Стеклышко из мозаики. Взгляд из прошлого.
Сегодня день памяти бойцов, павших за независимость Израиля. Утром, как всегда по дороге на работу, я включаю в машине русское радио «Река».
Неожиданно мне повезло. Услышал рассказ, записанный мною по памяти, но почти дословно.
«Я прошел всю Великую Отечественную войну. Жена пережила блокаду Ленинграда. Сын погиб совсем мальчишкой – под Вязьмой.
Но рассказать я хочу не о войне.
А про наш первый день в Израиле.
Это было много лет назад. После всех утомительных формальностей оформления документов в аэропорту «Бен Гурион» мы неуверенно направились к выходу, где нас должно было ждать такси.
Нас никто не встречал. Репатриировались одни. Родственников и знакомых не осталось - не только в Израиле или России – вообще на земле. Всех погубила война.
И вот, идем мы с женой к выходу, тяжелые чемоданы с книгами и небольшим скарбом оттягивают руки.
Неожиданно сзади раздается русская речь.
- Здравствуйте. Почему вы не возьмете тележку? Чемоданы же тяжелые. Минутку, я сейчас…
Оглянувшись, вижу спину высокого юноши, который спешит куда-то в один из закоулков зала аэропорта. Возвращается он минут через пять, катя перед собой тележку для чемоданов.
- Пожалуйста. Добро пожаловать в Израиль. Давайте я вам помогу, - говорит он с легким акцентом.
Для нас это так неожиданно. В Российских аэропортах в то время тележки для клади не практиковались. Да и кому мы нужны, старики.
Юноша, одетый в зеленую военную форму, с беретом под погоном, без всяких лычек и нашивок, но с длинной винтовкой, переброшенной за спину, помог нам добраться до стоянки такси. Машина еще не подошла.
- До свидания. Всего вам хорошего на Родине, - улыбнулся широкой улыбкой парень и поспешил к группе солдат, толпившихся у тротуара.
Господи, до чего же он похож на нашего сына, - тихо проговорила жена. И действительно. Таким мы его запомнили в сорок первом – в зеленой гимнастерке, статный, улыбающийся, с густой черной шевелюрой и большими искрящимися карими глазами.
Ни одной фотографии не осталось – всё съела война, блокада.
Группа солдат – мальчишек стояла у бордюра и играла в обыкновенные «Пятнашки», а девчонки- солдатки, примостившись невдалеке на лавочке, звонко хохотали над ними.
Огромные их сумки с вещами лежали вповалку на асфальте… Нам было приятно смотреть на этих молодых, красивых ребят, таких по-детски непосредственных и жизнелюбивых.
Подошедшее такси забрало нас в свое чрево и неотвратимо покатило по направлению к Тель Авиву. ..
Через три дня началась война с арабами. А через неделю… Через неделю я увидел в киоске ивритскую газету, на первой полосе которой был напечатан большой портрет нашего мальчишки в траурной рамке. Он был убит снайпером.
С тех пор каждый год в этот день мы зажигаем свечу и ставим стакан водки с краюхой хлеба на стол, вспоминая этого солдата как своего сына.
Газета давно пожелтела и стерлась на сгибах, но глаза юного героя всё так же весело смотрят на нас, стариков, из прошлого …»