Лютка считала себя бдительной и компетентной буфетчицей, любительницей прекрасного. Иногда, - за мытьём замызганных тарелок в облупившейся раковине станционного буфета, Лютка мечтала о том, как овладеет всей культурой человечества, и тогда сделается полномочной кассиршей, получив доступу к живому денежному потоку в запираемой на ключ машине на прилавке. Постоянного жилья Лютка не имела, посему втайне грезила о Короле закусочных из дворцовых покоев. Тайн же у неё хватало с избытком : чего бы Лютка не делала, - даже самой малюсенькой пустяковины, в её мозгу возникала тайна. - Ну кто бы ещё догадался забирать на ночь использованных пластиковых стаканчиков домой, и там отмыв их от следов жирной помады, `поутру запускать вновь в буфетооборот, - денег же, выделяемых ей на недельный запас одноразовой посуды, - молодецки притырить. Даже своего имени Лютка окружила непробиваемой тайной. ... Раньше она проживала обыкновенной Людкой. Но однажды, - в красочной книжке, брошенной облевавшимся пассажиром, Лютка наткнулась на огромное цветное фото стрекозы из семейства "Lestidae", именуемой по-научному - "Люткой". У прямокрылой красавицы выпирали огромные фасетные глаза, каждая ячейка матрицы которых бдительно впитывала в себя окружающую враждебную действительность. Глядя по утрам в зеркало, Лютка ежедневно изучала этих самых глаз, а потому была уже хорошо с ними знакома. Причастность же к летающей массонской ложе "Lestidae" закрепилась в ней навечно и неожиданно начала изменять Люткиной генетики. Повелось это с того, что ночами, - во сне, Лютка приобщилась к воздухоплаванию. - Именно к воздухоплаванию, а не к умопомрачительным полётам с лихими виражами и адскими перегрузками. Прозябая в грёзах о Короле всех закусочных, Лютка ешё ни разу не влюблялась, и её отношения с противоположным полом скользили в дежурном режиме, ограничившись постоянными кавалерами из пары бригад путевых обходчиков, заселённых в одном с Люткой общежитии железнодорожников. Тем не менее, набравшись умных выражений из забытых пассажирами книг, Лютка самой себе постановила, что в сексе она предпочитает исключительно интеллектуального оргазму, достичь вершин коего покамест ей было попросту не с кем. Вот почему в арфе Люткиной души, напевавшей над мойкой в подсчёте барыша от реанимированных стаканчиков, - всё ещё дребезжала пара потаённых струн, так и не разворованных путевыми обходчиками. Эти парнюги постепенно превратились в её чуть ли не родню, чем изредка вызывали Люткиных опасениий в зарождении инцеста. - Лютка, привет ! Ты носки на пятке хорошо штопаешь ? - Лют-ка, - потряси головой ! Она действительно имела привычку мелко потрясывать головой, если вдруг нужная мысль не приходила к ней вовремя. Вообще-то мысль в Люткиной голове была всего одна, зато бесконечно длинная, смотанная в мозгах садовым шлангом, какой продаётся в хозяйственном магазине - только кобрина голова из него, - в центре, изредка задумывалась о своём, - змеючьем, и не поднималась на чумного покупателя, - вот тут-то Лютке приходилось трясти своей обычной, чтобы взбодрить внутри мозгов, - ну, ту - потаённую голову посреди шланга. Полёты в Люткиных снах наполнились явью, и непостижимым образом семейство "Lestidae" прорастало в её существе всё глубже. Честно говоря, жизнь в сновидениях потихоньку вытеснила обыденного буфетного существования. Иногда тело становилось невесомым, Лютка за стойкой раздачи впадала в ступор и выходила из - , услышав знакомого : - Лют-ка, - потряси головой ! Тогда тело предательски тяжелело, и из неземного полёта перед ней возникала привычная пелена голодных лиц над жирноватыми подносами. Что-то с ней происходило. Неведомым образом Лютка получила знаний о том, что же именно завалялось в её комнатёнке на шкафу под