – спросила мама.

Я рассказала ей про Живодерова. Против обыкновения мама не обрушила на меня бурю гнева. Она написала на Живодерова заявление. Одновременно на Вову пришло ещё несколько заявлений такого же содержания.

Вову понизили в должности. Он стал участковым в одном из отдалённых районов. Мы с Верой пришли его навестить. Вова делил свой рабочий кабинет с несколькими другими сотрудниками. Это была комната с дощатым полом и коричневым от подтёков потолком. В милицейской форме он был очень смешной…

- Вовочка, мы тебе пряничков принесли! – сказали мы давясь от смеха.

Вова потянулся к кобуре, но стрелять в нас не стал. Темперамент у него был так себе.

Прошло много лет. Забылись старые обиды. Вера вышла замуж и уехала в Париж. А Вова работает участковым и, говорят наплохо емеет, наезжая на вьетнамцев, ведущих нелегальную торговлю часами - трусами на его участке!