Над жёлтым домом висела луна. Ее напрочь глушил горящий в упор прожектор.

- Жентельмен! Когда мы поженимся?! Отвечай!

- Поверь Жизель, я ничего к тебе не чувствую – Жентельмен искренне приложил руку к ширинке и согнутый, под моральным давлением в вопросительный знак, побрел прочь. Его черная тень на жёлтой стене так же понуро склонив голову пошла в другую сторону.

Жизель стояла на ковре опавших листьев под изломанными, как молнии, ветками голых деревьев, прижав к груди букет анемонов и еле слышно лепетала в догонку уходящему жениху слова любви. Слезы, полные косметики, катились по её щекам. Свадебное кружевное платье и светлые прямые волосы трепетали на ветру, как белый флаг.

- Товарищ постовой, который час?

- Два часа ночи, гражданка.

- Не весело, наверное, стоять на перекрестке и спать хочется?

- Это вы точно заметили.

- А вы подите поспите в свою будку, я за вас постою.

На перекрестке дорог вместо серого форменного обелиска стояла фарфоровая белая фигурка. Как мыши в темноте сновали туда сюда редкие машины. Серебристый лимузин, подмигнув ей фарами, остановился.

- Вы не меня ждёте?

- Нет , я стою на посту, регулирую движение – ответила Жизель лимузину.

- Форма у вас странная. Больше похожа на свадебное платье.

- Это форма для женщин. Вообще-то, я была раньше балериной – она грациозно крутанулась на одной ножке.

- Если у вас есть жених, измените ему со мной.

Идея, лечь под лимузин, показалась надтреснутой Жизели соблазнительной:´´ Я еще так молода! Но Жентельмен, он раскается когда узнает!´´ – и она бросилась в обътья лимузина. Но форменный обелиск встал между ними:

- Гражданочка! Я не для этого доверил вам свой пост. А вас гражданин, попрошу проследовать за мной.

- Какой я тебе гражданин. Я – иномарка.

Луна, набравшая полную силу, висела над головой Жизели, как проклятье. Ветер вздувал парусом её белое платье. Жизель остановилась на границе узкого переулка, в глубине которого, как путеводная звезда, горело окно. Гибкая стремительная мелодия скрипки вилась оттуда, бросая притягательные кольца вокруг стройного стана Жизели. И она полетела в легком танце на пленительный звук, сжимая в руке взгруснувшие анемоны. А за жёлтой занавеской горящего окна сидела на деревянной табуретке грузная старуха с каменным лицом. Горбатый желтовато-бледный скрипач в чёрном фраке, то согнувшись, играл старухе в самое ухо, то отходил от неё в другую сторону комнаты. У скрипaча были горящие, как фосфор в темноте, глаза, длинный острый, как клинок нос с чуткими ноздрями. Темные сальные волосы падали на вспотевшее лицо. Он играл, словно пытался разбудить старуху, но она сидела, как истукан. Скрипач бросил скрипку на стол и вытер пот со лба.

- Марта! Где обещанная девушка?! Твое колдовство потеряло силу!

Старуха стремительно встала, невидящий взгляд стал осмысленным.

- Браво маэстро! – послышалось с улицы и букет смятых анемонов влетел в окно. Скрипач снял фрак вместе с горбом, расправил плечи, сбрызнулся одеколоном, надел белую рубашку, расшитую золотом шёлковую жилетку, подпоясал голубые джинсы ковбойским ремнем, собрал волосы в элегентный хвостик и шепнув старухе: ´´ Сгинь´´, пошел открывать дверь.

- Я подумала – тот, кто так страстно играет в ночи, наверное, очень одинок.

- О, да! От меня сбежала невеста.

- Какое совпадение!

Жизель огляделась: огромная комната с высокими потолками, паутина, черные щели в полу, облупленная краска – все это напоминало запущенный концертный зал. ´´Из этого, если постараться, можно сделать уютное гнездышко ´´ - подумала она.

- Вы, люди искусства, такие непрактичные. Играете в оркестре?

- Да, иногда я скрипач, иногда дерижер. Выпейте это – он протянул ей бокал с кроваво-красной жидкостью.

- Что это?

- Кровавая Мери.

Жизель отпила глоток. Красная капля скатилась с подбородка на грудь.

- Я так волнуюсь.

- Белое с красным – красивое сочетание.

- Кровавая Мери – она отпила еще глоток.- Почему не кровавая Жизель?

- Это можно устроить, кстати, приятно познакомиться. – он приглашающе улыбнулся.

Комната раздвинулась, как занавес и пылающий во мраке бездонный мир предстал перед ней. Тысячи проворных гимнастов летали над пламенем на золотых канатах, лазали по тонким лестницам, прыгали с трапеции на трапецию. Все было связано и зыбко, как паутина.

- Разве они никогда не устают? – спросила Жизель.

- Кто устает, тот падает вниз.

- Не упасть вниз – единственное о чём можно тут думать.

- Я помогаю тем, кто перестает думать раньше, чем устанет.

Сознание разгоралось в ней, как нежно-алый рассвет свoзь густо падающий снег. ´´Уже зима´´ - Жизель сидела на скамейке в глубине парка гладя холеной ручкой полу свoей дымчато-розовой песцовой шубки. На ногах у неё были мягкие серые ботики, отороченные горностаем. ´´ Холят меня, лелеют. Черти. Что же было всё это время? Хотя бы вчера?´´ События прошлой ночи постепенно проступали у неё в памяти. ´´ Фу! Как в дешёвом ужастике. Так много жути, что смешно становится´´ - она вспомнила лихого купца в ресторане, который увязался за ней в лес. ´´ Сам напросился, дурак пьяный.´´ Как, мчащуюся на всей скорости машину, преследовал вой серены. Потом, утопая в сугробах, они пробирались сквозь чащу к поляне, их уже ждали. Горячая, соленая кровь купца, приправленная алкоголем, ух и вкусная – это её доля. Остальное – чёрным мохнатым. Они сгрудились вокруг тела, быстро разделали его, развели костер и жарили мясо под песни и пляски – весело!

В конце aллеи показалась лихая компания бабок с метлами через плечо. ´´ Наши идут´´ - с умилением подумала Жизель.

- Привет, приманка сладкая - весело крикнули они проходя.

На приличном растоянии от´´группы захвата´´ семенила старушка с лопатой через плечо.

- Отстаешь бабуся, - ободряюще улыбнулась ей Жизель.

- Свят, свят, свят, я тут дворником работаю, насмотрелась, храни господи.- старушка перекрестилась.

Жизель без зазрения совести перекрестилась в ответ.

- Что же ты делаешь, паскуда бестыжая? – шепнула ей в ухо невидимая каменномордая Марта, её наставница – Глаз да глаз за тобой! – она быстро пробормотала заклинание и больше Жизель ничего не вспоминала.