потолком, куда и со стремянки-то заглянуть не было никакой возможности. А однажды утром Лютка проснулась без подушки, найти которой так и не смогла. Зато вечером, вернувшись с работы и включив свет, Лютка удивилась его невзрачности, подняла голову и увидала, что лампы в люстре накрыты сверху затерявшейся поутру подушкой. Подносы, буфетный мат, замурзанные стаканчики, помои с использованных тарелок, лица приятелей, слившиеся по сути в одно с выражением дежурной похоти, - всё то, что составляло обычного Люткиного существования, оказывается не проходило мимо неё безвозвратно, и втихаря накапливалось внутри Лютки, облипая её горячим жирным асфальтом, готовым вот-вот застыть навсегда. - Лют-ка, - потряси головой ! Суматошное время обеда кончилось, и Лютка позволила себе задуматься, отрешившись от окружающего, воспарив в неведомые ей самой выси. Озорной призыв к её голове нв этот раз подействовал иначе - Люткино тело не налилось как обычно свинцовой тяжестью, вернув к кухонным хлопотам, - напротив, потеряв остатков земного притяжения, рвануло вверх. В последний момент с вековым женским инстинктом Лютка цапнула свою хозяйственную сумку, набитую россыпью использованных стаканчиков и остатками буфетного обеда для ужина в общежитии. На глазах изумлённых свидетелей Лютку, размахивающую баулом, мотало в пространстве под потолком в разные стороны. Непроизвольно Лютка вцепилась мёртвой хваткой в огромный занозистый лист фанеры, приготовленный плотниками, для ограждения в буфете VIP зоны. На этом листе, скаредно прижимая к нему вздувшуюся сумку, Лютка вылетела в дверной проём вон. Под восходящим воздушным потоком лист тут же загнулся на манер детских саночек, защитив Лютку от ветра. В ней неожиданно проснулось новое сознание, управлявшее ею разве-что во сне. - Ой, полетаю на фанере над Парижем ! - В Париж, - гони !, - Лютка верховным главнокомандующим рубанула воздух рукой в нужном направлении. Лист послушно взмыл к стратосфере. Скоро лист начал снижения, пробивая густой облачности на торможении. Внизу показался город. Снизив скорости, Лютка принялась за хозяйский облёт. Везде, насколько хватало взгляду, мелькали вывески бистро, кафе, ресторанов, баров, и не исключено, что Король всех закусочных обитает именно здесь. Развернувшись над Елисейскими полями, Лютка на загнутой фанере рванула повыше облаков, укутавших Эйфелеву башню, чтобы осмотреть самой маковки. ... И тогда же на Елисейских полях выпал град из использованных за день липких стаканчиков с остатками кофе, дотошно оприходованных буфетчицей, дабы вдохнуть в них свежей жизни. Парижские клошары, убиравшие мусор на рассвете, оказались крайне удивлены одним обстоятельством, поскольку до сих пор в Париже ещё никогда не подавали кофе с намешанной в нём сгущёнкой из Рогачёво. Полетав над Парижем, фанера с вцепившейся в неё буфетчицей, начала резкого подъёму. Небесная голубизна сгустилась в тёмную синеву, высыпали звёзды. Люткины слёзы, выжимаемые упругим потоком воздуха, замерзали сзади белоснежным хвостом инверсии, сплетавшейся с развивающимися, внезапно отросшими волосами, по которым в хвост Люткиной фанере уже пристроились звеном сверхзвуковые "Миражи"-перехватчики с неизвестными намерениями. Обернувшись на них, Лютка неведомым образом рванула газ, и фанера вопреки законам недоразвитой `ньютоновской физики резко, - почти вертикально, вновь взмыла в стратосферу, оставив "Миражи" глубоко внизу под собою. - Опять НЛО. - Или глюки, - пронеслось в мозгу командира звена. Пилот налёг на ручку и резко отвалил на снижение в сопровождении ведомых.
... В щели между элероном и стреловидным крылом его перехватчика белела пластиковая полоска сплющенного стаканчика из-под кофе со сгущёнкой, ещё утром заныканного буфетчицей Люткой.
|
